скачать книгу бесплатно
– Какая она старушка? – подумал тогда Алексей. – Вышла на пенсию. Другие только начинают жить. – Он вспомнил о своих родителях: бодры и веселы, потому что вдвоём.
Решение было принято. В выходные все поехали на дачу. Она явно постарела и выглядела жалко. У Нины Ивановны сжалось сердце. Счастливое и беззаботное прошлое заросло бурьяном. Предстояло очень потрудиться, чтобы всё привести в божеский вид.
Петрович исчез и вскоре появился с суровым и молчаливым пожилым дачником.
– Знакомьтесь, Тихон Ильич. Мастер на все руки. Я давно любовался его дачей, она почти рядом.
Было организовано застолье. Юля с мамой почти закончили уборку, а мужчины всё не расходились.
О чём можно так долго говорить, негодовала уставшая Юля. Светка с бабушкой уже готовились ко сну. Наконец, Алексей изволил призвать их для некоего сообщения. Всё прояснилось. Оказывается, он долго копил деньги на машину, но в сложившейся ситуации отдаёт их на ремонт фамильного гнезда Воробьёвых.
– К весне дачу не узнаете, мама. Будете жить здесь. Несите самовар, попьём чайку и помечтаем.
Лёша решил последнюю проблему перед отъездом, и Нина Ивановна просто на глазах расцвела.
– Сынок, а зимней её можно будет сделать?
– Чем и займётся Тихон Ильич. В своём доме он живёт круглый год.
– Семья не будет против его работы? – засомневалась Нина Ивановна.
– Вдовец я.
Нина Ивановна с сожалением покачала головой:
– Деревенька наша почти вымерла, многие нашли более престижные места. Раньше я всех знала… Вы чей домик купили? Мы последнее время здесь нечастые гости.
Тихон Ильич что-то объяснял ей, а Лёша вдруг сказал:
– Скоро наступят трудные времена, надо объединяться, – и обнял их за плечи.
Нина Ивановна покраснела, и сразу стало заметно, насколько она ещё хороша собой.
– Куда уж труднее, вы хоть там поживёте как белые люди.
Да, они в Индии жили именно так. Но через три года тоска по дому заела.
– Юля, перестань хандрить! Так на тебя не похоже. Приёмы, экскурсии, море, наконец! Чего тебе не хватает?
Юле не хватало свободы. Она ощущала себя птицей в золотой клетке. Её бесил этикет, субординация, туда «низзя», сюда «низзя» … Юля хоть и писала очерки о жизни и традициях древней страны, но всё больше и больше скучала о коллективе любимой газеты, о бурной его жизни. На родине такие перемены, а её там нет.
– Нет, сладкая жизнь не для советской женщины, – ответила она мужу.
– В этом и беда. Зато мы познакомились с культурой великой страны, Света научилась плавать, в классе не тридцать, а десять учеников. В конце концов, ты стала настоящей женой и матерью. Без суеты и спешки пишешь очерки. Я закончил работу над диссертацией. А дома хаос и голод!
– Там – свобода!
Петрович только вздохнул.
– Давай спросим Свету: хочет она домой?
– Хочу! По Родине скучаю… – они так и покатились со смеху. Что она может помнить о ней? Неужели ностальгия родовая болезнь россиян?
В посольском городке для детей был рай. Петровича уговаривали остаться ещё на год, но он не согласился.
– В Москву, в Москву! Там и защитишь свою докторскую диссертацию, – Юля радостно кружилась по комнате.
– Не трогай Чехова, – Петрович смотрел на ожившую жену и печально улыбался.
По возвращении купили квартиру, машину. Алексей успешно защитился, и ему предложили должность в правительстве. Он, разобравшись в ситуации, отказался от заманчивого предложения и ушёл на скромное место в свой МИД.
Юля не понимала его решения, возмущалась: предложение сулило такие перспективы! Петрович снова наступил на горло своим амбициям и только ради неё, любимой, о чём она даже не подозревала. Объяснение, что эти перспективы дурно пахнут, её вполне устроило.
Сама она сразу окунулась в редакционную кипучесть и обрела душевное равновесие. Её фанатизм снова покорил всех. Свободных вакансий не было, но её взяли в штат. Пока на подмену отпусков.
По случаю возвращения организовали пикник. Собрались все знакомые и друзья. Юлия светилась от счастья, впитывала как губка последние новости, донимала всех расспросами, готовилась свернуть горы. Недолго музыка играла, потому что Алексей увёз семью в Англию, и очень вовремя. Страну ожидали новые потрясения: ГКЧП, распад Союза, Ельцин… И вернулись они уже в другую страну, теперь уж точно попав из рая в ад – милость, которой упорно домогались в «союзе нерушимом».
– Хотели, как лучше, а получилось, как всегда, – сказал Черномырдин и вошёл в историю.
Петровичу предложили стать членом экономического совета при президенте. На этот раз он не отказался. А Юля именно тогда и нарвалась на своё нынешнее место. Алексей протестовал, как мог. Он объяснял, что ему именно сейчас нужен спокойный тыл.
– Неужели тебе дороже эта жёлтая газетёнка?! Шла бы к Дине в солидное издательство. Нина Ивановна не справляется с дачей и домом, подумай о ней.
Юля тогда подумала и предложила купить вторую машину: она будет привозить маму два раза в неделю домой для уборки и готовки, заодно на обратном пути закупать продукты для дачи. Петрович снова сдался. Благо, Светка не приносила никаких хлопот, восхищалась мамой и отцом, хорошо училась. Юля была довольна её самостоятельностью.
Начались командировки. Муж называл их не иначе как задания и всегда жутко волновался. Он требовал только подробного объяснения, куда и за каким чёртом она направляется. Долго и нудно объяснял, какое из её заданий абсолютно провальное, на чьи интересы они покушаются, откуда растут ноги и куда тянутся руки. Она стала ценным информатором для главного редактора. Он всё чаще и чаще прислушивался к её аргументам, иногда отменял расследование, иногда поручал его главному редакционному асу. Был такой, светлая ему память. Юля иногда сдавалась, потому что понимала – именно ему под силу собрать опасную информацию.
Петрович оказался прав: куда им всем против этой дикой, нахрапистой и неуправляемой силы, вырвавшейся из-под запрета на частную собственность в мутную воду свободного рынка.
Борьба за правое дело?! Сейчас ей уже смешно, она в материале. Свобода слова? Была. Но как только у газеты появился хозяин, началась свобода его слова, от которой уже тогда стало подташнивать и опустились руки. Вначале, чтобы удержаться на плаву, газета «пожелтела», но выжила. Теперь она несла массам «правду» владельца. У каждого хозяина она своя.
Именно в эту ночь Юля решила оставить своё ремесло. Именно в этот момент она невыносимо скучала по семье. Хотелось увидеть мужа, бесценное сокровище, доставшееся ей по ошибке. Они уже срослись, как сиамские близнецы, она не боится его потерять, но больше не станет испытывать его терпение. Новый год, новый век, новая жизнь.
Дочь уже на четвёртом курсе психологического факультета МГУ. Когда она успела? Пора успокоиться. Пора. Укатали Сивку бессмысленные гонки.
Поезд резко затормозил. Юлия Львовна открыла глаза. Купе освещалось мертвенно-бледным светом станционного фонаря. Она повернулась на бок и снова провалилась в сон. Какой-то шорох разбудил её. Поезд ещё стоял. Напротив, спиной к ней, стояла раздетая девушка. Тело её показалось мраморной статуэткой, настолько совершенны были формы. Приснится же такое…
– Чай, кофе? – раздался утром громогласный голос проводницы.
Юлия решила встать, выпить кофе, пока предлагают, и заняться работой.
Она уже разложила блокноты на столе, когда дверь купе открылась, и приятный голос произнёс:
– Доброе утро. Полина, ваша попутчица, не возражаете? – спросила миловидная женщина лет тридцати и села напротив неё.
«А где же юная нимфа? – удивилась Юля. – Приснилась, наверно». Она тоже представилась и уткнулась в записи. Напрасно она собиралась с мыслями, постороннее присутствие мешало. Юля убрала свои материалы, уставилась в окно и подумала, что придётся высказать претензии проводнице, у которой она выкупила купе за очень приличную сумму. Но чай подавала сменщица, поэтому с претензией придётся подождать.
Полина держала себя совершенно естественно. Юля не любила назойливых соседей, которых вынужденно слушаешь всю дорогу. В поезде выкладывают попутчику всё, начиная с собственных радостей и горестей, до проблем страны и мира. Облегчают душу. Кто ещё так долготерпим, как не пассажир напротив? Будучи юной журналисткой, она с удовольствием поддерживала беседы на любые темы, с жаром дискутировала, пытаясь своими знаниями и интеллектом переубедить кого-то в его неверных представлениях. Конечно, безуспешно. Тогда картина мира только начинала складываться в её голове, любая информация пополняла её. Сегодня приходиться очищать эту картину от излишков накопленного мусора идей и представлений, чтобы увидеть истину, для этого полезно одиночество. А соседи по купе? Иногда казалось, что они только что вырвались из одиночных камер и никак не могли наговориться. Юля невольно поглядывала на соседку: не из таких ли и она? Её удивило совершенно не девичье лицо Полины, которое в то же время являлось таковым. Не портили его тёмные круги под огромными глазами, не совсем правильные черты лица не создавали дисгармонии. Спина прямая, подбородок вздёрнут. И всё-таки дисгармония была, крылась где-то в глубине. Юля чувствовала это своим журналистским чутьём. «Гордая птичка с ранкой в груди…»
По радио зазвучали романсы, мысли о Лёше, доме, дочке вернулись снова. Мелодия соответствовала её состоянию: нежно-расслабленному после хорошего сна и вынужденного безделья.
«Я ехала домой, я думала о вас…», – пела её душа вместе с любимой певицей.
«Я соскучилась по тебе, мой дорогой», – скажет она при встрече. Это не выразит и сотой доли глубины её чувств к родному человеку.
– Простите, вы так блаженно улыбаетесь, что невольно позавидуешь. Так редки сегодня счастливые лица, – тихо произнесла соседка.
Началось, подумала Юля, не выйти ли ей в коридор? Вместо ответа она предложила:
– А не хлопнуть ли нам по рюмашке?
– Заметьте, не я это предложила, – лукаво подмигнула Полина.
Обе рассмеялись. Штамп, но климат в купе потеплел, как будто поезд перенёсся в субтропики. Они, не суетясь, накрыли стол, и Юля, уже не стесняясь, допела вместе с певицей свой любимый романс. Наш человек, подумала она с удовольствием о попутчице.
– Что сие значит? – спросила как-то её дочь. – Я часто слышу эти слова в ваших с папой разговорах.
– Это когда по двум-трём фразам узнаёшь в собеседнике свой взгляд на мир, свои мысли. С годами и ты научишься узнавать близких тебе по духу людей.
Обе женщины выставили на стол плоские бутылочки с коньяком и снова рассмеялись.
– За блаженство души! Что бы больше стало улыбок…
Они выпили.
– Всё очень просто, – объяснила Юлия, – скоро буду дома, обниму любимого мужчину, своего мужа, доченьку.
– Доченьку понятно, а вот любимый и муж это сейчас такая редкость. Среди моих знакомых только несколько пар сохранилось, и то им не позавидуешь. Как говорят: одинокая женщина – это жена своего мужа.
Печальный опыт у бедняжки, подумала Юля.
– А как у вас? Позвольте и мне нескромность…
Всё-таки не могу иногда удержаться от «шпилек», чёртова баба, ругнула себя Юля. Её острого язычка боялись многие, только свои привыкли и не обижались.
– Я пока в поиске, – было заметно, что Полина смутилась. – Устала ошибаться.
Она замолчала. Юле впервые захотелось продолжения. Она искала причину невероятной грусти, нет, скорее даже вселенской печали, глубоко скрытой, но изредка волнами изливающейся из глубины чудных глаз случайной попутчицы.
Но соседка ещё раз доказала принадлежность к стае – не стала распространяться на банальную тему. Заказали чай и слушали музыку.
– Вы хотели поработать, а я, видимо, помешала.
– Хотела. Сейчас совсем не хочется, и не из-за вас. Просто материал такой, что лишний раз прикасаться к нему – портить себе настроение.
– Вы журналистка?
– Была, это моя последняя командировка. Решила уйти, сама.
– Но ведь это так интересно!
– Интересно, если твои усилия не пропадают даром. А когда мы поднимаем огромную волну проблем, а в результате ничего не меняется, получаешь стресс от бессилия что-либо изменить в лучшую сторону. Изматывают бесчисленные пиаровские компании, заказные статьи, компрометирующие документы одних бесчестных «правдолюбов» на других, таких же. Поиск сенсаций, горячих материалов раньше увлекал, теперь они лавиной обрушиваются на наши головы. Это уже не интересно, это дурно пахнет. Попробую писать вне штата то, что мне по душе.
– Вам есть на кого опереться, – сказала Полина. Она замолчала, а потом спросила, – И где водятся такие мужчины, если не секрет: муж, друг и любовник в одном лице?
Юлю не смутило такое любопытство. Скорее, даже не любопытство, а констатация редкости явления.
– Мы познакомились на новогоднем студенческом бале. Встретились глазами, пошли навстречу, взялись за руки и до сих пор не расстаёмся, – ответила Юля. – Столько лет вместе, а я до конца не верю в это чудо. Угасла страсть, осталась нежность.
– До сих пор?!
– Память о первых ярких чувствах до сих пор согревает нас.
– Просто сказка.
– Нет, правда и в том, что мы меньше смотрим друг на друга, но всё же в одну сторону…
– Неужели налево? Жизнь не сказка, – поддела Полина.
Юля задорно усмехнулась.
– Даже левые взгляды друг друга не пугают. Просто родными мы уже останемся навсегда: это научились ценить. А теперь колитесь, сколько минут в жизни были счастливы вы? Помните старый грузинский анекдот?
– На моём надгробии можно написать: «Умерла не родившись!» – с обаятельной улыбкой произнесла Полина сакраментальную фразу.
– Приехали! Никак не ожидала, – искренне удивилась Юлия.
Поезд остановился.
– Как видите, приехали… – обе расхохотались. Прогуливаясь по перрону, они даже не заметили, что стемнело. Юле показалось, что Полина рада остановке и окончанию разговора о себе.
Она так и не узнает секрета её обаяния, тайну омута её тоски.
Объявили об отправлении. Свет в купе уже был приглушён, они улеглись спать. Полина так и не продолжила разговора. Они просто пожелали друг другу спокойной ночи.
Юле представилась изящная кувшинка, затопленная волнами печали. Нет, скорее, ажурный сосуд, переполненный туманом грусти. «Печаль моя светла…». Юля заснула.
– Чаю не желаете? – прогремело раскатами грома за дверью.
Юля вскочила и огляделась: в купе никого, постель на соседней полке в идеальном порядке. Как будто не было прекрасной Полины с фиалковыми глазами. Дверь в купе приоткрылась, и знакомое лицо прошептало:
– Я вам чаю принесу, а то вы до вечера проспите.
Ругаться с ней уже не имело смысла. Юля кивнула в знак согласия. Её часы показывали полдень. Вечером она будет дома.
Юля сходила умыться и села за столик. На нём стоял стакан ароматного чая. Рядом лежала толстая тетрадь, а сверху записка: «Очаровательной соседке. Оставляю вам свою историю. Может быть, пригодиться как тема для романа. Желаю счастья. Полина».
Петрович встретил Юлю на почти безлюдном перроне, в машине вручил белую розу. Явно сердился. Через пять часов наступит новый век…
