скачать книгу бесплатно
– Как дом? Не было непредвиденных проблем?
– Никаких проблем, – быстро ответила Нина. – Он прекрасен. На самом деле, там нужно сделать совсем немного.
– Он никак не сравнится с вашим домом, – начал Мэтт.
– Но он отличный. – Улыбка Нины стала натянутой. – Мэтт, доедай свою угольную рыбу.
– Он всегда нам очень нравился, – сказала я. – Такой уединенный. И район очень безопасный.
– Честно вам скажу, – начал говорить Мэтт и вытер губы, не замечая посылаемых ему уничтожающих взглядов жены, – я ожидал, что он будет разгромлен, раз так долго пустовал. Обычно разворовывают технику, светильники, даже проводку вытаскивают.
– Это не Бэйвью, – резко вставила Нина. – Это Атертон. Такого здесь не случается.
– Это правда, – согласился Уильям и откинулся на стуле, когда на фоне нежно заиграла арфа. – Кроме того, все такие любознательные. Здесь сотня домохозяек, шпионящих друг за другом через инкрустированные брильянтами бинокли. Прибавьте сюда частную полицию, камеры видеонаблюдения и охраняемые ворота, и никто даже не пытается ничего сделать. Этот дом мог бы стоять с широко распахнутыми дверьми последние пять лет, и никто бы оттуда ничего не взял.
Я согласно кивнула, думая о сладкой иронии, что теннисный браслет на моем запястье достался мне из личной коллекции Клаудии Бэйкер.
– Правда. Честно, мы большую часть времени даже не запираем двери, – признала я и отрезала кусочек пулярки. – Днем в этом нет смысла, особенно на заднем входе. Я люблю, когда дома свежий воздух, тем более когда цветут сады.
– Тебе стоило бы запирать двери, – нахмурился Уильям.
– Ты сконцентрируйся на «УТ», а приглядывать за домом оставь мне, – пожала плечами я. Он посмеялся, а я, подцепив кусок Вагю, протянула ему и довольно улыбнулась, когда он съел его с моей вилки.
– Я всегда запираю дом, – твердо сказала Нина. – Говорят, кто угодно может украсть, если дать им возможность и избавить от последствий.
– Согласен, – кивнул Уильям, и от меня не укрылось, как Нина гордо выпрямилась от его поддержки. – Это как оставить ключи от Lamborghini без присмотра. В какой-то момент, даже если ее не украдут, кто-то одолжит ее на тест-драйв.
– Именно. – Она взяла свой почти пустой бокал вина, и мне стало интересно, поменяли ли они замки, когда въехали. Если да, заморочились ли они с каждой дверью? Я подумала о своей связке ключей, дубликате тех, которые я вернула в ящик Клаудии Бэйкер.
– Нина, как тебе «Уинторп Тэк»? – улыбнулась я ей. – К тебе все хорошо относятся?
Мне показалось, что ее плечи напряглись от вопроса.
– Все хорошо. – Она отставила бокал и сфокусировалась на своей тарелке, со скрипом ножа о фарфор разрезая свой кусок баранины. – Коллектив очень отзывчивый.
Как и ожидалось, Уильям немедленно переключился в рабочий режим:
– Есть прогресс с Мэрилин?
– Немного. – Она проткнула кусок мяса. – Я снова встречаюсь с ней завтра.
– Мэрилин Стаубах? – спросила я, не понимая, с чем может понадобиться помощь талантливому хирургу. – Какой прогресс может ей требоваться?
– Я тебе потом расскажу, – улыбнулся Уильям, но его голос оставался напряженным и раздраженным. – У Нины еще неделя на работу с ней. – Он оглянулся через плечо, привлекая внимание официанта, и жестом попросил чек.
Я поднесла бокал к губам, подмечая напряжение на лице Нины.
Еще неделя. Я знала каждый тон в арсенале своего мужа, и это прозвучало как ультиматум.
Глава 8
Нина
Если моя работа зависела только от Мэрилин Стаубах, она была обречена на провал. Я внимательно изучила миниатюрную женщину в поисках какой-либо подсказки, откроющей ее мотивы, и была благодарна за найденную мной гранату, теперь покоящуюся в боковом кармане моей куртки.
Она посмотрела на меня, а затем зевнула. В глубине ее рта я разглядела блеск пломбы.
– Почему вы устроились на работу в «Уинторп»?
– Деньги, – отрезала она. – И я решила, что мне их достаточно. – Она подняла тонкое темное запястье и вгляделась в циферблат массивных пластиковых часов, которые я сама подумывала купить, – встроенный GPS был интересной, но весьма бесполезной функцией.
– Что ж, хирурги хорошо зарабатывают. – Я нарисовала крохотный значок доллара в первом пункте маркированного списка моего блокнота. – Вы однозначно могли бы вернуться к практической работе.
Она посмотрела на меня как на идиотку.
– Спасибо, Нина. Превосходный совет по карьерному росту.
– У кардиохирургов один из самых высоких стрессовых показателей среди всех хирургических специалистов, – заметила я, краснея от ее резкого замечания. Глупая Нина, говорил мой отец. Заткнись, Нина. Прошло двадцать лет. Я когда-нибудь перестану слышать его суждения? – Как бы вы в сравнении оценили ваш уровень стресса за время работы в «УТ»?
– Мне кажется, на все эти вопросы можно было бы ответить в опроснике при увольнении. – Она скрестила ноги, и бледно-голубая штанина медицинского костюма приподнялась, приоткрывая практичную белую теннисную туфлю и носки по щиколотку. Мне нужно было помнить, кто она. Овца/сова, если отталкиваться от профилирования личности Чарльза Кларка. Заботливая. Требовательная. Ориентированная на детали и цифры. Она не написала бы заявление об уходе, не исследовав перед этим другие варианты и не написав подробный список «за» и «против».
– Можно, – я попыталась изобразить сдержанную улыбку. – Но опросник не может обсудить условия.
Она издала резкий смешок: «Какие условия?»
– Одобрение Управления по санитарному надзору за качеством еды и лекарств уже почти получено, – отметила я. – Вы собираетесь уйти от семизначной премии. Помогите мне понять, что такого ужасного в том, чтобы остаться здесь еще на три-четыре месяца.
– Вы новенькая, – шмыгнула она носом. – Вы не знаете, как здесь. Мужчины – мудаки. Женщины коварные, а Уильям… – Она приподняла бровь. – Этот мужчина разговаривал со мной так, словно я – кусок туалетной бумаги на полу терминала в аэропорту Лос-Анджелеса. Хотя он в целом козел, так что, по крайней мере, дело не в расовой неприязни. Но я слишком стара для этого. Мне тычут в лицо семизначными предложениями, куда бы я ни повернулась. Моя жизнь слишком коротка, а мой пенсионный план слишком хорош, чтобы и дальше работать на Уильяма.
Казалась, что она права. Я была новенькой, но мне хватило двух недель, чтобы понять, с чем именно ей приходилось иметь дело. Любезный джентельмен отличался еще тем характером. Во время совещания тем утром, он уничтожил все крупицы теплых чувств, взращиваемых мной во время открывающих собрание мотивационных аффирмаций. Уничтожил, когда разорвал на куски последний отчет об испытаниях и назвал команду «кучкой неоправданно высокооплачиваемых придурков».
– Что, если я избавлю вас от общения с Уильямом? – предложила я. – Вы можете пропускать совещания. Закончить оставшиеся задачи самостоятельно. Работать из дома два дня в неделю.
Она вскинула бровь:
– Вы заставите Уильяма не разговаривать со мной? Невозможно.
Вероятно, она была права, но я пробивалась дальше, готовая при необходимости использовать тонкий конверт в своем кармане.
Может, не придется. Может, этого хватит, чтобы уговорить Мэрилин остаться. Я на это надеялась.
Она уже качала головой, словно слышала мой внутренний монолог.
– Мое решение окончательное. Я ухожу через неделю. Ему повезло, что я торчу здесь последние две недели, – заявила она и встала. – Мне нужно возвращаться к работе.
Я потянулась в карман и вытащила конверт.
– Есть еще один вопрос для обсуждения.
– Я сказала, мое решение окончательное.
– Мэрилин, – продолжала настаивать я и посмотрела ей в глаза. – Поверьте мне, вы захотите это услышать.
– Говорите уже, Нина.
– Я знаю о Джеффе. – Четыре коротких слова были такими приятными на языке. Я испробовала разные способы, чтобы нанести удар, и услышала победную нотку в своем ответе, несмотря на все мои усилия ее сдержать.
Она не шелохнулась. Не осунулась и не побрела обратно к своему стулу. Она не моргнула, не вздрогнула, вообще никак не отреагировала. Она взглянула на меня с размеренным, отработанным контролем женщины, которая пережила все.
– Джефф мертв, – сказала она.
Я посмотрела ей прямо в глаза:
– Я могу засвидетельствовать после вчерашней встречи с ним, что это не так.
* * *
Сорок пять минут спустя я наблюдала, как Мэрилин отзывает свое увольнение по электронной почте, нажав на «Отправить» с враждебным презрением. Мне было все равно. Я обезопасила свою работу, а ее четверо детей и муж продолжат жить с убеждением, что ее пятый сын умер при преждевременных родах, а не жил в доме для выздоравливающих, задувая свечи на своем торте в честь тринадцатилетия без единого родственника рядом.
Я принесла Уильяму документы, тихо входя в сверкающий и утонченный кабинет с видом на кусочек океана. Все было стеклянным – дверь, сквозь которую я вошла, стены между нами и соседним кабинетом, панорамные окна, отделявшие комнату от пустоты на высоте пятидесяти футов. Не будет быстрых перепихонов в его кабинете, разве только если он захочет, чтобы на это посмотрела вся команда.
Он взглянул на бумаги, не отрывая рук от клавиатуры компьютера, а затем кивнул.
– Хорошо. Закрой дверь, когда будешь выходить.
Небрежный ответ заставил бы обычную женщину ощетиниться от злости, но я лишь хотела большего. Психолог взвалил бы вину за мое нездоровое влечение к отвержению на моего отца, но я знала, что за билет в этот мир нужно заплатить. Совершать грязные тайные сделки. Медленно и неустанно соблазнять. Проделывать кульбиты, угрожающие сломать мой позвоночник пополам, но способные помочь мне взбираться по социальной лестнице все выше и выше, пока я не доберусь до своего места, откуда буду свысока смотреть на женщин вроде моей матери и Кэт Уинторп, и управлять мужчинами вроде моего отца и Уильяма, как марионетками.
Этот день настанет. Я уже была ближе.
Глава 9
Кэт
Уильям молча вел Aston Martin, его волосы взъерошил бриз, когда он повернул к маленькому ресторанчику на краю скалы. Ночь была тихая, ветер мягкий.
Я повернулась к нему на сиденье, любуясь его профилем в сумерках, пока синий свет панели управления подсвечивал его выразительные черты. Я влюбилась в это лицо на третьем курсе университета, поглядывая на него поверх своего монитора из угла комнаты стажеров. Мы все немного боялись его, потому что его редкие визиты к нам сопровождались кучей ругательств и чаще всего увольнением провинившегося. У нас была бешеная текучесть кадров, а слезы являлись нормой среди стажеров, которые все были очень напряжены и с ужасом ожидали момента, когда неизбежно оступятся.
Мой собственный проступок случился как раз перед Рождеством. Все мои сокурсники разлетелись по домам и наполнили свои соцсети снимками ёлок, катков и коктелей с гоголь-моголем. Группка из пяти человек осталась справляться с повышенным объемом работы в связи с планируемым Уильямом корпоративным захватом. Я потратила шесть часов на электронную таблицу и в какой-то момент отсортировала колонку, не включив все поля, что сделало все остальные ячейки в таблице абсолютно бесполезными. Четыре часа спустя, радуясь что наконец-то справилась с заданием, я загрузила таблицу на общий диск, не заметив ошибку.
Когда Уильям ворвался в нашу комнату, я встрепенулась. Он подал нашей руководительнице какую-то распечатку и ткнул в нее пальцем. Я услышала свое имя и выпрямилась, собираясь с духом, когда она указала в мою сторону. Он окинул комнату взглядом и остановил его на мне.
Это был первый раз, когда мы посмотрели друг другу в глаза, и это придало мне сил, поэтому я встала, пока он шел ко мне. Его дорогие туфли стучали о плитку, а глаза были такими же темными, как его костюм. Он остановился у моего стола и поднял передо мной таблицу.
– Я полагаю, ты сделала это никчемный кусок дерьма?
Я не знаю, почему я улыбнулась. Мы рассуждали об этом, попивая шампанское во время нашего медового месяца и предаваясь воспоминаниям поздними вечерами. Я должна была быть в ужасе. С запинанием извиниться. Но вместо этого я посмотрела ему в глаза с улыбкой, которую он позже описал как нахальную и чертовски сексуальную. Я улыбнулась и… к моему потрясению, Уильям Уинторп, разрушитель компаний и известная сволочь… улыбнулся мне в ответ.
Я пришла на работу на следующее утро и обнаружила в ящике своего стола билет первого класса до Банффа. В той поездке я лишилась с ним девственности в домике в горах. Когда мы вернулись в Сан-Франциско, я упаковала свои вещи и переехала в шикарный кондоминиум в центре без секунды сомнения.
Он посигналил перебегающему дорогу опоссуму, и я придержалась, когда он увернулся.
– Я слышала о Мэрилин. – Я поймала выбившуюся прядь волос и расправила ее вдоль шеи. – Она точно остается?
– Пока что, – он ускорился на повороте, глядя на дорогу. – Нина с ней поговорила. Привела ее в чувство.
Мы несомненно нуждались в Мэрилин. Она месяцами работала над испытаниями для Управления по санитарному надзору за качеством еды и лекарств и наладила важнейшие отношения с тестирующими сотрудниками. Ее потеря запросто откинула бы нас на шесть месяцев назад.
– Ее, наверное, активно переманивают.
Было не так много ученых ее уровня. С учетом того, что она – афроамериканка и женщина, ей, вероятно, поступали новые предложения каждый день. Впечатляюще, что Нине удалось ее переубедить, не пообещав повышенного вознаграждения или премии.
– Так и есть, – согласился он и взглянул на меня. – Нина считает, что мне нужно поработать над моим стилем управления. – Он не был доволен такой оценкой. Я видела это по тому, как его вторая рука легла на руль, как cжались его губы, как он напряженно наклонился вперед на сиденье. Мой муж, при всей своей уверенности, также относился к себе слишком строго.
– Не знаю, – осторожно сказала я. – Ты – гений. Без тебя «Уинторп Тэк» вообще бы не существовала, как и «Уинторп Кэпитал».
– Она сказала, что коллектив меня ненавидит.
– Вау, – медленно выдохнула я. – Начала прямо с тяжелых ударов. – Она проработала всего пару недель. Она не могла начать атаку полегче? – Ненавидят? Нет. Они тебя не ненавидят.
Сбавив скорость перед рестораном, он свернул на обочину, припарковался и заглушил двигатель. Подувший прохладный ветерок заставил меня вздрогнуть.
– Я сказал ей, что мне все равно, если они меня ненавидят. Моя работа не в том, чтобы нравиться.
Но ему было не все равно. Я знала это. Просто он недостаточно беспокоился, чтобы это исправить.
– Она предложила решение? – Если нет, он бы ее уволил. К моему мужу не приходили с проблемами. Приходили с проблемами и решением. Иначе ты бесполезен.
– Она хочет поработать со мной над моим стилем. Над моим… – он замолчал и прищурился, пытаясь вспомнить термин, – личностным ростом.
– К черту это. – Слова вырвались у меня резко, и он взглянул на меня с удивлением. – Ты – Уильям Уинторп. Тебе не нужно, чтобы какая-то эгоцентричная домохозяйка из каких-то трущоб Сан-Франциско указывала тебе, как управлять компанией.
Он посмеялся и, нащупав мою руку, пожал ее.
– Ты и сама высказывалась по поводу того, как я руковожу, Кэт.
– Это потому, что иногда ты ведешь себя как мудак. – Я повернулась к нему на сиденье. – И ты прямолинейный. Но ты также самый умный человек в любой комнате. Я не хочу, чтобы ты растворился в попытке спасти чьи-то чувства. Это бизнес. Они все взрослые. Они могут с этим справиться. – Я крепче сжала его руку. – И не сравнивай меня с ней только потому, что мы росли в бедности. Я тебя знаю, а она – нет. Я построила «Уинторп» вместе с тобой. Она нет.
– Эй, – он наклонился и, обхватив ладонью мой затылок, запустил пальцы в волосы. – Я никогда бы не поставил тебя в одну категорию с ней. С тобой никто не сравнится. – Он притянул меня к себе и наши губы встретились сначала в нежном, но потом в более крепком поцелуе. Более жестком. Я целовала его так, словно была в отчаянии, и он прижимал меня к себе так, будто я придавала ему сил.
Он ужасно относился ко всем, кроме меня. Со мной он был ранимым и добрым. Щедрым и любящим. Он отщипывал хорошее, как лепестки с розы, и хранил его в кармане, а потом осыпал меня им вечером. Никто не смог бы это в нем изменить. И уж тем более она.
* * *
– Я не понимаю… – медленно сказала Келли, пролистывая каталог с формой начальной школы Менло своими глянцевыми фиолетовыми ногтями. Она остановилась на одной странице, и я покачала головой.
– Я думала, ты рада, что она там. Мне казалось, ты говорила, что Уильяму нужен кто-то, чтобы поднять командный дух и… – она подняла глаза к небу, – сплоченность? Так ты сказала?
– Да, и я вижу ценность в том, что она наклеивает пластыри на раненые чувства и развешивает вдохновляющие постеры в туалетах, но я не хочу, чтобы она трогала Уильяма. – Я перевернула блокнот перед собой и указала на девчачью рубашку с рукавами три четверти. – Это симпатично.
