Букет из мать-и-мачехи, или Сказка для взрослых. #Мистический роман

Теперь уже возмущалась вторая Виктория:

– Да какая у него отсталость? Он же все понимает, все абсолютно! Делает все аккуратно, в технике разбирается. Ну, говорит плохо, и отстает по академической программе. Но он же не олигофрен? Афазия, плюс задержка развития, вызванная ею же!

– Ну… считается – олигофрен. Да не знаю я подробностей, не изучала его медкарту; я не медик. Но… да, речь нарушилась после травмы головы, после трехлетнего возраста. Что за травма была, я не интересовалась… Что там у него на МРТ – тоже не узнавала. – («Надо бы разузнать», – подумала Виктория вторая). – И это не мое дело. Да – понимает все, но нормально говорить не может; и с памятью у него проблемы, усваивает материал плохо; и читает, и считает он гораздо хуже, чем положено в его возрасте в норме. Он может забыть номера телефонов, даты, названия! Я не знаю, что у него там в мозге, но, говорят, это будет прогрессировать…

– Так это и я могу – забыть номера телефонов и даты! Только меня – слава богу – никто проверять не будет. Потому что я взрослая, закончила школу и университет. Никому в голову не придет проверять нас на вменяемость, спрашивая дату Бородинской битвы, или требуя вычислить интеграл! – вспылила Виктория. – А спроси меня сейчас, могу и близко не вспомнить!

– Что меня даже не удивляет, – съехидничала Виктория первая. – Поражаюсь я твоей наивности, может, ты и впрямь… тоже? ну, извини… Но ты меня потрясаешь. Они же все дебилы! В лучшем случае… И Катька, и Кристина, и Витя; не говоря уж об Олеге, Паше и твоем Арсене…

«Хорошо, что про Асю не сказала», – подумала Виктория, пытаясь дышать ровнее, – «не то бы остатки чая полетели ей в довольное розовое лицо… Пусть даже и правда… но как она может?!»

Виктория сделала глубокий вдох, и, как можно равнодушнее объяснила:

– Когда у взрослого нормального человека случается инсульт, с ним происходит то же самое, разница лишь в локализации и объеме поражения. Его лечат, реабилитируют, обучают заново, считают больным, – но никто не называет его дебилом, и заведомо недееспособным.

– Тем не менее… – пожала плечами учительница. Сбить спесь с нее было невозможно. – Это распределение происходит из-за системы обучения. Надо же определить, где и по какой программе ребенок будет обучаться. Если в настоящий момент, он способен успешно освоить лишь программу для олигофренов, – то считается олигофреном. И неважно, что было причиной его состояния.

– Все равно… Это дико – называть одним, и тем же словом абсолютно разных по уровню детей. А Арсен… Ты же сама знаешь, насколько ему можно все доверить; сама пользуешься его помощью! У него все получается с техникой, он ответственный… Он может работать, получать деньги, нормально жить…

– Да никому не нужны такие работники, что ты говоришь, Вика! Будь у него хоть сто раз золотые руки! У него стоит диагноз! Тут нормальным часто работы не найти, а кому нужно брать на себя ответственность? Ведь случись что – в любом случае обвинят того, кто взял на работу человека с диагнозом! Никому они не нужны… Разве что при самом интернате кого-то оставят – уборщиками, не более того… А профессии могут получить только нормальные: сироты или с задержкой.

Вроде бы и не поссорились… Но осадок остался.

Виктория с тоской думала, что же тогда говорить об Асе, знания которой вообще скрыты под слоем отчуждения… почти от всех. Играет она лишь с такими, как Арсен, – кто ее принимает, а не расспрашивает… Интеллект же раскрывает… практически только с ней, Викторией. Которая знает, как именно задать вопрос, чтобы та ответила. И то не всегда. Аутизм пока совсем малоизученная область. Да, впрочем, как и все, что связано с психикой… что бы там профессора бодро не говорили. И, чтобы определить для нее школьную программу, после первого пробного курса, – ей прилепят олигофрению, – какие бы числа она ни умножала и ни делила в уме; какие бы логические задачи ни решала, – притом без всякой наглядности, вроде пресловутых счетных палочек, что, по идее, является одним из критериев отсутствия олигофрении, – наличие абстрактного мышления, решение задач без наглядности. Как бы тонко ни понимала музыку… Эх… Ладно. Все-таки надо возвращаться в реальность.

А в реальности пришло время большой перемены. В кабинет, смеясь и догоняя друг друга, забегали дети из соседних классов. Они визжали, гонялись друг за другом, и подбегали к Виктории, – поглазеть, пообщаться. Та автоматически достала из сумочки пакетик с конфетами и печеньем, – большинство детей были надолго оторваны от дома; были и брошенные… Дешевый авторитет, заработанный конфетами, ей был не нужен, – хотя бы потому, что она здесь временно, и до этих детей ей, в общем-то, дела не было.

Виктория вообще всегда отличалась тем, что практически никогда не делала ничего, чтобы показать себя в лучшем свете; любые ее действия были обусловлены лишь тем, к чему лежала душа в данный момент, или срабатывал какой-то, – зачастую неясный ей самой, – импульс. Она не испытывала обще-материнской любви ко всем детям; да что там, частенько она вообще их недолюбливала… Не умела сюсюкать, причитать, агукать и умиляться… Словом, в ней отсутствовало что-то от пресловутой «женственности». И с этими детьми она общалась не так, как положено педагогу, а, скорее, как старшая сестра – которая может и послать подальше, если не в настроении, и дать реально ценный совет без нравоучений; рассказать что-то, что никогда не расскажут другие педагоги, общаясь почти на равных; всерьез озаботиться частной детской проблемой, и выяснить ее, – но лишь тогда, когда ее действительно это заинтересовало… Она не была педагогом или прирожденной воспитательницей; она общалась, как умела. И этот стиль общения парадоксально притягивал детей, когда она вовсе не преследовала эту цель. Крайне заблуждался тот, кто мог подумать, что она что-либо делает специально. Она вообще, в любых отношениях и ситуациях, совершенно не умела играть. Если случалось, что она вела себя обворожительно, – то это происходило лишь само по себе… Если в данный момент не могла иначе.

Вот и сейчас это было внезапным порывом, а не продуманным действием – угостить всех ребят конфетами. Она могла захотеть доставить им радость и веселье; а могла и тихо сидеть в углу, делая вид, что занята документами, если у нее не было настроения общаться. Сегодня оно было.

Дети мгновенно окружили стол, но Арсен втиснулся между ними. Виктория сначала не поняла, что он собирается сделать. А он забрал у нее из рук весь кулек – и раздал каждому по одной. Остальное вернул Виктории:

– Вот. Хватит.

– А себе почему не взял? – удивилась она.

Арсен, улыбаясь, помотал головой:

– Вас… вам… к чаю. Я ел.

…

Подошла полная неряшливая Кристина с газетой в руках, важно спросила:

– Вы умеете разгадывать кроссворды?

– Да. – Виктория любила кроссворды, жаль только, времени на них не было.

– Я тоже, – сказала Кристина, – глядите, – сколько я уже разгадала!

– Молодец, – похвалила Виктория. – Смотри, что у меня есть для тебя. – Она вынула из сумки дешевое колечко с большим нагромождением сверкающих стразов (Виктория «первая» говорила ей, что все работники тащат сюда все, что ненужно в доме, – пригождается буквально все, – как вещи, или как игрушки, как пособия… это было очень кстати, особенно перед переездом). Девочка зачарованно любовалась блеском прозрачных камешков на своей пухлой ручке.

– Это… бриллианты? – восхищенно выдохнула она.

– Ну, конечно, – усмехнулась Виктория.

– Ах… Спасибо… – на круглом личике разливалось блаженство.

Маленький, черноволосый, сильно косящий Витя в пятый раз спрашивал, – принесла ли она ему собачку… Виктория дарила ему то маленькую плюшевую, то пластмассовую, то с кивающей головой, как у китайского болванчика. Витя каждый раз радостно благодарил, уносил; а в следующий раз спрашивал снова, – не то забывал, не то терял предыдущих; а может, хотел создать питомник, – Виктория не спрашивала. Кто-то радовался полученному роботу, кто-то машинкам. В машинки, кстати, не прочь был поиграть и Арсен. Старшим девушкам она раздарила бижутерию. И, разумеется, все без исключения обожали фотографировать и фотографироваться. Правда, доверить фотоаппарат спокойно можно было лишь Арсену (он быстро разобрался даже в каких-то неизвестных ей функциях); другим детям Виктория тоже иногда позволяла немного поснимать, чтобы им не было обидно; но все-таки опасалась за судьбу прибора.

…

В конце рабочего дня Виктория взялась зашить растерзанную мягкую игрушку – огромного белого барана в меховых колечках, который служил и подушкой, и игрушкой, и орудием сражений в классе. Арсен присел рядом.

– Будешь помогать? Ты умеешь шить? – спросила она.

Он утвердительно кивнул.

– Ну, давай, – она держала барана, стягивала расходящиеся куски мохнатой шкуры, а Арсен зашивал их толстой иглой с длинной ниткой, иногда касаясь ее холодных рук. Она все еще мерзла, – сказывались усталость и недосып; да и в самом деле, в здании было прохладно, – отопление дали сравнительно недавно, а за окном был мороз. Его же руки были удивительно теплыми.

Когда баран был зашит, и Арсен отошел к своему столу, – Виктория вдруг ощутила странную тоску и пустоту; поймала себя на мысленной просьбе: «Ну не уходи… не отнимай своих теплых рук…» – и это повергло ее в полное смятение. Ведь большей частью Арсен раздражал ее своей вездесущностью; вопросами, на которые надоедало отвечать одно и то же; непонятными фразами, от которых она смущалась, что не понимает, – и в результате хотелось поскорее закончить тягостное общение. Да, она была благодарна ему за отношение к Асе; да, жалела; но, в целом была рада, когда он не приставал. А сейчас без ощущения его тепла рядом стало пусто и холодно.

«Да что со мной, в самом деле, происходит? Почему мне теперь так хочется завтра снова его увидеть?!» – раздраженно думала она уже вечером, дома, когда запаковывала посуду и книги в большие картонные коробки, и заклеивая их крест-накрест скотчем. Это было уже настолько привычное для нее занятие. Еще бы – четвертый или пятый переезд, она уже не считала. – «Я могу работать профессиональным упаковщиком», – думалось ей с грустью.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.