скачать книгу бесплатно
Таких, или подобных историй в жизни удэгейцев множество, и все они по детски безобидны и наивны. Взрослый и трезвый человек, глядя на этих детей природы, часто имел возможность удивлённо покачать головой и хмыкнуть себе под нос, загадочно улыбнувшись.
* * *
Весна и начало лета привносят в жизнь людей замечательные изменения, – заботы огородные, пчеловодные, садоводческие, изменяют сам облик посёлка, расцвечивают. Растёт же в тех местах, всё дурнинушкой, влажный и тёплый климат способствуют этому. Любой овощ, семечком брошенный в землю, к осени заставляет удивляться и радоваться самых нерадивых хозяев. А уж если поухаживать, прополоть, да подрыхлить земельку, вообще напрёт, что и в подполье не уложишь. Отзывчивая на уход и дюже благодатная земля в тех краях.
Удэгейцы же, не обременяют себя огородными заботами, за малым исключением, они, с приходом тепла, выселяются из посёлка на речные, вольно обдуваемые всеми ветрами, песчаные косы. Привольно и весело жить на реке, а как радуются этому переселению малые ребятишки, – удочки, остроги, луки с настоящими стрелами, – их постоянные занятия. Постепенно коса обживается, на ней всё больше и больше вырастает временных построек, как жилых, так и хозяйственных. Потом появляются шесты, на рогулинах, увешанные крупными рыбинами, это начинается заготовка рыбы на зиму. Рыбу, а в основном это ленки, пластают по хребту и, развернув, развешивают на солнышке, – вялят. А когда повезёт, устанавливаются такие же шесты, с пластинами мяса, – ох и вкусна вяленая изюбрятина.
За лето стойбище несколько раз меняет свою стоянку, – люди переезжают в рыбные, более кормные места.
Заядлые поклонники Бахуса, удэгейцы, не пропускали ни одного удобного случая, чтобы загулять, запировать. Поднимающиеся с низовьев лодки с «городскими» рыбаками, тормозились общими усилиями, – на приплёсок выбегало и выползало всё население, а ребятишки, даже заскакивали в воду, не взирая на её прохладность. Все начинали махать руками и ногами, кричать на все голоса, чтобы привлечь внимание и остановить проплывающую лодку.
Причалившим путешественникам, в обмен на водку, предлагалась рыба всех видов, мясо, а ближе к осени ягоды и орехи. Если же выпивки долго не было, люди начинали скучать, нехотя занимались рыбалкой, долго спали, на охоту – на солонцы, вообще переставали ходить. В конце концов, кто-то не выдерживал и, коротко собравшись, уезжал, а вернее сказать улетал, как на крыльях, в посёлок, – попировать. Спокойная жизнь заканчивалась, стойбище приходило в движение, все куда-то собирались, торопились, ревели дети, взбрыкивали и захлёбывались лодочные моторы, упираясь в тугую, речную волну.
Но вот смолкали переругивания между мужиками и женщинами, – пустела коса, лишь кое-где ревели ещё сопливые ребятишки, которые не смогли уговорить родителей взять их с собой, да у костра, лениво шевелилась старуха, раскуривая замусоленную, обгоревшую до самого мундштука трубку.
Может быть, и вернётся к вечеру, а то и к ночи совсем, какая-нибудь лодка, ткнётся неаккуратно – пьяно в берег и, приехавшие хозяева стойбища, трудно перевалятся через борт, и будут шарашиться, искать в потёмках свой чум, будить пряниками заспавшихся в беспорядке пацанов. А может, и не вернётся в эту ночь лодка, только дня через три приедут, виновато пряча глаза от встречающих ребятишек.
Но проходит какое-то время, – день, два, и снова на стойбище всё приходит в норму: рано утром, лишь солнышко показало свой краешек из-за хребта, когда ещё и комар не просушил росные крылья, молодые парни вытаскивают из лодок, уже снятые сети, и развешивают их на кольях, выбирают рыбу. Женщины мелькают у очага, бренчат закопченными сковородками и котлами, а в обеденную жару на приплёске слышен радостный гвалт ребятни.
Часто бывая в таких летних поселениях удэгейцев, я всегда видел лишь радушие с их стороны и непоказное гостеприимство:
–О-о, начальник приехал, проходи, пожалуйста, отдыхай, сейчас ленка убьём, талой угостим.
И уже забегали женщины у костра, поторапливая вздувающих вялый огонь ребятишек, разогревают чай и стряпают свежие лепёшки, а кто-то из мужчин, берёт острогу и спешит на берег. Он действительно убивает там ленка, как будто тот специально стоял и ждал этого, приносит его, изгибающегося дугой то в одну, то в другую сторону, и делает замечательное угощение – талу.
Тала, – это освобождённая от кишок и костей тушка ленка, особым способом нарезается острым ножом на деревянном лодочном весле, заправляется солью и перцем, покруче, и кушают это угощение прямо руками. И готовить талу нужно непременно на лодочном весле, – вкуснее.
Привольно живут удэгейцы летом, да они вообще привольно живут, и летом и зимой. Часто даже не знают, какое сегодня число месяца, какой день, да что там день, месяц могут не знать.
–А зачем нам это?
И действительно, – зачем? Они веками жили так, и это им нравилось, и сейчас нравится, ну и пусть живут.
Кстати, кое-какие мысли в этом плане, в отношении малых народностей севера. Наверное, Бог больше любит луноликих людей, а то зачем бы он их поселил в богатые, рыбные, более сытные места, где не нужно прилагать особых усилий для обеспечения себя пищей, зачем бы Он предоставил им такое беззаботное житьё.
Даже взять, к примеру, тундру, где живут эвенки, якуты, селькупы, долгане, ненцы, ханты, манси, и другие северные национальности. Конечно, условия там суровые, в том плане, что холодно, зато много пищи, – это и рыба и несметные стада оленей. А возьмите бурят – монгольские степи, там тоже, можно выращивать множество скота, не заботясь особенно о его пропитании, – круглый год на подножном корме. И только средняя полоса, заселённая «русаками», в большинстве своём, не имеет столько рыбы, а чтобы прокормить себя мясом, нужно всё лето заниматься заготовкой кормов на зиму, – не выгонишь просто так скотину, – морозы и снега глубокие, не дадут ей прокормиться, как оленю на севере, или как стадам бурятским, да монгольским на юге.
Видно в чём-то больше провинился русский человек перед Богом, чем прочие, потому, как не пустил он его и на азиатские юга, где можно легче прожить за счёт растущих обильно разнообразных плодов. Там поселил Он казахов, киргизов, узбеков, китайцев и прочих людей, не слишком отличающихся от луноликих. И всем им, почти всем, не нужно знать, какое сегодня число и какой день недели. А может это и правильно?
… Река Хор, в те годы была удивительно богата рыбой. В любой день, после работы, я садился в лодку, отскакивал на моторе вверх, против течения, километров на десять, и спускался самосплавом домой, бросая блесну спиннинга то под один берег, то под другой. И за этот час налавливал рыбы столько, что и за неделю не съесть, а рыба какая отменная, – ленок, да таймень.
Однажды в гости к нам приехал начальник управления, тот самый Хронов, и жена угощала его котлетами особого приготовления. Он был несказанно удивлён, когда узнал, что котлеты те не мясные, а приготовлены из тайменя:
–Такой вкуснятины ни в каком ресторане не отведаешь.
Гость любил хорошо выпить и, был дюже крепок на водку. Поставленную перед ним рюмку, он осторожно отодвинул и попросил себе фужер, вот из него и хлебал горькую, не останавливая меня, когда я, на правах хозяина, наливал ему почти полную посудину.
Наутро, по благодушному лицу начальника, было даже не заметно, что вчера он влил в себя такое количество зелья. Прощаясь, снова спросил меня:
–Ну, что, не надумал ещё в город перебраться?
–Пока поработаю, а там видно будет.
В сердцах сплюнув, Хронов забрался в глиссер, на котором приезжал в эту глухомань, и рокот мотора эхом разнёсся по ближним, дремлющим под летним солнцем, распадкам.
… Летние хлопоты не дают разнежиться, распариться, окунуться в беззаботность и леность ласковых и тёплых дней, не позволяют забыть, какое сегодня число и какой месяц, – не удэгеец ты, не имеешь такого права. Уже нужно готовиться к следующей зиме, заканчивать ремонт садика и пекарни, поторапливаться с реконструкцией пилорамы, а тут ещё заготовки лекарственного сырья, ягод, грибов, орехи на подходе. Охотников нужно в тайгу завозить для ремонта зимовий и строительства новых, да и к охотничьему сезону нужно начинать готовиться: дядя не привезёт боеприпасы и не займётся обновлением оружия, – везде ты и только ты, ведь ты начальник.
А тут ещё, решил всё-таки, добиться какой-то техники для участка, не ждать же на самом деле, когда Николай «в пень въедет».
Приехал как-то в Бичевую, пришёл к директору и выложил ему желание иметь на участке новенький трактор, а лучше два. Он внимательно меня выслушал, поворочал хитрыми глазками, под густыми бровями, что-то сообразил, пожевал губами и согласился:
–Бери, два бери, только есть одно «но».
–«Но»? Какое?
–Ты же знаешь, в промхозе нет свободных, и тем более, новеньких тракторов, но я знаю, где их взять. Вот и возьми сам, если смелости хватит, ха-ха-ха.
И он поведал мне, что хорошо бы съездить в Хабаровск и прорваться в Крайисполком, в отдел по народам севера:
–Ведь ты начальник отделения в национальном посёлке, удэгейцы – это малая народность, они должны пользоваться определёнными поблажками – льготами со стороны государства. Вот и действуй.
–А что, идея заслуживает внимания.
На следующий день я был в Хабаровске. Что-то подтачивало меня, было какое-то чувство, видимо седьмое, подсказывающее:
–Не суйся без разрешения, не прыгай через голову.
И я решил согласовать свои намерения с Управлением, хоть и разрешил мне директор, но всё же Управление, – это всему голова.
Добравшись туда, я не застал на месте начальника, но времени терять не хотелось, и я зашёл к одному из начальников отдела. Это был далеко не старый ещё, но, на мой взгляд, «устаревший», типичный начальник отдела. Когда-то давно, у него была мечта стать тем, кем он и стал, наконец, на этом всё застопорилось, исполнилась мечта. С тех пор жизнь покатилась ровно, плавно, стремления притупились, а новая, более высокая мечта не возникла, пришло понимание, что надо всемерно использовать то, чего достиг. К лицу плотно приклеилось стандартное выражение важности и значимости, не стирающееся даже дома, поэтому и дети не льнули к нему, а старались быть незаметными в его присутствии, – дабы не мешать папе.
