В погоне за «Белым зайцем»

– Ефимыч. Сергей Ефимович, – выправляя осанку и вытирая влажные глаза манжетой шерстяного свитера, торопливо ответил старик.

– Тезки, значит, – подметил Ребров.

Он расположился так же, как и сторож, опираясь спиной на двери собора, вынул пачку сигарет из кармана и протянул ее Ефимычу. Тот осуждающе помотал головой. От этого жеста лейтенанту перехотелось курить, и он вернул пачку в карман.

– Скажите, дядя Сережа, во сколько вы обычно делаете обход?

– Ну как такового графика нет. Вечером после программы «Вести», а днем, пока светленько еще, так и обходить нет надобности.

– А вчера, когда вызывали наряд, что видели?

– Значит, как стемнело, пошел я по кругу. Тут вижу: вроде как один другого несет. На пьяных не похожи.

– А как выглядели они? – перебил Ребров старика.

– Лиц не видел, темно было. Тот, кто нес, маленького росточка был, а кого несли – совсем не разглядел.

– А что-нибудь показалось вам странным в их поведении, одежде, голосе?

– Да вроде нет, – стараясь что-нибудь припомнить, ответил сторож. – Голосов не слышал. Я как им крикнул, так они сразу отошли от забора.

– А сегодня как нашли ее?

Старик опустил голову и тихонько заплакал, но тут же взял себя в руки.

– Я, Сережа, дитя блокадного Ленинграда. Я много видел на своем веку, но такое… – Ефимыч поднял голову к небу и перекрестился, почти шепотом произнеся: «Прости, Господи», и, уже глядя на следователя, сказал: – Я ее сразу увидел между крестов. А когда ближе подошел… – но далее он не мог говорить.

– Ладно-ладно! Достаточно, – взяв за руку Ефимыча, остановил его Ребров. – Может, скорую вызвать?

– Нет, – махнув рукой, тихо ответил старик.

Убедившись, что Ефимыч в порядке, Сергей направился к месту преступления. Кира тем временем уже рассмотрела труп, параллельно беседуя с криминалистами.

– Ну что тут? – спросил Ребров у Виннер.

– Ребята, откройте и покажите моему коллеге, – скомандовала Кира.

Один из сотрудников поднял черную пленку с трупа.

От увиденного у Сергея подкатило к горлу. Он отступил назад, но глаза его внимательно смотрели на эту нечеловеческую картину. Запах был отвратителен, а вид – ужасен.

Тело обнаженной девушки предстало перед публикой в опаленной по краям маске новогоднего зайца, на шее был глубокий след от удавки, словно несчастную душили гитарной струной. Но всё это меркло по сравнению с тем, что убийца сделал с ее детородными органами. Они были практически сожжены, да так, что виднелись желтые кости тазобедренного сустава. Часть кишечника и желудка висела между ног. Складывалось такое ощущение, что бедняжку пытались выпотрошить паяльной лампой или бытовым огнеметом.

«И вот в таком виде жертву демонстративно бросают между древних каменных крестов во дворе собора», – пронеслось в мыслях у лейтенанта.

– Кто на такое способен?! – почти озверевшим голосом выдал Ребров.

Кира посмотрела в глаза напарнику и, не выражая никаких эмоций, ответила:

– Датская легенда.

Невыносимую тишину в машине прервал голос старика. Он подошел к пассажирской двери «Форда», где уже сидела Кира, наклонился и сказал:

– Сережа, я вспомнил!

– Что вспомнил? – опустошенным тоном спросил Ребров.

– Странность. На нем была не шапка, а черная кепка с козырьком. Поэтому и не рассмотрел я лица.

Виннер после этих слов вздрогнула, словно ее ударило током. И мужчины рядом, вступив в цепную реакцию, тут же вздрогнули следом.

Кира демоническим голосом, медленно закрывая глаза и сжимая руки в кулаки, словно предчувствуя победу за секунду до гонга, произнесла:

– Это точно он… Едем к Агану!

Бой с тенью

31 декабря 1995 года

Такси остановилось у гостиницы. Петер достал бумажник с иностранной валютой, и глаза водителя, отражающиеся в зеркале заднего вида, жадно заблестели. Но Алина опередила датчанина и сунула русские деньги таксисту быстрее, чем он. Оба мужчины были расстроены, но по разным причинам. Выйдя из машины, Петер попытался начать оспаривать решение девушки, но опять не успел: указательный ее палец не дал раскрыть ему рта.

Нежно прижимая пальцем губы иностранца, Алина сказала:

– Еще успеешь заплатить за меня…

Девушка смотрела в его глаза с такой нежностью и лаской, медленно переходя в нападение, что с такой магической силой не справился бы даже сам Уэсиба Морихэй[13]. Она поцеловала Петера, и он крепкими руками, но очень нежно прижал ее к себе. От волнения у обоих заколотились сердца и земля ушла из-под ног. Их настигло то нежное чувство, когда рукам не хочется торопиться, а мыслям пошлеть. Простояв в объятьях целую, казалось бы, вечность, они медленно стали возвращаться в реальность и, взявшись за руки, молча от смущения и изредка поглядывая друг на друга с улыбкой, направились к дверям гостиницы. Оба, стараясь идти медленно, понимали, что расставание неизбежно. Вдруг Алина резко остановилась.

– Что случилось? – удивленно спросил Петер, но, увидев ее взгляд, направленный в сторону большого человека в длинном черном пальто, больше похожего на огромную тень, чем на силуэт, понял: здоровяк ждет ее. Тоном, ранее незнакомым Алине, он поинтересовался: – Кто это?

Девушка, поняв, что ее спутник не из робкого десятка, пошла на хитрость, дабы избежать конфликта.

– Петер, это мой брат. Но лучше будет, если я пойду к нему одна.

– Просто скажи, что ты замужем. И я больше не стану ничего спрашивать, – тем же тоном произнес парень, не сводя глаз со здоровяка.

– Нет! Нет, конечно! Посмотри на меня! – схватив ладонями лицо датчанина, Алина попыталась повернуть его к себе и, уже глядя ему в глаза, произнесла: – У меня нет никого, слышишь?!

– Тогда кто он?

Алина тяжело выдохнула и обреченным голосом сказала:

– Давай я приеду сегодня до полуночи к тебе и всё расскажу.

Датчанин молчал.

– Обещаю, я всё тебе расскажу о себе, – умоляла девушка, взяв его за обе руки, чтоб сфокусировать внимание на себе.

Эту их суету заметил здоровяк и широким шагом направился к ним. Алина поняла, что нужно идти, и, не отрывая взгляда от молодого человека, начала отдаляться от него спиной вперед.

Петер смотрел на происходящее молча, но, когда Алина начала останавливать верзилу, направившегося было в его сторону, а тот резко схватил девушку за руку, крикнул от волнения на датском:

– Hej! Rør hende ikke![14]

Верзила поднял тяжелый взгляд на парня. Лицо этого монстра было серого цвета, от уголка левого глаза и на протяжении всей левой щеки красовался широкий шрам, словно от скользящего удара рапиры. Отодвинув Алину в сторону, словно невесомую ширму, здоровяк направился к Петеру. Алина вцепилась в руку громилы, но тот отдернул ее, и девушка упала на заснеженный асфальт скверика. Петер двинулся навстречу. Силы были явно неравны: двадцатилетний парень шестидесяти пяти килограммов и почти двухметровый центнер лет сорока. Подойдя друг к другу на расстояние вытянутой руки, оба смотрели в глаза, как смотрят бойцы UFC, нагоняя страх на соперника перед боем. Человек в пальто, отсканировав юношу, вдруг улыбнулся надменно и, взяв его небрежно рукой за ворот утепленной кожаной куртки, подтянул поближе к себе так, что Петер почувствовал от него коктейль из запахов спиртного и дорогой туалетной воды.

– Иди домой, мальчик… – произнес тихо и злобно громила.

Но датчанин не дрогнул, тем самым дав понять, что его не впечатлило происходящее. Тогда ладонь здоровяка сжала ворот куртки сильнее. Это был знак. Знак для атаки. Петер улыбнулся и дунул в лицо гиганта – тот на мгновение потерял бдительность. Закон прямолинейности мозга, как учил тренер, сработал. Петер прижал обеими руками захват противника, а затем подался на полшага вперед в сторону руки, державшей крепко ворот куртки. Кисть здоровяка ослабла и выгнулась по направлению к предплечью. Почувствовав это, датчанин тут же потянул руку агрессора по диагонали к своему правому плечу, одновременно сгибая ноги в коленях, надавил на сухожильные связки уже ослабшей кисти и всем своим весом задал созданному рычагу стремительное вращение в противоположное направление – влево. «Сто килограммов зла», словно оторвавшийся винт самолета, начал вращение в воздухе. Это произошло настолько быстро, что с момента, когда верзиле дунули в лицо, и до момента, когда он оказался лицом в асфальте, до него не сразу дошло, что его кисть сломана, а плечо вывернуто. Спустя доли секунды поверженный великан почувствовал соленый вкус крови во рту и острейшую боль в правой руке. Гигант взвыл, как раненый мамонт. Глаза его наполнились кровью от злости. Рыча, словно зверь, он с трудом, но всё же встал на ноги. Из носа хлынула кровь, лоб был рассечен во многих местах. Боль уже не имела значения, ее заменила ярость. Глядя на него, Петер был немного шокирован, ведь он слышал и видел, с какой силой, благодаря заданному им вектору и собственной массе противника, это чудовище «навестило» асфальтовую дорожку сквера.

«После такого не поднимаются!» – подумал датчанин.

«Раненый зверь» что есть мочи рванул в сторону Петера. Казалось, к парню приближалась сама смерть. Но, не потеряв самообладания, спортсмен сделал встречное движение к опорной ноге «надвигающейся бури», а затем изо всей силы ударил неприятеля во внутреннюю сторону правого колена подобно обратному лоу-кик. Послышался хруст – и великан медленно начал терять в росте. Его лицо сменило смертоносный облик на удивленную гримасу. Заваливаясь направо, он смотрел на выгнувшуюся в районе колена ногу. Рухнув второй раз, но уже на землю, он, стиснув зубы, попытался удержать стон, вырывающийся изо рта. Целой левой рукой он прижал желтые кости, торчащие из открытой раны правой ноги. Обездвиженный, но не сломленный духом, лежал он, мыча и корчась от боли.

Теперь Петер был напуган.

«Что же я наделал?! Он останется калекой, а я попаду в тюрьму…» – подумал парень. Затем, вновь придя в себя, он обернулся в сторону Алины. Та, в ужасе прикрыв рот рукой и смотря огромными заплаканными глазами на нового знакомого, медленно начала приближаться к нему.

– Нам нужно бежать… – с тревогой в голосе произнесла она.

Датчанин только кивнул в ответ.

Вдруг Алина вскрикнула:

– Берегись!

Но было уже поздно. Тень сзади. Тупая боль в затылке. В глазах помутнело. Удар о землю лицом. Это всё, что, очнувшись в сквере у гостиницы от холодной воды на лице и незнакомых голосов вокруг, вспомнил Петер.

Алины уже не было рядом.

Новый год не праздник для полиции

31 декабря 2021 года

«Форд» мчал по направлению к городу, вернее, к дому полковника.

– Может, позвонить сперва ему? – не отвлекаясь от дороги, сказал Ребров.

Но Кира будто не слышала его. Она нервно барабанила пальцами по своей правой коленке и что-то активно скачивала из интернета в смартфон.

– Наверняка у него там пол-Еревана уже лезгинку танцуют, – продолжал бубнить лейтенант. Наконец ему надоело разговаривать с самим собой, и он громко окликнул коллегу по имени: – Кира! Ты вообще меня слышишь?

– Шалахо, – не отрывая взгляда от смартфона, ответила она тихо.

– Чего?! Какая еще шалахо?! – с раздражением выпалил Сергей.

Кира с трудом отлепила взгляд от телефона и, с улыбкой посмотрев на коллегу, пояснила:

– Армяне не танцуют лезгинку. Они танцуют шалахо.

При виде этой улыбки Ребров слегка остыл, но всё-таки не без сарказма продолжил:

– Да хоть танцы с бубном. Ты понимаешь, что он нам сейчас ой как будет «рад»?

– Понимаю. Поэтому думаю, как это всё преподать ему. Ведь это точно он.

– Да кто «он»-то?

– БЗ.

Кира начала с истории, которую ей рассказала подружка, – истории о датском полицейском и маньяке-убийце. В ее подлинности Сергей сомневался, но, когда капитан дошла до фактов и совпадений, сомнения сменила тревога. Девушка хотела, чтобы напарник поддержал ее в предстоящем разговоре с Агановым, когда она будет просить его подключить к расследованию Интерпол, а точнее, попросить датского детектива присоединиться к ним немедленно. Затея казалась бредовой даже Реброву, а о полковнике и говорить было нечего. Хотя, надо признаться, ему было чертовски интересно увидеть уже знаменитого по рассказам Киры комиссара копенгагенской криминальной полиции Ливана Олсена.

Время в пути пролетело незаметно. Офицеры наконец подъехали к дому Аганова.

– Товарищ полковник, добрый вечер, – монотонно произнесла Кира в динамик смартфона.

– О! Кирочка! Ахчи![15] Приветствую тебя! – явно будучи навеселе, ответил полковник. Он никогда так не обращался к Виннер.

– Сергей Борисович, нужно поговорить!

– Я слушаю! – под фоновые звуки музыки на заднем плане продолжал Аганов.

– С глазу на глаз.

– По скайпу позвони тогда! – шутил подвыпивший начальник.

– Мы с Ребровым у ворот вашего дома.

– О как?! – удивился Аганов и одновременно начал трезветь.

– Так это… Заходите…

За черно-коричневыми электрическими воротами уже стоял в полурасстегнутой белой рубашке Аганов. В руках у него была бутылка коньяка и три коньячных бокала.

Полковник кивнул головой в сторону одного из гостевых домов и сказал:

– Нам там будет удобнее.

На территории находились один двухэтажный и два гостевых одноэтажных дома. В большом, центральном, где на данный момент было шумно и весело, играла музыка и силуэты людей мелькали в окнах. Два домика по бокам, где лишь тусклый свет подсветки придавал жизни зданиям, хранили тишину.

Удобно расположившись в доме слева, полицейские продолжили разговор. Аганов разлил спиртное по бокалам и жестом дал команду выпить. Все трое осушили содержимое бокалов. Напиток благородным каскадом прошелся по организмам.

– А теперь выкладывайте, – серьезно, словно отрезвев, сказал Аганов.

Набрав смелости, Кира сообщила:

– У нас четырнадцать дней. Нам нужно отнестись серьезно к этому убийству, иначе нас ждут горы трупов и море неприятностей.

– Подробнее, – макая лимон одной стороной в заранее подготовленную тарелку с растворимым кофе и сахаром, властно произнес полковник.

– Убийца этой девушки – международный преступник. В Дании он три года подобным образом терроризировал несколько городов. Нам нужно его остановить раньше, чем это откроется широкой общественности.

Аганов перевел взгляд с Киры на Реброва:

– А ты тоже так думаешь, Сережа?

– Я только сегодня узнал эту историю. И я с трудом, но верю Кире.

– Ну, допустим, ты права. Что от меня-то нужно?

– Привезите из Копенгагена в Питер того комиссара, который вел дело.

– Как? Бандеролью? – улыбаясь, ответил полковник и повторно наполнил бокалы.

– Из газет я узнала, что он в отставке. Давайте пригласим его в качестве независимого эксперта!

– А если он не согласится? – подвигая бокалы к гостям, спросил Аганов.

– Согласится. Для него это личное, – уверенно парировала Виннер.

– Я так и не понял. Мне, что ли, его пригласить?

– Нет. Просто обеспечьте условия, а я уговорю его.

После этой фразы мужчины переглянулись и улыбнулись в унисон.

– Хорошо. Завтра мы всё решим, – сдался полковник.

– Нет! Сегодня! То есть рано утром я свяжусь с его управлением и узнаю его телефон. Затем мы купим ему билет и организуем гостиницу. Он нужен нам как можно скорее, – окончательно осмелев, настаивала капитан.

– Значит, так! Сегодня Новый год! Меня ждут гости. Вы тоже мои гости. Сейчас мы пойдем встречать его и дарить подарки, а завтра уже испортим себе выходные. Договорились?

Кира одобрительно кивнула. Ребров вторил ей. Первая уже не думала о подарке от бабушки, а второй – о друзьях и той загадочной девчонке, на которую так плотно подсел в последнее время, что ждали его в клубе «Путь». Начальству не отказывают.

Они выпили снова.

После Аганов взял под руки обоих и выдвинулся по направлению к «веселому дому».

«Жди меня, и я вернусь! Только очень жди!»

31 декабря 1995 года

Он прошел мимо ресепшена, слегка покачиваясь.

«Пьяный, наверное», – подумал администратор. Войдя в лифт, Петер нажал на кнопку номер четыре и мысленно торопил движение лифта вверх. Наконец выйдя на своем этаже, он в гордом одиночестве, иногда опираясь о стены руками, проделал долгий и тяжелый путь к своему гостиничному номеру. К счастью, соседа не было в комнате, что избавило его от объяснений такого состояния. Рухнув в одежде на свою кровать и с титаническим усилием скинув на пол только обувь, он моментально уснул.

Его разбудили частые и настойчивые удары по входной двери. Незваный гость не унимался и после того, как Петер крикнул в сторону нарушителя спокойствия:

– Stop det! Jeg åbner den nu![16]

Петер посмотрел на часы электронного циферблата Casio. Они показали 23:03. Как только дверь открылась, на шею датчанина набросился «гость».

– Слава богу! Ты живой! – со слезами на глазах говорила и одновременно целовала своего пленника Алина. – Прости меня! Я не должна была втягивать тебя в это!

Не поддаваясь на эти неожиданно смелые и нежные ласки, Петер спросил решительно:

– Кто он?

– Это мой охранник, водитель и надзиратель, – печально произнесла девушка.

Оба смотрели друг на друга, словно игроки в покер, просчитывая в уме комбинации.

Затем Алина медленно положила руки на плечи датчанина, обняла его и шепнула на ухо:

– Я всё расскажу тебе о себе, но тебе это не понравится.

Петер молчал. Ему так не хотелось быть дураком, но и отказаться от ее истории он не смог.

Алина долго рассказывала о своей нелегкой судьбе и об отце, который является очень влиятельным человеком. О том, как он воспитывает ее с детства, но по всем признакам явно готовит для чего-то или кого-то. О том, что гигант со шрамом теперь не сможет полноценно ходить: его колено собирают по кусочкам. От этих слов Петера посетило чувство вины. Также Алина рассказала о том, как сбежала из сегодняшнего плена и что до утра ее, скорее всего, не будут искать.

Она произносила каждое слово, смотря в глаза датчанину, и от этого он всё чаще ловил себя на мысли, что верит ей как никому. Но думал он, как эгоист, только об одном: она не была замужем.

Из всего услышанного было ясно, что с родственниками жениху не повезло. Более того, их роман будет разорван не только расстоянием, но и отморозками из русской мафии.

Слова девушки успокоили Петера, и он, забыв об инциденте, решил, что сегодня никто и ничто не испортит их первый с Алиной праздник.

На часах уже было 23:43. Новый год приближался стремительно, а плана по его совместному празднованию всё еще не было.

Распахнув шкаф, девушка сняла белую рубашку с вешалки и, смеясь, бросила ее прямо датчанину в лицо. Ее голубые глаза уже не выглядели такими грустными.

– Собирайся скорее!

– Что ты затеяла? – улыбаясь в ответ, спросил он.

– Мы идем встречать Новый год!

Алина схватила его за руку и потянула по направлению к двери. Не размыкая рук, они бежали по лестнице вниз, сопровождая весь свой путь ребяческим смехом и короткими остановками для фото на фотоаппарат, с которым девушка почти никогда не расставалась. И вот наконец они достигли конечной точки.

Великолепное помещение Бального зала поразило датчанина своим размером и красотой. Огромные колонны, величественные кресла в красном бархате и неимоверных размеров люстра с причудливым узором погрузили иностранца во времена царской России. Шикарная сервировка столов, как на подбор похожие официанты и антуражная музыка демонстрировали величайший уровень предстоящего мероприятия, а традиционные русские блюда поражали своим разнообразием и слегка тревожили слюнные железы. Это был самый шикарный Новый год в жизни датчанина. Всю ночь Алина и Петер танцевали, смеялись, примеряли маскарадные маски в толпе таких же счастливых людей. Живая музыка проникала в самое сердце благодаря магии под названием «акустика». Конфетти и серпантин падали на плечи и головы гостей. Всё, казалось, в этот момент было переполнено счастьем и свободой. Кружась в танце, девушка элегантно одновременно подхватила два бокала с шампанским у проходящего мимо официанта, а затем протянула один из них своему спутнику.

– Я хочу выпить за нашу встречу! – заявила она, глядя ему прямо в глаза.

Это было настолько близко как физически, так и душевно, что оба почувствовали пульс и мысли друг друга. С переплетенными руками в локтях выпив на брудершафт, они, согласно средневековому обряду, закрепили его поцелуем. Но только не дружеским, как гласило предание, а самым страстным и долгим, словно полет к альфе Центавра. Когда же вернулись обратно на землю, то прислонились друг к другу лбами и не отрываясь молча смотрели друг другу в глаза.

– На Новый год ведь принято дарить подарки. Так как я ничего тебе не купил, прошу: прими это от меня на память. – И Петер стал отстегивать свои электронные часы. Затем защелкнул их универсальный ремешок на тонком запястье девушки.

– Спасибо! Но это ведь дорогой подарок. Может, не стоит?

– Теперь для меня нет ничего и никого дороже тебя. А они будут напоминать тебе обо мне, – улыбнувшись, сказал он.

– Тогда я прошу тебя принять вот это.

Она сняла с шеи золотую цепочку с кулоном в виде силуэта сидящей на земле девушки, опершейся головой на выставленное колено, а затем застегнула подарок, правда не с первой попытки, на шее Петера. Шея спортсмена была широкой, поэтому украшение больше походило на ошейник. Поняв, что подарок не в пору, оба расхохотались. Ночь была веселой и уютной. Они много смеялись и фотографировались.

В ту ночь в номере они пробыли до утра вдвоем. Сосед Петера так и не пришел. Они таяли в объятьях друг друга нежно и трепетно. То, что происходило с ними, было скорее похоже на слияние двух близких душ.

Когда Петер проснулся, Алины уже не было в постели.

На столе лежала записка.

Время пошло

1 января 2022 года

Кира стояла у окна и смотрела на падающий снег, который щедро укладывался плотными хлопьями на дорожную плитку огромного двора. Ребров, слегка похрапывая, спал в соседней комнате. Вчера ему было весело с новыми друзьями и по совместительству родственниками начальника. Его буквально заставляли много есть и много пить. Тосты, звучавшие за столом, его сильно впечатлили, но вряд ли сегодня он сможет вспомнить хоть один из них.

Кира не спала всю ночь. Она ждала ее скорейшего окончания, как и сейчас ждала, когда проснется и наконец придет к ним Аганов. Ждать на удивление пришлось недолго. Полковник тихо открыл дверь и вошел в гостевой дом.

– Доброе утро, – бодрым голосом произнес он.

Кира обернулась и недоуменно посмотрела на начальника. Еще каких-то пару часов назад он был в хмельном и веселом угаре. Рубашка была почти расстегнута и постоянно покидала брюки то с одной, то с другой стороны. Оставшиеся на голове волосы были мокрые от пота и торчали в разные стороны, словно одуванчик, на который дули не слишком сильно. А сейчас веселого, танцующего армянина сменил серьезный, бодрый и решительный образ полковника. Аганов был в костюме синего цвета, но без опознавательных признаков.

– Доброе, – ответила капитан. А в мыслях пронеслось: «Вот же дьявол какой! Ни в одном глазу уже не пьян!»

– Ну излагай. Какой план?

Аганов уже стоял у маленькой кухни и доставал турку, чтобы сварить кофе.

– Звоним в Копенгаген и вызываем к нам Ливана Олсена.

– Он точно датчанин, Ливан? – иронично спросил Аганов.

– Он точно тот, кто поможет нам не превратить Питер во второй Даргавс[17].

– Кира, там люди от другого умирали, – хорошо зная историю «города мертвых», ответил начальник.

– Поймите, он нам нужен! – почти жалобно выпалила она.

– Хорошо! Хорошо! Я всё сделаю для его комфортного пребывания, но… Но он тут только в качестве консультанта!

Кира радостно улыбнулась и, была бы ее воля, бросилась бы обнимать начальника. Но, быстро придя в себя, она ограничилась скромным спасибо.

– Он нигде не должен светиться. Журналюг к нему близко не подпускай. И чтоб было совсем понятно, то его нет в этом деле для моего начальства! – очень строго сказал полковник, смотря в глаза капитану.

Кире от этого продолжительного кинжального взгляда стало не по себе. В горле у нее слегка пересохло от затянувшейся паузы. Но тут спасительно и шумно закипел кофе в турке, героически приняв удар на себя. Полковник тихонько выругался на армянском и поспешил протереть плиту от сбежавшего напитка.

Разбудив Реброва и плотно позавтракав втроем, они отправились в отделение.

– Hej. Jeg har brug for at høre Lebanon Olsen[18]. – Виннер в присутствии Аганова и Реброва говорила по телефону с кем-то по-датски.

Мужчинам казалось это и забавным, и чертовски привлекательным. Также их охватывало чувство гордости за коллегу. Кира во время разговора была напряжена, и ее официальный тон выдавал не лучшее положение дел. Становилось ясно, что на том конце провода ей были не рады, длительное молчание указывало на то, что ее звонок в очередной раз переводили на нового человека. После почти получасовой попытки связаться с Олсеном через его бывших коллег капитан в ярости шлепнула мобильником о свое упругое бедро.