скачать книгу бесплатно
Другой бы мог заподозрить в Жекиных словах двусмысленность, но то – другой. А мы Жеку знали и ничего заподозрить не могли, она на самом деле радовалась. И за себя, и за свой хвостик, и за Илюхино изумление, которое просто выпирало из него, просто било наотмашь. И никакой двусмысленности в ее радости не было, потому что здоровая радость – всегда односмысленна. Радость – и все!
– Слушай, – спросил я, – а Инфанту можно?
Но Инфанту оказалось нельзя, во всяком случае, сегодня. Потому что на все существуют разумные лимиты и ограничения, тем более на такое чудо, как виляющий Жекин хвостик.
– Он не поймет, твой Инфант, – засомневалась Жека. – А потом еще донимать начнет, я ж его знаю, чудилу. И вообще, этот Инфант…
И она была права, Инфант действительно стал бы донимать. Как донимать – не известно, потому что у Инфанта находилось в арсенале много разных способов донимания.
А потом Жека отчалила от нас к тому, высокому, с бородкой, кого наметила с самого начала. И завязался у них диалог, который я не слышал, да он меня и не интересовал. Что я, сам не знаю, что в таких случаях говорится? Так, никчемная, легковесная ерунда.
И вообще, мое внимание было обращено совсем в другую сторону. А именно – в сторону двух девушек, похоже, подружек, которые, потягивая из стаканчиков, многозначительно переглядывались между собой. О чем они переглядывались? – я не знал, хотя можно было и догадаться.
– Ну что, Б.Б., берем? – определил я девушек, потому что Илюха, при всех его природных навыках, не всегда умел правильно определить сам. Но тут он последовал за моим взглядом и тут же закивал. Так как девушки полностью заслуживали, чтобы их сначала определили, а потом брали. К тому же они так удачно выделялись одна на фоне другой, просто завораживали контрастом.
Та, что сидела в кресле, привлекала к себе длинными солнечными локонами, спадающими на плечи, манящей, лукавой улыбкой, искрящимися от веселья, смеющимися глазами. Не говоря уже о завидной миловидности лица и плавных формах, лоснящихся из-под одежды.
Другая же, стоящая поодаль, была ее полной противоположностью – бледное лицо, обрамленное короткими черными волосами, горящие, будто воспаленные, темно-зеленые глаза, тонкие яркие губы – все говорило о том, что перед нами натура пылкая, глубокая, ищущая. О таких Тургенев с Достоевским любили писать. Но очень по-разному любили.
– Давай, стариканыч, действуй. Если непосильно станет, то мы здесь, недалеко. Лишь свистни, себя не заставим мы ждать. Хотя я в тебе уверен, такой, как ты, не подведет, – подбодрил меня Илюха относительно девушек.
Я пригляделся к ним обеим и, конечно, выбрал ту, которая светленькая, солнечная, со смеющимися глазками. С натурами глубокими и ищущими всегда мороки значительно больше. К тому же кто знает, отыщут они в тебе то, что глубоко ищут, или нет?
Но одно дело – выбрать девушку, а другое – с ней «не подвести», как просил меня Илюха. И тут все дело в первом движении, в первом слове, потому что, как известно, женщины судят нас по мгновению, особенно если это мгновение – первое.
Конечно, у меня, как и у каждого уважающего себя специалиста, имелись свои наработки и заготовки. Но вообще-то я предпочитаю на импровизации работать, на полете. Когда интуиция и мысль сливаются воедино и протаривают путь для вдохновения. А вдохновение девушки всегда чувствуют и всегда реагируют на него особенно остро. Потому что вдохновение вырывается из тебя наружу летучей такой энергией, которую девушки начинают в себя впитывать и пробовать на вкус. Подходит ли она им? Ну и если подходит, тогда…
Вот я стоял и придумывал импровизацию, такую, чтобы полная свежести оказалась, чтобы как в первый раз. Времени у меня было немного, не я один отметил девушку, много взглядов тянулись к ней со всех сторон, и следовало торопиться. Именно так, как торопится на своей собачей упряжке обветренный золотоискатель из замерзшей Аляски первым забить территорию у рудоносного золотомойного ручейка. Вот и я двинулся к девушке твердым шагом, подбадриваемый Илюхиным взглядом в спину.
Напоминаю: она сидела в кресле, ее правая рука со стаканом покоилась на подлокотнике, а вокруг было шумно и гулко. И мне пришлось пригнуться, ну, хотя бы для того, чтобы она в общем гуле расслышала меня вместе с моей импровизацией. И оценила нас.
Вот я и пригнулся, и присел на кресельный подлокотничек, на второй, на свободный. Девушка окинула меня неудивленным взглядом, видимо, она была привычна и к подсаживающимся незнакомцам, и к их импровизациям. Ее глаза были широко открыты, будто хотели задать какой-то мучивший ее вопрос, рассеять сомнения. А еще она улыбалась… В общем, выглядела она вполне кокетливо.
Я пригнулся к ней еще ниже, чтобы нас ничего не разделяло, чтобы остаться с ней наедине посреди этой шумной и людной комнаты.
– Я тут, кстати, факиром работаю, – начал я с импровизации. – Мое сценическое имя Амадеус Модельянович Розовсконтти. Хотите, я вам свое искусство продемонстрирую?
– Какое искусство? – спросила она, и улыбка ее засветилась еще ярче.
– Могу с фокуса начать, – предложил я.
– С какого фокуса? – повторила она вопрос.
– А вот сейчас увидите, – сказал я, лихорадочно подбирая на ходу правильный фокус. Потому что при наличии неподалеку Инфанта фокусов было хоть отбавляй. Он одним своим нечесаным печальным видом уже гарантировал и фокус, и всю остальную белую магию. А если покопаться в нем поглубже – то и черную.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
