Полное собрание сочинений. Том 29. Произведения 1891–1894 гг.

<Народ, грубый и неблагодарный, не ценит того, что делают для него.

Есть в прологах рассказ. Был монах, к[оторый] желал спастись, взял с улицы расслабленного нищего и стал ходить за ним, обмывая его раны, кормил и успокаивал его. Расслабленный был рад первое время. Но прошло две недели и, несмотря на то, что монах так же усердно ходил за ним, расслабленный становился всё мрачнее и мрачнее.>

Л. Т.

Бегичевка

20 февраля.

№ 2 (рук. № 1).

Второго рода помощь состояла в снабжении нуждающихся топливом. Всего с 20-го июля по 1-ое января было приобретено нами около 80 вагонов дров. Часть этих дров была употреблена на отопление столовых и на печение хлебов, другая же часть продавалась по дешевой цене, преимущественно же раздавалась даром наиболее нуждающимся. Кроме того, дрова раздавались еще за извоз исполу тем, к[оторые] развозили их по столовым. Последний способ представлял много неудобств.

Во-первых, он не всегда кончался благополучно. Суровая зима с 40-градусными морозами и частыми метелями чрезвычайно затрудняла извоз, и редкий обоз с дровами приходил благополучно: то становилась, то падала лошадь, то простуживался или отмораживал себе лицо, руки, ноги кто-нибудь из возчиков.

Во-вторых, этим способом оказывалась помощь не наиболее нуждающимся, которые всегда оказывались неспособными ехать на извоз.

За недостатком средств других родов помощи нами не начиналось.88 Средства, имеющиеся у нас налицо, а именно остающиеся 11 500 р. с имеющимся провиантом и еще 2000 р., на днях полученные нами от Америки, – с небольшим излишком достало бы для доведения имеющихся столовых, пекарен и детских кормежных в нашем прежнем районе до нового урожая и тех нескольких столовых, которые мы на днях открываем в нескольких наиболее пострадавших деревнях Крапив[енского] уезда вблизи от нашего жительства, уже получающих земскую ссуду, в особенности п[отому], ч[то] нужда в нашей местности в нынешнем году больше прошлогодней и население пострадало от нее и продолжает страдать в нынешнем году более, чем в прошлом году. Помощи от правительства было меньше, чем в прошлом году; в Рязанской губернии даже не было никакой до половины февраля, подати усиленно собирались и не действовали ни Красный Крест, ни частная благотворительность.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ К ПОСЛЕДНЕМУ ОТЧЕТУ О ПОМОЩИ ГОЛОДАЮЩИМ

* № 1 (рук. № 3).

Лишения, страдания и горе сельского рабочего кончатся не тогда, когда мы заведем элеваторы, агрономические станции, удобрим землю фосфоритами и т. п., а тогда, когда скрытая89 сущность нашего отношения к народу90 до такой степени выступит наружу, что каждому землевладельцу, не работающему своими руками землю, будет просто стыдно владеть какою бы то ни было землею, обрабатываемою для его выгоды или нанимаемую по высоким ценам полуголодным населением; когда купцу будет стыдно, пользуясь нуждой людей, скупать хлеб по дешевой цене, чтобы продавать его потом втридорога тем, у кого его нет, и которые, чтобы купить его, должны закабаляться в работу и часто губить тело и душу; когда всякий заводчик и фабрикант будет стыдиться заставлять людей работать ту работу, которую он, наниматель, считал бы для себя величайшей мукой и унижением; когда всякому правительственному слуге от городового до министра будет совестно получать жалованья больше того, что получает семья среднего рабочего, потому что он знает, что получаемые им деньги собираются преимущественно с продающего для уплаты этих податей часто необходимое рабочего народа.

* № 2 (рук. № 4).

Лишения, страдания и горе сельского рабочего кончатся не тогда, когда мы заведем новых чиновников для понуждения крестьян к правильному и научному хозяйству, заведем агрономические школы, станции, элеваторы и т. п., на которые подати будут собирать с того же народа, а тогда, когда мы ясно поймем, что прежде чем устраивать то, что должно улучшить состояние рабочего народа, надо перестать делать то, что ухудшает его: перестать владеть землей, не обрабатывая ее, среди населения, не имеющего тех необходимых клоков, которые, при существующем способе обработки, могли бы пропитать их семьи, перестать торговать, заботиться о дорогом хлебе и дорого продавать его среди людей, никогда не получающих достаточной пищи, перестать получать жалованье, собираемое с народа в размерах, могущих прокормить 10, 100, 1000 семейств рабочих; перестать соблазнять и развращать народ заманкой на заводы и фабрики, где гибнут для нашей выгоды их жизни; перестать развращать его табаком, пивом, вином; понять, что при теперешнем состоянии общества всякий излишек, которым пользуемся мы, люди богатых классов, куплен ценою голодания, угнетения, вырождения рабочего народа.

Уничтожатся страдания рабочего народа только тогда, когда мы перестанем лгать перед другими и перед собой и признаем ту несомненную, бросающуюся в глаза каждому неизвращенному ложными теориями человеку истину, что там, где богатство людей есть труд и большинство народа не доедая трудится по 12 часов в день <в самых тяжелых условиях>, всякое пользование богатством есть увеличение этого труда рабочего народа, и так как непосильный труд уже и теперь изнуряет и вырождает народ, то всякое пользование богатством есть увеличение этого угнетения и вырождения, есть пожирание жизней других людей.

И вследствие этого ясно увидим, что до тех пор пока мы не изменим всю жизнь, не откажемся от роскоши среди нищего, задавленного народа, все наши попытки помощи: правительственными распоряжениями, научным содействием, филантропией и всякого рода поучениями суть только насмешки над той жертвой, которую мы не переставая истязаем всяким кажущимся нам невинным поступком нашей роскошной жизни.

* № 3 (рук. № 5).

Если люди правящих классов действительно желают, как они говорят, добра народу, то они, прежде чем устраивать всякого рода правительственные и общественные учреждения для блага этого народа,91 по крайней мере поделятся с ним тем излишком, без которого вырождаются и вымирают рабочие семьи и который правящими классами употребляется на ненужные и часто вредные предметы роскоши.

* № 4 (рук. № 6).

Если европеец: немец, англичанин, француз и в особенности бельгиец, швед, швейцарец может еще не видеть ясно того прямого отношения, в котором находится его роскошь с задавленностью трудом и нуждою народа, может думать, что главная доля в его богатстве доставляется ему какими-то дальними, не видимыми им людьми, даже другой породы, и что человек их народа, если только он сам не виноват, может легко добыть себе благосостояние, может как-нибудь, сидя в своей роскошной гостиной или столовой, забыть про те миллионы людей, которые для того, чтобы он имел все эти удобства, должны большую часть жизни своей проводить в копях, под землей, если он может благодаря своим свободным учреждениям забыть про это, то русский человек, если с ним не сделают еще того, что сказано в евангелии: «Не перестали глаза его видеть и уши его слышать и не огрубело сердце его», не может никак не видеть ту прямую связь, которая существует между его роскошью и задавленностью рабочего народа. Русский человек не может не видеть того, что все предметы роскоши, за исключением приобретенного за границею, которыми он пользуется, суть произведения труда этого замученного работой и не успевающего даже одеться, обмыться, как следует, полуголодного, одной породы с ним народа, который поставлен своим малоземельем, прикреплением к земле, умышленно поддерживаемым невежеством и вследствие того порабощением в такое положение, что он не может выйти из нищеты, в которой держат его правящие классы.

* № 5 (Из черновых материалов).

У большинства крестьян той местности земли меньше, чем половина того, что нужно, чтобы прокормиться. Вся эта земля окружена и перерезана землями помещиков. У многих нищенский надел, т. е. есть только 1/10 того, что нужно, чтобы кормиться – остальное у помещиков. У большинства нет 1/10 того капитала в виде лошади, орудий, которые нужны для обработки. Три четверти крестьян в долгу у землевладельцев и правительства, собирающих с них непосильную подать. Положение их со времени освобождения их за 31 год изменилось так: населения во многих местах удвоилось, земля осталась та же. —

Кормятся они, нанимая землю у помещиков и получая за труд. Плата за наем земли со времени освобождения утроилась (была 5, стала 15), плата за труд уменьшилась на 1/3. Они закабалены помещиками так, что мужчина работает 16 часов в день за 15 коп.

ПРЕДИСЛОВИЕ К ДНЕВНИКУ АМИЕЛЯ

* № 1 (рук. № 1).

Уже давно Н[иколай] Н[иколаевич] Страхов говорил мне <не раз> про особенные <замечательные> достоинства дневника Амиеля. Но мне всё не приходилось прочесть его. Года 1 1/2 тому назад я прочел эту книгу, и книга эта дала мне много душевных радостей. Читая ее, я отмечал из нее места, особенно поражавшие меня. Дочь моя взялась перевести эти места, и так составилась эта книга <которая будет уже выдержками из выдержек дне[вника]>. Самая книга «Journal intime» («Задушевный дневник») есть выдержка, составленная после смерти Амиеля из <29 тетрадей> всего многотомного дневника <его>, веденного им изо дня в день в продолжение 30 лет. Так что то, что печатается теперь по-русски, составляет только выдержку из выдержек.

Henri Amiel родился в 1821 году в Женеве от достаточных и образованных родителей, рано умерших.92 Окончив93 курс в Женеве, Амиель поехал в Германию и там пробыл несколько лет в Гейдельбергском и Берлинском университетах. Вернувшись в 1849 году на родину, он 28 лет получил место профессора эстетики в Женевской Академии, которую он променял в 1854 [году] на кафедру философии в той же Академии. В разное время он написал несколько статей и книжек стихов, которые не имели никакого успеха.

* № 2 (рук. № 1).

Писатель дорог и нужен нам только в той мере, в которой он правдиво проявляет нам свою душу. Что бы он ни писал: драму, ученое сочинение, повесть, философский трактат, лирическое стихотворение, сатиру – нам нужна только работа его души, а не та архитектурная постройка, в которую он, уродуя их, укладывает свои мысли. И чем искреннее, проще выражена душа писателя, тем он дороже и поучительнее для нас. Форма же, вперед усвоенная форма, почти всегда немного, а иногда совершенно скрывает от нас душу писателя, и тогда всё, что он пишет, как бы оно ни было учено, умно и виртуозно, не нужно нам.

* ПРЕДИСЛОВИЕ К «КРЕСТЬЯНСКИМ РАССКАЗАМ» С. Т. СЕМЕНОВА

Искренность – главное достоинство Семенова. Но, кроме нее, у него и содержание всегда значительно: значительно и потому, что оно касается самого значительного сословия России – крестьянства, к[оторое] Семенов отлично знает и описывает с такою простою правдивостью, которая доступна только крестьянину, живущему крестьянскою жизнью; значительно и потому,94 что во всех рассказах его главный интерес не во внешних событиях, не в особенностях быта, а в приближении и отдалении людей от идеала христианской истины, к[оторый] очевидно твердо и ясно стоит в душе автора и служит ему верным мерилом и оценкой достоинства и значительности людских поступков. По отношению формы достоинство рассказов Семенова состоит в одном из самых важных качеств писателя – в чувстве меры в описании подробностей и в особенности в простом, безыскусственном, но всегда глубоко верном и часто новом по выражениям, хорошем крестьянском языке.

КТО ПРАВ?

* № 1.

Как всегда бывает после отъезда стеснительных гостей, а такой был князь, [наступило] необычное оживление. Точно человека держали взаперти и вдруг выпустили.

К обеду были приготовлены особенно вкусные закуски, которыми был уставлен весь боковой стол. На столе с чистейшей скатертью стояли бутылки нескольких сортов вина, даже были букеты на столе. Сохранились еще цветы – резеда, горошек, астры. Обед был особенно хорош, и Владимир Иванович смеялся, что он будет каждый день приглашать князя, чтоб каждый день так хорошо есть. Между детьми же оживление, и так уже большое, дошло до последних пределов. Вера перед обедом со всеми детьми и даже с швейцаркой, которую она увлекла, так разбегалась и расхохоталась, что мать должна была утишить ее, заметив, что этот шум неприятен сестре.

* № 2.

В первый же день после охоты Вера с Сашей и всеми мальчиками под руководством Семена Ивановича после чаю отправились в обход. Выехали они в линейке, в которой должны были доехать до села Лыскова и оттуда разделиться: Семен Ивановичу с старшим мальчиком и Наташей идти в Дурновку и Чекалино, а Вере с двумя меньшими обойти все избы, пропуская заведомо зажиточных, и осмотреть их положение и записать по приготовленным вперед графам 1) количество едоков, 2) количество наделов, 3) лошади, коровы, овцы, свиньи, 4) что имеется из хлеба, 5) особые заметки, в которых надо было обозначать особые или бедственные или выгодные обстоятельства.

ПЕТР ХЛЕБНИК

№ 1 (рук. № 1).

ДЕЙСТВИЕ 1-е

1

Нищие поют. Подают прохожие. Вступает пришлый нищий. Хвастает уменьем. Рассказывают о немилостивости Петра. Бьется об заклад, что Петр подаст. —

2

Из ворот вывозят хлебы. Выходит Петр с другом. Нищие пристают. – Друг подает. Петр грубо отказывает. Из окна жена поддерживает и усиливает отказ. Друг увещевает...... Один из нищих преследует. – Петр бросает хлебом. Уходит.

3

Пр[ишлый] нищий с хлебом требует выполнения условия заклада. Спор, что милостыня невольная. – Отдают на суд старца. Речь старца. Петр возвращается и слушает.

ДЕЙСТВИЕ 2-е

1

Петр лежит, раб на полу у его одра. Жена считает его сундук, радуется на деньги. Стук в дверь. Друг, спрашивает о здоровье. Рассказ жены о его болезни. Друг приводит врача. – Врач осматривает, предписывает целебные средства. Отходят – разговор о приобретении средств. – Скупость жены. Петр засыпает.

2

Петр бредит. Монолог друга. —

3

Сон. – Весы. Петр на одной стороне. Со скрипом медленно спускается. Старец подходит, кладет хлеб. —

4

Петр просыпается, здоров, слаб и сотрясен. <Отпускает раба на волю.> Пение Лазаря под окном, дает деньги. Он бредит.

3-е ДЕЙСТВИЕ

1

Толпа. Ждут раздачи. Петр выходит и раздает мешки. Давка, убийство. —

2

Входят тесть и старейшины с женою. Ее отчаяние. Разгоняют народ.

3

Спор с Петром о милостыне. Царский путь спасения. Последствия – задавленная старуха. Петр молчит. Входит старец. Петр спрашивает как. Старец не одобряет.

4

Его оставляют. Его монолог о собственности. Его беседа с рабом, решение уйти и требования исполнить всё, всё, что он потребует. —

4-е ДЕЙСТВИЕ

1

Базар рабов. Наказанный раб рассказывает другим, как он бежал от жестокости, дурной пищи, требования работы не по силам, как его поймали и продают, в наказанье, одного, разлучая с родными. Рассказ другого о добром житье у своего хозяина, жалость о смерти хозяина. —

Петр с рабом слушают.

2

Раб П[етра] указывает на трудность положения раба и отказывает[ся] исполнить. Петр напоминает обещание и угрожает продать его от себя. —

Раб спрашивает у других, кто покупатели, кто лучшие хозяева. Проходит торговец драгоцен[ными] камен[ьями]. Рассказчик знает и хвалит его. Раб бежит и уговаривает купить.

3

Разговор с купцом. Раб хвалит и заминается на вопрос о службе прежнему господину. Петр подхватывает и, разумея дьявола, рассказывает о верности своей службы ему. Душу ему без остатка отдал. – Да что же ты его бросил. Не убежал ли ты от него. – Нет, он убежал от меня. Колебания покупателя разрешаются слов[ами] старца.

4

Прощание с рабом, вольную ему и деньги. И кланяется в ноги, благодарит [его]. Ты вольный, я раб, а мы братья.

5-е ДЕЙСТВИЕ

Тераса – богатые гости – хозяин. На ступенях гости низшие. На дворе нищие.

1

Гости хвалят гостеприимство. Хозяин – Петра, говорит о его смирении. Его дела лучше. <Зовут Петра призвать плясуний. Петр неохотно. Хозяин спрашивает. Петр выражает молчаливое неодобрение. – «Грех», Саломею вспоминает.>

2

Приходит дочь – пляшет. Петр уходит в угол двора. Монолог о богатстве, прелести Саломеи и неравенстве и тщете, его влиянии на хозяина. Старец не одобряет осуждения и обращает на себя – ищи бога для себя.

3

Приезжает друг. Петр узнает. Друг не узнает. Петр проводит к хозяину. Рассказ друга о Петре. Прослышал, что здесь. Петр стоит у двери и слушает. Подает блюдо. Хозяин спрашивает у Петра, не знает ли он. Петр ставит блюдо и бежит на крышу. —

И улетает.

Речь старца. —

№ 2 (рук. № 3).

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Площадь города. Лавки, балаганы. Ходят люди, торгуют. Гул от говора. Налево сидят нищие в восточных <фесках>, прорванных рубахах, без порток; старики, безрукие, слепые с мальчиками – поют. Проходящие подают. Женщина в чадре дает рубль серебряный.

ЯВЛЕНИЕ 1-е

Пение замолкает.1-й нищий(Хватает. Другие продолжают просить.)Женщина

На всех.

Нищие (вместе)

Спаси Христос.

Женщина проходит.3-й нищий

Сколько всех? 8. По 12. Пойдем разменяем.

2-й нищий

У Абдула есть.

Абдул

Есть (меняет).

4-й нищий

Всегда дает. Дай ей бог свои милости и родителям царство небесное.

2-й нищий

Она да Амфилий Тирский – больше никто не дает.

3-й нищий

Да и принять от нее сердце радует, не то, как Мирон – тот оделяет, да через слуг, как собакам шныряет.

2-й нищий

Как ни давай, только б давал. Другой и давать не дает, и как собаку ругает.

3-й нищий

Кто же нищего ругает —только нехристи да Петр Мытарь.

4-й нищий

Ну, Петр один и есть.

2-й нищий

Другого нет собаки.

3-й нищий

Я 20 лет живу, ни разу не дал полушки ржавой.

Все нищие

Ни мне, ни мне.

1-й нищий

Да что он, христианин?

3-й нищий

Христианин, да хуже нехристя. Христианину нельзя не подать ради Христа.

2-й нищий

А вот [не] подает. Не дал и не даст.

1-й нищий

Просить не умеете. Хр[истианину] нельзя не дать.

Все

А вот не дает.

1-й нищий

Вам не давал, мне даст.

Все

Не даст, не тот человек.

1-й нищий

Об заклад, что даст.

Все

Об заклад. Копейку, две полушки.

1-й нищий

Идет. (Бьет по рукам.) До вечера даст. Да вот и он. Смотрит и95

ЯВЛЕНИЕ 2-е

Рабочий араб ведет мула, навьюченного двумя корзинами, полными хлебами. За ним Петр Мытарь, толстый, завалившись назад с палкой, с золотым набалдашником, идет в богатой длинной одежде.Петр Мытарь

Так слушай же ушами. Прямо на двор к княгине Евдоксии введи, скажи – Петр Мытарь по заказу прислал. По сребренику за хлеб.

Араб

Всё отдавать?

Петр Мытарь

Сказано, по сребренику за хлеб: сколько возьмет, столько сребреников.

Араб

А всех брать не станет?

Петр Мытарь

Э, образина чортова, бестолковая. Всех 112 хлебов. Сколько возьмет, столько сребреников. Остальные вези к Абдулу. Да чтоб целы были.

Араб

Ладно. (Идет.)

1-й нищий (изогнувшись, трясясь подходит к Петру)

Кормилец, Христа ради убогому. Бог тебя наградит. Дай бог тебе еще в 10 раз против твоего за твою добро[де]тель. Отец, Христа ради.

Петр Мытарь (идет, нe замечая. Когда нищий подходит и касается, – поднимает палку)

Прочь, собака.

1-й нищий (забегая вперед, отдаляется так, чтобы не доставала палка)

Благодетель! Кормилец! Пожалей убогого. Христос тебе воздаст. Не оставь несчастного.

Петр Мытарь (грозит палкой)

Достану, собачий сын.

1-й нищий

Но меня пожалей, Христа ради прошу.

Петр Мытарь

У Христа и проси. (Замахивается.)

1-й нищий (перебегает на другую сторону).

Не отстану, до вечера не отстану. Пожалей, кормилец. Переложи гнев на милость.

Петр Мытарь

Смотри. Не палкой, так я тебя камнем достану. (Нагибается, отыскивая камень.)

1-й нищий

Миленький ты мой, красавец ты мой. Знаю, ты жалеешь меня, ты перед людьми не хочешь. Ну, брось копеечку. Бог тебе заплатит, и тебе, и деткам. Отец, кормилец. Не отстану, умру не отстану.

Петр Мытарь

Отстанешь! (Бежит за ним с палкой, добегает до мула. Нищий отбегает. <Петр> хватается за землю, камня нет.)

1-й нищий

Миленький, желан[ный]…

[Петр Мытарь].

<Так> провались же, проклятый! (Хватает хлеб и кидает в него.)

1-й нищий (крестится)

Спаси Христос за святую милостыньку. (Кланяется.) Я говорил, что дашь.

Петр с арабом уходят.1-й нищий (подходит к своим)

Говорил, что даст. Давайте заклад.

3-й нищий

Он не дал, он швырнул.

1-й нищий

Всё равно милостыня. Давайте заклад.

2-й нищий

Нет, мы бились, что охотно не даст; а он швырнул.

1-й нищий

Кабы неохотно, он бы назад взял…

3-й нищий

И то правда. Видно, пробил заклад. Платить надо.

Нищие (вместе)

Платить так платить. (Достают деньги.)

3-й нищий

Ну, видно, конец свету пришел, коли Петр Мытарь милостыню давать стал.

Занавес

КОММЕНТАРИИ

«ХОЗЯИН И РАБОТНИК»

ИСТОРИЯ ПИСАНИЯ И ПЕЧАТАНИЯ

П. И. Бирюков пишет в своей «Биографии Льва Николаевича Толстого» (т. III, Госиздат, М. 1922, стр. 206), что мысль написать рассказ «Хозяин и работник» пришла Толстому зимой 1892/93 г., когда он, находясь в Бегичевке Данковского уезда Рязанской губ., руководил организацией помощи голодающим крестьянам. На эту мысль его навели необычайно сильные в ту зиму метели и вызванные ими рассказы о замерзших и занесенных снегом путниках. Бирюков ничем не подтверждает своих слов, но их нельзя оставить без внимания, так как он жил тогда в Бегичевке и мог слышать от Толстого о замысле этого рассказа. Однажды Толстому самому пришлось заблудиться во время метели. Владелица Бегичевки Е. И. Раевская так описывает этот случай в своих воспоминаниях: «Узнаем мы однажды, что он уехал в метель и еще не возвращался. Мы ужасно испугались и послали его разыскивать нашего Алексея Конова: будучи охотником-псарем, он знаком с каждым овражком, каждым кустиком и к тому– отчаянная голова, готов и в огонь и в воду. Алексей отправился верхом и нашел графа, идущего пешком по снежному полю, а лошадь от него ушла. Алексей ее поймал, усадил графа в сани и привез к нам». 96 Запись эта относится к 15 февраля 1892 г.

Толстой упоминает впервые о рассказе в дневниковой записи от 6 сентября 1894 г.: «Утром в постели… продумал очень живой художественный рассказ о хозяине и работнике». 97 Повидимому, тогда же был набросан и первый, очень беглый, конспект рассказа:

«1) Вас. Андр., уезжая, приказывает об овсе и рушке.

2) До лесу доезжают благополучно. Затишье.

3) Снимает тулуп, ходит, ложится вниз.

4) Лежит, Мекешка лежит не шевелится.

В. А. ходит. Чего ходить-то? Нечего ходить. Ложись. Друг от дружки теплее.

Ходит, суетится, потеет, теряется, приходит и валится на него сверху, и тотчас же засыпает. Просыпается холодно. Но лень встать. Мечты» (см. ниже, стр. 378, рук. № 1).

В тот же день Толстой приступил к осуществлению замысла. 7 сентября он пишет Софье Андреевне: «У нас в одиночестве жизнь теснее. Вчера я стал было записывать свой рассказ, пока вы уехали, думал нынче вечером продолжать, но нынче не в том духе».98 А 14 сентября Толстой записывает в Дневнике: «Вечером сел писать и написал рассказ о метели. Нехорошо».99 В тот же день Татьяна Львовна сообщала матери в Москву: «Вчера вечером папа только к 12 часам пришел наверх и принес с собой целый рассказ, который он написал. Будем сегодня его переписывать» (ГМТ).

Таким образом, совершенно точно определяется дата начала (6 сентября 1894 г.) и конца (13 сентября 1894 г.) первой черновой редакции «Хозяина и работника». Судя по цвету чернил, она была написана в два приема: вероятно, 6 и 13 сентября.

Закончив первую редакцию, Толстой на время прекращает работу над «Хозяином и работником». 18 сентября он пишет жене: «Теперь я написал начерно очень мало интересный рассказ, но он меня на время занял. Поправлять же его, теперь по крайней мере, нет охоты».100

Возвращается Толстой к работе над рассказом только через три месяца (дневниковая запись 25 декабря 1894 г.). С этого момента начинается интенсивная правка рассказа, продолжавшаяся до 1 января 1895 г. – дня отъезда Толстого с дочерью Татьяной Львовной в имение Олсуфьевых Никольское-Горушки. Ход работы над рассказом за эти несколько дней прослеживается по рукописям №№ 3 (датирована Толстым: «27 декабря 1894 г. »), 4, 5 (датированы М. Л. Толстой: «29 д. 1894»), 6, 7 и 8.