Не ходи служить в пехоту! Книга 2. Война по законам мирного времени. Том 2

– А как вы допустили что у вас в батальоне рукоприкладство процветает?

– Допустил, значит отвечу. Но, еще раз, прошу помогите Курдюмову.

– Это вы трое виноваты: командир полка, замполит, комбат. Вы! Особенно ты комбат позорник, не знаешь, как батальон в руках держать? Из-за таких как ты в нашей Советской армии все проблемы. – повысив голос говорил генерал.

Комбат побагровел.

– Так точно.

– Разучились командовать, доросли до комбатов, до подполковников, а солдата живого в глаза не видели. Где это видано чтобы советский офицер советского солдата кулаком воспитывал?

В тот мы момент, я, как и многие другие еще не знали какой славный боевой путь за плечами моего комбата. Только спустя немного времени, когда я узнал о нем больше, я смог оценить его сдержанность и стал понимать, что что стерпел он это ради своего, может быть и не самого лучшего, но своего командира роты.

Генерал остановил свою речь, рукой подозвал полковника из своей свиты, что-то сказал ему на ухо. Полковник быстро удалился.

– У кого есть вопросы ко мне не связанные с Курдюмовым вашим?

Вопрос вызвался задать лейтенант из зенитного дивизиона полка.

– Товарищ генерал-лейтенант, если я не буду заниматься рукоприкладством, то все хозяйственные работы в батарее, да и в дивизионе, да и в полку будут выполнять только славяне, которых очень мало. Если эти работы будут делать только они, то все они сбегут, дезертируют и поедут в Москву жаловаться, правду искать. Так что пусть на меня не обижается командир дивизиона, но проблема эта не только в пехоте. У нас в дивизионе тоже процветает рукоприкладство. Это не про Курдюмова. Расскажите мне, выпускнику Полтавского высшего зенитно-ракетного командного училища, как мне добиться выполнения хозяйственных работ уставными методами. В училище меня этому не научили.

– Плохо что вас в вашем Полтавском ВЗРКУ ничему не учат. Херовое училище. Надо найти подход к личному составу, побеседовать, индивидуальный подход называется. Слышали о таком?

– Слышал. Получается, что, если солдат мой приказ не выполняет, надо с ним побеседовать. Я вас правильно понял?

Зал злобно и громко рассмеялся. Но генерал продолжил:

– До того, как приказ отдан надо воспитывать.

– Разрешите? – поднял руку командир соседней роты нашего батальона, капитан.

Генерал разрешил.

– Я сейчас могу привести солдата, а вы нам всем покажите, как вы его заставите взять в руки метлу и подмести. Покажите, как надо, мы постараемся урок усвоить. Но я думаю, что даже ваши погоны не заставят его это сделать. Почему? Потому что они живут по понятиям. Если тряпку в руки возьмет, значит потом ему в полку будет очень плохо. Он будет слушать того, кого больше боится, то есть своих земляков. Это в округе сложилась такая система. Если бы это было в Германии, солдат бы этот давно был в дисциплинарном батальоне округа. И вот такие солдаты подрывают наш офицерский авторитет. Понимаете? Авторитет всех офицеров. Авторитет вообще государственной власти и закона. В этом дело. Это система. Система, сложившаяся на территории Закавказского, Туркестанского, Среднеазиатского округов, но не в ГСВГ. Я служил и в этих округах, и в Германии служил. Знаю. Почему так, не знаю. Если не освободят Курдюмова, будет плохо. Офицеры перестанут поддерживать дисциплину и добиваться выполнения задач, будут просто бояться, а солдаты обнаглеют до крайности. Сейчас весь полк смотрит, на то, чем все закончится. Пока что получается так что, солдат может не выполнять приказы офицеров, зато если офицер применит силу для наведения порядка, то его посадят. Как быть? Что делать будем? Кстати я закончил Московское высшее общевойсковое командное училище имени Верховного Совета РСФСР, не уважаемое мною кстати очень и очень сильно Полтавское высшее зенитно-ракетное командное училище, но тоже не знаю. И Московское ВОКУ которое закончил в свое время министр обороны СССР маршал Советского Союза Язов Дмитрий Тимофеевич, плохое?

В это время к генералу подошел полковник и что-то сказал ему на ухо.

– В общем, так, ваш Курдюмов сейчас будет доставлен из следственного изолятора в гарнизонный трибунал, его освободят. Дело будет закрыто, так как потерпевший отрицает что его ударил Курдюмов, говорит все напутал. Кто ударил не помнит. Выходит, ваш Курдюмов задержан по ошибке. Бывает. Видите, разобрались и все встает на свои места. Сейчас ваш замполит полка берет машину и выезжает в Кировабад к военному прокурору гарнизона, забирать Курдюмова.

Замполит вскочил, командир полка ему кивком головы и рукой показал, чтобы он немедленно выезжал.

– Доложите мне по телефону, когда ваш Курдюмов будет в полку. Лично. – сказал генерал замполиту полка.

Зал зашумел, явно с облегчением.

Все друг друга поняли, что мы победили. Вырвали из кровожадной пасти советской военной юстиции, по отношению к офицерам (не солдатам) человеческую жизнь.

Офицеры потеряли страх перед вышестоящим командованием, но остались верными своей службе. Страх был утрачен по известному давно основанию: «меньше взвода не дадут, дальше Кушки не пошлют».

Здесь и сейчас нам не была страшна эта Кушка, находящаяся на юге Туркмении, у нас здесь не лучше, и что ведь интересно в полку нет ни одного «блатного» офицера или как тогда еще называли «с волосатой рукой». Мы просто почувствовали, что наказать нас не смогут. Конечно, в каком-то хорошем месте службы такой солидарности офицерского состава добиться было бы невозможно.

Потом генерал мастерски переключил разговор с офицерами на проблемы укомплектованности должностей прапорщиками, командирами взводов, отпусков, потом на проблемы водоснабжения полка и все обычные вечные иные проблемы такого огромного и крайне неустроенного воинского организма как развернутый мотострелковый полк в неподготовленных условиях, да еще в особом режиме. Потом долго рассказывал про «перестройку», необходимость «быть ближе к людям», «демократизацию в армии» и прочую ахинею.

После окончания встречи все вышли из клуба. Многие закурили.

Генерал в сопровождении командира полка пошел к нему в кабинет, но едва ступив на плац остановился, повернулся лицом к клубу. Офицеры замерли, это движение не предвещало ничего хорошего. Послышался голос командира полка:

– Игнатович, Тимофеев, Копылов ко мне!

Мы втроем переглянулись и выполняя все требования строевого устава подошли и доложили.

– Значит так, вы оба, – генерал обратился к нам с Игнатовичем, – похоже зачинщики и хамло. Где у нас гауптвахта с офицерскими камерами?

– В Кировабаде. – ответил командир полка.

– Понятно. Жаль. Что ж, я не отправлю вас на гауптвахту, слишком просто будет для вас, отправить вас на отдых от личного состава. Но обещаю вам что пока я в Закавказском военном округе, никуда вы отсюда не уедете. Будете здесь служить до пенсии. Поедете, когда здесь все успокоится, служить в Нахичевань, в Джульфу и Кевраг, в дислоцированный там мотострелковые полки. Если, конечно, как-то сильно не отличитесь.

– Есть. – дружно ответили мы с Серегой.

– Ну и тебе замполит роты, дорога туда же. Уж тебя я не забуду, за то, что допустил такое. Ясно? – обратился генерал к Игорю.

– Так точно. – ответил Игорь.

– А может ты зря пошел в замполиты? – угрожающим тоном спросил генерал Игоря.

– Не знаю. Иногда я думаю, что зря. – выпалил Игорь, не сдержавшись.

– Можно поправить, назначим командиром взвода.

– Я отказываться не буду. Может оно и лучше, командиром взвода. Не справляюсь. Товарищ генерал, я говорю вам это не для того чтобы свой характер показать, я сам так думаю. Опять вас подвести могу.

– Успокойся, Копылов. – строго произнес командир полка.

– Я спокоен.

– Вот и помолчи. Нормальный он замполит роты, боевой и рота хорошая, как ни странно. Они все трое не нахалы, и в пьянстве не были замечены. Тут моя вина, замполита полка. Вступились за командира роты. Так ведь мы сами от них хотим этого войскового товарищества, это не круговая порука. Нормальные ребята, им лет то сколько? По возрасту на год-два старше своих солдат, ну Игнатович, понятно, постарше их. Пахарь. Ничего не могу сказать. Исправятся. Я им лично помогу, если вы с командующим доверите мне и дальше полком командовать.

Генерал с командиром полка отвернулись и пошли в штаб. А мы стояли как завороженные. Не могли поверить своим ушам. Не могли поверить в цинизм этого высокопоставленного генерала, который все изначально знал и понимал, и разыгрывал театральное представление, а потом устроил нам акт мести. Коварной, восточной мести по всем правилам, установленным на Кавказе.

Этот не забудет. Неужели мне всю жизнь служить здесь на этом ненавистном Кавказе?

Я все больше и больше погружаюсь в это болото. С этим генералом, теперь и взятки не помогут.

А может он нас просто попугал?

Не похоже. Это настоящий мерзавец. Влип. За то сделал хорошее дело, помог вытащить из тюрьмы Сашу. Оно того стоит. А как вылезать из этого Кавказа надо срочно разбираться.

Ночью приехал замполит полка с Курдюмовым, которого сразу отвезли в полковую санчасть.

Мы все были в роте, ждали Сашу и как только узнали, что он в санчасти полка, сразу направились в санчасть. Пришлось ждать не меньше часа.

Сначала Сашей занимался врач, лейтенант. Потом прибежал капитан, начальник медпункта полка.

Первым к нам вышел лейтенант.

– Как дела? – сразу спросил его Сергей.

– Страшного, вроде бы ничего нет. Весь сильно избит. Сломаны ребра, но они не оперируются. Просто постельный режим. Такое впечатление что его там, этих несколько дней, непрерывно били.

Дождались, когда закончит свои дела капитан медицинской службы.

Мы пошли к Саше в палату, он лежал отдельно, один.

Поздоровались.

– Я все знаю. Мне все замполит полка рассказал. Спасибо вам братья мои. Спасибо!

– Что с тобой там произошло?

– Били. Жестко били, хотели сломать.

– За что?

– За то, что офицер. За то, что русский.

– Просто за то, что офицер, русский офицер? – переспросил Игорь.

– Да. Очень хотели превратить русского командира роты в «машку».

– Расскажи, как было. – попросил я.

– Не буду. Не могу. Ад. И мне стыдно. Я не такой стойкий как мне бы хотелось.

Мы замолчали. Я внимательно рассматривал участки тела свободные от бинтов. Их было мало. Лицо представляло из себя сплошное полностью опухшее месиво. И во мне опять, с новой силой закипала ненависть. Я опять начал обдумывать словосочетание «советский интернационализм».

Игнатович достал бутылку с коньком, я из сумки стаканы и закуску.

– Уберите. Я не буду. – отрезал Саша.

– Ты что, Саня? – удивился Сергей.

– Все, с меня хватит. И вот еще, что… Серега, я больше командовать ротой не буду и в роту не вернусь. Принимай сам там все по факту. Заплачу сколько надо по всем недостачам. Плевать. Замполиту я уже сказал. Сейчас меня в отпуск отправят, как только подлечусь. А потом будут решать. Все. Я пас. Я сломался.

– Ты что такое говоришь? Не спеши. Подумай. – испуганным голосом произнес Сергей.

– Вы не понимаете. Я теперь бояться буду солдата пальцем тронуть. Понимаешь? Буду бояться солдата! Какой из меня нахрен командир роты? Что будет с дисциплиной в моей роте? Я сам измучаюсь и вас измучаю. Я больше не хочу попасть в тюрьму, я там не выживу. Лучше застрелиться. Ты думаешь я для красного словца про застрелиться? Я вам честное слово даю, что еще несколько часов назад я бы сделал это с облегчением!

– Почему тебя посадили в СИЗО с уголовниками? Почему не на гауптвахту, например? – спросил я.

– Это милиция и прочие им подобные содержатся отдельно и сидят на отдельных зонах, а мы армейские, если что, будем сидеть на общих зонах, вместе со всем народом. Такие оказывается у нас в стране законы. А там каждому за честь унизить офицера.

– Что там не нашлось ни одного кто бы заступился за тебя? – спросил Сергей.

– Под конец, они выяснили что, я не воевал за армян. Следом нашелся один кто у них там в авторитете, который объяснил всем что я далеко не мент, что я армейский, а значит ко мне нет и не может быть по их законам претензий. Сразу бить перестали и даже место в общем нормальное определили, а до этого любой и каждый меня избивал сколько хотел. Особенно резвились молодые. Звери!

В палату зашел капитан, начальник медпункта.

– Вот отказывается выпить теперь. – пожаловался ему Сергей.

– Саша, можешь, если хочешь сегодня выпить, я редко разрешаю, но сегодня тебе разрешаю. Если пить не станешь, тогда прикажу тебе поставить анальгин с димедролом. Выбирай.

– Ладно, давайте. Наливай. – сказал Саша.

Капитан тоже немного выпил с нами. Дал Саше напутствия и ушел. Чуть позже, я сбегал еще за коньяком, и мы просидели с Сашей еще часа два. Он немного нам все-таки рассказал про порядки в СИЗО и каково ему там пришлось.

На следующий день началась подготовка к выходу в особый район, которая на следующий день перетекла в сплошные строевые смотры.

Приезжали проверяющие в массовом порядке, замкомандующие войсками округа, армией – генералы и назначенные специально полковники, подполковники, майоры. Замкомдива с комиссией, командир полка с управлением полка. Измотали батальон до невозможности. Мы писали различные рапорта и составляли многочисленные списки, доводили под роспись все что угодно. Но для подготовки техники и вооружения в парке время оставалось только по остаточному принципу.

В конце концов комбат плюнул на все и приказал всех механиков-водителей отправлять в парк и запретил им оттуда убывать.

Приказал при первой же возможности следом отправлял в парк наводчиков-операторов БМП с одним из командиров взводов роты.

В нашей роте выбора уже не было и в парк отправляли меня, где я пролез каждую машину роты лично и был рад что меня избавили от этих изматывающих и бесполезных строевых смотров.

В этот время произошел один неожиданный, но очень приятный сюрприз.

С комбатом произошло преображение.

После того как прошла конкретная команда о выходе нашего батальона в особый район, его перестали видеть выпившим, и он начал «снимать стружку» со всех командиров. Даже в общении со своими заместителями он начал проявлять требовательность, так что даже Новиков едва успевал поворачиваться.

В процессе работы комбат успел познакомиться со всеми командирами взводов, включая меня. Поговорил по-человечески, выяснил все что хотел по службе, но и так в общем по ходу дела расспросил про личную жизнь, биографию. Мне его подход очень понравился, я не любил, когда официально вызывают в кабинет. Так «в движении», волей или не волей становишься откровеннее перед командиром. Правильный подход, надо взять на вооружение.

Дальше – больше.

Комбат, лично выборочно начал проверять некоторые БМП. Выяснилось, что он хорошо знает технику и вооружение. Разумеется, сразу выявились многочисленные недостатки и в парке начались ночные работы. Комбат не только раздавал нам «на пряники», но сам лично оказывал помощь, подсказывал. Для меня этот человек превратился из презренного алкаша в уважаемого мною комбата.

Однажды вечером комбат вызвал всех офицеров и прапорщиков батальона на совещание, в ленинскую комнату одной из рот нашего батальона.

Комбат только приехал из штаба армии, который находился в Баку и был в повседневной форме одежды, то есть в кителе и рубашке с галстуком.

Надо сказать, что в повседневной форме у нас в полку никто не ходил, только в «афганке».

Было жарко и китель комбат висел на стуле. Многие офицеры не отрывали глаз от кителя комбата. Там было на что посмотреть, ведь в колодке наградной планки значились орден Красного Знамени, два ордена Красная звезда, медали «За отвагу» и «За боевые заслуги». Пять боевых наград и две красных нашивки, свидетельствовавшие о двух легких ранениях.

А я думал, что он алкаш. Иногда просто ненавидел его за то, что он плюнул на службу и обвинял его во всех бедах.

Но как только пошла речь о том, что нам предстоит не простой марш и реальное дело, комбат преобразился, в глазах загорелся огонь и он взялся за командование батальоном как следует.

На совещании он нам довел все что хотел от нас добиться на марше, а потом еще и рассказал, как этого добиться. У нас были вопросы, он на все их предельно прямо и доходчиво ответил. После марша нам предстояло встать на заставы, которые должны были расположиться вне населенных пунктов, на значительном удалении друг от друга. Каждая застава – это взвод, то есть в роте три заставы. Завтра еще подготовка, проверяющие, итоговый строевой смотр в парке с техникой. После завтра подъем в три утра, завтрак сухим пайком. Начало движения в четыре утра. Первые трое суток питаемся сухим пайком, это хорошо. Дальше будут возить пищу в термосах с ПХД батальона. В качестве напутствия комбат сказал:

– Батальон будет растянут более чем на тридцать километров. Горячее питание будем развозить с ПХД батальона. Помощи от полка не ждите. То, что сейчас стоит задача на три месяца, это не значит, что мы вернемся в полк к зиме. Мое мнение – мы будем там зимовать. Я сам прошел с 860 отдельным гвардейским мотострелковым полком Среднеазиатского военного округа в 1979 году от объявления боевой готовности «Повышенная» до Файзабада, прошел этот «суворовский альпийский марш» по маршруту Ош – Хорог – Ишкашим – Файзабад, а это вам Памир, это не Карабах. Я был тогда командиром взвода, думали на учения пошли… В общем, мужики, берите все что можно: брезенты, печки, трубы. Кстати, полученной одной печки на взвод явно мало. Обязательно берите с собой любую кухонную утварь, емкости для воды, дрова и уголь, все что найдете. Каждый взвод получит по одной хозяйственной машине – это большая роскошь. Надо этим воспользоваться. Машина должна быть забита под завязку. Еще раз говорю, потом ничего из полка не получим. Уже все что можно роздано и утрачено, полковые запасы пополняются плохо и не известно, как дальше будет. В целом НКАО находится в блокаде, хотя на воинских перевозках в целях обеспечения нашего полка, это пока что не сказывается.

– А что они нам сделают. Что не пустят наши машины в дивизию, в Кировабад?! – усмехнулся один из офицеров.

– Вот выйдут на дороги женщины с детьми и перекроют? Что делать будешь, стрелять? Я такую команду дам, но только если получу от командира полка такую команду, и так далее, а Горбачев никогда не даст такую команду. Это знают они и знаем мы.

После комбата высказался его заместитель по политической части, капитан Зайцев и приказал командирам лично провести внеплановые политические занятия с подчиненными подразделениями. Выдал небольшие материалы о национальном устройстве Советского Закавказья, приказал клонить к тому что народы Кавказа всегда дружно жили и наша задача их опять помирить и все в таком духе.

Комбат подтвердил важность поставленной замполитом батальона задачи и добавил, что такое распоряжение пришло прямо из Главного политического управления Советской армии и Военно-морского флота. О выполнении этой задачи сегодня лично будет туда подписывать доклад командир полка и замполит полка. Обязательно будут и проверки исполнения этой задачи.

Открыл выданные материалы:

Культ личности И. Сталина…

Ошибки «большевиков» в национальном вопросе…

Уважение национальных, религиозных традиций народов Закавказья…

«Советская дружба народов»…

Гласность, перестройка, демократизация в армии, близость к людям…

«Новое мышление»…

Подпись что материалы подготовлены начальником Института военной истории Министерства обороны СССР генерал-полковником Д. Волкогоновым и доводятся только до личного состава 366 гвардейского мотострелкового полка по указаниям подписанным начальником Главного политического управления Советской армии и Военно-морского флота генералом армии А. Лизичевым.

В этот раз от проведения политработы мне не открутиться, тем более от меня требуется письменный рапорт на имя командира роты. Комбат предупредил что рапорта будут собраны в штаб полка и там будут храниться неизвестно сколько времени.

Выйдя с совещания я, в целях уяснения задачи, еще раз начал прокручивать всю информацию у себя в голове.

Какая ближайшая задача?

Выйти в район. Стать на высотах заставами и контролировать дорогу Мартуни – Физули.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.