скачать книгу бесплатно
Глава 5
Настало время снова побеседовать с исполняющим обязанности старшего суперинтендента.
Поблагодарив Фредерика Гудинга за помощь, Ратлидж повернулся, чтобы уйти. Старший клерк из вежливости проводил его до самой двери и почти бесшумно закрыл ее. Ратлиджу показалось: старший клерк сгорает от любопытства и ломает голову над вопросом, что послужило поводом для визита представителя Скотленд-Ярда.
Но если так, почему он ни о чем не спрашивал? Почему не выказал тревогу или озабоченность? Гудинг сохранял сдержанность и невозмутимость – качества, благодаря которым все младшие клерки наверняка благоговеют перед ним. Он охотно распространялся о прошлом Френчей, но не сказал почти ничего имеющего отношение к делу.
Может, он старается делать хорошую мину при плохой игре? Или просто надеется выяснить самостоятельно, почему часы оказались в руках Скотленд-Ярда… А может, ему уже что-то известно или он догадывается, что произошло? Или боится, что какой-нибудь неблагоразумный поступок нынешнего владельца пагубным образом скажется на добром имени фирмы?
Что за человек Луис Френч?
Конечно, виноторговцы не привыкли к приходу гостей из Скотленд-Ярда. У фирмы «Френч, Френч и Трейнор» никогда не было неприятностей с законом. Вопрос в том, попробует ли Гудинг найти Луиса Френча, чтобы предупредить его о приходе человека из Скотленд-Ярда и о том, что у инспектора его часы…
Ратлидж досадовал на себя. Почему он ничего не выяснил заранее? Жаль, что пришлось показать Гудингу часы. Но, когда он пришел в здание фирмы, часы были его единственной зацепкой.
Вернувшись в Скотленд-Ярд, Ратлидж узнал, что Маркем ждет его в своем кабинете. Сержант Гибсон сообщил, что у исполняющего обязанности старшего суперинтендента сейчас никого нет.
Ратлидж постучал и открыл дверь, услышав ответ Маркема:
– Войдите!
Джоуэл Маркем, подобно Боулсу, выслужился из низов, но, в отличие от своего предшественника, похоже, не держал зла на людей, окончивших университет. Он был человеком дородным; его светлые волосы уже начали редеть. На гостей он смотрел вполне добродушно, но как же ошибались те, кто принимал его добродушие за слабость характера! Его проницательные зеленые глаза свидетельствовали об обратном.
Жестом указав Ратлиджу на стул, Маркем смерил его задумчивым взглядом и сказал:
– Надеюсь, вам есть что рассказать по поводу происшествия в Челси. Еще утром я спрашивал сержанта Гибсона, удостоите ли вы нас своим вниманием и поделитесь ли тем, как идет следствие.
Ратлидж улыбнулся:
– Я только что нашел последний кусочек головоломки, которая имеет отношение к мертвецу. И пришел к заключению, что его убили в другом месте, а труп привезли в Челси и бросили на улице, изъяв все документы и предметы, указывающие на его личность. Наверное, убийца не хотел, чтобы убитого быстро опознали. Он понадеялся, что нам не удастся ничего о нем выяснить.
Он рассказал Маркему о часах и о запросах, разосланных во все концы страны. Наконец, он поведал о своем визите в виноторговую фирму.
– И никто не объявлял этого Френча в розыск?
– По словам старшего клерка, мистер Френч звонил ему из Эссекса. Возможно, в Лондон он приехал по личным делам. Недавно он объявил о своей помолвке; может быть, собирался купить кольцо или заняться другими предсвадебными приготовлениями. Как бы там ни было, до сих пор о нем никто так и не забеспокоился.
– Тогда вам лучше съездить в Эссекс до того, как родные и близкие хватятся его. Постарайтесь успеть до того, как семья узнает новость от других. – Маркем снова бросил на Ратлиджа задумчивый взгляд. – Я слышал, вы ездите на своем автомобиле. Почему? Почему не поездом, как все нормальные люди?
Ратлидж почувствовал, что цепенеет. Как ответить, не выдавая о себе больше, чем ему бы хотелось?
– Война, сэр… – отрывисто, почти грубо начал он, по-прежнему не зная, что говорить.
– Война? – терпеливо переспросил Маркем.
После того как снаряд разорвался совсем рядом с его траншеей, Ратлидж оказался похороненным заживо. Спас его труп, упавший на него сверху. По иронии судьбы мертвецом был капрал Хэмиш Маклауд, которого Ратлидж незадолго до того приказал расстрелять за неподчинение приказу на поле боя. Он так до конца и не смог прийти в себя, потому что обязан был жизнью человеку, которому за несколько секунд до взрыва нанес завершающий удар. Молодой капрал-шотландец не хотел умирать. Но он упорно отказывался вести своих солдат в атаку на немецкие пулеметы – до того они и так потеряли много людей. Ратлидж не хотел расстреливать Хэмиша, но тот не подчинился его приказу на глазах у солдат, не оставив ему иного выхода. С того дня Ратлидж страдал клаустрофобией, которая временами становилась почти невыносимой. Он так и не смог освободиться ни от Хэмиша, ни от тяжелых воспоминаний.
Собравшись с духом, он пояснил:
– Во время войны я часто путешествовал в поездах, набитых испуганными солдатами, которых везли на бойню. Часами наблюдал за тем, как они храбрятся. У меня на глазах они писали последние письма домой, молились всем богам, в которых верили, или сидели в оцепенении, словно предвидя, что их ждет. Тогда я дал себе слово: если останусь жив, больше ни за что не буду ездить в поездах.
Он постарался ответить как можно ближе к истине и теперь ждал, что скажет исполняющий обязанности старшего суперинтендента.
Маркем некоторое время пристально смотрел на него, а затем кивнул:
– Спасибо за искренность. Ладно, езжайте в автомобиле, раз он вам больше нравится. Для меня главное – результат, а как вы его получите, не имеет значения – конечно, в разумных пределах.
Ратлидж нашел в себе силы поблагодарить начальника и выйти из его кабинета. Его так и подмывало вскочить и убежать подальше от проницательных зеленых глаз. Он чувствовал ком в горле; ему стало трудно дышать. Его охватил страх. Казалось, что его загнали в угол, что выхода нет и позор неминуем.
Выйдя в коридор, он глубоко вздохнул и приказал себе успокоиться. На лбу у него выступила испарина, а во рту пересохло, как в пустыне.
Тревога прошла так же неожиданно, как и нахлынула на него. Ратлидж отправился к себе в кабинет. Он очень обрадовался, что никого не встретил в коридоре. И все же сердце еще несколько минут после беседы с начальником билось учащенно.
Эссекс! Он заставил себя думать о предстоящем путешествии и стал собирать все, что могло ему понадобиться. Сборы его немного успокоили. Но внезапно у него мелькнула страшная мысль: а вдруг Боулс что-то сказал о нем Маркему? А может, исполняющий обязанности старшего суперинтендента сам нашел неприятные сведения в его личном деле. Ратлидж часто подозревал, что там что-то есть.
Он встряхнулся. Нельзя давать волю воображению.
Ратлидж нашел Гибсона и рассказал, куда он едет и зачем. Выслушав его, сержант спросил:
– Может, раз уж вы едете в Эссекс, заодно заскочите и в Норфолк? Я позвоню тамошнему инспектору и предупрежу, что вы будете наводить справки о его пропавшем.
– Все зависит от того, что удастся выяснить о Френче. Похоже, до сих пор его никто не хватился. Это странно. Судя по всему, он – человек занятой, глава фирмы. Прошла целая неделя, а о нем ни слуху ни духу! Правда, его старший клерк – человек в высшей степени сведущий.
Гибсон кивнул:
– Тогда я подожду.
Ратлидж направился к лестнице, но вдруг остановился и добавил:
– Пожалуйста, наведите справки о Фредерике Гудинге, старшем клерке фирмы «Френч, Френч и Трейнор».
– Вас интересует что-нибудь конкретное? – спросил Гибсон.
Ратлидж задумался. Пока он не мог указать ничего конкретного, кроме перемены в его поведении.
– Скрупулезность, – сказал он наконец и продолжил спускаться по лестнице.
Он поехал домой, уложил вещи, написал записку сестре Франс – чтобы бросить в почтовый ящик по пути – и отправился в Эссекс.
На Тетфорд-роуд, точнее, в Бери-Сент-Эдмундс, у него жили знакомые, поэтому он неплохо знал местность. Дедхэм в «Книге Судного дня»[4 - «Книга Судного дня» – кадастровая книга (земельная опись Англии, произведенная Вильгельмом Завоевателем в 1085—1086 гг.).] назывался саксонским поселением; его история уходила в глубь веков. Удобно расположенный на реке Стур с круглогодичным бродом, Дедхэм процветал. Его жители занимались сельским хозяйством. Затем поселение пережило наплыв фламандских ткачей. Шерсть обогатила Дедхэм, как и многие другие городки, а когда шерсть перестала играть такую важную роль, Дедхэм погрузился в благородную безвестность. В деревне неподалеку от Дедхэма родился знаменитый художник-романтик Джон Констебл.
Движение было свободным; Ратлидж сделал остановку только на другом берегу Темзы. Он решил выпить чаю с сэндвичем. Он ничего не ел с самого завтрака, а паб оказался симпатичным, с террасой сзади, которая спускалась к речушке. Светило ласковое солнце, на террасе было тепло. Ратлиджу очень хотелось задержаться. Но он понимал, как важно успеть в Дедхэм до того, как до ушей его обитателей дойдет весть о его визите к клерку. В фирме имелся телефон; скорее всего, Френч, живя в Эссексе, имел возможность как-то связаться с Лондоном.
Вечерело; Ратлидж приехал в Дедхэм уже в сумерках. Оказалось, что усадьба Френчей находится за городом. Он решил проехать чуть дальше и проверить, нет ли рядом другой деревушки, где можно было бы остановиться на ночлег. Но если даже такая деревушка и была, то за лесом, и он ничего не увидел.
На изящных кованых воротах он увидел большую букву «Ф»; высокие каменные столбы стерегли грифоны со сложенными крыльями.
Въехав в распахнутые ворота, Ратлидж покатил по длинной извилистой дорожке, которая привела его к дому, который оказался не таким большим, как он ожидал, но размер идеально соответствовал пропорциям. Он повернул к парадному входу; лучи фар осветили темно-красный кирпич, облицованный белым камнем. По обе стороны двери горели фонари. Ратлидж поднялся на крыльцо и взялся за дверной молоток, вырезанный в форме тропического цветка. Гибискуса?
Он постучал. Спустя какое-то время дверь ему открыла пожилая женщина в черном, которая спросила, по какому он делу.
– Я приехал поговорить с мистером Френчем. Моя фамилия Ратлидж, – ответил Ратлидж.
– К сожалению, его здесь нет. Он уехал в Лондон десять дней назад.
– Очень жаль. Есть ли сейчас в доме кто-нибудь из его родственников?
– Мисс Френч. Спросить ее, примет ли она вас?
– Да, спасибо. – Ратлидж улыбнулся.
Стоя на пороге, он рассмотрел парадную лестницу и резную балясину красного дерева. Пол в холле оказался деревянным, покрытым лаком. В простенке между двумя закрытыми дверями висела картина; Ратлидж решил, что стоящий под картиной столик относится к эпохе королевы Анны. Сама картина поразила его современным сюжетом. Она была выполнена в стиле французских импрессионистов, только изображался на ней не французский пейзаж, а травянистый склон холма. Вдали паслись овцы, а впереди на пастушеский посох опирался старик, одетый в грубую накидку с капюшоном. Фигура дышала таким беспредельным одиночеством, что Ратлидж отвернулся.
Судя по всему, Хауард Френч и его потомки не кичились новообретенным богатством. Они отказались от бесконечных пристроек и обновлений. Никакого роскошного вестибюля с мраморным полом и скульптурами, призванными поразить воображение гостей. Правда, возможно, Френчи редко бывали здесь или бывали часто, но отдыхали от светской суеты, а развлекаться предпочитали в столице. Интересный штрих к портрету человека, который подарил своим наследникам часы. Часы – вещь, которая передается из поколения в поколение. Прочная, надежная, полезная.
Вернувшаяся горничная сообщила, что мисс Френч примет его в гостиной.
Ратлидж подошел к двери. Горничная легонько постучала и, распахнув дверь, представила его.
Оглядевшись, Ратлидж понял, что первое впечатление его не обмануло. Дом в Эссексе предназначался для отдыха; в нем все дышало уютом и покоем. Правда, и ковер, и мебель были высшего качества.
Женщина, стоящая у камина, ничем не напоминала виденные им в Лондоне портреты, если не считать цвета волос. Ее лицо даже очень снисходительный наблюдатель не назвал бы красивым. И темно-синее платье, которое было на ней, совсем ей не шло. В нем лицо ее выглядело землистым.
Голос у нее оказался приятным, правда, говорила она холодно.
– Мистер Ратлидж… – Она выжидательно посмотрела на гостя.
– Извините, что приехал так поздно, – сказал Ратлидж. – Мне нужно поговорить с вашим братом, мистером Френчем.
– По-моему, вам уже сообщили, что на прошлой неделе он уехал в Лондон.
– И это меня удивляет. Я побывал в конторе на Леденхолл-стрит и не застал его там.
– Он поехал в столицу по личному делу. – Мисс Френч снова помолчала, но, видя, что гость не отвечает, продолжала: – Не скрою, я не слишком обрадовалась. Мне пришлось одной готовиться к приезду нашего кузена.
– Ваш брат собирался встретиться в Лондоне с каким-то конкретным лицом?
– Понятия не имею. – В ее глазах мелькнуло раздражение. – Если хотите знать, он постоянно сбрасывает на меня все дела. Сам он терпеть не может заниматься домом – учтите, я передаю его слова. Не удивлюсь, если «срочное дело» окажется всего лишь удобным предлогом. Позвольте спросить, что привело вас в Эссекс? Надеюсь, вы не хотите сообщить, что наш кузен приезжает очень скоро? Мы еще не проветрили постели!
– К сожалению, нет. – Поскольку хозяйка не предложила ему сесть, Ратлидж спросил: – Мисс Френч, может быть, мы сядем? Мои объяснения займут некоторое время.
Сначала ему показалось, что она ему откажет. После недолгой заминки она предложила ему стул, а сама села напротив.
– Только учтите, – сказала она, – я совершенно ничего не знаю о Мадейре, не разбираюсь в винах и вопросах поставок… Если вы приехали сюда по делу, то напрасно проделали такой долгий путь.
Ратлидж достал из кармана часы и показал ей:
– Знакома ли вам эта вещь?
Он сразу понял, что Агнес Френч узнала часы. Тем не менее она взяла их у него и вгляделась в них внимательнее.
– Не знай наверняка, я бы сказала, что у вас часы моего брата. Но, когда он уезжал, часы были при нем. В этом я совершенно уверена. – Она вернула Ратлиджу часы и сурово спросила: – С какой целью вы сюда приехали? Неужели думаете, что я выкуплю у вас часы? Я не дура, мистер Ратлидж, и считаю, что вы напрасно потратили время.
Она уже собиралась встать и позвать горничную, когда Ратлидж сказал:
– Мисс Френч, я из Скотленд-Ярда.
Молча опустившись на стул, она посмотрела на него в упор.
– Моя фамилия действительно Ратлидж. Однако правильнее обращаться ко мне «инспектор Ратлидж». – Он показал ей удостоверение, но она не взяла его. Она по-прежнему не сводила с него взгляда.
– Что… что натворил мой брат? Мы обанкротились? Он промотал все деньги? А может быть, ваш визит связан с приездом нашего кузена? Он имеет к этому какое-то отношение?
– Понятия не имею, – ответил Ратлидж. – Несколько дней назад меня срочно вызвали в Челси, так как на Хантингдон-стрит нашли тело. Никаких документов при нем не обнаружили, зато при нем были эти часы…
Агнес Френч вскочила, не дав ему договорить, и с застывшим лицом подошла к камину.
– Если часы были на том покойнике, – хрипло сказала она, – значит, с моим братом что-то случилось. Он бы ни за что не расстался с ними по доброй воле. Не держите меня в неведении! Тот человек убил моего брата? Вы это пытаетесь мне сказать? Прошу вас…
Ратлидж не подумал о том, что часы могли украсть у самого Френча. У него сложилось впечатление, что убийца, обыскавший мертвеца, просто не заметил фамильную реликвию.
Однако мертвец отдаленно напоминал человека на портрете…
– Мы, – осторожно начал Ратлидж, – боялись, что покойник был жертвой, а не злоумышленником.
– Мой брат не убийца. Зачем ему кого-то убивать? У него есть все, в чем только можно нуждаться. – Ему показалось, или он действительно расслышал горечь в словах мисс Френч?
На сей раз она все же потянулась к звонку и от волнения резко дернула его.
– Инспектор, на чем вы сюда приехали? Наверное, поездом.
– На автомобиле.
– Тем лучше. Пожалуйста, отвезите меня в Лондон, и мы сразу покончим с делом.
– Мисс Френч, существует вероятность, что человек, которого мы нашли на улице, может оказаться вашим братом, – ответил он, стараясь ее подготовить.
Но она отмахнулась:
– Чушь! У него на всем свете нет ни одного врага. По крайней мере, в Лондоне.
Интересно, что она имела в виду? Разговор развивался совсем не так, как он себе представлял.
– Неужели вы хотите сказать, что кто-то в Дедхэме желает ему зла?
– Не в Дедхэме, – нетерпеливо ответила Агнес Френч, – а в ближайшей деревушке. Вы ведь проезжали мимо нее? Раньше на ее месте был доминиканский монастырь; после того как Генрих VIII приказал снести его, на развалинах выросла деревушка. Там поселились слуги из монастыря, выселенные монахи… А, Нэн. Вот и вы. Будьте добры, уложите для меня небольшой саквояж. Мне придется срочно поехать в Лондон.
После того как Нэн ушла, мисс Френч снова повернулась к Ратлиджу:
