Двойня для чайлдфри

Надо отдать парню должное, он пообещал финансовую и моральную поддержку. Бедная мама во всем с Виктором согласилась и на все подписалась. А лишь только тот ушел, загремела в больницу с диагнозом гипертонический криз.

Влюбленность как рукой сняло. Виктор вмиг был внесен в черный список и заблокирован, встречаться с ним Катя отказалась и объясняться тоже. И надо было ему сейчас припереться в ту же тратторию, где их отдел отмечал первую получку Клима!

Кстати, глядя, как Клим шумно радуется сравнительно небольшому авансу – у Кати тот был чуть ли не в два раза больше – она готова была поверить, что Аверин не врет, и дом в самом деле принадлежит не ему. Вот бы проверить, что за квартиру он снимает! Ей бы только заглянуть и все, сразу станет ясно, живет там человек или числится.

– Катюша, ты меня совсем не слушаешь, – обиженный голос Виктора вернул ее к действительности. И вовремя.

Со стороны их стола прямо на Витю градом сыпались твердотопливные баллистические ракеты наземного базирования. Точкой того самого базирования служил Аверин. Следовало срочно вмешаться, а заодно и проучить этого наглеца с таким опасным, прицельно бьющим взглядом.

Катя повернулась к Виктору.

– Я как раз собиралась уходить, мне нужно домой.

– Так я и предлагал тебя подвезти!

– Прекрасно. Ребята, до завтра, – Катя повернулась к столу и, изо всех сил изображая счастье, помахала сидящим.

Она села в «Субару» Виктора и поначалу старательно прислушивалась к его словам. Но быстро поймала себя на том, что внимательно вглядывается в зеркало заднего вида, не мелькнет ли там пристроившийся сзади байк, сверкая хромированными боками в свете зажигающихся фонарей.

Лихорадочно вспоминала, пил ли Аверин в траттории. Кажется, перед ним стоял бокал с пивом? И несколько раз ей действительно показалось, что байк промелькнул. А может, примерещилось…

Зато потом никак не примерещилось, когда, увернувшись от поцелуя Виктора и сбежав домой, она выглянула в окно и увидела облокотившегося о руль мотоцикла Аверина. Он что-то высматривал, блуждая рассеянным взглядом по окнам. С третьего этажа ей было хорошо видно.

Катя в панике отшатнулась и спряталась за занавеску, а потом приняла твердое решение дать Виктору шанс и снова начать с ним встречаться. Кажется, он что-то такое ей и предлагал по дороге домой. Или хотя бы помотать нервы Аверину, потому что в глубине души понимала, что надолго ее не хватит.

Хватило на три дня. Витя забирал ее из офиса, подкатывая вечером с неизменным букетом. Катя нежно целовала гладко выбритую щеку, а у самой неимоверно зудело и чесалось под лопатками, – это Клим высверливал взглядом сквозные отверстия, словно дрелью.

Виктор набивался в гости, но Катя находила разные предлоги, чтобы спровадить его домой. А потом разглядывала из-за занавески уезжающего следом Аверина.

На пятый день она готова была волком выть, сидя в кафе и отщипывая от ломтика хлеба малюсенькие кусочки. На свою голову согласилась поужинать с Виктором, но есть не хотелось до тошноты, как и до тошноты надоел сидевший напротив мужчина. Поэтому, когда в кафе вошел Клим, она так обрадовалась, что чуть не бросилась ему на шею.

Аверин подошел, поднял ее за локти и, ни слова не говоря, вывел из кафе. На возмущенный протест Виктора обернулся и бросил: «Я тебя предупредил». При этом продолжал крепко сжимать Катю, будто она собиралась вырываться. Подвел к байку и спросил хмуро:

– С юбкой помочь или сама?

И Катя, не забыв, во что превратилось творение Элизабетты Франки после помощи Клима, поспешила поддернуть юбку.

Он набросил ей на плечи свою джинсовую куртку – ту самую, у нее даже дыхание перехватило. Она попробовала сопротивляться, вечер был довольно теплый, но Аверин лишь поплотнее завернул полы куртки и уселся за руль.

Она не прижалась к нему, как в прошлый раз, не рискнула. Просто положила ладони на талию. И млела всю дорогу от забытых ощущений, когда под рукой прощупываются каменные косые мышцы.

Хоть в этот раз поездка не давала чувства единения с дорогой, зато, казалось, именно сейчас между ней и Авериным протянулась тоненькая ниточка. И это было намного важнее даже той единственной, но такой незабываемой ночи.

Клим остановился у ее подъезда, Катя медленно сползла с заднего сиденья и вернула Аверину куртку. Тот одной рукой взял куртку, а второй притянул Катю, и когда заговорил, она обмерла, распознав за металлическими нотками плохо замаскированную горечь.

– Послушай, не делай так больше. Я просто так отвалю, ты только скажи. А мучить себя разными мудаками, только чтобы мне что-то доказать, не надо. Слышишь, Катя? Катенька, посмотри на меня!

Она заставила себя заглянуть в глаза Аверина и чуть не вскрикнула, увидев тот самый взгляд из своих чудесных снов. Непроизвольно шагнула навстречу, Клим осторожно провел ладонью вдоль ее лица, не касаясь, будто сканируя, а затем спросил негромко:

– Все непросто, да?

Она кивнула, едва удержавшись, чтобы не обхватить его ладонь и не прижать к щеке. Стояла не шевелясь, а когда подняла глаза, увидела, что Аверин тоже задержал дыхание. Сама не поняла, как сорвалось:

– Пожалуйста, перестань мне сниться! – и закусила губу, потому что они оба сказали это одновременно.

Клим уперся лбом в ее лоб и прошептал:

– Заколдовала меня?

Катя закивала, кусая губы и силясь не разреветься. Аверин оттолкнулся, запустил двигатель, и байк встал в свечу на заднем колесе. Катя едва успела отскочить.

Мотоцикл рванул с места, и какое-то время Клим так и ехал, а горизонтальное положение принял, лишь выруливая со двора.

В понедельник Катя Клима в офисе не нашла, на оперативке выяснилось, что Чистяков погнал нового сотрудника в командировку, и целую неделю без Аверина офис ей казался пустым и безлюдным.

* * *

– Отчет подготовишь к завтрашнему утру, Клим Маркович, – эту бодрящую интонацию Чистякова хорошо знал каждый из сотрудников. Знал и опасался. Но неопытный Аверин с готовностью кивнул. Хоть бы сообразил, что если к утру, то бессонная ночь обеспечена. Катя сочувствующе вздохнула. И чуть не подпрыгнула, услышав следом: – В помощь возьми Самойлову. Для сравнительного анализа запросите у финотдела данные соответствующих периодов.

Возвращаясь в отдел, Катя и не пыталась скрыть досаду. Сегодняшний день и, скорее, ночь, придется убить на Аверина, а когда ей делать свою работу, никого, естественно, не волнует. Аверин не отставал.

– Катюх, – Катя обернулась на голос, доносившийся из курилки, и увидела Наташку Зимину, заговорщицки выглядывающую в дверной проем. – О, привет, Клим! Идите сюда!

Зимина поманила их, опасливо оглядываясь по сторонам, и Катя, ухватив Аверина за рукав, потянула его в курилку. Наталья подкурила тонкую сигарету и с наслаждением затянулась.

– Ты когда бросишь, Наташ? – покачала головой Катя, но та лишь беспечно махнула рукой.

– Ай, я уже сколько бросала! Но как только у малого приступ, курево потом самое верное средство, чтобы успокоиться. Я для чего вас позвала, ты знаешь, что Чистяков вписался за меня перед новым руководством?

Катя кивнула. Наташка выпустила струйку дыма и продолжила:

– В общем, я его укатала, чтобы он этого не делал, и написала заявление по собственному. Зачем хорошего мужика подставлять? Если они задались целью, то все равно уволят не сейчас, так потом. Так что я официально отрабатываю две недели и фьють, – она незамысловато вскинула по спирали палец вверх, – Добби свободен. Но я к чему это, Чистяков запретил выдавать всем вам информацию. Только через Ленку.

– Почему? – удивился Клим.

– Хороший ты парень, Клим, но тугой, – покачала головой Зимина, затягиваясь. – Ленка у нас других дел мастерица, цифры для нее – чудеса и волшебство. Если никого вместо меня не возьмут, она завалит всю работу. Вот Чистяков и уперся рогом, чтобы до верхушки дошло: Ленка, пока ее Осадчий жахает, неприкосновенна. Но я не могу так, вы ж с Катюхой задолбитесь от нее исходные ждать.

– Так ты типа за дело болеешь? – спросил Клим, и это прозвучало немного ехидно.

Но Наташа не обиделась, она вообще была необидчивая и такими мелочами не заморачивалась.

– Типа того. А ты вообще не умничай. Если завтра Королю Ночи отчет с утра не сдашь, он тебе мозг ложечкой выедать будет и вспоминать при каждом удобном случае. Даже если тот ему на фиг не сдался. Если я не ошибаюсь, на отчет три дня дается, но ему вынь да положь. Так что сидеть вам, ребята, ночь напролет.

– А тебе что с того, тебя же уволили? – не отставал Клим.

– Если начальство гнилое, люди не виноваты. Ни ты, ни Катька, ни Чистяков, с него ведь тоже спросят, – Наталья недоумевающе щурилась. – Я так не могу.

Клим несколько минут рассматривал Наталью, а затем вдруг попросил:

– У тебя еще сигареты есть? Угостишь?

– Ты что, куришь? – подняла бровь Катя.

– Очень редко, а сейчас вот потянуло.

– Ладно, слушайте, – торопливо заговорила Наташка, стряхивая пепел и протягивая Климу пачку с зажигалкой. – Ты, Катюш, сбрось мне, что вам надо, я в облако запихну и тебе пароль скину. Не хочу Чистякова обижать, но и работа сама не сделается.

– Осадчий – это чей заместитель? – уточнил Клим, подкуривая и затягиваясь с блаженной миной. А Катя залипла на пальцы, держащие тонкую дамскую сигарету, и почему-то подумала, что ему больше подошли бы сигары. – Коммерческого?

– Исполнительного, – ответила Наташка. – Редкое чмо.

– А твой ребенок чем болен? – спросил Аверин.

– Астма у нас, – Наташка отобрала у него пачку и достала еще одну сигарету. – Самое паршивое, приступы ни с того, ни с сего. Так-то мы нормально с ним. Вот собиралась в отпуск в санаторий его свозить, а теперь уволюсь и поедем. Ему в соляных шахтах хорошо дышится. Я потому и от руководства отдела отказалась, ну какой с меня руководитель, если я периодически на удаленку ухожу? А он меня прям поедом ел.

– Кто он?

– Король Ночи, кто еще. Ладно, ребят, побежала я, заболталась, – Наташка торопливо затушила недокуренную сигарету и скрылась за дверью курилки.

– Козлина он, – недобро глядя ей вслед, выдала Катя.

– Кто, Чистяков?

– Да нет же, владелец новый. Всех нормальных разгонит к чертовой бабушке.

– Ты считаешь, он совсем безмозглый? Может, его неправильно информировали? Сразу козлина…

– Бросай курить, Аверин, – вздохнула Катя, направившись к выходу, – тебе не идет.

И это была чудовищная неправда.

* * *

– Смотрите, наш новый генеральный! – Анька наполовину высунулась из окна, и ее внушительная грудь грозила в любой момент нарушить равновесие. – Ничего так мужчинка!

Катя и себе подбежала к окну, интересно же! Внизу по дорожке к центральному входу двигалась процессия мужчин в костюмах. Впереди выделялся один, рослый, лет сорока-сорока пяти, и при его уровне доходов это означало, что ему прилично так за пятьдесят.

– Рабовладелец? – прищурилась Надя и встала рядом, вытягивая шею. А потом покачала головой. – Нет, не он. Я слышала, наш молодой, совсем пацан. И тридцатника еще нет.

– Разве ж это молодой! – фыркнула Катя, так старательно разглядывая процессию, что даже кончик языка высунула.

Сзади шумно поперхнулся Аверин, на звук повернулась Надя.

– Слышь, Клим, а тебе сколько лет?

– Двадцать девять, – сипло проговорил тот, вытирая со стола пролитый кофе.

– Да, для нашей Катеньки точно старпер, – глубокомысленно выдала Надежда. – Ей все, кому за тридцать, кажутся глубокими стариками. А ты уже у черты, можно сказать. Ей молодой нужен, горячий.

– После тридцати мы все уходим из большого секса, – хохотнул Степан.

– Ты, Степ, если пиво пить не перестанешь, и из малого с треском вылетишь, – неласково взглянула на него Аня. – Лучше с Клима пример бери. Вот уж кто из спортзала не вылезает!

– Клим, а у тебя девушка есть? – пристала Надя к Аверину, и тот неожиданно кивнул:

– Есть.

– Так ты б хоть привел или фотку показал. Ну достали же эти твои почитательницы озабоченные, – Надя с Аней обе были глубоко замужние и счастливы в браке, поэтому на Аверина поглядывали если и с удовольствием, то без вожделения.

– Она не знает, что она моя девушка, – ответил тот, откинувшись на спинку и вытянув ноги перед собой. Катя настороженно прислушалась.

– Как это не знает? – удивилась Надя.

– Вы недавно познакомились? – переспросила Аня.

– Полгода назад. Я влюбился, как пацан, а она исчезла. Вот недавно нашел, но теперь меня динамят, – голос Клима звучал спокойно и ровно, а у нее снова зачесалось под лопатками.

Катя безошибочно определила это как след от ядовитого взгляда Аверина. И едва не выпала из окна. Влюбился? Ей не послышалось?

Развернулась, поймала уже знакомый взгляд с горящим внутри огоньком и испытала чуть ли не облегчение. Шутит. Ну конечно! А она, глупая, уже пугаться собралась. Как именно он влюбился, Клим очень доступно рассказал приятелю Артему, поэтому сейчас наверняка от души ерничал и потешался над Катей.

– Ну хоть кто-то способен тебя продинамить, Аверин, – злорадно прищурилась Надежда и уселась за стол.

Катя, с трудом переставляя ноги, вернулась к столу Клима. Почему-то для работы над отчетом был выбран не ее кабинет, а дальний угол Аверина.

– Так он потому и влюбился, – в тон ей подпела Анна. – Поди надоело, что все без разбору на шею вешаются.

– Я вообще здесь, – уточнил Аверин, – надеюсь, я вас не смущаю.

– Кофе-тайм окончен, давайте работать, – недовольно глянула на него Катя, сразу же назначив крайнего.

Аверин усмехнулся и уткнулся в экран ноутбука.

Глава 7

– Ты не выпила свой латте, – Клим придвинул бумажный стакан с крышкой, и Катя посмотрела на часы внизу экрана ноутбука.

Восемь вечера, а работы еще полно! Наташка не подвела, сразу же сбросила нужные данные, Ленка же разродилась только после трех.

Клим тихо матерился, когда понял, что данные она прислала за текущий квартал, а не за аналогичный период прошлого года.

– Вот, посмотри, конечная дата – сегодняшнее число, эта дура даже не поняла, что от нее требуется, – возмущенно тыкал он пальцем в экран Катерине, а та лишь горестно качала головой. Смысла торчать в офисе дальше не было.

– Я есть хочу, – пожаловался Клим, захлопывая крышку ноутбука, и с надеждой посмотрел на Катю: – Куда, к тебе или ко мне?

И она вдруг отчетливо поняла, почему до сих пор не приглашала Клима домой. Потому что знала, Клим оценит обстановку и, по его выражению, отвалит сам. Меньше всего Катя ожидала услышать:

«Не волнуйся, дорогая, воспитаем их вместе».

Как могла, неосознанно оттягивала этот момент, но больше тянуть не стоило.

– Ко мне, – потерла переносицу и сказала решительно, постаравшись не заметить, как загорелись по соседству черные глаза.

Клим предложил купить по дороге что-нибудь из еды, но Катя пообещала его накормить. Пусть меню у них было с детским уклоном, но все очень вкусно. Вряд ли Аверин откажется от пюре с котлетами, у Людмилы Григорьевны они получались просто бесподобными. В выходные Катя готовила сама, а среди недели подключала няню.

Аверин вызвал такси – он сегодня был безлошадный, – и через двадцать минут они были у Катиного подъезда. Аверин выглядел… смущенным. Вот чудной! Он и правда нацелился на что-то большее, чем зависание за ноутбуком до утра?

Катерина собралась было войти в подъезд, но тут Аверин придержал ее за локоть и заглянул в глаза:

– Катя, ты уверена? Я доделаю отчет сам и с Чистяковым договорюсь…

– Как хочешь, Клим, – она и не думала настаивать и до самой двери дошла, не оглядываясь. Аверин шумно дышал в спину.

– Катенька, вы уже! А я как раз собралась мальчиков укладывать, – сообщила Людмила Григорьевна, завидев на пороге Катерину. Аверина она просканировала своим встроенным рентгеном, но сделала вид, будто ее это не касается.

– Спасибо, я сама, – сказала Катя, опускаясь на корточки и обнимая малышей. – Вы идите, я и так вас задержала. Кстати, это Клим Маркович, мой сотрудник. А это Людмила Григорьевна, она помогает мне с детьми.

– Очень приятно! – няня просочилась между ними, попутно еще раз осмотрев Клима с ног до головы. – До свидания!

Парни, завидев в доме мужчину, поначалу спрятались за Катю, но потом осмелели и вышли из укрытия.

– Катя! – радостно запыхтел Ванька, Матвей молча разглядывал Аверина.

Катя не видела лица Клима, но почему-то очень хорошо себе его представляла. Заставила себя заговорить, продолжая сидеть к нему спиной.

– Клим, знакомься, это Ваня. Это Матвей. Мальчики, это Клим.

– Папа, – сказал Матвей, глядя на Аверина снизу вверх.

– Нет, котенок, это не папа, это Клим. Папа уехал, – она обняла малыша и услышала за спиной потрясенное:

– Откуда здесь дети, Катя? Они твои?

Катерина повернулась, и как Матвей, глядя снизу вверх, ответила с некоторым вызовом:

– Мои. А что тебя так удивляет, я не похожа на женщину, у которой могут быть дети?

Аверин действительно выглядел потрясенным. Он переводил взгляд то на Матвея, то на Ваню, то обратно на Матвея. Катя отправила детвору в ванную, а сама устало пояснила:

– Это дети моей сестры. Она погибла сразу после того, как мы с тобой познакомились, и теперь они мои. Я собираюсь в ближайшее время их усыновить, и скорее всего, меня уволят, как Зимину. А если ты донесешь на меня, то это произойдет намного быстрее…

Клим схватил ее в охапку и приподнял над полом, его глаза сверкали как настоящие молнии.

– За кого ты меня принимаешь? – зашипел он, выдыхая. – Почему я должен на тебя доносить? И почему тебя уволят?

– Поставь меня на место, Клим, ты напугаешь детей, – спокойно попросила Катя. – А уволят сам знаешь почему. То, что наш генеральный чайлдфри, не новость ни для кого. Мать-одиночка с двумя полуторагодовалыми детьми никак не вписывается в новую политику компании. Я сейчас умою детей. Можешь сам разогреть ужин, можешь подождать, пока я их уложу.

И ушла в ванную. Она слышала, как Клим хозяйничает на кухне, но вмешиваться не стала. Только, когда уложила малышню в детской, заглянула и ахнула.

Стол был накрыт, ужин сервирован насколько можно празднично. Катя даже посочувствовала Аверину – всегда неприятно, когда мечты разбиваются о жестокую реальность.

Клим стоял у окна, сунув руки в карманы, и напряженно думал. По крайней мере, несколько вертикальных складок на лбу красноречиво об этом свидетельствовали.

– Ты меня не жди, ужинай, – сказала Катя, – у меня еще обязательная программа по пению.

– Это ребенок тогда тебе звонил? – спросил Клим. Она не ответила и направилась в детскую.

В этот раз малышам как нарочно не спалось. Катя перебрала весь репертуар, а они все ворочались и пыхтели. Наконец, с обеих сторон послышалось тихое сопение, Катя осторожно поднялась с пола и с облегчением прикрыла дверь.

Клима в кухне не было, он нашелся в гостиной. Одну руку по-прежнему держал в кармане, а в другой у него была фотография Аллы и Ильи, которая обычно стояла у Кати на полочке.

– Кто эта девушка, Катя? Это твоя сестра? Это ее дети?

Она кивнула и села в кресло. Поняла, что дико устала, хотелось спать, а спать сегодня вообще не светит… Но из полудремы выдернул требовательный голос Аверина.

– Катя, расскажи, как они погибли.

Пришлось открыть глаза и заставить себя выпрямиться.

Она сама не ожидала, что сумеет говорить об аварии так просто. Может, оттого что ей уже давно пора было на кого-то это выплеснуть. А может, оттого что сработал эффект попутчика – Аверин посторонний человек, не знавший ни Аллу, ни Илью.

Поэтому можно было говорить о них немного отстраненно, как будто ей больше не болит и не выворачивает душу…

– У Ильи был день рождения, ему исполнилось двадцать пять, как Алке, они одноклассники. Они только поженились, решили отметить его день рождения вдвоем. Ваню с Матвеем оставили на нас с мамой и уехали кататься. Илья не пил… В некоторых СМИ передавали, что он был выпивший, но нет, это неправда, – Катя говорила монотонно, ей казалось, ее голос звучит откуда-то со стороны. – Они ехали по мосту, на встречку вылетел Фольксваген. Водитель не справился с управлением, Мицубиси слетел с моста и упал в воду. Об этом тогда говорили во всех новостях…

…В октябре вода была уже довольно прохладной. Катя тогда сидела на полу и боялась уснуть, потому что стоило закрыть глаза, как она оказывалась зажата в тесной кабине автомобиля.

Уши и нос заливало холодной речной водой, она судорожно хватала воздух. Но в легких тоже была вода, и она медленно задыхалась. Пальцы беспомощно скользили по стеклу, но дверь заклинило, и оставалось только ждать, когда вода полностью заполнит легкие…

Никому, никому Катя не могла признаться, что, сидя на полу в темной комнате, всю ночь молилась, чтобы Алла с Ильей летели в воду мертвыми. А когда наутро дозвонилась к судмедэксперту и услышала «Смерть наступила в результате удара…», захлебывалась от счастья и размазывала слезы по щекам.

Как такое можно кому-то рассказать, чтобы тебя не признали невменяемой? А Климу, оказалось, можно…

Катя, обхватив себя руками, отчаянно боролась с желанием упасть на пол и свернуться зародышем. Ей казалось, там безопаснее, она и у детей сидела на полу между двумя кроватками, когда пела песни или читала книжки.

Но ее уверенно удержали сильные руки и осторожно усадили на диван. Она уткнулась в плечо Клима, а он гладил ее по голове, как маленькую, и шептал:

– Моя хорошая, моя сильная девочка, не плачь, успокойся, я здесь, с тобой.

– Я оформила опекунство, – продолжила она, пряча лицо на его груди, – у меня преимущественное право на усыновление. Маму с похорон увезли в больницу с инсультом, она только-только начала выкарабкиваться, ей детей не отдадут по состоянию здоровья. А я смогу их усыновить, как только пройду специальные курсы.

«Только не говори это, пожалуйста! Если ты сейчас спросишь, почему я не хочу остаться опекуном и зачем мне их усыновлять, что я буду делать?..»

– Ты сказала, они недавно поженились? – рука, обнимавшая ее, напряглась. – Как же тогда…

– Илья не был их отцом. Он еще со школы был влюблен в Алку, но она вышла за него замуж перед самой аварией. Он не успел записать мальчиков на себя, – Катя отстранилась от Клима и вытерла глаза. – Я говорила, что у меня с этими чайлдфри личные счеты? Моя сестра встречалась с таким. Богатый самовлюбленный мерзавец! Это его дети.

– Он бросил твою сестру? – голос Клима звучал глухо, и у Кати сложилось впечатление, что он ей не верит.

Всмотрелась в глаза – черные как ночь глаза, ничего из них не поймешь. Смотрит пытливо, а что там, за тем лбом, неизвестно.

– Ты мне не веришь?

– Просто спрашиваю, Катя. Он бросил ее беременную?

– Нет. Не так, – она не стала возвращаться в объятия Клима, оперлась спиной о диван. – Он сразу предупредил, что у него отсутствует «родительский ген», как он это называл, и требовал, чтобы она предохранялась. Она, понимаешь, а не он? Алка пила таблетки, но ей иногда становилось плохо от них. Несколько раз она пропустила прием, забыла, она же живой человек, а не автомат. Она не обманывала Александра.

– Его звали Александр? И все? Ты больше ничего о нем не знаешь?

– Нет, не знаю. Он не горел желанием знакомиться с нами, со мной и мамой, а Алке было все равно, она влюбилась без памяти. Нам было видно, что это не всерьез, что он ничего не планирует, а она и слышать ничего не хотела. Конечно, ухаживал он красиво, но видел бы ты мою сестру вживую! Мы совсем не похожи, у нас отцы разные. Алла была очень красивой, такой хрупкой, воздушной, и глаза необыкновенные, фиалковые. Он и называл ее Фиалкой. Алка-Фиалка, Фиалочка…

Катя говорила, стиснув кулаки. Она ничего не могла с собой поделать, ее переполняла ненависть к этому человеку, как ни пытались ее образумить сестра, подруги и даже мама. Она упорно продолжала видеть в нем причину всех обрушившихся на нее несчастий.

Клим слушал молча и не перебивал, и Катя была ему безумно благодарна, что он дает ей возможность выговориться.

– Когда Алла забеременела, она сразу рассказала своему чайлдфришнику. Он обвинил ее в обмане и предложил сделать аборт, даже клинику подыскал подходящую и телефон доктора дал. Алла к своему доктору пошла, меня с собой взяла, ее на УЗИ отправили, а там двойня. Ей выписали направление на аборт, мы вышли, сели на скамейке в парке и разревелись обе. Часа два сидели. Я думала, мне ее уговаривать придется, но она сама сказала, что не станет детей убивать, тем более его. Она любила этого козла. Так и говорила: «Это же его дети, Катя, я не могу!» И мне деток жалко было, а вот его бы порешила, не задумываясь. Этот Александр потом все звонил, допытывался, но больше встречаться ей не предлагал. И Алка испугалась.

– Чего испугалась? – Клим смотрел в сторону, и Катя смотрела в сторону. Наверное, они были похожи на двух провинившихся школьников.