скачать книгу бесплатно
– Серё-ё-ё-ё-жа!!! – молодая девчонка перед трупом, платок сбился, волосы уже разметались.
«Сергей не спасётся…». И девчонка молодая, и погибший парень, видимо, её ровесник. Рэперские штаны, модные кроссовки, футболка из под куртки топорщится, дальше не видно – в крови. И ручеёк от парня, алый ручеёк мешается с уличной грязью; всё черней становится, всё тягучей. И к ногам подползает. Серёга ещё секунду посмотрел непонимающе и вдруг сорвался, побежал. По пути с женщиной столкнулся, которая его Семёном окликнула – и дальше понёсся. Ещё люди, ещё толчея – дальше. Светофор, жёлтый цвет – дальше! Перебегает дорогу, машины тормозят, ругань – дальше! Прочь! – не видеть, не думать, не понимать! Около телекомпании остановился, пара мужиков стояли возле входа, курили, вроде бы знакомые.
– Слышь, что там напротив случилось, визги какие-то? – спросил один из куривших.
– Сигареты не найдётся? – Серёга спросил механически, не думая; вообще-то он почти не курил, разве что после выволочек шефа, бывало.
– Да на, – протянули ему пачку и зажигалку, – ты, кажется, из этой экстрасенсорной программы?
Зажигалка не срабатывала, огонь не высекался.
– Подожди, я сейчас сам тебе прикурю, – решил услужить собеседник, – я что про программу-то вспомнил. Вы там из нашей «Хаты с краю» себе Мчечислава на эфир зазываете, ему вопросы лучше заранее написать, он тупой. Ещё лучше и ответы согласовать.
Серёга кивал. Не слушал, но кивал. В голове прокручивалось: вопли, перекрестившаяся газетой старушка, девчонка дёргает лежащего за рукав, двое стаскивают с него железный остов, и лицо женщины, что по ошибке его окликнула. «Обернись, когда надо обернуться. Когда окрикнут. Окрикнут, чтоб жил ещё». Внезапно за плечо взяли. Вздрогнул. Тех двух из «Хаты с краю» уже не было. Ушли, а он всё ещё им в ответ кивает. Инна Леонидовна рядом: в шубке, с пакетом, собралась куда-то, по пути его встретила:
– Ты же не куришь… – и осеклась, и рассматривать стала. – На тебе лица нет. Что-то случилось?
– Инна Леонидовна, – Серёга смял и бросил сигарету, – вы скажите шефу, что меня сегодня не будет. Я к своему слепому пошёл. Только постарайтесь всё это сказать до того, как вас оборвут. Объясните, что мне с Антонином ещё раз договориться нужно. Или не договориться. А в магазин не ходите, там… Ну, не ходите, в общем… Вы знаете, слепой и о вас вспоминал. Вы не зажимайтесь и не бойтесь, когда говорить начинаете. Всё правильно. Всё правильно и всё очень страшно. Один из тысячи прав. Какая глупость!
Говорил сумбурно, мысли пихались, дроблёная фраза шла градом. Инна Леонидовна выглядела совсем огорошенной. Хотела, что-то уточнить у Серёги, но даже и слова нужного выродить не смогла, просто рот открыла. Серёга кивнул ей, потряс за плечи, развернулся и скорым шагом пошёл к трассе, тормозить тачку.
Пока ехал, в голове прокручивал варианты разговора, целые диалоги выстраивал: что если слепой так скажет, что если промолчит. Всё сводилось к тому, что надо придумать какую-то убедительную версию, почему Антонин не может прийти на эфир; не надо ему приходить. И как-то складно всё получалось, пока ехал. А как вышел из машины, как с шофёром расплатился, сразу окрик из-за спины. Блин, опять окрик:
– О! Четвёртой власти великое здрасьте! Не боись, пресса, всё пучком будет. Уломал я Антоху, всё как есть вам расскажет, только записывай.
Отец провидца в подпитом радушии уже и руки распахнул для объятий, Серёга увернулся. В обиде пьянчужка развёл руки ещё шире:
– Что ты как не спонсор-то? Говорили мне, что телевидению верить нельзя. Балаболы одни.
– После, после, после, – на ходу отмахивался Серёга, – с Антонином переговорю, тогда…
– Ну, как знаешь, я его, как уговорил, так и отговорить могу, – бурчание вослед.
Бег с препятствиями, продолжение: в дверях встретила мать слепого, сухонькая, строгая, наступательная. С порога:
– Кто тебе велел этому алкашу коньяка покупать? Хочешь расплатиться с Антоном, мне денег дай. Взяли повадку бухлом откупаться. Я пущать к сыну не буду, если так.
– У Антонина приёма нет?
Вместо ответа мать ворчливо:
– Ты слово дай, что муженька моего ненаглядного спаивать не будешь?
– Не буду, не буду, не буду, – слова как отмашка, быстрей бы к слепому проникнуть.
– Нет у него никого, проходи. Только потом уж уговор соблюди. А то мне нынче муж и трезвый не особо нужен, а пьяный и подавно. Не подведи, говорю.
Кивки вместо ответа, и рысью в комнату провидца. Не вошёл – ворвался. Слепой аж в креслах дёрнулся.
– Что вы там говорили, почему вам на эфир не хочется? – Серёга выпалил заготовленную фразу, но не так, как хотел, чересчур заполошно, срывающимся голосом.
Антонин, не спеша, взял газету со стоящего рядом столика и перекрестился с газетой в руках:
– Свят, свят, свят… Напугал, оглашенный.
– Не юродствуйте, вы всё знали: и про упавшую вывеску, и про погибшего Сергея. И про будущий эфир что-то знаете. Вы можете не ходить, если не хотите, поверьте, я что-нибудь скажу, как-нибудь выкручусь.
– Вечно у вас что-нибудь, как-нибудь да кое-где, счастливые люди, – Антонин положил газету обратно на стол и говорить начал с серьёзной усталостью в голосе. – На эфир я пойду. Теперь уж не миновать. Как ты там говорил: «докажите свою правду хотя бы мне, и это уже будет много». Красиво глаголешь. Убедительно. Трудно не согласиться. Надо идти.
– Да бросьте вы! Всё же знаете, всё вам понятно и никто вас принудить не может. Давайте лучше сообразим отмаз вместе, почему вы в этот раз прийти не сможете, – тут Серёгу спасительным компромиссом в голову шибануло, – или так, почему перенести запись надо. Может в следующий раз, через какое-то время и ничего страшного, если вы в программе сняться согласитесь?
– Всё бы вам перед вечностью отмазки придумывать, «следующими разами» душу тешить. Сказано, пойду. И придумывать тут нечего, всё уже за нас придумано. Номер телефона – спасибо, что оставил. Надо будет с администратором насчёт машины договориться. Я, видишь, на всякой-то не уеду – инвалид.
– Давайте, тогда так. А что будет-то? Из-за чего идти не хотели? Что там плохого увиделось? – Серёга разговор припоминал смутно, во время прошлого визита он больше старался переубеждать, а не запоминать.
– Да, мелочи все наши сегодняшние «плохо»; блохи настоящего. Блошкой больше, блошкой меньше – суета… У вас на работе, наверное, это бы назвали ненужным информационным поводом. К чему, чтоб коллеги вам косточки перемывали, да прокуратура на канал ходила?
– Так что всё-таки будет?
– А что будет? Неминуемое будет, неизбежное пройдёт…
– Да, какое неизбежное, если вы можете и не прийти? – Серёга вновь начинал кипятиться. – Всё в вашей воле. Просто, взять и не прийти, а я объясню, что-нибудь.
– Вся воля израсходована, Промысел остался. – Слепой опять начал говорить голосом из космической могилы. – Всякий шаг необратим, и малый тоже. Ты свой шаг сделал, коньяк купил. Пустяк, казалось бы. А вся жизнь из необратимых пустяков слеплена. Вот тогда отпущенную свыше волю ты и израсходовал, золотое сечение перешёл. Было место для твоего решения, и нет места для твоего решения. Теперь только Промысел ведёт.
– Да что за золотое сечение? Вы проще сказать не можете?
– Да, и в институте невесть чему учился. Золотое сечение – один плюс корень из пяти делённое на два. Будет время, посчитаешь, будет время, и поймёшь. Бездомный ты, Ваня, Бездомный.
– Да что вы то Семёном, то Ваней меня пугаете. Напрямую сказать трудно, что ли?
– Балуюсь так. Знанием кидаюсь да от знаний тебя уберегаю. Сам с этим «многая печали» надорвался, зачем других напрягать. К чему это? Пустое.
Серёгу разговор выматывал. Всё загадки, ссылки, подтексты будто шорохи в тумане. И непонятно, чего боишься, какой шорох, чем грозит. Он уже жалостливо просить начал:
– Но ведь если согласились на эфир, то ничего сверхстрашного не случится? Ведь не «ужас, ужас, ужас»?
Слепой улыбнулся:
– А хочешь, и я анекдот припомню? Он несложный. Встречаются две планеты. Одна другой говорит: «знаешь, на мне завелись люди». Та ей отвечает: «Не бойся, это временно, у меня такое тоже было». Правда, не смешно?
– Блин, у вас ни слова в простоте! Голову морочите. Я устал с вами. Что, блин, после программы, апокалипсис наступит, что ли?
Слепой рассмеялся в полный голос. Голову запрокинул, тюбетейка слетела и стало видно меж слипшихся волос начинающуюся лысину. Никакого космоса, мистики и наворотов, раскатистый, довольный смех толстого человека с хорошими лёгкими. Даже заразительно. Серёга почему-то припомнил слова ведущего про «Агнию Барто против апокалипсиса» и тоже вслух усмехнулся.
– Смешной ты, жалко тебя, – сквозь одышку сказал Антонин. – Иди программу готовь, вопросы набрасывай.
От того, как просто без всяких мудрёностей и тёмной тягучести в голосе стал говорить слепой, на сердце полегчало. Громогласный смех слепого подразбавил ужас до состояния приятной тревоги. Остренько на душе, забористо, как перед прыжком с тарзанки.
– То есть вы меня успокоили? – уточнил Серёга.
– Ты сам себя успокоил, а я мешать не стал, – с улыбкой сказал Антонин. – Если коньяк покупать сегодня будешь, отцу моему не давай, сам вечерком выпей. От тягостных предощущений первое средство.
– Вы, по-моему, в первый раз при мне сказали «если».
– Окарался. Такого провидца из себя корчил – и на тебе! На «если» подскользнулся, – продолжал хохмить Антонин. – Ну, давай, как там у вас говорят, до следующих встреч в эфире.
Серёга засобирался. Мать слепого подошла к нему в прихожей и сунула в руки пакет.
– Тут пирожки. Только это тебе, моего пропойцу обходи. Будет у тебя коньяк клянчить, не слушай, мимо иди. Чем ты сына-то насмешил? Я уж и не помню, когда он после аварии так смеялся.
– А я и сам не пойму, – честно признался Серёга.
– Ну, давай с Богом.
Уходил в растрёпанных чувствах. Противоречия ломили голову. Пирожки, планеты с блохами, слетевшая тюбетейка, Промысел Божий – и из мыслей сплошная окрошка с горьким квасом получилась. Густо заправлено недоумением. Видать, и вправду прав слепой, надо вечером напиться.
Напился, похмелился, жить начал. Смутное беспокойство не исчезло, просто передислоцировалось куда-то на подкорку мозга. Время от времени всплывали тёмные намёки слепого про прокуратуру, про ненужный информационный повод, но тут либо ведущий заставлял побольше нарыть сведений о бабке Ванге для пущих сравнений, либо шеф требовал связаться с Мчечиславом и проговорить с ним ход беседы в студии – дурное забывалось. Вечерами, правда, прихватывало: про необратимые пустяки начинал думать, и чащоба мыслей становилась всё темней и сумрачней. Пару раз даже звонил Антонину, но тот в своём репертуаре: нагонял туману, путал велеречивыми фразами, а потом советовал коньяку выпить. Серёга совету чаще всего следовал. А дальше по накатанной: напился, похмелился, жить начал.
Суббота. Предэфирная суета. Накладки и запарки. С утра выяснилось, что бригадир осветителей напился, пришлось срочно подменять человеком из другой смены. Потом ведущий расшвыривался текстом: «что вы мне за чушь написали». Шеф ходил и рявкал не по делу. В последний момент выяснилось, что Мчечиславу из «Хаты с краю» в гримёрку нужна особая вода, которую нигде не достать. Девушка-администратор по этому поводу наорала на гримёра. Та в свою очередь сказала, что уйдёт с программы. Всё как всегда. Первый гость пришёл в студию со своим скипидаром (на каких-то там целебных корешках настоянном). Долго сидел в уголку, молча и неприкаянно, пока шеф не удостоил его своим вниманием:
– У нас что за проходной двор? Кто впустил этого манкурта?
– Извините, я со скипидаром, – целитель заметно волновался.
– Даром, что со скипидаром. Я спрашиваю, кто пустил.
– Мне сказали, что на программу пораньше прийти надо: грим там, с ведущим поговорить.
– Так вы со скипидаром, что ли? – стало доходить до шефа. – Что ж сразу-то не сказали. Давно вас ждём. Стефан, если не ошибаюсь, Свистопопуло?
– Григоропопуло, – поперхнувшись, поправил целитель.
– Да, да, да, я и говорю Григоропопуло. Ждали, готовились, рады.
И к Серёге громко:
– Пока другого, как его, олуха нет, проведи этого в гримёрку. – И через паузу на ухо: – Грима скажи на этого Гуимплена не жалеть. Ещё бы и джинсовку ему замызганную заменить.
В общем, началось в колхозе утро. И было желание помандражировать да некогда. После того, как с первым гостем разобрались, внезапно выяснилось, что за слепым машину ещё никто не послал. Девушка-администратор снова заистерила. В городе – пробки. В результате, Серёга сам искал свободного водителя. Потом стали подгребать зрители в зале. Одним из первых – старый знакомый Сергея, тот, что ему на остановке подсказал адрес Антонина; сразу же уши оккупировал:
– А вы, я слышал, пригласили Антонина. Забавный фортель, не находите: случайная встреча – закономерный итог. И что такое закономерность, как не цепь случайностей? Я тут, знаете, увлёкся нумерологией, и один магистр мне подсказал, что гадать можно хоть на номере ИНН. Хотите, тоже сведу. Так вот, когда я начал по его методике расшифровывать «Улисс», то…
К счастью, Серёгу отвлекли. Пришёл тот мужичок, которому по сценарию слепой Антонин должен был помочь в поисках жены. Славный повод откланяться.
– А я вам ещё хотел про магический кристалл рассказать, – обиженно простился остановочный знакомый. – Его инопланетяне на дне прячут.
Серёгу всегда так и подмывало послать всех захожих чудиков подальше к терапевту, но он привычно улыбался и обещал выслушать удивительную историю позже.
Муж, с которым предстояло работать слепому, оказался фигурой колоритной и, как и было обещано, слегка неадекватной. Седые космы, резкие скулы, неспокойный взгляд. Казалось, что он намерен найти свою жену здесь и сейчас, не выходя из студии – так рыскал глазами. Потом вдруг начал плакать. Пришлось успокаивать:
– Только вы скажите, что моя Вера найдётся? – всхлипывал страдалец. – Я уже, куда только не обращался.
– Найдётся. Воды хотите, – Серёга протянул гостю бутылочку минералки.
– Я её на отдыхе потерял. Сам не пойму, как случилось, – страдающий муж поочерёдно захлёбывался то слезами, то предложенной ему водой из бутылочки. – Наваждение какое-то. Всего на пяток минут на берегу отвлёкся и вот…
– Так, кто позволил пить воду. Она для Мчечислава куплена! – истошно закричала девушка-администратор. – Ты, Серёга сам потом побежишь для этого реалити-недоноска минералку покупать, – и вдруг запнулась. – Ой, здравствуйте, Мчечислав, а мы тут уже ждём, волнуемся. Воду вот специально закупили, какую вы любите.
Девичий визг. Звезда последнего сезона «Хаты с краю» собственной персоной: явился, вышагивает по павлиньи, хвост распушил. Автографы раздаёт между делом, долбаное celebrity, так как будто ещё три месяца назад не бегал по телекомпании, сигарет не стрелял.
– А это кто? – безутешный супруг спросил Серёгу с надеждой: – Это тоже экстрасенс?
– Не, ещё хуже. Этот даже воду в ступе толочь не умеет.
– А чем он тогда знаменит? Певец? Писатель? Почему столько шуму?
Серёга растерялся, не зная как ответить. Как объяснить наивному дядьке, который, возможно, и ни одного реалити-шоу не смотрел, что нынче для славы пары публичных истерик достаточно, ну неплохо, конечно, ещё и жопу показать. « Просто я работаю celebrity» – дурацкая фраза для поколения PAST continue, не поймёт. Тут взгляд Серёги зацепился за мужичка, который ему так и не дорассказал про нумерологию и магический кристалл. Спасительный вариант. Нейтрализуем двух зайцев сразу. Махнул неугомонному чудиле рукой. Тот, обрадованный, что его заметили, сразу же замотал приветственно головой и тут же двинулся навстречу, уже на подходе начал оглушать фактами из серии «удивительное рядом»:
– Про магический кристалл на дне озера я начал. Вы знаете, был даже один случай, когда у моего знакомого даже экзема прошла после того, как он в этом озере искупался. Правда, он после от рака помер. Так вот…
– Давайте я вас познакомлю, – прервал Серёга и тут понял, что не знает имени-отчества ни того, ни другого.
– Сергей Григорьевич, – радостно отрапортовал остановочный знакомый.
– Иван Анатольевич, – угрюмо буркнул страдающий муж.
– Вот и замечательно, сейчас вам Сергей Григорьевич на все вопросы и ответит. Можете его, кстати, про слепого Антонина спросить, он его лично знает.
Первые минут пять честно пытался присутствовать при разговоре, даже поддакивал, когда речь заходила о способностях слепого. Но Сергей Григорьевич постоянно срывался то на значение расшифровки «Улисса», то на планы инопланетных сил, и когда он начал увлечённо на руках показывать силу излучения магического кристалла, Серёга незаметно смылся. Тут же попался на глаза шефу.
– Где ты бродишь? Тут водитель в панике звонил. Не может отыскать твоего слепого. Там микрорайон сплошная Третья улица строителей. Выйди на связь срочно, – отрывисто скомандовал шеф. И тут же вертевшейся поблизости Инне Леонидовне: – А вы, почему не в аппаратной? Через пятнадцать минут запись первой программы. Глистопопуло вон уже в студии сидит, вертится, ёрзает, как будто ему задницу его же скипидаром помазали.
– Но ведь ещё осветители, – робко показала рукой Инна Леонидовна на пару мужиков, переругивающихся при установке приборов.
– Ходят в рваном кителе, – недовольно пробубнил начальник. – Не волнуйтесь, достанется всем, и по самые гланды. Шасть в аппаратную я сказал! – и снова к Серёге: – А ты что стоишь? Ты уже слепого своего на поводке вести должен.
Дважды повторять не надо. Серёга мигом растворился в суете. Созванивался с водителем, долго объяснял ему дорогу, потом дал номер Антонина. Потом ещё раз созвонился, убедился, что выехали. Потом накоротке пересёкся с мужичками из «Хаты с краю». Те успокоительно заверили:
– Не, у нас тоже бардак не лучше вашего. Все эти Мчечиславы с Доброчпохами, у каждого содержания на три копейки, гонору на три рубля. Пока в одну кучу соберёшь, да отрепетируешь… Свои заморочки.
По всем законам жанра звезда реалити-шоу появилась при первом её упоминании.
– А что, я не понял, в первой программе я просто как декорация сижу? Своим присутствием рейтинг на халяву людям делаю? – Мчечислав выказывал кураторам своё пафосное фи.
– Ты своим рейтингом девочек пугай, а перед нами болтать им не надо, он у тебя большой и бессмысленный, – далее чуть спокойнее, как с маленьким: – А сейчас попил водички и сел на место. Молодец, хороший мальчик.
Кстати, и приглашённых зрителей начали уже рассаживать. Серёга решил не отсвечивать и рванул к выходу, встречать Антонина.
