скачать книгу бесплатно
Катана для органа
Тоби Рински
Италия, 1970-е. Молодой дирижер оркестра пытается найти формулу Небесной Последовательности звуков, добавляя в эликсир веру, любовь и надежду. СССР, 1980-е. Странный тип, наивный и неприметный, ведет поиски непонятно чего, изредка повторяя фразу: «Так устроена наша цивилизация». Как переплетутся пути этих совершенно непохожих людей, и куда они их заведут? Итальянский писатель и его переводчик сделали всё, чтобы читатель получил пищу для ума и удовольствие от звучания музыки этой истории. Книга содержит нецензурную брань.
Катана для органа
Тоби Рински
© Тоби Рински, 2024
ISBN 978-5-0062-1646-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
««Tobi Rinksi. Catana per Organo
Перевод с итальянского
Text: ©2023 Copyright by Itkin Boris
Cover: ©2023 Copyright by Itkin Boris
Жизнь – это поиск ответов на вопросы, а вопросы у каждого человека свои, поэтому и жизнь одного не похожа на жизнь другого.
Взять хотя бы Роберто Кармини – молодого дирижера симфонического оркестра в Неаполе бурных 1970-х. Его предназначение – это Музыка, в которой он с упорством средневекового алхимика ищет формулу небесной последовательности звуков, для чего добавляет в звучание такие ингредиенты, как надежда, любовь, вера и… немного славы. Но в его возрасте ответы на одни вопросы лишь рождают новые. Слава Богу, в Неаполе есть к кому обратиться за советом и по музыкальным, и по личным вопросам.
И совсем другое дело – безликий и наивный чужестранец Иш’ар, очутившийся в стране «развитого социализма» застойных 1980-х. Если он будет задавать свои непонятные вопросы всем подряд, куда это его приведёт? Скорее всего, прямиком к неприятностям. А если эти неприятности имеют сколь заметные, столь и необычные последствия?
Тогда ответы (уже на свои вопросы) начнут искать «специально обученные товарищи», а также их неизвестные коллеги из разных стран. Поэтому ничем хорошим для Иш’ара это кончиться не может, если только… Если только ему на помощь не придёт тот, о чьём существовании не знает никто. Или почти никто.
Но настолько ли наивен наш чужестранец, повторяющий как попугай фразу: «Так устроена наша цивилизация»? И не скрывается ли за его поисками хитросплетение нитей судьбы участников более глобального шоу, в котором перепутаны вопросы и ответы всех, кто выходит на сцену?
Яркие персонажи, остроумные диалоги, сюжетные виражи и всё это на фоне музыки – итальянский писатель и его переводчик постарались сделать всё, чтобы любознательный читатель получил пищу для ума и удовольствие от погружения в эту историю.
ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА
По поводу всего написанного ниже Автор ответственно заявляет следующее:
– Имена и должности всех персонажей в данном произведении полностью вымышленные, а любые совпадения случайны. Общеизвестные исторические личности и авторы музыкальных или литературных трудов не являются персонажами и упоминаются исключительно для обозначения временного и сюжетного контекста.
– Также абсолютным вымыслом являются приведенные в тексте подлинные документы, включая секретные, в т.ч. с подписями.
– Даты, места и содержание реальных исторических, предполагаемых и вымышленных событий перемешаны в произведении произвольным образом с использованием алгоритмов генератора случайных чисел, найденного на неизвестном полигоне промышленных отходов и утерянного сразу же после применения неустановленными лицами.
– Автор предполагает, что некоторые упоминаемые в произведении географические объекты (например, город Неаполь) действительно существуют, а некоторые исторические личности (например, Мацуо Басё) когда-то жили. Однако полной уверенности в этом у Автора нет по причинам, изложенным в одной из последних глав.
– Что касается самих описанных событий, то они совершенно точно произошли на самом деле. Во-первых, потому что их непосредственные участники самолично поклялись в этом Автору (а некоторые даже по несколько раз), а во-вторых, потому что некоторые из этих событий происходили буквально у него на глазах[1 - Взять хотя бы ту сцену в столовой, когда приличного вида дама перед тем, как начать есть обед, тщательно облизала ложку, вилку (!) и нож (!!), после чего вытерла их салфеткой. И хотя данная сцена в роман не вошла… а нет, теперь уже получается, что вошла.].
ПРОЛОГ
Шёл теплый мартовский дождь, умывая заспанное лицо предрассветного Неаполя. Капли весело выбивали стаккато по красным крышам и мостовым, водосточные трубы фаготами и кларнетами изливали партии бурлящих ручейков, а ритм этому мокрому весеннему оркестру, возможно, задавали беззвучные в общем шуме шаги единственного прохожего, спокойно и размеренно идущего под большим чёрным зонтом по узким пустынным улицам от набережной в сторону кафедрального собора Сан Дженнаро.
Звучание симфонии весеннего дождя не могло проникнуть под величественные своды собора, там всё ещё царила во мраке прозрачная тишина. Но глубокая ферматная пауза ночного покоя подошла к концу, когда в восточном углу едва слышно затворилась внутренняя дверь, и застывшее пространство лёгкой рябью пропустило сквозь себя звук всё тех же размеренных шагов, каждый из которых сопровождался эхом отголосков, испуганным шёпотом разлетающихся по нефам. Шаги вошедшего простучали сначала справа от мраморных ступеней, ведущих в основной зал, потом налево к центру и замерли возле органной консоли. Сонные колонны основного зала снова укутала тишина. Теперь, однако, она властвовала недолго.
Высокий сочный звук Grande Organo Ruffatti[2 - Большой орган производства компании Братьев Руффатти, установленный в соборе Св. Януария в Неаполе.] солнечной стрелой пронзил холодную полутьму и, рассыпавшись между колоннами, стряхнул невидимую паутину сна со статуй и фресок, словно оживляя лики святых. А вслед за ним торжественный аккорд тяжело и уверенно раздвинул эфир, чтобы впустить мощные волны божественной мелодии. Музыка органа взорвала пространство и время словно сверхновая звезда. Ее потоки, льющиеся со всех сторон, мерцали и пульсировали, наполняя воздух таким светом, таким восторгом, который мог бы ощутить всем телом даже глухой, если бы он оказался здесь в этот момент.
Но никого другого из смертных в этот час в соборе не было. Органист был единственным исполнителем и единственным внимающим, да и был ли он смертным в эти мгновенья? Кто знает? Он играл и слушал, закрыв глаза. Его сильные пальцы уверенно касались клавиш, заставляя орган дышать и окутывать всё вокруг плотными струями поющих регистров.
Только Бог. Только Бах. В этот миг великого откровения больше ничего не существовало в целой Вселенной. Даже время приостановило свой бег, чтобы послушать.
Наконец, заключительная трель, словно нехотя, увенчалась торжественным мажорным аккордом, завершающим этот утренний гимн, и его затухающие волны унеслись в разверзнутые небеса словно стая белых птиц. Наступила тишина. Но странно, эта тишина была уже другой. Она была живой, светлой и солнечной, несмотря на темноту и продолжавшийся за окнами дождь.
Органист открыл глаза и взглянул вверх. Там светло-золотистым хороводом кружились и беззвучно смеялись шесть ангелов. Глаза его улыбнулись, как улыбаются, когда встречают старых знакомых.
– Господи, спасибо тебе за новый день, – сказал он тихо, затем осенил себя крестным знамением и медленно встал. Его высокая фигура двинулась к выходу. Через минуту где-то справа внизу еле слышно захлопнулась дверь, и всё стихло.
До восхода солнца оставалось ещё полчаса.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ГЛАВА I. Einzug der Gladiatoren[3 -
«Выход гладиаторов» – марш чешского композитора Юлиуса Фучека (1897).]
Давно, ещё на службе в армии, Глеб Борисович Пуляев, теперь полковник милиции, перенял у своего старшины привычку чётко, по-военному, проговаривать самому себе всё, что он делает – словно зачитывал инструкцию перед строем. Делал он это, правда, не вслух, как товарищ старшина, а про себя, но тем не менее с подобающим выражением – раскатывая дробью букву «р» и выделяя ударением последний слог, словно щелкая каблуком. Это, считал он, помогает ему быть сосредоточенным и держаться в командном тонусе, поскольку был он не какой-нибудь там хрен-с-горы, или отставной козы барабанщик, а служил в должности начальника РУВД Центрального района в областном центре.
Понедельник для полковника начинался, как и должен был начинаться типичный понедельник – чётко, строго, как положено. Согласно рраспорядкА, рабочий день начинался в 8—00 рровнА. В данный момент малая стрелка часов была рровнА между цифрами семь и восемь, а большая – внизу – на шести рровнА. Корроче, часы показывали 7—30 рровнА!
Полковник Пуляев находился в своём кресле, за своим рабочим столом, в своём кабинете, в своём РУВД своего города и в своей любимой стране. Это чрезвычайно удачное сочетание условий придавало его самоощущению такую степень удовлетворённости, что начало новой рабочей недели воспринималось не как будни, а как праздник. Был май, светало рано, и он взял за правило не спеша идти на работу пешком, чтобы приходить в 7—30 рровнА. Во-первых, чтобы спокойно выпить чай (с лимоном, три ложки сахару); во-вторых, из стакана в начищенном до блеска серебряном подстаканнике с гербом СССР (подарили на 50-летие); в третьих, чтобы успеть до оперативки просмотреть бумаги, которые ложены были на его стол секретарем в 7 утра (рровнА).
В этот раз поверх аккуратной стопки бумаг находилась тонкая серая папка с двумя белыми завязками. Полковник развязал завязки – ать-два! – открыл папку, сказал «Так!», потом сделал глоток чая, поставил стакан в подстаканнике на стол и вынул из папки документ в виде нескольких рыхлых страниц, сколотых стальной скрепкой. В верхнем углу был приклеен плотный листок—«бегунок», на котором размашистым почерком генерала, толстыми голубыми линиями чернильной авторучки было написано:
Есть оперативно разобраться и доложить! (Оперативно означало в десятидневный срок). РразберемсЯ! Однако ж… Что за народ, а? На один божий день нельзя оставить!
В прошлую пятницу полковнику пришлось смотаться в область. На обратном пути на его УАЗике пробило колесо, из-за чего в город он вернулся поздно, на работу уже не поехал, но позвонил дежурному – узнать обстановку. И дежурный, сукин сын, доложил ведь, что «особняков» не было, всё, сказал, «боле-мене тихо».
С чего же это вдруг «оперативно разобраться и доложить»? Не, ну что за народ, а?
Полковник открепил скрепку, положил ее в магнитное блюдечко и взял первую страницу. Необычного вида, надо сказать, страницу. Это был ранее смятый, но затем, кое-как разглаженный, тетрадный листок. В линейку. На листке: стррочки хорошо рразличимы, написаны шариковой рручкой, стало быть, от рруки. Снизу имеется бурое пятно. Чем-то, значит, капнули. Полковник понюхал лист. Хм… Чаем. Похоже, что лист достали из мусорной корзины. Так. И что? Полковник начал читать.
Начальнику ОВД №6
Центрального района г. Т-ска
Подполковнику Рукастому В. И.
Объяснительная
Я, капитан милиции Войнов, 18 мая находился на дежурстве, в 19:20 стал свидетелем
нападения неизвестных на личный состав отделения. Я какраз устанавливал личность одного из задержанных нарядом ППС, когда
неустановленные лица незаметно проникнув в отделение через
,
, бросили моим же стулом в сержанта Казлаева, попав ему п
незначительную травму головы, чем и воспользовался задержанный чтобы скрыться, т.к. я не имел права оставить пост, а помощник дежурного, лейтенант Круглых,
какраз находился конкретно в туалете. После чего наряд ППС,
направленный на поиски по горячим следам, обошел здание по кругу, но
таковых нигде не обнаружил.
Приметы
убежавшего: мужчина, среднего роста, молодой, лет 23—25. Одет невзрачно.
. Особых примет нет. Внешность неприметная. Полученным ранее ориентировкам на разыскиваемых лиц не соответствует.
Так. Даты нет. Подписи нет. Похоже на черновик. Капитана Войнова полковник Пуляев помнил. Перевели из Казахстана, три года назад. Нормальный офицер. Не оставил пост. Молодец. Однако ж… Это что ещё за нападение? Генерал уже в курсе, а я ещё нет, мать вашу! Так. А где рапорт Рукастого? Ага, вот он. Полковник взял следующий лист. Это был машинописный текст на тонкой желтоватой бумаге, второй сорт. Такую бумагу централизованно получали все отделения.
Начальнику РУВД
Центрального района г. Т-ска
Полковнику Пуляеву Г. Б.
Рапорт
Докладываю, что за прошедшие сутки на вверенной мне для охраны правопорядка территории района ни одного правонарушения не зарегистрировано, за исключением трёх мелких, о которых дежурный докладал ещё в пятницу. По факту поломатой в отделении мебели мною, начальником о/м №6 подполковником Рукастым В. И., проведено внутреннее расследование.
Установлено, шо 18 мая в 18—00 в районе пивного ресторана на ул. Ново-Садовой д.14, нашим нарядом ППС был задержан и доставлен в отделение для установления личности гражданин, который выглядел подозрительно (был трезвым). Со слов задержанного, его имя Икар, фамилию назвать не смог, документов при себе не имел. Под имеющиеся в наличии ориентировки задержанный не подходил. Во время регистрации факта привода в книге учета задержанный внезапно повел себя агрессивно, оттолкнул сержанта ППС стулом и выбежал на улицу. Поиски по горячим следам, немедленно организованные капитаном Войновым за отсутствием у гражданина особых примет результатов не дали.
Последующих происшествий или противоправных действий в связи с этим на территории района не отмечено, жалоб со стороны населения не поступало.
Помощнику дежурного, лейтенанту Круглых, объявлен выговор.
Дата. Подпись.
Ну вот, совсем другое дело, Василий Игнатыч. Чётко и ясно. А то нападение! Икар, Икар… Это что-то с авиацией связано. Как пить дать, из Средней Азии парень, это там такие имена любят детям давать. Помню, был один такой под Уральском – Трактор Моторович… А Круглых, Круглых – это который недавно к нам из училища? Так точно. Ну и в чём сыр-бор?
Последний лист также был напечатан на машинке, но явно не на раздолбанной служебной – это сразу бросалось в глаза. Мелкие аккуратные буквы в строке шли слишком уж ровно, как строй гвардейцев на параде. Похоже на импортную – гэдээровскую или даже югославскую.
Начальнику ГУВД г.Т-ска
Генерал-майору Стрельникову П. П.
копия: начальнику РУВД Центрального района
полковнику Пуляеву Г. Б.
Рапорт
Товарищ генерал-майор!
Довожу до Вашего сведения, что начальник о/м №6 Центрального района подполковник Рукастый В. И. объявил мне выговор получается только за то, что я пошёл в туалет, на что я по Уставу имею полное право.
А там, где у нас запасный выход, все двери были заперты – я сам проверял перед заступлением. Поэтому я так считаю, что стулом швырнули на самом деле никакие не хулиганы, а самый настоящий полтергейст! О чём я сразу доложил подполковнику Рукастому, потому что я был недавно на лекции об этом редком явлении в обществе «Знание», и всё совпадает.
В подтверждение, моих слов, что я не виноват, вот черновик рапорта капитана Войнова, который он в нарушение инструкции не уничтожил как положено.
Кроме того, это именно мной было найдено на полу в отделении оторванное ухо этого задержанного, а это – вещдок.
А мне вместо благодарности – выговор! Прошу поручить объективно разобраться.
Лейтенант о/м №6 Центрального района,
член ВЛКСМ Круглых Д. Р. Дата. Подпись.
– Сукины дети! – сказал вслух полковник Пуляев, – это что же они, ухо ему оторвали? Это же сто четырнадцатая![4 - Ст.114 УК РСФСР (1960). Неосторожное тяжкое или менее тяжкое телесное повреждение.] ЁКЛМН, и главное, генерал Пиф-Паф уже в курсе! Ну, Крруглых! Ну, Ррукастый! Услужили, мать вашу!
Полковник встал и зашагал по кабинету. Общество «Знание»! Умник! И откуда у тебя, советского, понимаешь, милиционера импортная пишущая машинка? Руками писать вас не научили в училище? Или это в училище вас теперь учат в мусорных корзинах копаться и доносы через головы строчить? А Рукастый? Тоже! Ладно, я ему… – Пуляев посмотрел на часы – было без двух восемь.
Он подошёл к столу, сложил бумаги назад в серую папку и уже собрался закрыть её и завязать, но тут увидел на внутренней стороне обложки надпись, которую не заметил сразу. Начертанная красным цветом генеральского карандаша, она состояла из трёх слов и одного вопросительного знака: «Дело Ван Гога?»
Полковник взял было стакан, потом поставил его и задумался. Все знали, что генерал Стрельников увлекался разгадыванием кроссвордов и обожал придумывать для новых дел заковыристые рабочие названия, которые потом в разговорах использовались вместо длинных порядковых номеров. Красно-карандашная заметка генерала неофициально как бы намекала, что, может, и новое дело придётся открывать, раз события выглядят как-то странновато, и что ежели открывать, то вот я вам и рабочее название уже придумал.
Полковник стал перебирать в памяти всех криминальных элементов по кличке Гога. Таковых вспомнилось несколько, но среди них не было ни одного Вана или Вано. Гога Седой был. Гога Чёрный был. А Вана Гоги… нет, не было.
Он снова сел, оторвал от перекидного календаря листок и написал на нём «ванна-гога». Затем сложил листок вдвое, положил его в нагрудный карман рубашки, застегнул на пуговку и слегка прихлопнул – ать-два!
– Разрешите? – дверь открылась, и в кабинет стали заходить начальники отделений Центрального района.
Оперативка заняла 27 минут. Из них промывание мозгов начальнику ОВД подполковнику Рукастому (без свидетелей, конечно) – 7 минут рровнА. После чего полковник снова остался наедине с собой и своей ответственностью. Он допил остывший чай, сделал несколько телефонных звонков и подписал несколько документов. До обеда оставалось ещё о-го-го, и полковник решил осуществить уже высказанное Рукастому намерение, а именно – лично приехать и проверить шестое отделение. А то распустились, понимаешь…
Пронзительный звонок прервал боевой ход мыслей полковника и заставил его посмотреть на столик, на котором стояло несколько телефонов. Звонил белый, с золотистым гербом на диске. АТС-2[5 - Закрытая система партийно-правительственной телефонной связи в СССР (т. наз. «вертушка»).]. Пуляев встал, дождался второго звонка и снял трубку.
– Полковник Пуляев!
– Из Комитета беспокоят, – раздался в трубке вкрадчивый голос.
– Узнал, Сергей Сергеевич, – полковник снова сел за стол и взял в руку карандаш, приготовившись записывать.
– Нет, записывать не надо, – сказал голос из трубки. – Постарайся просто запомнить, Глеб Борисович… В общем, у нас к тебе просьба. На заводе, на Пятом, у главного инженера кресло с?… ли. Ты не поверишь – прямо из кабинета. Нужно поискать, может, где в городе всплывёт. Но неофициально так, по-тихому.
– Понял… Поищем.
– Да-да, именно по-тихому. Поручи кому-нибудь, лично. Чтобы слухов не было никаких. Ты ведь знаешь, что такое Пятый завод.
– Никак нет, – на всякий случай ответил полковник, хотя, разумеется, прекрасно знал.
– Вот именно. Ориентировку даю: кресло югославское, фабрики «Стол Камник», крутится вокруг оси, светло—коричневая обивка под кожу, ножки крестом, металлические, снизу колёсики. Сзади на спинке значится инвентарный номер: триста двадцать один, дефис, пэ, как «пуля». Повторить, Глеб Борисович?
– Да, если можно.
– Три, два, один, потом чёрточка и буква «п», как пуля.
