скачать книгу бесплатно
Словно в ответ на их внимание, лес начал издавать какие-то тихие и не очень понятные звуки: где-то вдали справа налево заскользил шорох раздвигаемых ветвей, потом на самой опушке что-то шумнуло – раз, другой… Через пару минут снова все стихло.
Стас напряженно всматривался туда, откуда доносился шорох, и в какой-то момент в холодном лунном свете из лесу выдвинулась сначала одна широкая тень, потом еще несколько…
Он положил руку Лилии на затылок и медленно повернул ее голову в нужную сторону.
– Только тихо, – почти беззвучно предупредил он.
– Почему? – шепотом поинтересовалась она. – Это же далеко.
– Я понятия не имею, на каком расстоянии они слышат. Это же звери, не забывай.
Тени на опушке не двигались: видимо, осматривали изменившийся с их прошлого появления ландшафт. Потом они, осторожно пригибаясь, двинулись к частоколу. Стас затаил дыхание: пришли сотрудники отдела технического контроля…
Не дойдя до забора, питеки вдруг разом застыли и повернули головы в сторону леса.
В следующее мгновение вся стая одновременно снялась с места и с тревожными воплями понеслась обратно к лесу – но не к тому месту, откуда вышла, а почему-то совсем в другую сторону. В несколько гигантских прыжков они достигли деревьев и скрылись в их тени. И тут же стало ясно, что заставило их так быстро исчезнуть: по лесу прокатился протяжный вой, какого Стас никогда прежде здесь не слышал.
– Надеюсь, все проснулись, – обычным голосом сказал он. – Тогда эйфория у них сразу же исчезнет, и завтра можно будет нормально говорить о том, как обеспечивать безопасность.
Лилия тихонько рассмеялась:
– Вот видишь, ты почему-то заботишься об их безопасности. Тебя никто не выбирал президентом, они не твои дети – но ты считаешь своим долгом их защищать. Они тебя раздражают до ужаса, но… Это же твой долг, правда?
– И что это значит? – огрызнулся Стас.
– Только то, что я права, – безмятежно пропела Лилия и снова улеглась на пол. – Как там Буряк сказал? Партайгеноссе?
Стас сердито посмотрел на нее:
– А ты считаешь, что я должен просто улететь отсюда и больше никогда не появляться?
– Да делай ты что хочешь! Хотя… Прямо сейчас я считаю, что ты должен заставить меня перестать болтать, – заявила Лилия, вцепилась ему в рукава и тянула до тех пор, пока он, потеряв равновесие, не свалился лицом прямо ей на грудь.
…На следующее утро народ начал собираться на площади чуть ли не с рассветом: было ясно, что ночной вой вернул всех к изначальному страху.
Лилия то и дело выглядывала в окно, наблюдая, как площадь заполняется возбужденно переговаривающимся народом, и лукаво поглядывала на Стаса.
Поймав ее очередной взгляд, Стас раздраженно осведомился:
– Что? Ты же сама говорила – нечего их баловать.
– Положим, именно так я не говорила… – продолжала резвиться Лилия. – Но ответ вполне достоин истинного приора, ты не находишь?
Стас решительно подхватил ее на руки, бросил на диван в кабинете и засыпал сверху матушевскими фотоальбомами.
– Учи матчасть! – распорядился он. – И не приставай ко мне, все равно я никуда не пойду.
– Что учить? – недоуменно переспросила Лилия. – Какую матчасть?
Стас закатил глаза и предпочел не отвечать.
Они уже второй час увлеченно изучали фотографии австралопитеков, пытаясь сравнивать их с нынешними обитателями леса, когда с грохотом распахнулась дверь, и в коридоре раздались быстрые сердитые шаги.
– Буряк, – шепнула Лилия с заговорщическим видом.
Появившийся на пороге кабинета Буряк полюбопытствовал:
– Долго сидеть собираешься? Там уже все собрались.
– И что? – невинно спросил Стас, не отрываясь от фотографий.
– Кончай свой кукольный театр, пошли, – грозно скомандовал Буряк, пиная носком ботинка стул, на котором Стас сидел. – Нужно обсудить, как жить будем.
Стас жалобно оглянулся на Лилию и обреченно произнес:
– А ты говоришь…
– Иди уже, партайгеноссе, – отмахнулась она, одновременно приветственно помахав рукой Буряку. Тот смущенно исправился:
– Привет, Лилия, – и тут же исчез в коридоре.
Стас вышел на крыльцо, все еще пытаясь разобраться в собственных ощущениях: неужели он действительно получает удовольствие от своей здешней незавидной роли? Или дело просто в том, что ему не нравится испытывать чувство вины, когда он вообще перестает заниматься делами Долины? С другой стороны – а вина-то откуда?! Разве он обещал кормить грудью все местное население?
Так ничего и не выяснив, он зычно крикнул на всю площадь:
– Ну что, братцы, послушали ночью волков? Уже можно перестать шутить на эту тему и поговорить всерьез?
Услышав в ответ согласный гвалт толпы, он коротко изложил три пункта будущей системы безопасности: ночная охрана поселения, шокеры и факелы, в лес – только группами и с боевым оружием.
Весть про доступность боевого оружия привела толпу в состояние нездорового ажиотажа, и Стас строго прикрикнул:
– Право носить ружья будут иметь только несколько человек, так что охолоните!
Он громко и внятно перечислил заранее обдуманную десятку людей, которым мог доверить стреляющий боевыми патронами ствол. В нее, конечно же, входили Зинин, Буряк и Василёв, но Стас дополнил список именами еще семи говорунов – самых сообразительных и одновременно достаточно уравновешенных и серьезных. По его разумению, никто из десятерых ни в каком случае не поддался бы искушению выстрелить без должных к тому оснований.
На голосование этот вопрос не ставился, и Стас снова с досадой подумал про себя, что ведет себя в лучших приорских традициях. Однако обсуждать предложенный список ему все равно не хотелось, поэтому он перешел к вопросу о ночных дозорных.
Из толпы тут же раздался коварный вопрос:
– Мы будем дежурить на смотровой площадке?
Наблюдательный пункт, оборудованный еще Матушевым, был объектом неизменного и пристального внимания всех жителей Долины, но до сего момента Стасу удавалось отстаивать абсолютный суверенитет матушевского дома. Поэтому сейчас он коротко отрезал:
– Забудьте.
По площади прокатился разочарованный гул. Было понятно, что идея ночных дежурств сразу же утратила большую часть своей и без того невеликой привлекательности. Но тут на крыльцо вылез Буряк и перехватил инициативу:
– Понятно, что есть две главные проблемы: как заставить людей дежурить и как помешать им на дежурстве спать.
Толпа развеселилась, но Буряк неумолимо продолжал:
– Я тут одну штуку придумал…
Он вытащил из кармана нечто, напоминающее довольно толстый браслет, и помахал им у себя над головой.
– Каждый вечер я лично буду сверяться с графиком, приходить в дом к очередному дежурному и надевать на него этот браслет. Понадобится – силой буду надевать. В особых случаях буду приходить не один.
Все притихли – кто-то испуганно, а кто-то заинтригованно.
– Как только я надену на вас этот браслет, он начнет все больше и больше нагреваться. А нагреваться он может до ста градусов. Но вы не бойтесь, на нем есть одна хитрая кнопочка… – и он любовно оглядел свое творение. – Вы ее нажимаете, и браслет тут же остывает. А через минуту снова начинает нагреваться, так что нажать вы в любом случае не забудете. Заснете – он будет продолжать нагреваться, пока вы не проснетесь и эту кнопочку все-таки не нажмете. Кстати, не надейтесь: браслет запирается на ключ, который есть только у меня. Утром вы будете сдавать дежурство лично мне, а я буду снимать браслет. Уяснили?
Стас, как и все остальные, понятия не имел, что Буряк изобрел столь иезуитскую процедуру обеспечения надежной ночной охраны, поэтому на протяжении сурового инструктажа давился безудержным смехом.
Буряк оглянулся на него, понял, что Стас в данный момент абсолютно неспособен общаться с собравшейся на площади толпой, и закончил народное собрание сам:
– Дежурят только мужчины. Дежурный получает от меня вот это, – и он снова извлек невесть откуда длинную палку с большим полым жестяным шаром на одном конце и яростно потряс ею. По площади разнесся омерзительный громкий лязг: видимо, шар был наполнен всякой металлической дребеденью.
– Если возникает опасность, дежурный просто трясет этой штукой, не подвергаясь никакой опасности. График составите сами и принесете мне. Если до темноты не будет графика – приду к тому, к кому захочу. Всем ясно?
Толпа загалдела, демонстрируя одновременно и свое понимание происходящего, и свое неполное согласие с ним.
Буряк сбежал по ступенькам, не обращая внимания на несущиеся ему вслед возмущенные возгласы. Тут же дверь в дом распахнулась, и на крыльцо выскользнула хохочущая Лилия:
– Молодец Буряк!
– Ты что, подслушивала? – грозно спросил Стас.
– Ясное дело, – удивилась такой наивности Лилия. – Разве ж я могла такое пропустить?
– Так ты знала… – обиженно догадался он.
– Конечно, знала! А ты думал, я буду сидеть дома, пока вы там лес валите, и, подперев щеку ручкой, ждать, пока ты вернешься? Ты меня первый день знаешь? – парировала Лилия и вернулась в дом.
К Стасу подошел Зинин:
– Слушай, мы как-то забыли обсудить: а что теперь-то с нашим вором? Мы его по-прежнему депортируем или будем считать питеков достаточным наказанием?
– С чего бы это? – удивился Стас. – Решили – значит, депортируем. Теперь у него будет больше оснований постараться не найти дорогу сюда. Вот и пусть шагает до Равнины. Чем плохо-то?
Зинин замялся, но не отошел.
– Что не так? – терпеливо спросил Стас, поглядывая на дверь, за которой исчезла Лилия.
– Понимаешь, он ведь честно работал… Я знаю, я специально следил! Я тебе больше скажу: он сам напросился в лесорубы. Может, с ним поговорить?
– Интересное дело, – прищурился Стас. – Решение принимали все, а отменять его будем мы с тобой? Тогда уж надо было сейчас все и обсудить. Чего молчал-то?
– А хочешь, я тебе расскажу про еще одно интересное дело? Решение о ночном дежурстве и стене мы тоже принимали сами, помнишь? Получается, кнут мы в одиночку можем брать, а пряником угощать – нет?
Стас начал закипать:
– Ночное дежурство – не наказание, а жизненная необходимость! Можно подумать, ты этого не понимаешь!
– Слушай, Стас, – Зинин сменил тон на примирительный, – я предлагаю простую вещь. Мы пока делаем вид, что забыли про Власова, и ждем. Если народ вспомнит, или если он снова проколется – тогда ты его отвезешь. Это же никогда не поздно сделать, правда?
– Я все-таки не понимаю, почему ты не заговорил об этом на площади. Тогда все было бы нормально. А так… Ты предлагаешь мне роль короля, который может решать все самолично?
Зинин насмешливо возразил:
– Нет, это ты ее на себя берешь. Я высказал тебе свое мнение, а ты повел себя так, будто без твоего разрешения мое предложение неосуществимо. Так что ты уж разберись – либо ты здесь главный, либо мы с тобой равны. А когда разберешься – будь добр, приведи свое поведение в соответствие с выбранной тобой ролью, – и, резко отвернувшись, он сбежал с крыльца, всей спиной выражая насмешку.
…Лилия сидела на диване с затрепанной толстой тетрадью в руках. Стас подошел и осторожно прикрыл тетрадь, пытаясь рассмотреть надпись на ней.
– Это последний дневник Матушева, – негромко сказала Лилия, задумчиво глядя в окно. – Тут его предположения по поводу того, как будет протекать его эксперимент. Мне кажется, тебя тут многое могло бы заинтересовать. Может, возьмем с собой?
– Зинин все время работает с матушевскими документами, надо у него спросить, – покачал головой Стас, размышляя о своем.
– Мы когда улетаем?
– Да хоть сейчас. Соберешься – и полетим. Мне здесь больше делать нечего.
Лилия внимательно посмотрела на него и спросила:
– Тебе не важно, что будет происходить дальше?
– Зинин сказал, что я играю в короля, – с горечью заявил Стас. – Вот я и хочу улететь. Пусть разбираются сами. Мне заняться нечем, что ли?
Она продолжала молча смотреть на него, дожидаясь продолжения.
– Я, наверное, просто лезу не в свое дело. Сюда привез – и ладно, чего их дальше-то пасти? Чай, не маленькие, справятся, – и он решительно шагнул к двери. – Пошли собираться.
– Но тебя же интересовало продолжение матушевского эксперимента, – вкрадчиво бросила вслед Лилия. – Помнится, именно поэтому в Долине и появились питеки…
Стас остановился в дверях, не оборачиваясь, отрезал:
– Это все равно надолго. Еще успею посмотреть, – и вышел.
Когда через несколько минут он вернулся с полупустым рюкзаком, Лилия чинно сидела на диване рядом со своей сумкой. Она испытующе взглянула на Стаса и попросила:
– Давай наверх сходим? Я люблю там бывать.
Он пожал плечами, швырнул рюкзак на диван и пошел по коридору к задней двери.
Взбежав по лестнице, Лилия прильнула к перилам и глубоко вздохнула.
– Как здесь раньше было красиво… – пробормотала она. – А теперь как-то очень грустно. Даже вчера ночью было не так.
Стас промолчал, хотя был полностью согласен: он-то видел здешние края еще тогда, когда отсюда, с наблюдательной площадки, не было видно ничего, кроме роскошных окрестностей. Лилия-то впервые появилась здесь одновременно с толпой ошалевших от стремительного переезда людей, которые бестолково скитались, осваиваясь в новом месте – поэтому сейчас ей не могло быть грустнее, чем Стасу.
