Полное собрание сочинений. Том 37. Произведения 1906–1910 гг. Не могу молчать

№ 4 (рук. № 3).

Вы говорите еще: начали не мы, а революционеры, и ужасные злодейства революционеров могут быть подавлены только твердыми (вы так называете ваши злодейства), твердыми мерами правительства. Но как ни ужасны дела революционеров, все эти бомбы, и Плеве, и Сергей Александрович, и все эти отвратительные убийства при грабежах денег – все дела революционеров и по количеству убийств и по мотивам едва ли не в сотни раз меньше и числом и, главное, – не так нравственно отвратительны, как ваши злодейства. Побудительной причиной их поступков в огромном большинстве случаев есть хоть и ребяческое, необдуманное, тщеславное, но все-таки справедливое негодование против угнетения народа, есть готовность жертвы, есть риск, опасность, оправдывающие многое в глазах молодежи. Не то в ваших делах. Вы, начиная с низших палачей и до высших распорядителей их, вы все руководимы только самыми подлыми чувствами: властолюбия, тщеславия, корысти, ненависти, мести. Говорят: революционеры начали. Que Messieurs les assassins commencent par nous donner l’exemple,[19] как говорил шутник француз. И явно, что это самое и думают все виновники тех страшных дел: революционеры убивают, и мы будем убивать их. И это говорят – кто же? – люди, признающие богом того, кто, не говоря уже об установлении главного закона жизни христиан – братства и любви друг к другу, самым определенным образом запретил не только всякое убийство, но всякий гнев на брата, который признал всех людей сынами бога, который запретил не только суд и наказание, но осуждение брата, который в самых определенных выражениях отменил всякое наказание, признал неизбежность всегдашнего прощения, сколько бы раз ни повторилось преступление, который так просто, ясно показал рассказом о приговоренной к побитию каменьями женщине невозможность осуждения и наказания одними людьми других. Так не говорите же, по крайней мере, о Христе и его законе, который будто оправдывает ваши ужасные преступления. Кроме постыдного греха лжи, который вы этим совершаете, вы делаете еще ужасное преступление, извращая это учение и этим извращением лишая народ того блага, которое оно дает ему. А это делаете вы все: и те редкие из вас, которые веруют как-то в это извращенное учение, и те, которые притворяются, что веруют, и те, которые ни во что не веруют и ничем не руководствуются, кроме своих телесных похотей.

Комментарии В. С. Спиридонова

ИСТОРИЯ ПИСАНИЯ И ПЕЧАТАНИЯ

После революции 1905—1906 гг. страна изнемогала под гнетом реакции. Повсюду производились аресты и ссылки и совершались казни. Под 10 марта 1908 г. Толстой занес в свой Дневник: «Читаю газету «Русь». Ужасаюсь на казни» (т. 56, стр. 110). 27 марта того же года в беседе с одной монахиней, приехавшей в Ясную Поляну, Толстой говорил: «Каждый день десять казней!.. И это всё сделала церковь!.. А Христос велел не противиться злу!..» Монахиня защищала церковь и доказывала, что «зверские преступления» революционеров нельзя оставлять безнаказанными. В ответ на это Толстой уже не говорил, а кричал обессилевшим голосом: «Ну, так, так и сказать, что Христос говорил глупости, а мы умнее его.... Это ужасно!» H. H. Гусев, записавший эту сцену, заметил, что он «никогда еще не видел Льва Николаевича таким взволнованным».[20]

Особенно сильно потрясло Толстого сообщение о повешении двадцати крестьян, которое он прочел 10 мая в «Русских ведомостях» (1908, № 107 от 9 мая), а затем 11 мая в «Руси» (1908, № 127 от 9 мая). В этих газетах было напечатано: «Херсон. 8 [мая]. Сегодня на стрельбищном поле казнены через повешение двадцать крестьян, осужденных военно-окружным судом за разбойное нападение на усадьбу землевладельца Лубенко в Елисаветградском уезде». Под влиянием этого сообщения Толстой продиктовал в фонограф:

«Нет, это невозможно! Нельзя так жить!.. Нельзя так жить!.. Нельзя и нельзя. Каждый день столько смертных приговоров, столько казней. Нынче 5, завтра 7, нынче двадцать мужиков повешено, двадцать смертей… А в Думе продолжаются разговоры о Финляндии, о приезде королей, и всем кажется, что это так и должно быть…»[21]

Как сообщает H. Н. Гусев, Толстой от волнения не мог дальше говорить; а сам Толстой 12 мая записал в Дневнике: «Вчера мне было особенно мучительно тяжело от известия о 20 повешенных крестьянах. Я начал диктовать в фонограф, но не мог продолжать» (т. 56, стр. 117).

На следующий день Толстой набросал в резко публицистическом тоне статью, впоследствии названную «Не могу молчать» (см. вариант № 1).

В Дневнике 14 мая он отметил: «Вчера, 13-го, написал обращение, обличение – не знаю что – о казнях… Кажется, то, что нужно» (т. 56, стр. 118). В этом первом наброске фигурируют имена многих деятелей того времени: Милюкова, Гучкова, Щегловитова, Столыпина, Николая Романова и др. Со всей силой своего негодования и возмущения Толстой обрушился на двух главных виновников совершавшихся тогда злодейств – «Петра Столыпина и Николая Романова».

Первый набросок, не имевший еще заглавия, был только началом работы.

В результате длительной переработки Толстой значительно расширил содержание первого наброска статьи и существенно переработал его в композиционном отношении. Имена политических деятелей, фигурирующих в нем, он опустил и все резкие выражения по их адресу вычеркнул или же значительно смягчил.

Работа над статьей продолжалась с 13 мая по 15 июня 1908 г. В Дневнике и Записных книжках за это время Толстой отмечал отдельные этапы своей работы и вносил ряд мыслей, которые потом развивал в статье (см. записи в Дневнике 14, 15, 21 мая; в Записной книжке 17 и 25 мая, т. 56, стр. 127—128, 130, 336—339).

29 мая Толстой записал в Дневнике: «За это время кончил О смертных казнях» (т. 56, стр. 130—131). Предположительно можно сказать, что этот этап работы соответствует работе над рук. № 13 (см. описание), ошибочно датированной Толстым «18 мая». Рукопись эта является первой полной собранной редакцией после рук. № 5, подписанной «22 мая». Однако Толстой в последующие дни стал вновь исправлять рукопись и 3 июня вновь записал в Дневнике: «Кончил «Не могу молчать» и отослал Черткову» (т. 56, стр. 132). 1 июня 1908 г. был отослан В. Г. Черткову дубликат рук. № 15, датированной 31 мая 1908 г. (см. описание). В сопроводительном письме Толстой писал: «Это [смертные казни] так мучает меня, что я не могу быть спокоен, пока не выскажу всех тех чувств, которые во мне это вызывает» (см. т. 89).

Между тем и отослав статью В. Г. Черткову для издания, Толстой не прекратил работы над ней. В Записной книжке 6 и 15 июня он записал ряд мыслей к статье (см. т. 56, стр. 343 и 345—346), которые потом изложил на отдельных листах и в виде двух вставок включил в первую главу статьи.

9 июня Толстой получил от В. Г. Черткова письмо, в котором Чертков предлагал внести в текст ряд изменений (см. описание рук. № 16). Толстой в тот же день ответил телеграммой: «Изменения вполне одобряю, издавайте скорей» (см. т. 89).

Статья в отрывках впервые была напечатана 4 июля 1908 г. в газетах: «Русские ведомости», «Слово», «Речь», «Современное слово» и др. Все эти газеты, напечатавшие отрывки из «Не могу молчать», были оштрафованы. По словам «Русского слова», севастопольский издатель расклеил по городу номер своей газеты с отрывками из «Не могу молчать». Он был арестован. В период с 10 по 17 июля 1908 г. статья вышла отдельной брошюрой в Петербурге в переводе на латышский язык (см. «Книжная летопись» 1908, И, № 1322). В августе 1908 г. статья полностью была напечатана в нелегальной типографии в Туле; в том же году она была издана И. П. Ладыжниковым с таким предисловием: «Печатаемое нами новое произведение Льва Николаевича Толстого опубликовано одновременно в газетах почти всех цивилизованных стран 15-го июля 1908 г. и произвело глубокое впечатление, несмотря на отрицательное отношение автора к русскому освободительному движению. Как интересный исторический и характерный для великого писателя документ, мы предлагаем это произведение русскому читателю».

В России статья распространялась в гектографированных и рукописных списках и в подпольных изданиях. Толстой в связи с опубликованием статьи получил много писем как с выражением сочувствия, так и «ругательных». В архиве Толстого в ГМТ хранится двадцать одно «ругательное» и шестьдесят сочувственных писем. (Подробнее об этом см. в примечаниях 363 и 368 к Дневнику Толстого 1908 г., т. 56, стр. 503—507.)

Первый набросок статьи «Не могу молчать» впервые был напечатан под редакцией В. И. Срезневского, в издании Толстовского музея в Петрограде в 1917 году.

В настоящем издании статья печатается по рукописи № 17. Опечатки и ошибки переписчиков исправляются по автографам.

ОПИСАНИЕ РУКОПИСЕЙ

1. Автограф. 9 лл. почтового формата и 2 отрезка. Первая черновая редакция статьи. Заглавия нет. Начало: «Веру в руки газету, в заголовке». Конец: «открытое для всех нас в любви благо жизни». Публикуется в вариантах под № 1.

2. Машинописная копия рук. № 1, переработанная Толстым. 14 лл. 4°, 1 л. почтового формата и 2 отрезка (в том числе 1 л. почтового формата и 1 отрезок – автографы-вставки). Начало: «Такого-то числа смертных приговоров семь». Конец: «что вам неприятно». На обложке помета Н. Н. Гусева: «О смертной казни» и дата: «15/V 08».

Извлекается вариант № 2.

3. Машинописная копия рук. № 2, переработанная Толстым. 18 лл. 4° и 13 отрезков. В конце рукописи подпись и дата Толстого: «16 мая 1908. Я. П.» Начало: «<Такого-то числа семь смертных казней>». Конец: «<что вам неприятно>». Копия подверглась крупным переделкам от начала до конца.

Извлекаются варианты №№ 3 и 4.

4. Машинописная копия рук. № 3, переработанная Толстым. 17 лл. 4° и 5 отрезков. Начало: «Восемь смертных приговоров». Конец: «тот знает свое преступ[ление]». На обложке дата Н. Н. Гусева: «19/V—08».

5. Машинописная копия рук. № 4, переработанная Толстым. 12 лл. 4°, 3 вставных листа почтовой бумаги среднего формата (автографы) и 5 отрезков. Начало: «не верю глазам». Конец: «я не перестану обличать вас». Исправления Толстого проходят через всю рукопись. Наиболее крупные переделки и дополнения внесены в I и V главы. В конце рукописи подпись и дата Толстого: «22 мая 1908 г.».

6. Машинописная копия рук. № 5, переработанная и дополненная Толстым. 10 лл. 4°, 7 лл. почтового формата и 7 отрезков разного размера. Листы почтовой бумаги и один отрезок – автографы-вставки. Начало: «<Написано> В газетах 20 мая». Конец: «Вот это-то ужасно».

7. Машинописная копия части рук. № 6 с поправками Толстого, 10 лл. 4° и 1 отрезок. Начало: «сколько нужно расправленную петлю». Конец: «не меньше, чем у вас».

8. Неполная машинописная копия рук. № 7 с поправками Толстого. 3 лл. 4°. Начало: «сколько нужно расправленную петлю». Конец: «Ведь это ужасно!»

9. Машинописная копия части рук. № 8 с поправками Толстого. 3 лл. 4° и 1 отрезок. Начало: «Кончили говорить». Конец: «Ведь это ужасно».

10. Неполная машинописная копия рук. № 9 с поправками Толстого. 3 лл. 4°. Начало: «[тю]рьмы», заковали в ножные кандалы». Конец: «Ведь это ужасно».

11. Неполная машинописная копия рук. № 10 с поправками Толстого. 1 л. 4° и 1 отрезок. Начало: «прочтена, священник». Конец: «все двенадцать человек несомненно мертвы».

12. Машинописная копия небольшого отрывка из рук. № 11. 1 отрезок. Начало: «<[останавли]вается на затягивающей шею веревке>». Конец: «Врач обходит тела».

13. Сводная рукопись, составленная частью из копий отдельных частей предыдущих рукописей, частью из листов и отрезков, переложенных в нее из этих рукописей. 27 лл. 4° и 5 отрезков, из которых два отрезка наклеены на чистые лл. 4°. Заглавия нет. В конце рукописи поставлена Толстым дата: «18 мая 1908 г.». Дата ошибочна (может быть: 28 мая?), так как рук. № 5 датирована Толстым «22 мая 1908 г.»; кроме того, рук. № 6 Толстой начал: «В газетах 20 мая появилось» и т. д. Следовательно, данная рукопись исправлялась Толстым во всяком случае после 22 мая. Начало: «<Во>Семь смертных приговоров». Конец: «я не перестану обличать вас».

14. Машинописная копия части рукописи № 13 с поправками Толстого. 2 лл. тонкой бумаги стандартного формата и автографный отрезок писчей бумаги с наклеенным на него листком и машинописным текстом из статьи «Закон насилия и закон любви». Начало: «которые развращали и развращают их». Конец: «делам самыми естественными, свойственными человеку». На обложке дата H. Н. Гусева: «6/VІ 08».

15. Машинописная копия рук. № 13, первоначально занимавшая 21 лл. тонкой бумаги стандартного формата. H.H. Гусев внес в эту копию поправки и две вставки (на 2 лл. 4°) из предыдущей рукописи (№ 14). Начало: «Семь смертных приговоров». Конец: «и обличать вас». В конце рукописи помета: «31 мая 1908 г. Ясная Поляна». Очевидно, в таком виде рукопись статьи была послана В. Г. Черткову в Петербург. В. Г. Чертков пометил в ней красными чернилами ряд новых абзацев, исправил пунктуацию и внес значительное число мелких исправлений, вставок и сокращений. На полях двух листов, к которым относятся перенесенные сюда вставки, из рукописи № 14, В. Г. Чертков пометил красным карандашом: «Заменить». Все эти изменения, одобренные Толстым, H. Н. Гусев перенес из 1-й во 2-ю копию (см. описание рукописи № 16). Надо полагать, что около этого времени в эту же копию были перенесены поправки Толстого из 2-й копии статьи (см. описание рук. № 16).

16. Дубликат рук. № 15. Первоначально занимала 21 лл. тонкой бумаги стандартного формата. Три вставки, внесенные в рук. № 15, вместе с двумя листами, на которых В. Г. Чертков пометил: «заменить», в настоящей копии были переписаны на машинке. В полном виде рукопись содержит 23 лл. Начало: «Семь смертных приговоров». Конец: «обличать вас». Толстой сделал в этой копии довольно большое число мелких поправок, сокращений и вставок, которые были перенесены в рук. № 15. Поправки же В. Г. Черткова, внесенные в рук. № 15, Н. Н. Гусев перенес в настоящую копию, пометив на полях 1-го листа: «Сделанные моей рукой и отмеченные на полях знаком х поправки были сделаны по указаниям В. Г. Черткова. Н. Гусев». В конце копии подпись Толстого.

Поправки В. Г. Черткова, внесенные в текст Толстого, следующие:

Стр. 84, строки 23—24.