Республика Лондон

–Ок, 1 голос минус, что скажет мудрейший Генри? По изначальной реплике можно судить, что Генри поддерживает Рича, все верно? И у нас уже 2 голоса против?

Как бы не так. Естественно и вполне ожидаемо, Генри уже переобулся. И даже нашел причину.

–Пожалуй, я сменю свое мнение. У меня как раз кончается школьное молоко. А учитывая, что вы, чертовы жлобы, готовы угостить старого друга только остатками цикория, я готов взять грех на душу, погрязнуть в сетях коррупции, и всего за глоточек молока поддержать неразумную Сарру.

Каков подлец! И молоко в кофе, который он успел, кстати, заварить в своей огромной кружке, и любимую девушку в команду. Технично. Впрочем, никто от него ничего другого и не ожидал.

–Можно из обычной пачки, без твоих дурацких цветных ручек? Британские ученые когда-нибудь докажут, что использование оранжевой радуги на упаковке молока вызывает изжогу.

–Ты слишком чувствительный для твоего веса.

Сарра сказала это почти дружелюбным тоном.

–После поговорим о перспективах науки. Что ж, счет 1-1. Мой голос решающий. Но в отличие от вас, эмоционально вовлеченных людей, я пытаюсь мыслить разумно, что вдвойне тяжело в вашей компании. Итак, Сарра, прежде чем взмахнуть мечом демократии, хотелось бы понять, для чего нам нужен новый участник? И почему именно Джорджина?

– Хм, все просто. Нас 4, а разрешено иметь 5 человек в команде, значит, нам кто-то нужен. Мальчиков трое, а девочка – я одна, значит, нужна еще одна девочка. А из девочек самый лучший кандидат – это Джи-Джи, поэтому ее я и предлагаю. Л – логика.

–Не лучше ли просто выгнать единственную девочку? Останется суровое мужское трио. Откажемся от еще одной причины впадать в депрессию.

Это Рич все еще показывал свою власть, но я видел по его лицу, как он уже подсчитывал профит от рейтинга новой участницы.

«Самый лучший кандидат» из уст Сарры означало, что больше она ни с кем не может ужиться. Да, наша худенькая принцесса была на самом деле вредной, неуживчивой, иногда даже злобной. Возможно, все дело было в отсутствии кофе и божественной корицы в ее рационе – хотя я был больше склонен винить ее дрянной характер. Джорджина была же ее абсолютной противоположностью, что наверно и способствовало их общению. Джи-Джи была женственной, статной, и при всем этом умудрялась не быть законченной сучкой, которая любит только себя и свою внешность. Наверно, она даже не читала гламурные журналы на уроках, а только на переменах. Мне следовало признаться хотя бы самому себе – я тоже был в нее немного влюблен. Или просто увлечен. Не знаю, какое слово лучше отображает мое отношение к ней.

Пауза затянулась, все трое смотрели на меня выжидательно. И все же, мне что-то не нравилось. Меня что-то смущало во всей этой ситуации. Судите сами – мы были реально успешной командой, мы лидировали в текущем зачете. В нашей команде все было прекрасно, и наша троица всегда прекрасно справлялась с трудностями, разделяла успех и иногда неудачи. Я говорю троица, потому что мужская часть нашей команды изначально существовала как единый коллектив, созданный год назад без каких-либо ladies. Сарра присоединилась к нам всего лишь в сентябре, и хотя от нее была реальная польза, я бы не стал называть ее незаменимой. И не прошло и 3 месяцев ее присутствия, как она тащит в команду нового участника, – свою подружку. И что важней всего – а подружку ли? Джорджи начала общаться с Саррой всего месяц назад, что странно совпало с датой нашего лидерства в общем зачете. Мы вели по баллам, каждый был успешен в своем предмете, мы набирали немало очков в квестах. Что, если Джорджи не так наивна, и просто решила присоединиться к лидеру и получить лавры победителя по упрощенной схеме? Что, если ситуация еще хуже, и Джорджи – посланец от конкурентов, которая должна развалить наш успех, передать секреты врагам и бросить нас доживать наши годы без гражданства, в деревеньке около Стрэтфорда? Что, если она человек Джейми, и ее миссия – тотальный контроль и слежка за нашей командой?

Как вы уже могли догадаться, я везде видел теории заговора. В нашей школе это было вполне нормальным явлением, и каждая из версий на самом деле могла быть правдивой. Или даже все сразу. Нам следовало все обсудить с Ричем, без лишних ушей. Генри не в счет, его не волновала политика, он жил одним днем.

–Я вынужден взять паузу. Чтобы принять окончательное решение, я должен провести собеседование с потенциальным кандидатом. На этом предлагаю завершить на сегодня с демократическими процедурами, и перейти к водным, а потом ко сну. Время позднее.

Сарра с Генри посмотрели на меня с недоумением. Рич тоже не совсем понял, что за игру я затеял, но поддержал меня.

–Что ж, не откажусь от водных процедур. Тем более, после общения с Генри. До завтра, камрады.

CHAPTER 3.

–Джон, что не так с тобой? Или с ней? Что-то личное? Или?..

–Или, Рич, или. Не знаю, не нравится мне все это. Мы с тобой парни из старого протухшего английского городишки, родом еще из Old English. Я не доверяю ей. Им обеим. Они упали на нашу голову, откуда не возьмись. Не забывай, что Джорджина вообще была у конкурентов.

–Черт, да, точно.

Надо упомянуть, что привилегией жить одному в нашей экономической, и потому экономной школе обладали только 4-курсники, предвыпускники, а все остальные жили по три человека в комнате. Рич как староста смог отвоевать себе уютную двушку на последнем, 5-м этаже школьного жилого корпуса, так что мы жили вдвоем. Двушка – это небольшая 2-х комнатная квартирка, с 2 маленькими комнатушками. Был вариант получить 1 большую комнату, но мы выбрали 2 маленькие. Каждая комната была по 8 квадратных метров, что в принципе не особо ущемляло наши права пока еще неграждан на личное пространство. По крайней мере, это гораздо лучше, чем проходной двор в виде 3-х коек, раскиданных вещей, перепутанных книжек и тетрадей. Когда я раньше жил в такой комнате с однокурсниками, я частенько по утрам не мог понять, где мои, а где соседские вещи. Конечно, хаос и бардак никуда не делся от нас, но в одном я теперь был твердо уверен – найдя под кроватью носки, я мог смело претендовать на них, так как жил один в этом полуквадрате. У нас была общая кухня, жалкие 6 метров, но нам вполне хватало, учитывая, что готовить никто не умел. Да особо и не надо было – в школе была отличная столовая, где можно было как поесть на месте, так и взять с собой навынос. Сейчас мы сидели с Ричем на нашей кухне, кутались зябко в теплые кофты и заваривали утренний кофе. На ночь глядя, вчера, мы решили не продолжать наш диалог. Точней, я решил, так как Рич был крайне любопытен. Я сказал ему лишь, что мне надо подумать, и перенес разговор на утро. И вот оно настало. Холодное, я бы сказал зимнее. Имею полное право так сказать, так как наступило 1 декабря именно сегодня. И да, снег выпал. Настоящий, не парочка закомплексованных снежинок, а нормальный снегопад случился ночью, и оставил после себя кучу сугробов и желание бросаться снежками. И хотя я крутился полночи и думал о Джорджине, снегопадение я не застал. Белый-белый снег, nothing to be polluted with.

–Ты знаешь, почему она именно Джорджина? Не Бетти и не Лиззи?

Это я начал свое наступление, пешки в бой, е2-е4.

–Нашел что спросить. Вопросы к Джеймсу. Знаю точно, что преподы ее так и называют, сам пару раз в холле слышал. Так что имя вполне официальное, Джеймсом данное. Не вижу причин для подозрений.

–Зря не видишь. Это же не совсем женское имя. Что сподвигло нашего Джейми отойти от ритуала? Она первая, ради кого он изменил мужское имя на женскую форму. Никаких Генриетт у нас раньше не было, равно как и Каролин.

–Ой, да ладно. На свое имя посмотри.

Блин, это не приходило мне в голову. Я же Джон. Обладатель имени, которое никто до меня не носил.

–Ну и все равно, ситуация мне не нравится.

–Что вообще тебе нравится?

–Да ничего!

–Может, ты влюбился?

–Рич, не неси чушь, пожалуйста. Она, конечно, чудо как хороша, но же знаешь, не в моей лиге. Даже пытаться не стану.

Да, вот тут я лукавил. Джи-Джи, манящая и далекая. В свое время я пытался закрутить с ней. Но в своем стиле, не сжигая мостов. Она, как и я, училась на втором курсе, и мы поступали в эти бежевые стены храма науки одновременно. При поступлении у нее возникли проблемы, на вступительном экзамене она шла к провалу. Не потому, что была глупа, а потому что опоздала. Как она мне объяснила позже, чертовы пробки вынудили ее спуститься в метро, там она потерялась, села не на тот поезд, перепутала ветки и в итоге опоздала на 10 минут. Наш экзаменатор, на редкость злобный тип, в то конкретное утро был особенно в ударе, и хотя он не мог формально отказать ей в допуске из-за being late, он не стал объяснять ей одной, что именно нужно делать. Просто отдал бланк с заданиями, насовав туда кучу лишних бумажек. Естественно, нам было запрещено переговариваться, и подсказать ей никто не мог, правда, никто особо и не горел желанием. Острая конкурентная среда, напомню вам. Но меня сразила ее кротость, беспомощность и какая-то решимость, которые все вместе одновременно отражались в ее глазах, и они постепенно наполнялись слезами. Закончив работу раньше всех и проходя мимо ее парты, я сделал вид, что споткнулся и уронил все свои листы. И подсунул ей на парту свой черновик. У всех были разные варианты, поэтому, даже обнаружив у нее лист с чужим решением, никаких санкций последовать не могло. Она, как я и думал, оказалась очень умной. Просмотрев мой черновик, Джорджи быстро разобралась, какие именно задания нужно решить и как правильно все это оформить. С момента экзамена я ее не видел до начала занятий, впервые увидев в учебном корпусе осенью. Она, безусловно, узнала меня и даже не стала делать вид, что моя помощь ей не пригодилась. Так не-по-женски! Она поблагодарила, сказала, что могу рассчитывать на ее помощь, если вдруг возникнет потребность. Через пару дней я позвал ее на прогулку, мотивировав чудесной погодой. Она отказала, мотивировав чудесной библиотекой. Через пару недель я повторил вопрос, она повторила ответ. Я понял, что лучше сохранить возможность общаться, чем услышать решительный отказ, и с тех пор не оспаривал ее право ходить в библиотеку, отвлекаясь на мои ненаучные вопросы.

Естественно, со временем она попала в какую-то команду, куда ее затащила соседка по комнате, стала там лидером и быстро привела свою тиму в число лучших. Она много училась, увлеченно соревновалась, и ни разу не была замечена в отношениях с противоположным полом. В конце учебного года она почему-то разругалась со своими партнерами, и ушла. В этом сентябре она была одна, и совершенно не пыталась найти себе новых камрадов, по крайней мере, слухов никаких не ходило. И вот она может присоединиться к нашей команде. Нужна ли она нам? Нет ли скрытой опасности в этом? Почему она ушла от своих?

–Джоооон! Не затянулась ли пауза? Мой кофе выпит, а твой остыл. Я вижу печаль в твоих глазах, и мечтательную улыбку на губах.

В дверь постучали. Мы переглянулись. Наш пятый этаж не был популярным местом назначения. Зайти в гости к старосте школы вообще считалось не очень приличным. А те товарищи, которые чуждались всяких моральных ограничений, вроде Генри, ни за что бы не пошли так высоко. Даже ради еды. Лифта у нас не было, как вы понимаете.

Я открыл. Это была она. Джи-Джи.

Одетая очень просто, без макияжа абсолютно, естественная в своем желании поговорить. Пучок волос стянут вверх, так что копна волос, тщетно желая упасть на плечи своими кончиками, смотрела в потолок. Белая блузка, без вычурных украшений. Черные джинсы, хоть и по фигуре, но не обтягивающие. Последнее, что я успел заметить в тишине, пока она ее не нарушила, были ярко-зеленые ногти. Что ж, ничто девичье ей не чуждо.

–Впустишь?

–Эммм.

На самом деле, не знаю даже, как бы сложился наш разговор, если бы не Рич. Он сделал максимально много, чтобы мы нормально поговорили – он ушел. Правда, насколько я понял, его помощь не была преднамеренной – он просто реально собирался уходить, к тому же его сильно подталкивало чувство долга – а именно, музыкальная мелодия из какого-то старого кинофильма, с хриплым джазовым прононсом. Эта мелодия вывела меня из ступора, в который я впал, увидев ее рыжеватые волосы, волосы Джи-Джи, хотя опять же – главной целью мелодии было сообщить всем студентам о том, что скоро начинается занятие. Перед каждой парой по всему блоку разносилось радио, сопровождаемое голосом Джейми, который убедительно вещал о том, что нет смысла такой чудесный день портить на сон и праздный досуг. Объявление шло на разных языках, и было забавно слушать попытки Джейми говорить на испанском, французском, даже латинском. Inter anna silent Musae. Язык зависел от дня недели. Хорошо хоть, что он не пел сам.

Рич подошел к двери ровно в ту секунду, когда Джи-Джи задала свой вопрос. Наверное, она все подстроила заранее. Она откуда-то знала его и мое расписание, и знала, что Ричу нужно уходить раньше, чем мне.

–Хай, Джорджина. Жаль, что я ухожу. Удачи в переговорах. Если что, я голосовал против тебя, но меня заставили.

И был таков. Конечно, я впустил ее, мы пошли на кухню и заварили кофе. При всем желании я бы не повел ее в свою комнату – опочивальня холостяка таит в себе немало секретов, в том числе грязные носки и компьютерные журналы, которые следует прятать от женщин.

–Сарра сказала мне, что от твоего голоса зависит мое попадание в вашу команду, и что ты захотел провести собеседование. Что ты хочешь узнать?

К тому моменту я отошел от шока и вполне был готов к разговору. Говорила она, замечу, будничным и спокойным тоном, уверенная в своем успехе. Или безразличная, я не совсем понимал в тот момент. Плеснув кипятка в 2 чашки, я потянулся к холодильнику.

–Ок, начнем. Самый важный вопрос – нужен ли лед?

Она рассмеялась.

–Ты не меняешься. Все так же мастерски тянешь время, делаешь вид, что ничего важного не происходит. Иногда мне кажется, что ты реально так думаешь. 2 кусочка, больше не надо.

Это звучало, как будто мы были женаты 20 лет. Разделив лед и сделав первые глотки завораживающего напитка, мы уставились друг на друга. Потом я перевел взгляд на окно, точнее – на пейзаж за окном. Невероятно, но я реально перестал думать о Джорджине, я совершенно забыл про нее секунд на 30, настолько интересно было смотреть на заметенную улицу и узоры на стекле. Потом я вернулся в реальность.

–Я не понимаю, зачем ты хочешь в нашу команду. Ты успешна и без нас. Все прекрасно у тебя. Кто ты, милая?

Она достала из кармана смятый листок, развернула и отдала мне. Ксерокопия, не очень хорошего качества. Точней, распечатанная фотка. Но текст читался, и почерк угадывался. Джейми, наш толстячок, наш рулевой, наш капитан, о, капитан.

Записка была отрывком из ежедневника Джейми.

*

Джон – единственный и первый. Вся жизнь в войне, бессмысленной и беспощадной. Будет предан, причем не однажды. Английский.

Джорджина – прекрасный пример того, как бывшая заика повела нацию за собой. Стараниями Джона, разумеется. Математика, физика.

Ричард – властный, ужасный, не гнушающийся предательством, готов на все ради успеха. Не Львиное сердце, а Горбун-братоубийца. Или я ошибаюсь, и все дело в его старшем брате? Обществознание.

Генри – нет-нет, вовсе не VIII. Его номер 6. Его жизнь бессмысленна, правление коротко, миссия – передать власть и уйти в небытие, на задворки истории. Которую он и не знает, кстати. История.

Бетти – умная, расчетливая, но не звезда новостных лент. Скромная? Не верю. Еще одну Вирджинию в ее честь точно не назовут. Французский.

Сарра – змея, жалящая, безжалостная, беспощадная. Мечтает о своей империи, которую она зальет кровью и чужими слезами. Настоящее имя – Мэри, которое она захотела скрыть. Экономика.

Какая же пара в итоге победит? Стоит ли рисковать и поддерживать кого-то явно и открыто? Что хочет от меня министр?

*

Пока я читал содержимое листика, Джорджи смотрела на выражение моего лица, которое менялось помимо моей воли.

–Что это? И где ты взяла это?

–Ответ очевиден, Джон. Это – исписанный почерком Джеймса листик, который я сфоткала из еженедельника Джеймса, который лежал на столе Джеймся – угадай где – в кабинете Джеймса.

–О, ты умеешь чудесно все объяснять. Теперь мне все понятно. Попробую перефразировать вопрос – что это все означает? Почему мы записаны попарно?

–Хм, на этот вопрос у меня нет ответа. Но я хочу его узнать.

–Как давно ты читаешь записи Джеймса? У тебя абонемент в его кабинет? А в сейф, где он хранит виски?

–Вовсе нет. Мне нужно было по случаю зайти к нему, подписать документы. В смысле, мне нужна была его подпись, а не ему – моя. Пришлось ждать. Я подошла к окну полюбоваться на снегопад и его плоды, как ты сегодня, и увидела раскрытый на столе томик, с закладкой, открывающей текст. Вчиталась. Испугалась. Сфотографировала. А через несколько дней Сарра предложила вступить в вашу команду.

–Ты ей все рассказала?

–Конечно, нет. Если содержимое дневника правдиво, я никому не могу доверять. Тем более Сарре. И тебе не советую. Нас втягивают в игру. Опасную, как мне кажется. Но я предпочитаю сыграть в нее, чем получить другую игру – ту, где вводные данные будут неизвестны. Здесь, по крайней мере, я знаю игроков. Ты – джентльмен, Сарра – сучка, Рич – предатель, Генри – ноль, пешка.

– Отличный расклад. Просто живые шахматы. Уточни, сучка – это ферзь-королева в твоей терминологии?

– Очень смешно. Не знаю. В общем, теперь ты знаешь мои причины. Если ты надеялся, что я пришла признаться тебе в своих чувствах – прости, что разочаровала.

Я посмотрел ей в глаза, и ее озабоченный взгляд сказал мне о многом. Мой романтический порыв схлынул, а розовые очки разбились о скалы ее тревоги. Мне стало понятно, что все ее действия – никакая ни попытка стать ближе ко мне, классному и интересному, а просто продиктована необходимостью выживать. И, строго говоря, мне тоже теперь следовало задуматься об этом.

Можно ли ей доверять? Не подстроено ли все это, не являемся ли мы частью какой-то глобальной интриги?

Происходившее в нашей школе не всегда – и не все – было нормальным. Хм, сам факт интеллектуального противостояния за право жить в лучшем обществе уже навевал тоску – соперники не были глупыми, а многие имели серьезный запас коварства. Но что самое страшное – никто не знал, что происходит с проигравшими. С победителями все было ясно, они занимали серьезные должности, получали социальные бонусы и плюшки – и как-то жили дальше, возможно, иногда мучаясь угрызениями совести. А что же лузеры? Неизвестно. Ноль информации. Официальная версия – ребята просто возвращались домой, но эта версия, если и была когда-то правдивой, явно устарела. Вот уже лет как десять, целая декада, никто не знает, куда пропадают неудачники наших игрищ. Из моего родного Бирмингема я знавал как минимум несколько ребят, которые просто не вернулись домой. Их родные не знают – или не хотят говорить, – где находятся их чада. И к слову сказать, наша школа – вовсе не единственная в Лондоне. Их десятки, этих фабрик лучших умов, кузниц кадров, которые отправляют лучших из нас в новую жизнь, а всех остальных – в архив истории.

Конечно, то, о чем я говорю сейчас, расходится с официальной точкой зрения. Если послушать Джейми, то все лузеры просто уезжают на стажировки, покоряют горы Южной Америки, плавают на каноэ в Австралии, некоторые, сгорая от стыда, меняют имя и документы. Кто-то даже паркет в доме на всех этажах. Но на самом деле понятно было одно – лучше не проигрывать. И если для этого нужно было просто принять в команду Джорджину – я не против. Не имею возражений. Пусть будет так. Хм, как выяснилось позже, мое мнение мало кого интересовало. Этот шаг был предопределен, и Джи-Джи – не самое худшее, что могло случиться.

CHAPTER 4.

Мы сидели втроем, и пили горячий глинтвейн. Безалкогольный, естественно. Виноградный сок алого цвета, золото апельсиновых корок, немного кипятка – и ааааах, корица с гвоздикой. Я чувствовал себя алхимиком.

Генри выглядел встревоженным, Рич – серьезным. Я понимал их обеспокоенность и всецело разделял. Но их тоска не была связана с запиской Джеймса. Мне хватило благоразумия ничего никому не говорить. Их вселенская тревога была связана с истощением наших запасов. По всему выходило, что это наш последний глинтвейн в этом году, а декабрь между тем только начался. И ничто не давало повода думать, что мы как-то сможем пополнить наши ресурсы.

–Немыслимо! Последняя чаша этого года. Как мы будем жить дальше? Как мы встретим Рождество? Что скажут граждане этой гордой республики, когда я стану известным как Черчилль, и напишу мемуары? О том, что в юные годы я был вынужден отказывать себе во всем, даже в апельсиновых корках.

Тон Генри был пафосен, но тоску навевал с упрямой постоянностью.

–По крайней мере, мы не лишены хлебных корок.

Голос Рича был островком благоразумия в этом безумном хаосе, который случался всякий раз, когда Генри никто не ограничивал в количестве времени на выступление. На самом деле, глинтвейн был совсем неплох, и если уж ему суждено стать последней каплей нашего терпения лишений, не было смысла отказывать себе в удовольствии выпить эту чашу до дна.

–До дна!

Генри зашкаливал. Если бы я не собственноручно смешивал напиток, я мог бы подумать что-то завистливое о рецепте Генри, но нет. Чтобы прочувствовать счастье и поделиться им с другими, ему не нужны были внешние стимуляторы. Морозное воскресное утро не создавало проблем, несмотря на то, что мы находились в общей комнате, нам никто не мешал, а радиантное солнце спряталось за шторами, и лишь отдельные яркие лучики пробивались сквозь дырки в плотной ткани, но они не раздражали, а напротив, привносили искорку веселья в наш разговор.

Безусловно, на Рича даже солнце не могло повлиять, поэтому закончив со своей чашкой, он торжественно открыл серьезную дискуссию.

–Итак, Джон, что в итоге мы будем делать с Джорджиной? Берем ли мы ее в команду? Если да, то зачем? Если нет, то почему?

Я мог ответить на первый вопрос и кусочек второго, но никак на все остальные. Но как оказалось, это было и не нужно. Высказался Генри.

–Конечно, берем. Точней, берете. Я ухожу, парни. Сорян. Сами понимаете, 4 курс, выпускные экзамены, и все игрушки уже не для меня.

Упс. Вот это поворот. Генри нас покидает? Невероятно. Но, даже услышав эту безумную новость, я не удивился. Я был готов ко всему, кроме одной вещи – реакции Рича. Он тоже НЕ удивился. Вообще! Но он сделал вид, что впервые слышит об этом. Он притворился, что взволнован.

–Генри, ты серьезно? Да ладно. Не бросай нас, король, ты нужен команде.

Но нет, не убедил. Это не настоящий Рич. Настоящий Рич максимум что сделал бы – так это пожал плечами и сказал бы, что будет скучать. По вторникам особенно сильно.

Что происходит? Почему Генри уходит, почему Рич об этом знает, и почему Рич специально делает вид, что его тревожит эта новость? По сути, от Генри было мало пользы, и его значимый вклад был только в организацию посиделок и агрегацию новых смешных шуток и мемов. Как все это связано с Джейми и Джорджиной?

На секунду я задумался о ней. Боже, я же ничего о ней не знаю. Совсем. Кроме того факта, что походу мы скоро начнем работать вместе над спасением нашего гражданства, точней, его иллюзорного фантома.

Генри допил остатки божественного напитка и попрощался.

–Эта комната больше не принадлежит мне, братья во гражданстве. Удачи вам на пути ошибок и страданий. Пусть шансы будут на вашей стороне, ответы всегда правильными, а рандом – воистину святым.

И ушел в рассвет. Солнечные лучи все еще палили исподтишка, но Рич открыл шторы, и атмосфера затененного восторга угасла. Чтобы выветрить щекочущие ароматы, Рич на короткое мгновение распахнул створки окна, но этого мига хватило – морозный воздух взбодрил, и вместо праздника пришли будни. Вот так, в дуновение ветерка все изменилось.

Мы немного помолчали, и Рич взял слово.

–Я знаю, почему он ушел. Дело не в нем, а в команде. В командах. Их больше не будет. Теперь будут пары. Мальчик плюс девочка. Boys and girls.

–Что?!

–Да. Генри уже нашел себе пару. Какая-то Бетти с 4 курса. Теперь он нам конкурент. И мы друг другу тоже, кстати.

–Рич, я не пойму, о чем ты. Что происходит в школе?

–Все меняется, Джон. В министерстве решили, что слишком много паспортов выдается каждый год. Теперь выпускники должны не просто набрать определенный процент правильных ответов, а опередить конкурентов. Быть впереди – вот что нужно теперь. Мы наконец-то прониклись американской мечтой, мы скоро станем конкурентоспособным обществом.

Я слышал тоску в его голосе. Я подумал о текущей системе дел. Сейчас все просто – мы учимся в школе 4 года, набираем баллы и сдаем зачеты и экзамены, соревнуемся в квестах – но все это опционально, больше для развлечения. Главное – сдать выпускной экзамен по одному предмету, который ты выбираешь сам. Цель – набрать 90% от максимума, традиционно в экзамене 100 баллов, значит – 90 баллов вполне достаточно, чтобы получить паспорт и спокойно жить дальше. Играть в монополию, ходить в антикафе, строить карьеру.