Шарко

– Я понимаю, что вам хочется пойти досыпать и нет никакой радости торчать здесь и возиться всю ночь, а еще менее приятно, когда вам на голову сваливается коп. Просто посадите меня за компьютер, я разберусь сам.

– Я-то не против, но разве у вас не должна быть какая-то официальная бумага?

– Мы пойдем обратным ходом, дедуля. Сначала я посмотрю, и, если что-нибудь найду, в течение дня вы получите юридическое предписание от судьи. Мы часто так делаем, жаль терять время на писанину.

А главное, Николя прекрасно знал, что ни один судья не рискнет поверить в его измышления. Немного поколебавшись, служащий посторонился, и Николя зашел в помещение. Оказалось, дедок вполне готов сотрудничать. Он провел неожиданного гостя в скудно обставленный кабинет, где было только самое необходимое, и указал на компьютерное оборудование:

– Данные архивируются на сервере в Дижоне, но у меня есть доступ. Они хранятся месяц, потом стираются. Приди вы через неделю, и пиши пропало.

– Значит, мне повезло.

Мужчина объяснил, как подключиться, и даже принес кофе:

– Это моя жена варила, он вкусный, а в термосе остается всю ночь горячим. А что вы, собственно, ищете? Мошенничество отслеживается автоматически, но вряд ли вас это интересует, я думаю. Тогда что?

– Дьявол. Я ищу дьявола.

– Ага, ну, удачи. Говорят, дьявол кроется в мелочах.

Николя остался один перед экраном. Снимки архивировались в хронологическом порядке и по номерам подъездных путей. Пути 1 и 2 использовались для выезда, а 3 и 4 – для въезда на А6. Программа предусматривала все и позволяла просмотреть номерные знаки по различным критериям. Николя ввел свои параметры: пути 1 и 2, от двадцати одного часа до полуночи, пути 3 и 4, от полуночи до трех ночи. Он взял с запасом, но если убийца проезжал по А6, как предполагалось, то точно попадет в эти промежутки.

Программа заработала и выдала вердикт: две тысячи четыреста семь машин прошли через данный пункт в направлении от А6 к департаментской дороге между двадцатью одним часом и полуночью, но только сто девяносто восемь в обратном направлении между полуночью и тремя часами.

Господи…

Он начал с самого простого. Ему потребовалось около двух часов, чтобы пробежать первую серию фотографий и открыть сто девяносто восемь номерных знаков в таблице Excel. И поскольку ему недоставало мужества прогнать две тысячи четыреста семь снимков в обратном порядке, он уменьшил выбранный временной промежуток поиска: часы жертвы разбились в водонапорной башне в двадцать три пятьдесят, и он отобрал машины, проехавшие между половиной одиннадцатого и одиннадцатью с четвертью. Число их тут же сократилось до двухсот семидесяти пяти.

– Сейчас пять утра. Вы домой не собираетесь?

Мужчина протянул ему новый стаканчик, который Николя принял с усталой улыбкой.

– Ну да, домой. Эта комната, дорога, офис. Быть дома – значит быть там, где ты себя чувствуешь лучше всего, вы так не думаете?

– Ага, и мне бы сейчас лучше быть не здесь. Слушайте, у меня к вам маленькая просьба. Это… сюрприз для жены. Я не мог бы с вами сфотографироваться? Не каждый день встретишься с копом из Управления.

Николя расхохотался:

– Очень жаль, но… чем меньше светишься, тем лучше. И потом, вы же видите мою физиономию в пять утра? Все же передайте от меня привет жене. – Он поднял свой стаканчик. – И спасибо за кофе. Вы были правы, он вкусный.

Мужчина исчез. Николя даже не спросил его имени. Просто аноним, который ему помог и с которым они больше никогда не пересекутся. Он вернулся к своей кропотливой работе, убаюканный рокотом машин, грузовиков и мотоциклов. Периодически его глаза закрывались – кокс давно уже не действовал, но лучше не занюхивать еще дозу, – поэтому он вышел подышать и наполнить легкие порцией табака. Он слишком много курил, даже ночью. Но от чего-то ведь придется сдохнуть.

Он продолжил свои манипуляции до последнего номерного знака. Найдется ли хоть один, который встречается в обоих файлах? Хоть кто-нибудь въехал и съехал с автострады в ночь тридцать первого августа между половиной одиннадцатого и тремя часами ночи? С комом в горле, он нажал на клавишу, запускающую функцию, проводящую сравнение.

Разочарование. Не появился ни один номер. Это было бы слишком просто. Николя подключил свои последние нейроны, пытаясь рассуждать: возможно, убийца проехал по А6 до убийства, а потом из осторожности выбирал маленькие объездные дороги, чтобы вернуться к себе? Или наоборот? Он уже собирался отключить компьютер, когда решил попробовать последний вариант: поискать номера, которые съезжали с автострады на департаментскую дорогу, но чья регистрация не соответствовали департаменту Йонна. Может, убийца не проживал в департаменте с номером 89?[24]

Поиск принес результаты. Из ста девяноста восьми изначальных номеров осталось только двадцать два. Он медленно просмотрел их. Следовало ли начать розыск по картотеке регистраций всех этих номеров? Вряд ли судья одобрит, да и смысла нет. Николя уже решил было плюнуть, но тут его взгляд остановился на одном из знаков в старом необычном формате: 6789 XG 91. Почему именно этот? Он не знал, но у него было ощущение, что он его уже видел – особенно последовательность цифр 6789, – причем совсем недавно.

Регистрация в Эсоне. Съехал с автострады в двадцать три четырнадцать. Жаль, что фотографии показывают только номерной знак, а не всю машину целиком.

Почти восемь часов. Жак и Паскаль точно уже на работе. Он позвонил первому, и тот ответил.

– Это Николя. Мне нужно пробить номерной знак.

– Ты что, с кровати свалился? И где ты?

– Потом объясню. Я тебе продиктую, это старый формат: 6789 XG 91.

– Я перезвоню.

– Погоди секунду. Пошли Паскаля вместо меня в Центр защиты животных с Шарко, я не смогу.

Он со вздохом выключил компьютер, встал у окна и с наслаждением отхлебнул кофе. Поток машин снова катился в обе стороны, и самая мощная его часть направлялась по шоссе А6 в сторону четырех стен его парижского бюро. Вскоре и он вольется в клокочущую массу бамперов. Благоразумно придерживаясь своего ряда, как хороший солдатик.

Звонок мобильника.

– Слушаю тебя.

– Ты что, шутки шутишь? Знак, который ты мне продиктовал, он от грузовичка Жюльена Рамиреса.

21

Центр защиты животных в Женвилье, самый крупный во Франции, был зажат между железнодорожными рельсами с одной стороны и складскими строениями с другой. Прямо перед Шарко и Паскалем Робийяром простиралось длинное здание с широкими оконными проемами на втором этаже, по которому шла надпись крупными синими буквами: «Приют ЦЗЖ „Граммон“». А справа от них располагалось отгороженное сеткой пространство с загонами и клетками, которые уходили рядами на десятки метров. Запах шерсти и уныния. Собаки смотрели на них, свесив уши, со всей скорбью мира в глазах. А еще непрерывный лай, трагичный, как настоящий призыв о помощи. Франк не выносил страданий животных, как и трусов, которые бросали своих товарищей при первой серьезной проблеме или потому, что гостиница, куда они отправлялись в отпуск, не принимала собак.

Оба копа направились к регистратуре. Повсюду на стенах были фотографии кошек и собак с пометкой «Взят в семью» – явно предмет гордости. Франк нашел одного из служащих и сказал, что хотел бы поговорить с человеком, отвечавшим за передачу в частные руки двух кошек, татуировки которых он показал. Когда у него поинтересовались зачем, он предъявил полицейское удостоверение, не добавив ни слова.

Служащий застучал по клавиатуре компьютера.

– Сколько вас здесь работает? – спросил Робийяр.

– Тридцать человек в штате, два ветеринара и еще куча добровольцев. Вот, я нашел ответ. Вашими кошками занималась Джеральдина Топен. В это время вы найдете ее в квартале Милу. Маленькая блондинка лет тридцати. Она убирает клетки.

Блондинка… Это не вязалось с черными волосами, найденными в постели. Облегчение для Шарко, который поблагодарил работника. Копы углубились в ряды клеток.

– Квартал Милу. Нет, я сплю и вижу сны, – бросил Робийяр.

Квартал Идефикс, Ринтинтин… И Милу, наконец-то. Собаки волновались, просовывали нос сквозь прутья решеток, гордые претенденты на подиуме. Кокеры, лабрадоры, овчарки… Одни вставали на задние лапы, как цирковые животные, другие задирали заднюю лапу, чтобы произвести впечатление, и сердце Шарко невольно дрогнуло. Собаки всегда вносили радость в дом его молодости. Он любил их неколебимую верность.

Женщина, соответствующая описанию, выходила из одного из загонов с ведром в одной руке, лопатой в другой и пластиковыми перчатками до локтей. Она подняла глаза на двух мужчин, одарила их тусклым «здрасте» и направилась в соседнюю клетку. Они пошли следом. Робийяр забежал вперед:

– Мы не могли бы поговорить пару секундочек?

– А в чем дело? Я спешу и…

Когда он предъявил свое удостоверение, она повернулась спиной и отперла решетку, за которой лаял спаниель с бело-рыжей мордой. Она зашла, заперла за собой и с нежностью погладила животное.

– Опять эти истории с перепродажей, да?

Шарко подождал, пока она окажется лицом к нему, чтобы внимательно ее оглядеть. Грушевидное лицо, светлые волевые глаза. И нечто простодушное в том, как она обращается с собакой.

– Жюльен Рамирес, знаете такого?

– Нет, мне жаль. Никогда не слышала.

Коп открыл дверцу, в то время как его мускулистый напарник топтался сзади. Животное кинулось на него и наградило двумя здоровенными темными пятнами, испачкавшими низ чистой рубашки. И все же Франк погладил его, он любил спаниелей, и молодой пес изошел любовью.

– Десять черных кошек, отданные одному и тому же лицу, может, это вам кое-что напомнит?

– Десять? Ни за что на свете ничего подобного не сделала бы, если только имя этого лица не Брижит Бардо[25].

Паскаль сжал свою лапищу на ручке дверцы, но оставался по-прежнему снаружи, что мельком вызвало у Шарко смешок. Большая зверюга боялась маленькой…

– Послушайте, мы не просто так заехали, мадам. И время нас тоже поджимает. За несколько месяцев вы передали типу по имени Рамирес десять черных кошек. Сатанисту, который проводил кровавые ритуалы… Что вам о нем известно? Как именно вы познакомились?

– Сатанист? Ритуалы? Господи, что вы такое рассказываете? – Она поставила ведро. – Да, ко мне обращался несколько раз человек за черными кошками, два или три раза… Точно, три раза, думаю, но уж никак не десять!

Она казалась совершенно искренней, и Шарко вынужден был признать очевидное: стараясь не привлекать к себе внимания, Рамирес не обращался постоянно в один и тот же центр.

– И какие причины он приводил, чтобы взять подряд трех кошек?

– Она. Это была женщина.

Шарко отстранил собаку, оценив информацию, и бросил быстрый взгляд на коллегу.

– Расскажите мне о ней.

– Молодая, лет двадцать, на мой взгляд. Черные волосы и такая же косметика, черная помада, черные башмаки на толстенной подошве. Из готов, да. Говорила, что обожает черных кошек. Выглядела очень милой… Боже мой, жертвоприношения, вы говорите?

Шарко, нагнувшись, чтобы погладить собаку, которая опять пошла на приступ, начинал по-новому видеть ситуацию. Рамирес и девица, возможно, разделяли одни и те же бредовые идеи. Сатана, жертвоприношения. Он должен ее найти. И узнать, что она видела и слышала в ночь смерти Рамиреса. Коп продвигался по зыбучей трясине. Встретиться с девушкой во что бы то ни стало, пан или пропал. Как он поступит, если она что-то знает? Если она узнает его самого – или его голос? А еще Робийяр, который приклеился к нему как банный лист.

– Полагаю, она оставила вам свои координаты?

– Да, конечно. Удостоверение личности и выписка из домовой книги у нас обязательны.

Пять минут спустя копы получили имя и адрес: Мелани Мейер, Ванв.

Перед уходом Шарко наставил указательный палец на спаниеля:

– Этот пес… Я заеду за ним в конце дня. Я его забираю.

22

Вернувшись с пропускного пункта, Николя плечом открыл дверь в их кабинет: в каждой руке у него было по стаканчику кофе. Он поставил их перед Люси и Жаком Леваллуа, которые висели на телефоне.

– Ты нашел то, что я просил, в его выписках из счета? – тихонько спросил он у Леваллуа.

Тот утвердительно мотнул подбородком и наконец повесил трубку.

– Сначала две вещи. Во-первых, Маньен только что пришел и он в ярости из-за твоей ночной вылазки. Ты бы поосторожнее, ведь знаешь, он только и ждет любого повода, чтобы вцепиться тебе в глотку.

– Не те у него зубы. А во-вторых?

– Это звонили с проходной. Ги Демортье, баллистик, прибыл прямо за тобой. У него что-то важное для нас. Он поднимается.

Люси прислушалась. Баллистик? Почему он решил сам приехать? Что такого важного он хотел сообщить? Николя просматривал бумаги на столе коллеги:

– Ладно, скажи, что ты нарыл что-то конкретное.

– Нарыл.

Почувствовав, как взмокли ладони, Люси встала и подошла ближе. Двумя часами раньше Жак ввел ее в курс дела: просмотрев снимки с камер наблюдения, Николя обнаружил следы машины Рамиреса на пропускном пункте Сепо в ночь убийства в водонапорной башне. События набирали ход, и каждая новость, каждая поступившая информация была для Люси ударом ножа в живот.

Жак кивнул на банковские выписки.

– Я нашел интересное движение по счету тридцать первого августа и первого сентября, – заявил он. – Выплата была сделана с кредитки Рамиреса на пропускном пункте в Сепо. Сумма – шесть евро.

– Это соответствует въезду на А6 в районе Масси-Палезо, мы столько вчера заплатили с Франком. Значит, Рамирес ехал из дому, со стороны Лонжюмо… Что еще?

– У меня еще три интересные проплаты в ночь на первое сентября: одна в три часа двадцать одну минуту автодорожной компании, сумма – тридцать один евро сорок центов. Я проверил, это пропускной пункт в Шалон-сюр-Сон, а сумма соответствует оплате маршрута Гюржи – Шалон.

– Гюржи? Где это?

– Через Гюржи можно выехать на А6 приблизительно в тридцати километрах от Сепо. После этого еще одна сумма была снята в три часа пятьдесят минут на бензоколонке в Луане, маленьком городке километрах в сорока от Шалона.

Он вывел карту на монитор своего компьютера. В окрестностях города Луан – ничего, кроме деревенек и автострады А6 неподалеку. Совершив убийство, Рамирес уверенно двигался на юг.

– И последнее движение по счету – оплата на пропускном пункте в Масси, тоже первого сентября, в восемь тридцать одну, что соответствует стоимости обратного маршрута из Шалона.

Николя переварил в голове информацию и направился к огромной карте на стене:

– Так-так… Подводя итог тому, что ты рассказал: Рамирес выехал из дому тридцать первого августа вечером. На автостраду А6 он попал в районе Масси, съехав с нее в Сепо в двадцать три четырнадцать, чтобы пытать и убить свою жертву в водонапорной башне. Получается, жертва уже находилась в его грузовике, когда он уезжал из дому… Он хитер, раз после преступления решил не проезжать через тот же пункт: он делает крюк по полям и снова выбирается на А6 в Гюржи, чтобы запутать следы. Но он не возвращается на север, а направляется к Шалону, что в двухстах километрах к югу. Там он съезжает с шоссе и один-два часа остается где-то в тех местах…

Николя ткнул в отрезок шоссе у Шалона, потом повел указательным пальцем в сторону столицы:

– Дальше он возвращается к себе по А6, спокойно, поутру… Что ему нужно было в той дыре, в Луане?

– Может, жертва под пытками выдала ему какую-то информацию? – предположил Жак.

– Вот и я так думаю, да. И это требует немедленных действий.

Николя любил такие повороты в деле, когда начинают складываться первые кусочки пазла.

Баллистик Ги Демортье дважды постучал и зашел в помещение. Блестящий специалист, лет пятидесяти, он был одним из столпов баллистического отдела и отличался способностью в мгновение ока определять тип, дату изготовления и особенности оружия. В руке он держал скрученный рулон бумаг. Николя дружески кивнул ему, чтобы тот немного подождал, и закончил свой спич:

– Если Рамирес был убийцей из водонапорной башни, то кто убил Рамиреса? И как получилось, что из того же оружия? Означает ли это, что Джек использовал ствол самого Рамиреса, чтобы его же и прикончить?

С этими словами он пригласил баллистика подойти ближе.

– Вижу, вы говорите о пресловутом оружии, общем для двух убийств, и у вас с ним проблемы, что меня совсем не удивляет. У меня с ним тоже не складывается. Вернее, с боеприпасом.

Люси вернулась на свое место и села за компьютер. По спине струился холодный пот.

– Я со вчерашнего дня изучаю два отчета: тот, который составил я сам на основании пули, гильзы и выводов медэксперта относительно пороховых следов от выстрела, а также отчет жандармерии Дижона по делу тридцать первого августа. Я связался с их баллистиком, прежде чем пришел сюда поговорить с вами. Мы оба согласны: что-то здесь не то. Серьезная нестыковка.

23

Демортье протянул Николя два листка:

– Вот копии интересующих нас страниц. Я хотел переговорить с вами, потому что по телефону это трудно объяснить. Я постараюсь выражаться предельно ясно. Можно тут нарисовать в уголке доски?

– Давай…

Он взял фломастер и принялся чиркать. Жак присел на край своего стола, заинтригованный, Люси по-прежнему держалась в отдалении.

– Вот вид боеприпаса в разрезе. Грубо говоря, патрон состоит из пули, твердотопливного заряда, предназначенного для выброса пули, гильзы, в которую это все заключено, и запала, который поджигает порох после удара, производимого при нажатии на спусковой курок. Я могу подтвердить, что боеприпасы – пуля и гильза, – найденные в двух различных местах, действительно вылетели из оружия одного типа. Если говорить о происхождении, то есть о заводе, где были произведены данные боеприпасы, то мы выходим на нидерландского фабриканта. Это патроны марки «Люгер», а если точнее, «Sintox Action Luger». Разумеется, вы не думаете, что ваш убийца приобрел их непосредственно у производителя, нидерландские патроны можно найти в турецком оружии, закупленном в России и использованном ньюйоркцем в дебрях амазонских лесов… Следите за моей мыслью?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Сноски

1

«Океанополис» – научно-развлекательный центр, посвященный океану, открылся в 1990 г. в городе Бресте (Франция). В каждом из пяти десятков аквариумов воссоздана экосистема, соответствующая трем климатическим зонам: умеренной, полярной и тропической. В тропическом павильоне можно наблюдать стаи акул. – Примеч. перев.

2

Рептильный мозг – наиболее древняя часть мозга, управляющая базовым поведением и отвечающая за выживание вида.

3

«Зубы моря» – другое название романа Питера Бенчли и фильма Стивена Спилберга «Челюсти».

4

Флери Мерожис – самая большая тюрьма Европы. Расположена в пригороде Парижа.

5

«Телетон» (Téléthon) – популярнейший телемарафон, цель которого – привлечь средства к исследованиям в области лечения редких видов заболеваний.

6

Набережная Орфевр, 36 (фр. quai d’Orfèvre, 36) – адрес Управления уголовной полиции в Париже.

7

Четырнадцатое июля – День взятия Бастилии в 1789 г. – национальный праздник Франции.

8

АТК (Orbital ATK Inc.) – американская аэрокосмическая и оборонная компания. Среди прочего производит боеприпасы среднего и крупного калибра.

9

Шуази-ле-Руа – город и коммуна в 10 км от Парижа.

10

«Опен спейс» – офис, организованный по американскому принципу «открытого пространства» (open space), то есть без стен и перегородок.

11

КУ – Криминалистический учет, или Служба криминалистического учета – эксперты, осматривающие место преступления. – Примеч. авт.

12

STIC – система обработки установленных преступлений. Объединяет информацию о людях, совершивших преступления и задержанных национальной полицией, а также данные о жертвах этих преступлений. – Примеч. авт.

13

«Bluestar» – реагент, выявляющий следы крови на предметах, даже застарелые.

14

Марианна – изображение молодой женщины во фригийском колпаке. Символ Французской Республики.

15

На набережной Орлож в Париже расположен Дворец правосудия.

16

«Фенелон» – известный ресторан в Париже, на площади Сен-Мишель.

17

Посмертно (лат.).

18

Скарификация (рубцевание, шрамирование) – нанесение на кожу лица и тела рисунка из рубцов и втирание в них воспаляющих составов.

19

Молиться (англ.).

20

«Очевидные» преступления – такие, которые совершаются в условиях, когда исходная информация содержит совершенно конкретные данные и о событии, и о виновном. При их расследовании внимание в первую очередь уделяется выяснению обстоятельств и мотива.

21

FNAEG – автоматизированная национальная база генетических данных. – Примеч. авт.

22

Йонна – департамент на востоке Франции, часть Бургундии. Административный центр – город Осер.

23

CAIMADES – отдел содействия и вмешательства в случаях сектантских отклонений, размещен в Центральном бюро по борьбе с жестоким обращением с человеком. – Примеч. авт.

24

Номер Йонны во французском реестре департаментов.

25

Брижит Бардо известна как активистка движения в защиту животных. Содержит на своей вилле сотни питомцев.