скачать книгу бесплатно
Кларосский оракул называет 'I?? самым могущественным из всех богов. С некоторой долей вероятности предполагается, что знаменитый ?????????[78 - Тетрактис – треугольная фигура, составленная десятью точками в форме пирамиды. Мистический символ пифагорейцев и важный элемент сакральной геометрии.] Пифагора был невыразимым древнееврейским тетраграмматоном; последний, по крайней мере, вполне мог быть символом идеи, которую Пифагор связывал со своей четвёркой, принципом всего сущего, ??????? ??? ?????? ????????[79 - Четыре стихии Вселенной.].
Наконец, происхождение знания, которое язычники должны были иметь об имени Иегова, можно проследить ещё дальше, видя в нём корень имени Iovis, используемый либо в косвенных падежах Юпитера, либо в прямом падеже, чему мы находим много примеров, или даже как корень имени Юпитера, Iovispiter.
Примечательно, что наиболее точную транскрипцию этого знаменитого имени можно найти в китайской книге, ведь Лао-цзы сохранил замысел, который греки не смогли выразить буквами своего алфавита. С другой стороны, в «Дао дэ цзин», как и в большинстве древних книг, тетраграмматон сокращен до трёх букв. Это, несомненно, не имеет никакого отношения к произношению, поскольку, судя по всему, последняя ? из имени ???? не артикулировалась. Тем не менее, я склонен полагать, что это изменение столь священного имени, которому придавалось такое большое значение, произошло не случайно и не является результатом произвольного искажения.
Неужели философы, к какому бы народу они ни принадлежали, давшие Платону и Лао-цзы идею своей триады, не могли попытаться обозначить её символически словом из трёх букв либо представляющим три периода существования того, кто есть, кто был и кто будет[80 - Это, по-видимому, мнение Гольмена в Arcan. cathol. verit. Книга II, глава Х (прим. автора).], либо три его главных атрибута – бытие, разум и жизнь! Не являются ли размышления гностиков о формировании имени IA? грубым подражанием этому первобытному изменению, смысл которого формально выражен в отрывке из «Дао дэ цзин»?
Каким бы ни был ответ на эти вопросы, факт наличия еврейского или сирийского названия в древней китайской книге, неизвестный до сих пор, достаточно необычен, и он вполне обоснован в данном тексте, хотя многое ещё предстоит сделать, чтобы удовлетворительно его объяснить.
Это существенный момент, на котором я не могу настаивать: ведь в крайнем случае можно было бы сохранить сомнения в отношении более или менее неясных пунктов учения либо более или менее туманных метафизических отличий, которые, должно быть, ещё в те отдаленные времена распространились по различным регионам и происхождение которых ещё долго будет оставаться неопределённым.
Однако поистине характерной чертой является это имя, так хорошо сохранившееся в «Дао дэ цзин», что можно сказать, что китайцы знали его лучше и транскрибировали точнее, чем греки – мне кажется невозможным сомневаться в том, что это имя в такой форме возникло в Сирии, и я считаю его бесспорным признаком того пути, по которому идеи, которые мы называем пифагорейскими или платоновскими, достигли Китая.
Действительно, если мы попытаемся определить, от кого Лао-цзы мог почерпнуть идеи, изложенные в его книге, то в силу различных соображений мы выйдем на страны, откуда эти идеи, по всей видимости, исходили.
Лао-цзы путешествовал краям, находящимся на западе от Китая, в регионе Балха, возможно, в Персии или даже в Сирии; но, по мнению наиболее осведомлённых авторов, это было после того, как он опубликовал свою книгу, и он уже никогда не возвратился на родину. Таким образом, по мнению этих авторов, он сформировал своё учение не во время путешествия.
Но разве он не заимствовал учение из западных стран? Какой мотив мог побудить его в конце жизни отправиться так далеко от Китая, в неизвестные земли? Не искал ли он объяснения и развития тех принципов, которые были стали известны ему ранее? Не возвращался ли он, подобно Пифагору и Платону в их путешествиях в Египет, к тем источникам, из которых были почерпнуты идеи, которых они придерживались?
Если верить даосам, душа Лао-цзы прежде бывала в царствах к западу от Персии, где преподала учение об изначальном разуме. Не является ли эта легенда пережитком некой традиции, связанной с происхождением этого учения? Перед своим путешествием Лао-цзы знал название ИХВ: узнал ли он его от евреев, которые в то время распространились по всей Азии в результате рассеяния племён и могли добраться до Китая? Или он узнал его от апостолов какой-то неизвестной нам восточной секты, к которой также должны были принадлежать философы, бывшие учителями или предшественниками Пифагора?
Всё это неопределенные и очень смутные предположения: мы должны, однако, выбирать между ними, чтобы объяснить факт, который, взятый сам по себе, вполне установлен и, кажется, не вызывает никаких сомнений.
Впрочем, эти перевоплощения, которым подверглась душа Лао-цзы, прежде чем оживить его тело, являются первой чертой сходства, которое не может ускользнуть ни от кого, между Лао-цзы и не менее известным западным философом, жившим примерно в то же время.
К чести китайского философа следует отметить, что в его книге нет ни одного упоминания об этом, и ни одна легенда, насколько мне известно, не наделяет его воспоминаниями о прошлых существованиях, как это приписывалось Пифагору.
Пифагора, как и Лао-цзы, увлекло из своей страны и заставило отправиться в дальние страны желание расширить и подкрепить свои философские принципы. Рассмотрение этих принципов может дать нам материал для новых, ещё более любопытных сопоставлений. Отметим лишь, что, следуя общепринятому взгляду о периоде жизни Пифагора, Лао-цзы был его современником или, по крайней мере, был старше его всего на несколько лет.
В «Ши-цзи» не указана точная дата его рождения, а среди авторов-даосов по этому вопросу согласия нет. Отрывок, процитированный отцом Адрианом де Сент-Теклем, указывает на рождение Лао-цзы в пятьдесят третий год цикла, во времена правления Лин-вана из династии Чжоу, то есть в 545 году до н.э. Другие помещают дату его рождения в четырнадцатый день девятой луны третьего года правления Дин-вана, что соответствует 604 году до н.э.
Я ориентируюсь только на два указанных мнения относительно времени рождения Лао-цзы, однако должен отметить, что первое совершенно неприемлемо; ведь, согласно единодушно принятой легенде, поддерживаемой непререкаемыми авторитетами, визит Конфуция к Лао-цзы состоялся на тридцать пятом году жизни этого самого Конфуция, в 517 году до н.э. Во время этого визита Лао-цзы был уже очень стар и находился на пике славы[81 - Утверждение о нахождении на пике славы Лао-цзы, с учётом того, что, как утверждалось ранее, он занимался исключительно тем, что всячески избегал того, чтобы слава о нём распространялась по империи, представляется сомнительным.]. Однако если бы он родился в 545 году до н.э., как утверждает отец Адриан де Сент-Текль, ему было бы тогда всего двадцать восемь лет: по расчетам отца Мартини, ему было восемьдесят семь лет во время этого события.
Не стоит забывать, что визит Конфуция в Лао-цзы – важный момент в философской истории китайцев, момент, по которому две соперничающие школы сходятся во взглядах, но расходятся в выводах, которые они из него делают. Этот момент также полезен для нас, поскольку он служит нам для установления исторического факта жизни Лао-цзы и приблизительного определения времени его рождения.
Я подытожу в нескольких словах наиболее выдающиеся черты учения Лао-цзы. Подобно платоникам и стоикам, этот философ, родившийся в одной из центральных провинций Китая в конце седьмого века до нашей эры, признаёт разум как первый принцип всего сущего, возвышенное, неопределимое существо, единственным прообразом которого является он сам.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
