скачать книгу бесплатно
Денисов был одет в папаху[682 - Зач.: лицо его обросло черной бородой и всё похудело и почернело – агатовые глаза его казались еще чернее и светлее.] и мужицкий кафтан с большим образом Н[иколая] Ч[удотворца] на груди и высокие сапоги. За кушаком у него был пистолет, через плечо шашка. Он сидел бочком, подкорчив свои короткие мускулистые ножки, и, громко смеясь, оборотив назад голову, кричал что-то[683 - Зач.: казачьему] офицеру, ехавшему сзади. Лицо его было худее и желтее обыкновенного. Черная, густая борода обросла нижнюю часть его лица, и глаза казались еще чернее и блестящее, чем обыкновенно.
– Тогда поделите, только бы толк был. Да п’иходите обедать, у нас ба’ан нынче, – кричал он, заворачивая с Петей в ворота, тогда как[684 - Зач.: казаки] остальные проезжали дальше.[685 - Зач.: Петя] Офицер был одет так же,[686 - Зач.: в бурку и папаху] как и его командир, только без образа, и на кафтане у него нашиты были патроны, но[687 - Зач.: Петя с своими широкими скулами, крупным лицом и длинными, хорошими членами] офицер казался наряженным, тогда как Васька Денисов, казалось, родился в этом кафтане и с этим образом на груди. Ехавшие сзади[688 - Зач.: офицеры] были одеты, кто фантастически, кто в кавалерийской, кто в казачьей форме. Рядовые состояли из казаков, улан и людей, одетых в французские мундиры и русские кафтаны и полушубки с французскими ружьями и саблями. Под некоторыми были казачьи и кавалерийские лошади, но большинство было на мужицких короткошейных, приземистых лошадках.[689 - Зач.: Позади кавалеристов ехали запряженные мужицкими лошадками в дышло две зеленые фуры, за ними шло человек 30 французов. <И сзади шла вокруг> <В числе этих людей>]
Один из этих кавалеристов[690 - Зач.: солдат очевидно] позади себя вез босоногого, худенького мальчика француза в барабанщичьем мундире.
Несмотря на то, что Денисов – командир – остановился у ворот, пропуская мимо себя свою партию, люди эти, не стесняясь присутствием начальства, не выпуская изо рта трубок, громко болтая и смеясь, проезжали мимо него.[691 - Зач.: <Вся> <Часть> Партия <ходила> эта возвращалась с рекогносцировки, как называл Денисов, но, наткнувшись на толпу французов]
Партия, выехав с полдня, захватила, кроме мальчика, 30 человек пленных и две фуры с седлами. Трофеи эти позади кавалерии вела пехота партии, и назади на подъеме горы к деревне слышались дружные уханья на лошадей, везших по грязи тяжелые фуры.
Удача нынешнего дня,[692 - Зачеркнуто: совершенно неожиданная, была особенно приятна и вписаны след. девять слов.] не очень важная, но зато и труда было мало, и все люди партии испытывали приятное чувство охотника, возвращающегося с неожиданно удачного, без труда добытого, поля.
Денисов,[693 - Зач.: пропустил всех людей и останови[лся]] прислушавшись к крикам из-под горы, остановил урядника и послал его[694 - Зач.: <посмотреть> с народом подсо[бить]] посмотреть за фурами.[695 - Зач.: и поехал во двор к крыльцу домика, у которого, дожидаясь его, стоял казак, исправлявший должность его дворецкого.– Гречук, – сказал Петя солдату, везшему пленного мальчика, – сюда, на двор. – И, слезши с лошади, пошел за Денисовым.Редко удавалось Денисову с его партией иметь такое хорошее помещение, как в этот день в <маленькой> неразоренной деревушке в 15 верстах от большака. Казак Лихачев, исправлявший должность дворецкого, с свойственной казакам практичностью и щегольством, исполнял свое дело, но в нынешний день он, казалось, превзошел себя. В небольшой избе, служившей конторой помещика, были сделаны на сошках койки с сеном, а покрытый ковром стол был накрыт скатертью и было два графина, один с водой, другой с водкой, и было пять вилок и ножей, и лавочки поставлены вокруг стола, и изба чисто выметена, и на столе сало и две жареные курицы и в печи похлебка и баранина.– Ай да Лихачев! Вот так банкет! Ну, молодчина, – сказал Денисов.Лихачев только улыбнулся и сказал, что стаканов не мог достать больше двух.Через час Денисов, Петя и три офицера, раскрасневшись от жара усталости: они с утра выехали>, рвали и грызли курицу, запивая кто водой, кто водкой, и громко и весело разговаривали. Предметом разговора были подробности нынешнего поиска и предположения о завтрашнем важном предприятии. Предприятие состояло в том, что на смоленской дороге должен был ночевать большой французский транспорт кавалерийских вещей и партия наших пленных. Предполагалось напасть на этот транспорт. Но <сила его была не вполне известна> при транспорте и пленных было, как говорили, два полка французов, и с одной партией в 200 человек трудно было что-нибудь сделать. Для этого Денисов послал к Долохову, тоже партизану, ходившему недалеко от него, предлагая ему общими силами напасть на транспорт. Кроме того, чтобы исследовать настоящую силу этого отряда французов, был послан туда нынче мужик, Тихон Шестипалый, исправлявший должность рекогносцирующего отряда в партии Денисова. Перед обедом никто и не думал о возможности атаки одними своими силами, но теперь, разгорячившись водкой и едой, офицеры уже поговаривали о том, что незачем ждать Долохова и с ним делиться. И Денисов, казалось, склонялся на это мнение. Петя, с первых дней своего поступления в партизаны боявшийся и опасности, и жестокости, теперь уже вполне усвоил себе тот охотничий дух, который чувствовался во всех этих людях. С первого же дня, когда он с казачьим офицером и 50 человеками засел в лес и выжидал французов, он, увидав их, почувствовал то же чувство, которое он испытывал в Отрадном, выжидая из острова лисицу. Убивать людей и подставлять свою жизнь было бы невозможно, ежели бы не было этого бессмысленного чувства охоты – охоты на людей. Он испытал то же, как в охоте, поглощение всех других чувств и мыслей одним желанием: взять его – зверя, а теперь человека. И желание это было так сильно, что нельзя было думать о себе и о нем: надо его взять во что бы то ни стало. И как настоящий охотник боится медведя или льва, когда думает о нем, перестает думать об опасности, как видит зверя, и, жалея зверя, когда думает о нем, перестает жалеть, когда надо взять, так точно было с Петей и в этой охоте за людьми.Но в охоте за зайцем с Петей случалось, когда откалываемый заяц вдруг запищит или заяц мал, – случалось, что ему, хотя и совестно было признаться в этом, было жалко зайца. Так точно и случилось с ним в охоте за людьми, в которой он никогда не убивал сам людей, но содействовал к их убиванию.Когда Петя вскакал в середину казаков, крича, чтобы они не били, а брали в плен, он увидал маленького французского барабанщика, которого держал казак.Пете вдруг стало ужасно жалко мальчика. Но то, что самому ему, Пете, было 16 лет и мальчику было столько же, сделало то, что Пете показалось стыдным выказать свое участие к мальчику. Заметив, что казак, обшарив мальчика, не намеревался сделать ему ничего дурного, а посадил его на лошадь с собой, Петя отъехал от него, ничего не сказав.Но когда, выехав за лес, стали пересчитывать пленных, Денисов, не считавший этого стыдным, расспросил мальчика, как его зовут, откуда он, обласкал его и решил его взять с собой.]
Когда мальчика провозили мимо его, он крикнул партизанам:
– Одеть и ко мне привести! On ne vous fera pas de mal, Vincent.[696 - [Тебе ничего не сделают плохого, Винцент.]]
Мальчик отпустил руку от казака, за которого он держался, и сказал:
– Oui, mon commandant.[697 - [– Слушаюсь, господин командир.]]
Тут только Денисов, въехав на двор, увидал Петю и, приглядевшись, громко, радостно закричал.
За обедом, к которому пришли три офицера из отряда Денисова, шел оживленный разговор о подробностях нынешнего поиска, о предположениях на важную экспедицию завтрашнего дня. Несмотря на то, что Денисов полюбил Петю, в особенности по дружбе с братом,[698 - Зачеркнуто: и потому, что храбрость мальчика понравилась ему] он невольно видел в нем представителя враждебных ему штабов и в лице его подпускал шпильки штабным и фронтовым генералам.
Присылка Пети от своего генерала была в связи с предприятием завтрашнего дня – нападения на[699 - Зач.: транспорт] французское депо, шедшее в это время по дороге к Смоленску. Генерал, при котором состоял Петя, имел намерение напасть на это депо с своим отрядом, но не знал верно положения депо и, считая свои силы недостаточными, [решил] послать Петю разведать и пригласить Денисова соединиться с ним.
– Нет, д’ужок, меня не надуешь, – говорил на это Денисов. – Мы тоже знаем, где ’аки зимуют. Соединиться с гене’а л-лейтенантом мне, полковнику, значит поступить под его начальство. Охотники эти господа чужими ’уками жа’ заг’ебать. Он бы попробовал, как я, два месяца походить, не ’асседлывая и не ’аздеваясь. Тепе’ь-то легко. Да мы сам с усам.
И Денисов, видимо счастливый той мыслью, которая пришла ему, громко крича, рассказал товарищам, как он отделается от этого приглашения.[700 - Зачеркнуто: <Начал> В то же время]
За день перед присылкой Пети другой начальник отряда, генерал-немец, приглашал также Денисова присоединиться к нему. И Денисов одновременно хотел послать два рапорта: начальнику Пети он напишет, что, несмотря на сильное желание служить под начальством столь знаменитого и доблестного генерала, он лишен этого счастия, потому что он уже поступил под начальство генерала-немца. Генералу же немцу он напишет, что, несмотря и т. д.... он лишен этого счастия, потому что поступил уже под начальство Петиного генерала.
– А мы этот транспорт сами обо’удуем, – сказал Денисов, привыкший теперь невольно употреблять мужицкие слова. – А я вот Долохову послал, если он с своей партией[701 - Здесь, как и ниже, буква «р» в словах Денисова сохранена.] подойдет, мы заграбим всю штуку.
– Как пить дадим – заберем,[702 - Зач.: вчистую] – сказал казачий офицер.
– Какой это Долохов? – спросил Петя.
– Тот ваш, что на твоей кузине жениться хотел, ты еще в рубашечках ходил, шельма страшная, но молодчина, нечего сказать. Так-то, Петруша, ты оставайся еще денек, завтра тебя так угощу, что чудо. Увидишь нашу войну.[703 - Зач.: Нынче что, это – так, рекогносцировочка и вписано, кончая:в наших руках будут,] И сведения генералу привезешь уж самые верные, когда они в наших руках будут, – сказал Денисов.[704 - На полях: <Мальчик поразил Петю>]
Несмотря на то, что Петя боялся, как бы ему не пропустить там,[705 - Зач.: дома] у своего генерала, какого-нибудь геройского случая, ему хотелось остаться здесь и испытать завтра эту войну.[706 - Зач.: Тот опыт партизанской войны, который он видел нынче, очень понравился ему.Его <удивляла> пугала прежде опасность этой войны, где можно быть не только убитым, но взятым в плен и быть казненным французами, так как говорили, что французы расстреливали партизанов, и ужасала мысль о жестокости этой войны, где побивали и забирали в плен разрозненных, незащищающихся людей, но нынче он понял, в чем состояла прелесть этой войны. Когда они нынче утром <засели в лесу> крадучись въехали в лес и стали в кустах, пропуская мимо себя толпы французов, и когда казачий офицер <несколько раз шопотом> плачущим шопотом заговорил Денисову: – В[асилий] Федорович], велите. Ну, пожалуйста, только гикнем – всё заберем, – и когда Денисов сказал: – Ну, с богом! – и всё с криком поскакало вперед, он <понял> испытал чувство, подобное тому, которое он испытывал в Отрадном, ожидая зверя из острова. Он испытал то же, как и на охоте, всепоглощающее, бессмысленное желание: на охоте – взять зверя, здесь взять человека. И так же, как на охоте за зверем, чувство это было так сильно, что всякая мысль о личной опасности исчезала при этом и также исчезало всякое соображение о том, хорошо ли или дурно ловимому зверю. Так же, как и на охоте, чувство сострадания к зверю в особенности уничтожалось тем, что так трудно <и опасно> было поймать зверя, что все силы внимания были сосредоточены на одном достижении цели – и человек делает жестокие вещи, потому что ему некогда видеть их жестокости. Петя в этот день никого не рубил и не стрелял, но смутно видел, что нескольких человек убили, и, как всегда это бывает, не заметил этого, потому что в то время, как расправлялись с пленными, с двух сторон бежали, стреляя, французские солдаты и надо было как можно скорее, захватив повозки и пленных, уходить в лес. Но как случается на охоте, что вдруг при <виде детенышей> жалостном крике дичи или при виде детенышей вдруг возбуждается сострадание с удвоенной силой, так и случилось <теперь> это с Петей.Это случилось с ним нынче с маленьким барабанщиком. Когда Петя подскакал к казакам, барабанщика только что взяли и он жалостно кричал.Петя поговорил с ним, узнал, что его зовут Vincent Bosse, и сказал про него Денисову. Денисов, увидав мальчика, покачал головой и по привычке говорить по-французски, чтобы его не понимали, сказал: le pauvre gar?on [бедный мальчик], и барабанщик, поняв это, заплакал.Теперь, во время разговоров старших, Петя, хотя и принимал в них участие, не переставал думать о барабанщике. Куда его дели? Дадут ли ему есть? Позвать ли его сюда? Спросить ли Денисова? Ежели бы он сам не сказал pauvre gar?on, я бы не думал. Что, очень стыдно будет, ежели я спрошу Денисова? Можно ли его позвать сюда? Ну, что будет, то будет, спрошу. И Петя, вперед покраснев и внимательно изучая взгляд Денисова в то время, как говорил – не будет ли насмешки, – сказал, стараясь казаться равнодушным.]
Вид этих возвращающихся молодцов с трофеями и пленными очень полюбился ему.
В особенности поразил его вид черноглазого босого барабанщика, которого так ласково велел одеть Денисов.
Теперь, во время обеда, Пете беспрестанно приходила мысль о барабанщике. Куда его дели? Покормили ли его? Не обидели ли? И ему хотелось[707 - Зачеркнуто: спросить Денисова] напомнить Денисову о мальчике, но то обстоятельство, что им обоим было шестнадцать лет, останавливало его.[708 - Зач.: «Ежели бы он сам не пожалел его, я бы и не думал».]
«Что, очень стыдно будет, если я спрошу? » думал Петя. И вдруг, вперед покраснев и[709 - Зач.: внимательно] испуганно и злобно глядя на офицеров – не будет ли в их лице насмешки – он сказал:
– А что[710 - Зач.: барабанщик. Вы хотели… я думал] этот мальчик, что вы взяли в плен?
– Ах да! – весело вскрикнул Денисов, видимо не найдя ничего стыдного в этом напоминании, – позвать его сюда. Его покормить[711 - Зач.: я думаю] надо. Позвать Босса,[712 - Зач.: Vincent Bosse, – он сказал.] [так] кажется его зовут. Такой жалкий мальчик.[713 - Зач. вставка в след. фразу копии, также зачеркнутую: Дай ему ба’анину, – и Пете показалось, что была насмешка в его тоне и во взгляд[ах] других]
– Я[714 - Зачеркнуто: сам] позову, – сказал Петя.[715 - Зач.: радостно вскочив.]
– Ну ладно, да вели одеть его. Эй, Лихачев, дай чекмень мой, да там из летних штанов что, оденьте этого мальчугана. Его надо с собой оставить.
Петя вышел на улицу.[716 - Далее текст копии с многочисленными поправками Толстого.]
Была темная, ветреная, осенняя ночь, костры казаков и солдат виднелись за плетнем.
– Bosse! Vincent! – крикнул Петя.
Ближайшие казаки, услыхав Петю, спросили, кого ему? Он отвечал, что того мальчика-француза, которого взяли нынче.
– А, Весеннего, – сказал казак. Имя его Vincent уже переделали казаки в Весеннего, а мужики и солдаты в Висеню. В обеих переделках это напоминание о весне сходилось в их представлении о молоденьком, хорошеньком мальчике.
– Он тут у кухни грелся. Эй, Висеня! Весенний! Висеня! – послышались ласковые голоса. – Господа кличут.
– Его покормили там, одевали, голодный какой. А мальчонок шустрый, – сказал Лихачев.
Легкие босые ноги зашлепали по грязи, и в свете двери показалась тонкая детская фигурка барабанщика в[717 - Зач.: русском кафтане] коротеньком мундирчике.
Петя ввел его в комнату. Vincent, хорошенький худощавый мальчик с большими, черными глазами, испуганно взглядывал на черного, растрепанного Денисова, продолжавшего, крича, рассказывать что-то офицерам.
– Поко’ми, поко’ми его, – сказал он <Пете>.
Петя подал к окну баранину, но барабанщик отказывался, указывая глазами на commandant, как он называл Денисова.[718 - Зач.: Но Денисов ласково улыбнулся ему. Далее зачеркнут текст исправленной копии: Молоденькому барабанщику не нужно было говорить о pauvre m?re, его несложившееся, растущее тело, его без пушку на губе, но истощенное красивое лицо, нетвердый голос, его видимо напущенная солдатская ухватка, из-за которой еще резче выказывалась детская незаглушенная невинность, сами собою напоминали о матери, которая еще так недавно должна была носить и кормить его. Это чувствовали все, и не только Денисов и Петя, но и все офицеры и денщики и казак Лихачев, который поднес ему водки.]
Денисов, кончив свой разговор и встретив вопросительный взгляд мальчика, ласково улыбнувшись, кивнул ему и сказал, чтоб он[719 - Зач.: пил вод[ку]] ничего не боялся, что он его оставит при себе.
– Oui, mon commandant, – отвечал мальчик, дрожа от холода и страха и приставляя свою опухшую руку ко лбу в знак военного поклона.
– Водки дай ему, – сказал Денисов.
– Пей, ничего, – говорил Лихачев. – Или не потребляешь?[720 - Зачеркнуто: Петя подтвердил ему то же по-французски, и барабанщик выпил, и опять глаза его уставились на Денисова.]
– Знаете что, – сказал Денисов.[721 - Далее автограф.]
Слова эти обращались к Долохову, который[722 - Зач.: вдруг] в это время вошел в комнату. Долохов, командовавший небольшой сборной партией и ходивший недалеко от Денисова, получив его уведомление о французском депо и намерении взять его, сам приехал, чтобы переговорить об этом деле.
Новая глава
Денисов одевался в чекмень, носил бороду и на груди образ Николая Чудотворца и в манере говорить, во всех приемах выказывал особенность своего положения.[723 - На полях заметка: <Ничего не пьет; лимонад; степенный вид. Разговор о пленных>.] Долохов, напротив, прежде в Москве щеголявший в персидском костюме, теперь, бывши начальником партии, имел вид самого чопорного гвардейского офицера. Он был в гвардейском сюртуке, застегнутом на все пуговицы, в больших лаковых сапогах, с чисто обритым лицом и в прямо надетой простой фуражке. Он медленно снял чистую перчатку и молча подал руку Денисову, его офицерам и Пете, которого он не узнал и присутствию которого удивился. Взгляд его, остановившись на барабанщике, вдруг вспыхнул, глаза раскрылись, и он, слегка нахмурившись, отвернулся.
– Ну, спасибо, что приехал. Садись, хочешь поесть, водки? рому? [724 - Зач.: Перегов[орим?]]
– Ты знаешь, что я не пью ничего, – ровным голосом сказал Долохов. – Лимонады, ежели есть, или клюквы. – А вот переговорить – это дело. Мешкать нечего. – Ну, в чем дело?
Денисов и его офицеры рассказывали Долохову всё, что они видели и знали. Депо ночевало нынче в деревне Шамшеве, туда послан был человек, который сейчас должен был вернуться и донести, сколько и где и как стоят французы, и взять языка, если можно. Нападать надо было скорее и потому, что французы могли уйти, могла подойти еще колонна сзади и, главное, другие партизаны могли захватить лакомый кусок. Долохов слушал молча. Он знал всё, что рассказывали ему.
– Это ничего. Дело только в том, что в версте от Шамшева Кукуево деревня, знаешь? Там стоят поляки. Много ли их там?
– Я велел своему посланному везде вылазить, – сказал Денисов. – Он узнает.
– Тишка уж везде вылазяет, – сказал казачий офицер, – долго нету.
– Не зная того, что есть в Кукуеве, пускаться в дело нельзя, – сказал Долохов. – Я люблю акуратно дело делать, подождем Тишку вашего. А что моя партия [—] готова. У меня 70 человек таких молодцов, что с ними куда хочешь. И мы с тобой это дельце обделаем, а этим господам, – он взглянул на Петю (разумея его генерала) – и понюхать не дадим.
И, окончив деловой разговор, Долохов расстегнулся (под сюртуком был белый жилет), попросил чаю и стал разговаривать, беспрестанно отводя разговор от партизанского дела, на которое наводил Денисов, рассказывал свои похождения, и Петю своими расспросами.[725 - Так в рукописи.] Как настоящий страстный охотник не любит говорить без цели про охоту, так Долохов не любил говорить про свою партизанскую службу. Он расспрашивал Петю про его родных, знакомых, про штабных и[726 - Зачеркнуто: слухи в штабе] [рассказывал] анекдоты о разных генералах. Петя, наслышавшись прежде о необыкновенной храбрости Долохова, заезжавшего в самую середину французов и выхватывавшего оттуда людей, и про жестокость его с французами: он убивал всех пленных, – с любопытством, усиливаемым еще тем невольным уважением, с которым[727 - Зач.: на него смотрел и вписаны три след. слова.] обращался с ним Денисов и его офицеры, смотрел на эту акуратно, чисто одетую, медлительную, сколоченную как из железа, фигуру, и на холодное, неподвижное лицо с ямочками в губах.
– А этот давно у тебя мальчик? – сказал Долохов, указывая на барабанщика, который присел у двери.
– Нынче взяли, да я оставил его при себе. Куда его посылать, ведь умрет дорогой.
– А ты их куда посылаешь? – спросил Долохов с чуть заметной улыбкой.
В это время Лихачев пришел доложить, что Тихон пришел.
– Подождать, – сказал Денисов, видимо увлеченный разговором.
– Посылаю под ’осписки, – возвысив голос, сказал Денисов. – Мне там дела нет, а я на свою душу не беру и полагаю, что это… – Денисов вперед горячился, ожидая возражений от Долохова. Но Долохов, видимо, не хотел вступать с ним в спор. Он перебил его.
– У меня такой один живет тоже – повар Ожеро. Да какой повар, брат. Из лошадиного филе такие котлетки делает, что пальчики оближешь. В первый день, как его взяли, – Долохов улыбнулся одним ртом, – я его хотел уж отправить – я тоже отправляю их, только в другое место и без расписок, – нахмурившись, вставил он, – так он мне из мерзлого картофелю 7 разных кушаний сделал. Хороший повар.
Но Денисов не улыбнулся даже истории о котлетках, он нахмурился и хлопнул кулаком по столу.
– Этого,[728 - Зачеркнуто: мой друг] братец мой, я не понимаю, – начал он, – как ты, человек такой х’аб’ости, можешь унижать себя до этой жестокости.
Долохов улыбался молча, покачивая головой с выражением снисходительного презрения, которое еще больше рассердило Денисова.
– Ну разве тебе трудно отослать 30 ли, 300 ли человек под конвоем в город, чем марать, я п’ямо скажу, честь солдата.
Холодный блеск вспыхнул на мгновенье в глазах Долохова, но он заговорил тихим голосом, обращаясь к Пете.
– Вот молоденькому графчику в 16 лет говорить эти любезности – прилично, а тебе стыдно, право, говорить этот вздор.
– Убивать безоружных пленных подло и низко, – закричал Петя, вскакивая со стула, – и мне будет 116 лет, я скажу всё то же.
Долохов как будто и не заметил слов Пети и тем же тихим, слышным голосом продолжал, обращаясь к Денисову.
– Как тебе не совестно говорить вздор. Пора нам-то с тобой оставить эти любезности.
Ну нынче вы захватили этого птенца, что ж, он славный мальчик. Dites donc, venez, voila pour vous.[729 - [Послушайте, подите, вот вам.]] – Он из жилетного кармана вынул золотой и бросил удивленному Боссу. – Ну вы его захватили и еще там десяток. Что ж мы с тобой разве не знали, что их там десятка два покололи. Ну, а этого ты зачем взял к себе, затем, что тебе его жалко. Ведь мы знаем эти расписки. Ты пошлешь их 100 человек, а придут 20: половина помрет с голоду или побьют.
Казачий офицер, прислушиваясь, поддакивал Долохову.
– Это всё равно, – тут рассуждать нечего, я на свою душу взять не хочу. Ты говорил – помрут. Ну, хорошо,[730 - Зач.: у тебя старик отец или мать мучается, умирает, ведь ты ее не добьешь же и вписано окончание фразы.] только бы я не знал.
Долохов засмеялся.[731 - Зач.: – Не знаю, – сказал он. – Так, на постели, не добью, а коли бы эта старушка от меня утекала, да угрожала бы мне, что она меня вздернет на осину – не знаю. Ведь что вздор говорить.]
– Э, вздор. Ведь ты знаешь и господа эти знают, что тут дело охоты. Чт?, мне нужна что ли медвежья шкура, а я лезу в снег и дрожу, замираю, как он хрустит, на меня лезет. А тут, кроме того, медведь-то больно кусается. Кто же им не велел меня 20 раз поймать? А ведь поймают меня и тебя с твоим рыцарством – всё равно на осинку. Это-то и весело.
И, взглянув на Петю, он светло и нагло блеснул глазами.
– Ну, вели же позвать твоего Тихона что ли, – сказал он. – Надо дело делать.[732 - Далее – исправленная копия.]
Тихон[733 - Зачеркнуто: <Шестипалый> Неверный] был мужик из Покровского[734 - Зач.: под Москвою] под Гжатью. Когда при начале своих действий Денисов пришел в Покровское и,[735 - Зач.: осведомляясь у мужиков и вписаны след. пять слов.] как всегда, призвав старосту, спросил о том, что им известно про французов,[736 - Далее – автограф на полях, кончая словами: Денисов взял с собой Тишку Щербатого.] староста отвечал, как и отвечали все старосты, как бы защищаясь, что они знать не знают, ведать не ведают.[737 - На полях: Тихон уж охотится и чуть не убил Денисов[а], приняв его зa француза.] Но когда Денисов объяснил им, что его цель – бить французов, и когда он спросил, не забредали ли к ним французы, то староста, смеясь, сказал, что у них в деревне только один Тишка Щербатый занимался этими делами, но что Тишка мужичонка дрянной. Однако Денисов велел позвать к себе Тихона, узнал от него, что он, Тихон, уже 3-ю неделю с ребятами баловался за французами, как он выражался.[738 - Зач.: и показал]
Когда Денисов похвалил его, сказав при старосте несколько слов о той верности царю и отечеству и ненависти [к] французам, которую должны блюсти[739 - Зач.: русские] сыны отечества, Тихон, видимо, заробел и стал отказываться от того, что он объявил прежде.
– Мы хранцузам худого не делали, – говорил Тихон, предполагая, что и Денисов был француз, – мы только так, значит, по охоте баловались с робятами. Вот этих миродеров десятка два побили.
Денисов взял с собой Тишку Щербатого.
Тихон, сначала исправлявший черную работу раскладки костров и доставления воды, обдирания лошадей и т. п., скоро оказал необыкновенные способности в партизанской войне. Он в свободное от занятий время, по ночам, уходил на добычу и всякий раз приносил с собой платье и оружие французское и, когда ему приказывали, приводил и пленных. Денисов отставил Тихона от работ, стал брать его с собою в разъезды и зачислил в казаки.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
