Полное собрание сочинений. Том 37. Произведения 1906–1910 гг. Letter to a Hindoo

Третье же, самое главное и самое, к сожалению, распространенное научное оправдание насилия есть, в сущности, самое старое религиозное оправдание, только несколько видоизмененное, состоящее в том, что, так как в общественной жизни бывает неизбежно необходимо употребление насилия против некоторых для блага многих, то, как ни желательна любовь людей между собою, насилие все-таки необходимо. Отличие оправдания насилия лженаукой от оправдания лжерелигией состоит только в том, что на вопрос о том, почему те, а не другие люди имеют право определять, кто именно те люди, против которых может и должно быть употреблено насилие, наука отвечает уже не то, что отвечала религия: что определения эти справедливы потому, что делаются лицами, имеющими сверхъестественную власть, а то, что определения эти представляют волю народа, которая будто бы при избирательном образе правления выражается во всех решениях и поступках людей, в данную минуту находящихся во власти.

Таковы научные оправдания насилий. Оправдания эти не только неосновательны, но прямо нелепы, но они так нужны людям, занимающим привилегированное положение, что они слепо верят в них, как прежде верили в бессеменное зачатие, и так же уверенно распространяют эту веру.

Несчастное же, задавленное трудом большинство так ослеплено той важностью, с которой передаются ему эти «научные истины», что, находясь под этим новым внушением, принимают, так же, как прежде принимали лжерелигиозные оправдания, все эти научные глупости за священную истину и продолжают рабски подчиняться своим новым, столь же жестоким, только несколько увеличившимся по численности властителям.

V

Кто я? Я то, чего ты искал с тех пор, как твой детский взгляд с удивлением смотрел на мир, пределы которого скрывают от тебя истинную жизнь. Я то, о чем ты молил в своем сердце, чего ты требовал, как право своего рождения, хотя и не знал, что это такое. Я то, что лежало в твоем сердце веками, тысячелетиями. Иногда я лежало в тебе с печалью о том, что ты не узнаешь меня. Иногда я поднимало голову, открывало глаза и простирало руки, призывая тебя, то тихо, то громко требуя от тебя, чтобы ты возмутился против тех железных цепей земли, которые притягивали тебя к праху.

Кришна.

Так это происходило и происходит в христианском мире. Можно было надеяться, что в огромном брамино-буддийском, конфуцианском мире новое научное суеверие это не будет иметь места, и китайцы, японцы, индусы, поняв ложь религиозных обманов, оправдывающих насилие, прямо перейдут к сознанию свойственного человечеству закона любви, так сильно провозглашенного великими учителями Востока, но оказывается, что научное суеверие, заменившее религиозное, захватило и захватывает всё больше и больше восточные народы. Оно захватило уже с особенной силой и страну крайнего востока, Японию, и, кажется, уже не одних руководителей, но и большинство этого народа, готовя ему величайшие бедствия; захватило и 400-миллионный Китай и вашу 200-миллионную Индию, или, по крайней мере, большинство людей, считающих себя, так же как и вы, руководителями этих народов.

Вы в своем журнале, как основной принцип, долженствующий руководить деятельностью вашего народа, ставите эпиграфом такую мысль: Resistance to aggression is not simply justifiable, but emperative; not resistance hurst both Altruism and Egoism (Противодействие нападению не только справедливо, но и обязательно: непротивление вредит одинаково и альтруизму и эгоизму).

Любовь есть единственное средство спасения людей от всех претерпеваемых ими бедствий. В данном случае единственное средство освобождения вашего народа от порабощения только в любви. Любовь, как религиозная основа жизни людей, с особенной силой и ясностью была еще в далекой древности провозглашена в вашем народе. Любовь при допущении противления злу насилием есть внутреннее противоречие, так что теряет всякий смысл и значение. И что же? В 20-м веке вы, член одного из самых религиозных народов, с легким сердцем и уверенностью в своем научном просвещении и потому несомненной правоте отрицаете этот закон, повторяя ту – простите меня – поразительную глупость, которую внушили вам защитники насилия, враги истины, сначала служители богословия, потом науки, ваши европейские учителя.

Вы говорите, что англичане поработили и держат в порабощении индусов потому, что индусы недостаточно противились и противятся насилию силою.

Но ведь это совершенно наоборот. Если англичане поработили индусов, то только потому, что индусы признавали и признают главными, основными принципами своего общественного устройства насилие. Во имя этого принципа подчинялись своим царькам, во имя его боролись между собой, боролись с европейцами, с англичанами и теперь стараются бороться с ними.

Торговая компания поработила 200-миллионный народ. Скажите это человеку, свободному от суеверия, он не поймет, что значат эти слова. Что значит то, что 30 тысяч людей, не силачей, даже скорее слабых и дурных людей, поработили 200 миллионов живых, умных, сильных, любящих свободу людей? Разве не ясно по одним цифрам, что не англичане, а сами индусы поработили себя. Индусам жаловаться на то, что англичане поработили их, всё равно, что людям, предающимся пьянству, жаловаться на то, что поселившиеся среди них продавцы вина поработили их. Вы говорите им, что они могут не пить, но они отвечают вам, что они так привыкли, что не могут воздержаться, что им стало необходимо поддерживать свою энергию вином. Разве не то же самое со всеми людьми, с миллионами людей, покоряющихся тысячам, сотням людей своих или чужих народов.

Если индусы порабощены насилием, то только оттого, что они сами жили насилием, живут насилием и не признают вечного, свойственного человечеству закона любви.

«Жалок и невежественен тот человек, который ищет того, что он имеет, но не знает, что имеет его. Да, жалок и невежественен человек, который не знает блага той любви, которая окружает его, которую я дал ему» (Кришна).

Только живи человек согласно с свойственным его сердцу и открытым уже ему законом любви, включающей в себя непротивление, и потому естественно не участвуя в каком бы то ни было насилии, и не только сотни не поработят миллионы, но миллионы не поработят одного. Не противьтесь злу, но и сами не участвуйте во зле, в насилиях администрации, судов, сборов податей и, главное, войска, и никто в мире не поработит вас.

VI

О вы, сидящие в заключениях и страдающие о свободе и ищущие ее, ищите только любви. Любовь есть мир в самом себе, и мир, дающий полное удовлетворение. Я – тот ключ, который отпирает дверь в ту редко открываемую страну, в которой одной живет довольство.

Кришна.

С человечеством нашего времени, одинаково с восточным, как и с западным, совершается то же, что совершается с каждым отдельным человеком, когда он, переходя от одного возраста в другой (ребенок в юношу, юноша в мужа), теряет прежнее руководство в жизни и, не уяснив себе еще нового, свойственного его возрасту, живет без всякого руководства и придумывает, какие может, суеты, заботы, развлечения, раздражения, одурманивания, которые бы скрыли от него бедственность и бессмысленность его жизни. Такое состояние может продолжаться долго.

Но как при переходе одного человека от одного возраста к другому неизбежно должно наступить время, когда жизнь не может уже продолжаться попрежнему, в бессмысленной суете и раздражении, и человек должен понять, что если прежнее руководство жизни уже несвойственно ему, то это не значит то, что ему надо жить без всякого разумного руководства в жизни, а только то, что надо постараться уяснить себе то понимание жизни, которое свойственно его возрасту, и, уяснив его, руководствоваться им в своем новом возрасте. Точно такие же времена должны наступать и для движущегося и изменяющегося человечества.

И я думаю, что время такого перехода человечества от одного возраста к другому наступило теперь, и теперь не в том смысле, что оно наступило именно в 1908 году, а в том, что то внутреннее противоречие жизни людей: сознания благодетельности закона любви и устройства жизни на противном закону любви насилии, вызвавшее бессмысленную, раздраженную, суетливую и страдальческую жизнь человечества, продолжавшееся столетия, в наше время дошло до того напряжения, при котором оно не может уже более продолжаться и неизбежно должно разрешиться, и разрешиться, очевидно, не в пользу отжившего свое время закона насилия, а в пользу с самых древних времен уже сознаваемой всем человечеством истины о том, что закон жизни людей есть закон любви.

Признание же этой истины во всем ее значении возможно для людей только тогда, когда они вполне освободятся от всех, как религиозных, так и научных, суеверий и вытекающих из них лжетолкований, извращений и нагромождений, посредством которых столько веков она скрывалась от человечества.

Для того, чтобы спасти тонущий корабль, надо выбросить из него тот балласт, который если и был, может быть, когда-нибудь нужен, теперь губит его. То же и с религиозными и научными суевериями, скрывающими от людей спасительную для них истину. Для того, чтобы люди могли воспринять истину уже не так смутно, как она представлялась им в период их детства, и не так односторонне и превратно, как она истолковывалась для них религиозными и научными учителями, а так, чтобы она стала высшим законом жизни людей, для этого нужно полное освобождение этой истины от всех, всех тех суеверий, как лжерелигиозных, так и лженаучных, которые теперь скрывают ее, освобождение не частичное, робкое, считающееся с освященным древностью преданием, с привычками народа, такое, какое в области религиозной сделано у вас Гуру Нанака, основателем религии сейков, а в христианстве Лютером и такими же реформаторами в других религиях, а полное освобождение религиозной истины от всех, как древних религиозных, так и новых научных, суеверий.

Только освободи себя люди от верования в разных ормуздов, брам, саваофов, в воплощения их в кришнах и христах, от верований в рай и ад, ангелов и демонов, от перевоплощений и воскресений, от вмешательства бога во внешнюю земную жизнь; освободи себя, главное, от признания непогрешимости разных вед, библий, евангелий, трипитак, коранов и т. п.; освободи себя люди точно так же и от слепого верования в разные научные учения о бесконечно малых атомах, молекулах, о разных бесконечно великих и бесконечно удаленных мирах, их движениях и происхождении их, силах, от слепой веры в несомненность разных научных мнимых законов, которым будто бы подчинено человечество, – законов исторических, экономических, законов борьбы и переживания и т. п.; освободи себя только люди от этого страшного нагромождения праздных упражнений низших способностей ума и памяти, называемых науками, от всех этих бесчисленных отделов разных историй, антропологий, гомилетик, бактериологий, юриспруденций, космографий, стратегий, им же имя легион, – только освободись люди от этого губительного, одуряющего их балласта, и тот простой, ясный, доступный всем и разрешающий все вопросы и недоумения закон любви, который так свойственен человечеству, станет сам собой ясным и обязательным.

VII

Дети, смотрите на цветы под вашими ногами, не топчите их. Смотрите на любовь между вами, не отвергайте ее.

Кришна.

Есть один высший разум, превосходящий все человеческие умы. Он далек и близок. Он проникает все миры и вместе с тем до бесконечности выше их.

Человек, который видит, что все вещи содержатся в высшем духе и что высший дух проникает все существа, не может относиться с презрением ни к какому существу.

Для того, для кого все духовные существа одинаковы с высшим, не может быть места для обмана или для печали. Те, кто невежественны, преданы одним обрядам религии, находятся в густом мраке, но те, кто преданы только бесплодным размышлениям, находятся в еще большей темноте.

Упанигиады из Вед.

Да, в наше время людям для избавления себя от наносимых ими самим себе, дошедших до высшей степени бедствий: индусу ли, ищущему своего освобождения от английского порабощения, или какому бы то ни было человеку в борьбе его с насильниками, будут ли эти насильники люди своего или чужого народа, в борьбе или негра с северо-американцами, или персиянина, русского, турка со своим персидским, русским, турецким правительством, как и вообще для каждого человека, ищущего наибольшего блага как для себя, так и для всех людей, нужны не новые объяснения и оправдания старых религиозных суеверий, как это делали у вас Вивекананды, Баба-Барати и другие, и у нас, в христианстве, бесчисленное количество таких же новых толкователей и разъяснителей того, что никому ни на что не нужно; и не бесчисленные науки о предметах не только никому не нужных, но большею частью вредных (в духовной области не бывает безразличного, а то, что не полезно, всегда вредно). Нужны как индусу, так и англичанину, и французу, и немцу, и русскому не конституции, не революции, не какие-либо конференции, не конгрессы, не новые хитрые изобретения подводного плавания, воздушного летания, могущественных взрывов или различного рода удобств для удовольствия богатых, властвующих классов, не новые училища, университеты с преподаванием бесчисленных наук, не увеличение газет и книг, и граммофонов, и кинематографов, не те ребяческие, большею частью развратные глупости, которые называются искусствами, а нужно только одно: знание той простой, ясной, укладывающейся в душе каждого человека, не одуренного религиозными и научными суевериями, истины о том, что закон жизни человеческой есть закон любви, дающий высшее благо как отдельному человеку, так и всему человечеству. Только освободись люди в сознании своем от тех гор чепухи, которые скрывают теперь от них истину, и та, несомненно вечная, всегда свойственная всем людям истина, которая одна и та же во всех великих религиях мира, сама собой выделится из всей той лжерелигиозной чепухи, которая теперь скрывает ее. А выделится эта истина так, что войдет в сознание людей, и сама собой исчезнет вся та чепуха, которая скрывает ее, и вместе с ней и то зло, от которого теперь страдает человечество.

«Дети, взгляните вверх своими ослепленными глазами, и мир, полный радости и любви, откроется вам, разумный мир, сделанный моей мудростью, один мир действительный. Тогда вы узнаете, что любовь сделала с вами, чем наградила вас любовь и чего она от вас хочет» (Кришна).

14 дек. 1908.

Комментарии П. С. Попова

ИСТОРИЯ ПИСАНИЯ И ПЕЧАТАНИЯ И ОПИСАНИЕ РУКОПИСЕЙ

24 мая 1908 г. индус Таракуатта Дас (Tarakuatta Das), редактор журнала «The Free Hindustham, обратился к Толстому из Вашингтона со следующим письмом:

«Сэр. Ваше имя в настоящее время является лозунгом для тех, кто подвизается на пользу человечества. Ваши произведения, изображающие порабощенный русский народ, открыли глаза цивилизованному миру и привлекли симпатии к нему. Ваша моральная сила одержала верх над самодержавными законами русского правительства, упорно противящегося либеральным точкам зрения, но ваши произведения ему внушают страх, и оно не решается выступить против вас.

Это верно, что русский народ находится в порабощении, но он не является наиболее страдающим, если его сравнить с нашим положением – положением народностей Индии. Ваше широкое знакомство с историей народов может засвидетельствовать степень нашего порабощения. В книге «Благосостояние Британской Индии» г-на Вильяма Диглея доказано, что 19 миллионов индусов умерло от голода в Индии за десять лет (1891—1900), в то время как во всем мире жертвами войны за 107 лет (1793—1900) оказалось 5 миллионов людей. Вы питаете ненависть к войне, но в Индии голодовки хуже войны.

Голодовки в Индии не голод от недостатка питательных продуктов; причиной его является засуха и бедность населения, вызванная британским правительством. Мы не возмущаемся, когда миллионы умирают от голода и одновременно тысячи тонн риса и другие основные продукты питания вывозятся из Индии английскими купцами!

В Индии человечество страдает до крайности, британская полиция в Индии является угрозой христианской цивилизации.

Вы доставили величайшее благодеяние вашими литературными произведениями, посвященными России, мы просим вас, если у вас есть время, написать хотя бы статью об Индии и этим выразить ваши взгляды на Индию.

Именем голодающих миллионов взываю к вашему христианскому чувству – возьмитесь за это дело.

Отдельным пакетом направляю вам для чтения два экземпляра «Свободной Индии».

Искренно вам преданный Таракуатта Дас» (перевод с английского).

В яснополянской библиотеке сохранилось несколько номеров журнала «The Free Hindusthan» за 1908 и следующие годы, в том числе три номера с собственноручными надписями Даса на имя Толстого от 1908 г. Редакция журнала выставляла эпиграфом цитату из восьмой главы «Социологии» Г. Спенсера: «Сопротивление против агрессии не только законно, но необходимо, непротивление причиняет ущерб и альтруизму и эгоизму». Последняя мысль обратила особое внимание Толстого.

Толстой заинтересовался как обоими первыми номерами (апрельским и майским) журнала, высланными 23 мая, так и письмом Даса от 24 мая. На конверте последнего он пометил: «Душан, ответьте. Желаю исполнить. Нужны сведения». В неопубликованном дневнике Д. П. Маковицкого под 4 июня 1908 г. записаны следующие слова Толстого: «Номера «Free Ніпdusthan» я получил. Нехорошо. Хотят конституцию, хотят участвовать в правительстве и только».

Начало писания ответа Дасу относится к 7 июня 1908 г. Под этим числом Д. П. Маковицкий записал в дневнике: «Л. Н. писал письмо индусу Chitale и другое – индусу Das’у. – «Я ему хочу сократить статью «Всему бывает конец»,[1] – сказал Л. H., – и послать. Они добиваются права участвовать в правительстве, то есть закрепить то насилие, которое над ними совершается».

Работа продолжалась, повидимому, три дня. На обложке первых черновиков «Письма к индусу» рукой переписчика проставлена дата: «7, 8, 9 июня 08». 10 июня Толстой занес в Дневник: «Начал письмо к индусу, да запнулся» (т. 56, стр. 133).

После этого Толстой долго не возвращался к работе над письмом, занятый другими статьями и чтением по вопросу индийской культуры и религии.

5 августа Толстой попытался возобновить работу над ответом Дасу, продиктовав H. H. Гусеву начало письма.[2] Однако и на этот раз он не был удовлетворен написанным, и работа прервалась вновь.

31 октября Толстой получил второе письмо от Даса (оно не сохранилось). В Дневнике под этим числом он отметил: «Вчера просмотрел, поправил Сербское....[3] Нынче еще поправлял. Письмо от индуса. Надо отвечать почти то же» (т. 56, стр. 154).

Это второе письмо индуса послужило Толстому толчком к возобновлению работы над ответом. Судя по датам на обложках рукописей, Толстой работал над «Письмом к индусу» с 17 ноября по 14 декабря почти ежедневно. О своей работе Толстой отметил в Дневнике 28 ноября и 6 декабря (см. т. 56, стр. 158 и 162); а 14 декабря, в связи с окончанием «Письма к индусу», записал: «Кончил письмо индусу. Слабо, повторения» (т. 56, стр. 163).

На английский язык письмо было переведено В. Г. Чертковым. Толстой исправил и отредактировал этот перевод, о чем он отметил в Дневнике 2 мая 1909 г.: «Вчера.... поправлял английский перевод письма к индусу» (т. 57, стр. 32).

«Письмо к индусу» по-русски впервые было напечатано в выдержках в газетах: «Киевские вести» 1909, № 103 от 19 апреля, и «Русские ведомости» 1909, № 89 от 19 апреля; полностью в «Сочинениях гр. Л. Н. Толстого», часть двадцатая, изд. С. А. Толстой, М. 1911, стр. 411—427.

На английском языке письмо впервые было напечатано в журнале М. Ганди «Indian opinion» 1910, январь. Ганди в предисловии к публикации пояснял, что письмо это распространялось в машинописных списках, один из которых был прислан ему с предложением напечатать. Ганди написал Толстому, прося подтверждения, что письмо это написано именно Толстым, и разрешения напечатать его. Получив от Толстого разрешение, Ганди и опубликовал письмо.

Номер «Indian opinion» с «Письмом к индусу» Толстой получил в марте 1910 г. В Дневнике 19 марта он отметил: «Прочел письмо свое индусу и очень одобрил» (т. 58, стр. 28).

Т. Дас получил письмо Толстого к нему уже после появления его в печати, о чем он сообщил Толстому (письмо получено Толстым 19 марта 1910 г.).

В 1910 г. был напечатан авторизованный перевод «Письма к индусу» на немецком языке: «Leo Tolstoi. Brief an einen Hindu. Autorisierte Uebersetzung von Dr. A. Schkarwan. Mit Vorwort, herausgegeben von Dr. E. Schmitt». Перевод был получен в Ясной Поляне 24 сентября.[4]

В настоящем издании «Письмо к индусу» печатается по рук. № 28. Текст статьи на английском языке печатается по рук. № 29.

Общее количество рукописного материала, относящегося к «Письму к индусу», исчисляется в 413 листов разного формата (в том числе и отрезки). Из них 45 листов – автографы, остальные – машинописные копии с исправлениями Толстого. Рукописи расположены в хронологическом порядке под №№ 1—29.

Рук. №1 – автограф первой черновой редакции статьи; № 2 – машинописная копия с нее. Рук. №3 – машинописная копия стенограммы H. H. Гусева под диктовку Толстого, без исправлений Толстого, но с eго пометой: «пр[опустить]» (на обложке надпись H. Н. Гусева: «Продиктовано H. H. Гусеву 5 авг. 1908»). Рук. №№ 4—27 – машинописные копии с поправками и автографными вставками Толстого. Рук. № 28 – полная рукопись всей статьи, последняя редакция ее. Рук. № 29 – машинописная копия перевода статьи на английский язык с исправлениями Толстого.

Даты Толстого имеются в следующих рукописях: № 8—21 ноября 1908; № 14—29 ноября 1908; № 23—9 декабря 1908; № 28—14 декабря 1908.

Кроме того, даты проставлены H.H. Гусевым на обложках рукописей №№ 4—28: 17, 20, 21, 22, 23, 25, 26, 27, 28, 29, 30 ноября, 1, 2, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13 и 14 декабря 1908 г.

ПРЕДИСЛОВИЕ К ТРИДЦАТЬ СЕДЬМОМУ ТОМУ

В 37-м томе Полного собрания сочинений Л. Н. Толстого продолжается публикация его произведений, написанных в последние годы жизни. Здесь помещены относящиеся к 1906—1910 гг. художественные произведения, статьи, очерки.

Для правильной оценки включенных в этот том произведений следует учитывать систему взглядов Толстого в целом, в их совокупности, во всей сложности переплетения сильных и слабых сторон. Эти взгляды выражены не только в произведениях Толстого, но также в его дневниках и письмах, в которых читателю раскрывается потрясающая картина мучительных переживаний, вызванных у писателя все более и более ухудшавшимся положением народа, политической реакцией в стране, поисками пути изменения действительности и полным непониманием единственно возможного пути – революционной борьбы.

Годы, к которым относятся публикуемые в 37-м томе произведения, это годы безудержного террора, которым царское правительство стремилось задушить революционную борьбу. Истекающая кровью страна была покрыта виселицами, тюрьмы были переполнены, всякие проявления революционного протеста жестоко карались. Либеральная буржуазия, с ликованием встретившая поражение революции 1905—1907 гг., всемерно помогала самодержавию обманывать народ. Обнищание масс дошло до предела. Но гнев народа не мог быть подавлен никакими репрессиями и нарастал с каждым днем. Настроения пассивизма, непротивления, выражавшие слабые стороны взглядов крестьянства и нашедшие отражение и во взглядах Толстого, стали постепенно изживаться в массах под могучим влиянием пролетарской революционной борьбы и уроков первой русской революции.

Вся эта совокупность условий русской жизни нашла отражение и в эволюции Толстого, писателя, который переживал народные бедствия с такой силой, что страдания крестьянства стали его собственными страданиями.[5]

В последний период жизни Толстой, при всех кричащих противоречиях своих взглядов, при всей интенсивности пропагандирования реакционной теории непротивления злу, не только не перестал быть обличителем существовавшей политической системы, но сам все отчетливее осознавал свой гражданский долг писателя, срывающего с правящей верхушки и эксплуататорских классов все и всяческие маски.

Великая роль Толстого-обличителя с особенной силой стала очевидной в 1908 г., когда все передовое человечество отметило восьмидесятилетие со дня его рождения. Всемирно-историческое значение Толстого тогда получило оценку от имени революционной России в статье Ленина «Лев Толстой, как зеркало русской революции». Ленин охарактеризовал взгляды гениального художника как отражение силы и слабости крестьянской революционности в эпоху 1861—1904 гг. Он с гордостью писал о Толстом как страстном обличителе существовавшей системы, беспощадном критике эксплуатации и рабства, враге самодержавия, выразителе настроений широчайших масс крестьянства. И в то же время Ленин учил отделять в творчестве Толстого то, что принадлежит будущему, от того, что ушло в прошлое. Великий вождь пролетариата указал на опасность, которую представляло для судеб русской революции «толстовское непротивление злу, бывшее серьезнейшей причиной поражения первой революционной кампании».[6]