скачать книгу бесплатно
– Идём, мы и так опаздываем.
Пристроившись рядом с широкоплечим верзилой, я исподволь окинул взглядом галдящую толпу. Вообще-то, очень неосторожно вот так запросто мне доверять: один шаг в сторону и…
– Давай я сейчас скажу о чём ты думаешь, – с мрачной ухмылкой заговорил он, даже не взглянув при этом в мою сторону, – ты сейчас думаешь нечто вроде: «хм, здесь так много людей, я легко могу сбежать от этого типа». Предвосхищаю итог твоей идиотской затеи: не сможешь. На самом деле повезло, что звёзды сошлись в твою сторону: у меня относительно хорошее настроение и меня убедительно просили доставить тебя целым.
Помолчав, он добавил, словно за счёт этой паузы увеличивая вескость следующей фразы:
– Но удача изменчива. Не советую её испытывать.
– Да ты что, если я сбегу – не узнаю развязки всей этой истории, а я до жути любопытный, – съязвил я. – А если ты мне ещё и сладкой ваты купишь, то после этого от меня вообще не отвяжешься.
Запнувшись на мгновение, Харон окинул меня взглядом с ног до головы, словно только сейчас вообще заметил. Явно оставшись недовольным итогом увиденного, он зашагал вновь, уверенно рассекая толпу мощным корпусом.
– Ты вообще ничего не помнишь? Я имею в виду предыдущее тело.
– Я думал, что та красотка только меня подпоила, но, гляжу, ты тоже чем-то закинулся.
– Что за красотка?
– Не знаю, я не спросил имени.
С тревогой отметив, что толпа, вместе с её криками и грохотом музыки осталась далеко позади, а лесополоса, напротив, всё ближе, я попытался сфокусироваться на недавнем прошлом.
– Она подсела ко мне в кафешке. «Ливерпуль», слышал, наверное? Потом эта красотка предложила прокатиться до ресторана, а дальше темнота. Помню только, как она потом говорила с кем-то по телефону, а затем ушла.
– Ушла?
На этом мой проводник замолк и больше не произнёс ни слова. В полном молчании мы дошли до самого леса. Я ожидал, что он включит какой-нибудь фонарик, но вместо этого он уверенно свернул с проторенной тропы, затерявшись где-то в кустах. Наверное, это было бы отличным шансом сбежать, но вместо этого я следовал за ним, словно мы были скованны невидимой цепью. В тот момент у меня даже мысли не возникло о побеге. Я ожидал, что эта двухметровая махина будет шуршать листвой и хрустеть ветками, как сонный медведь на выходе из берлоги, но он двигался на удивление тихо, с какой-то даже животной пластичностью, словно разгуливать за полночь по каким-то дебрям в костюме стоимостью в три мои зарплаты было для него излюбленным хобби. Я же, напротив, шумел за нас двоих, так что, если Харон рассчитывал на элемент неожиданности, я его благополучно испортил с первого же шага, когда под подошвой смачно захрустела сухая шишка.
– Не думаю, что для тебя всё это закончится чем-то хорошим, – вполголоса заговорил вдруг мой проводник, – но всё же вот тебе совет: держи свой рот и особенно острый язык, на замке, когда будем на месте.
– А куда мы вообще… идём?
Я запоздало замолк, только теперь заметив оранжевый огонёк, едва проглядывающийся между переплетениями ветвей. Затылок тут же закололо с новой силой, волной иголок окатив даже шею. Теперь мысль о побеге не просто возникла, а вспыхнула прямо перед глазами, также, как и другая, не менее отчётливая мысль: бежать уже слишком поздно.
Лесная полянка возникла перед нами как-то внезапно, словно деревья, спохватившись, резко расступились в разные стороны, почтительно склонив к нам поредевшие кроны. Людей здесь оказалось немало, наверное, не меньше тридцати. Все они, рассевшись на брёвнах по кругу, сидели перед водружённой в центре голограммой костра. Судя по тусклому «пламени» и отчётливым в некоторых местах пикселям, они явно поскупились скинуться на модель подороже. С другой стороны, даже этого жалкого света хватало для того, чтобы осветить отнюдь недружелюбные лица и восьмерых типов в вытянутых ритуальных масках с длинными, ветвистыми рогами.
Кровообрядцы.
Для справки
С религией в Мальпре сложилась своя история, не имеющая аналогов ни в каком другом городе. Вы всё ещё помните про тотемы посреди улиц? Фишка в том, искоренение индейцев шло здесь медленно, рывками, скачками и с садистской жестокостью. Пересказывать все те зверства у меня нет ни малейшего желания, но, как бы то ни было, большинство жителей были детьми и внуками этих самых индейцев, у которых из памяти не успели выветриться традиции, которые им прививали с рождения, а вместе с ними ненависть к новым порядкам. Иная, более гуманная религия, была привита путём угроз и казней, потому вскоре стала чем-то вроде фасада, за которым по-прежнему проводились кровавые жертвоприношения старым богам. Борьба с этим, конечно, велась, но очень скоро приобрела расчётливый характер. Так, например, один из губернаторов устроился на сытное место благодаря ряду крайне удачных обысков, в ходе которых все его наиболее сильные соперники были объявлены кровообрядцами.
Так, стоп, если всё так жёстко, какого чёрта эти самые власти оставили посреди улиц целые тотемы, как бы скалившиеся в молчаливом вопросе: «хочешь я помогу принести в жертву соседа, что мешает спать?». Спасибо, что спросили. Нет, правда, мой любимый вопрос, потому как именно его тут так любят замалчивать. Вся фигня в том, что их невозможно убрать. Точнее можно, но лучше не надо.
Так уж случилось, что вся эта тяга к миру духов, а оттого сильно развитая суеверность впитались в кровь каждого жителя независимо от его желания. Как-то раз, ещё века два назад, когда религиозные фанатики особенно зверствовали, они попытались выкорчевать один тотем и очень даже в этом преуспели. Гордо прошествовав с ним через полгорода, они торжественно его сожгли, закинув в костерок для лучшего горения парочку кровообрядцев, но спустя три дня этих поджигателей не стало. Сгорели заживо, причём в собственных постелях и ни тебе следов на чистых простынях, ни признаков, что тела как-либо перемещали. Сам же тотем снова возвышался на том же самом месте, разве что выражение его многочисленных морд, по мнению некоторых очевидцев, стало каким-то особенно ехидным.
В наше время кровообрядцы исчезли с передовиц и вроде как совсем перестали существовать. Такова была официальная версия властей, такая же реалистичная, как новые детские площадки, которые тоже значились на одних лишь бумажках со штампами и размашистыми подписями. И тем не менее, каждому было известно, что разница лишь в том, что за эти века они научились лучше скрываться.
Глава 3
Итак, пока моё воображение извращалось в плане дальнейшего сценария убийства, Харон со всей церемонией объявил о моём появлении некоему Вождю. Да, снова эта заглавная буква, потому как это слово он произнёс с особым почтением, если не сказать раболепием. Вся эта давно устаревшая терминология только больше укрепила меня в моих опасениях, и я даже начал немного жалеть, что не окочурился ещё там, в Vip-комнате. По крайней мере это было бы быстро и на мягком диванчике.
– Как проявил себя новообращённый? – Голос Вождя был звучным и властным, высекая каждое слово, словно кнутом.
Едва взглянув на меня, точь-в-точь также равнодушно, как та красотка перед тем, как бросить меня в том треклятом ресторане, Харон заговорил с бесстрастностью киборга:
– Новообращённый проявил себя скверно: он отказывался со мной ехать, дерзил и огрызался.
Выдержав паузу, мужчина добавил более снисходительно:
– Но он проявил и благоразумие, так как ни разу не попытался сбежать.
Если они собираются меня принести во славу своих богов, у них какие-то долгие и странные вступления для этого.
Не считая тех «рогатых типов», в числе которых оказался и сам Вождь в самой крупной маске, остальные выглядели вполне обычно. Если так присмотреться, то и угрюмость их рож вполне можно списать на плохую освещённость. Скорее напрягало то, что из еды у них были только крупные куски сырого мяса, горой сваленные на огромное блюдо у ног Вождя. Ни тебе маринада, ни алкоголя, да и много они не приготовят на виртуальном пламени.
– Я также прошу учесть всю необычность его становления, если мне это будет позволено.
– Говори.
– По словам новообращённого, его предок остался жив. При этом он сам не осознаёт свою природу.
Никто не проронил ни слова, но во взглядах собравшихся наконец проступили хоть какие-то эмоции, варьировавшиеся от недоверия до страха и презрения. Мне показалось, что и для самого Вождя эта новость прозвучала, как пыльным мешком по башке, но ручаться за это не могу, «рогатые типы» сидели дальше всех от костра, утопая во тьме, всегда особенно густой в чаще леса.
– Новообращённым завладел странствующий дух.
– Это исключено!
Одновременно выпалив это, мужчины также слажено замолкли. Помедлив с минуту, Вождь поднялся с места с той же пластичностью, которой совсем недавно я удивлялся у своего проводника. Переступив через блюдо, он направился ко мне, с каждым шагом становясь всё выше и выше. Худые руки, словно плети, болтающиеся по обеим сторонам туловища, начали удлиняться, а из-под фальшивых рогов маски показались другие, более мощные и очень даже настоящие.
То ли от того, что это происходило в полной тишине, то ли от ужаса у меня просто язык отнялся и запал куда-то в глотку, но я не смог даже просипеть что-то банальное вроде «стой» или «помогите», вместо этого пятясь назад. Однако уже спустя пару шагов я ощутил, как на плечи опустились тяжёлые ручищи Харона, фиксируя меня на месте.
Неведомая тварь тем временем вытянулась на добрых три метра и похудела ещё килограммов на двадцать, ссутулившись и неслышно ступая на полусогнутых ногах. Длинные, костлявые руки едва касались земли, с тихим шелестом вороша ковёр гниющей листвы. Только в этот момент я по-настоящему обрадовался, что сердце больше не бьётся, иначе оно бы точно сломало мне рёбра, а то и вовсе разорвалось бы к чёртовой матери.
Всё также в полном молчании зверь приблизился ко мне так близко, что мне даже удалось разглядеть в прорезях маски глаза, чёрные, блестящие, но совершенно человеческие. Вождь шумно втянул воздух, словно собака, пытающаяся взять след. Пальцы Харона сильнее сжались на моих плечах.
Резко отпрянув, тварь стремительно начала уменьшаться, на глазах принимая прежнее обличие.
– Ты прав, он не из наших. Как тебя зовут?
Я честно попытался разомкнуть зубы, но не смог, опасаясь, что вместо связной речи вырвется только крик, за что Харон исполнит свою мечту вечера – вырубит меня.
– Я сказал, как твоё имя?
Не дождавшись ответа, Вождь обратился к Харону:
– Он что, ещё и немой?
– Возможно, он откусил себе язык во время вашего обращения.
– Фред.
Звук собственного голоса подействовал на меня как отрезвляющая пощёчина, и я повторил, словно пытаясь убедить самого себя:
– Я – Фред.
– Второе имя?
– Прозвище.
Из-за маски послышалось не то фырканье, не то хмыканье, но этим вся реакция Вождя и ограничилась. Объявив, что ему нужно посовещаться со Старейшинами (те самые типы с рогами), они отошли в сторону, сразу утонув в темноте. Я же, за неимением лучшего варианта, начал разглядывать лица остальных. Неужели, все они такие же чудовища, как и их Вождь? Только теперь я начал понимать, что придавало им эффект однородной массы, эдакой массовки, задача которой не отвлекать зрителя своими рожами. Все они как на подбор были худощавыми на грани с измождённостью, что заостряло не только их плечи и колени, но и лица, резкими, уверенными росчерками обозначая выпирающие скулы и нависающие надбровные дуги. Конечно, и здесь не обходилось без исключений. Так, например, моё внимание сразу привлекла одна девушка, отчасти тем, что её внешность отличалась от прочих, отчасти оттого, что и сама она смотрела на меня не менее пристально. Рассыпанные по плечам волосы были интересного бежевого оттенка, напоминая мне о тех временах, когда мы всей командой собирались в офисной столовой, попивая латте из местной кафешки – кофе был примерно такого же цвета. Сами черты лица оказались далеки до той красотки из «Ливерпуля» (тебе мало что ли?!), но своей неправильностью привлекали даже больше внимания, вызывая желание изучить их более пристально. У девушки были по-восточному раскосые глаза с лукавым прищуром, словно у человека, которому всё известно на несколько ходов вперёд. Нос был излишне маленьким, да ещё и лишённый перепада от лба к переносице, из-за чего создавалось впечатление приплюснутости лица, прямо как у персидской кошки. То и дело обмениваясь короткими репликами со своим соседом, она раз за разом вскидывала на меня взгляд из-под опущенных ресниц.
Нет уж, второй раз за вечер я не поведусь ни на какие томные взгляды. Теперь при виде очередной красотки я сто раз подумаю, не собирается ли она меня сожрать!
В тот самый момент, когда я особенно увлёкся рассуждениями о женском коварстве, на поляне вновь показались Старейшины во главе с Вождём. Не знаю уж, в стрессе ли дело или в том, что я в кого-то там обратился, но даже не видя их лиц, по одним только шагам я ощутил, что ничего хорошего они не решили. По крайней мере для меня. Мозг с каким-то практичным равнодушием отметил, что мой крик никто не услышит: из-за этой громкой музыки в парке не слышен был бы даже вой пожарной сирены.
– Решение было принять нелегко, подобных случаев с чужаками на наших землях не случалось много лет. Тем не менее, решение принято и поддержано большинством. За исключением лишь одного из нас.
Вождь на секунду развернул голову в сторону Старейшин, но никто из них не подал виду, что говорят именно о нём.
– Странствующий дух будет заключён под стражу, пока мы не разберёмся в его истинной природе и цели.
– Слушайте, делайте со своим духом, что хотите, – раздражённо вклинился я, начиная уставать от всего этого напускного пафоса, – а мне тут надоело торчать, я к вашим шаманским штукам никаким боком!
Я попятился и, к собственному удивлению, даже не встретил никакого сопротивления. Харон было сделал один угрожающий шаг в мою сторону, но Вождь остановился его жестом, как бы безмолвно говоря: «пусть дитё перебесится». Всё это только лишний раз подтвердило мою догадку – я идиот, но и останавливаться на полпути было как-то несолидно. Я уже добрался до самой кромки, когда меня вдруг с силой ударило между лопаток. Поляна мгновенно озарилась по контуру тусклым тёмно-зелёным светом, исходящим от чего-то наподобие крупных камней. Таким же цветом загорелся символ между глазниц на масках старейшин.
– Я вам ничего не сделал и вообще вы не имеете права меня куда-то сажать! – крикнул я, с тоской оглянувшись в сторону леса. Сейчас тонкая стена света была видна даже невооружённым глазом, словно стеклянным колпаком накрывая всю поляну.
Прямо как крышка накрывает тарелку в микроволновке. Не хватает только характерного «дзинь!», мол, готово угощение.
– Если ты не представляешь угрозы, заточение долго не продлится, – ровным голосом сообщил Вождь.
– Да какая к чёрту угроза?! Слушайте, меня даже стажёры не боятся!
– Иного выхода нет. Разве что кто-то захочет взять тебя под свою опеку, ставя на кон собственную репутацию.
– Значит пусть возьмёт!
На этот раз мне не показалось: хмыканье из-под маски прозвучало очень отчётливо. Так же отчётливо, как и женский голос со стороны искусственного пламени.
– Я готова взять его под своё покровительство.
Та самая «персидская кошка» с бежевыми волосами поднялась со своего места, но, вопреки явному вызову в голосе, она растянула губы в обворожительной улыбке. На сей раз обстрелу раскосыми глазками подвергся сам Вождь.
– Венди?
Судя по всему, инициативность девушки вызвала у него раздражение, зато остальные, кажется, заметно оживились. Видно, все их предыдущие сходки имели однотипный характер, и они были рады хоть какому-то разнообразию. Уловил это и сам Вождь, мигом сменив гнев на милость:
– Надеюсь, ты понимаешь всю ответственность? За его провинность головы вы лишитесь вдвоём.
– Я понимаю. – Венди потупила взор, но тут же заговорила вновь, с воодушевлением человека, увлечённого какой-то сумасбродной, но многообещающей идеей: – я помогу ему войти в наше общество, объясню правила. Если он в самом деле странствующий, поддержка такого рода духа будет на руку для всех нас. Разумеется, я бы хотела получить от вас и право на его убийство на случай неповиновения или угрозы для племени.
Опешив от такого завершения, я уставился на Венди, мгновенно утратившую в моих глазах все заработанные очки зрительских симпатий. Однозначно, этим вечером от девушек у меня одни проблемы: несмотря на вдохновляющее начало, каждая в итоге так и мечтает меня грохнуть!
– Хорошо, новообращённый переходит под твоё покровительство. И да, я разрешаю тебе распоряжаться его жизнью так, как того потребуют обстоятельства, – великодушно разрешил Вождь, до обидного быстро согласившись на такие варварские условия сделки.
Склонив голову в почтительном поклоне, девушка бросила в мою сторону острый взгляд. А ведь Харон был ещё весьма душевным парнем…
Для справки
Про отношение к именам в Мальпре, при желании можно было бы издать отдельный справочник, который проклинал бы каждый библиотекарь, пока с кряхтением снимал его с полки. Вы уже наверняка догадались, что всё это опять тесно повязано с индейцами и тотемами. Если да – похвалите себя, если нет – ни за что не поверю, здесь же всё про это! Так уж сложилось, что каждый здесь имеет как минимум два имени: первое, чаще именуемое «истинным» и второе, которое нередко заменяют прозвища. Истинное имя дают при рождении, но больше оно нигде не фигурирует и используется исключительно в кругу семьи, дабы оградить человека из злых духов. Эдакий смайлик от сглаза на фотографии, если угодно. Второе имя, которое «для всех», также дают родители, а ребёнок по мере взросления может либо оставить его, либо выбрать новое.
У меня тоже имеется и одно, и другое, но по-настоящему прижилось прозвище, которое я получил на своей первой работе, а истоком послужила моя недолгая учёба на художника. Во время изучения пластической анатомии я прикупил скелет для практики в набросках. После отчисления я со злости выбросил все эти листы ватмана и кисти, но с костлявым натурщиком расставаться не стал, вместо этого приспособив его в качестве вешалки. Дальше был мой день рождения, толпа коллег и какой-то фанат «Короля и Шута», который в виде тоста процитировал строку из песни:
«…Пред скелетом Фред сидит,
С ним общается, дурной,
Будто он живой…»[1 - Король и Шут – Фред.]
С того самого вечера моё второе имя, благодаря этой группе, кануло в лету и это меня полностью устраивало.
С сегодняшнего же вечера вся моя жизнь тоже канула в лету, став походить на сюжет из песен «Короля и Шута», но это меня совсем не устраивало.
Глава 4
Третий раз за вечер я ехал в машине, неизвестно куда и неизвестно с кем, гадая с какой стати вокруг меня сегодня такой неутихающий ажиотаж. Пока ярко-красный форд катил вперёд по опустевшей ночной трассе, я занялся своим любимым хобби: наблюдением. Стёкла здесь также были наглухо затонированы, так что всё своё внимание я сосредоточил на личном водителе Венди: благообразном мужчине лет эдак от сорока до пятидесяти на вид. Судя по расслабленному выражению лица, ночные прогулки давно перестали его удивлять. Сама же девушка сидела в кресле по правую руку от него, увлечённо стуча ноготками по экрану смартфона. Судя по характерному звяканью, она играла во что-то типа «три в ряд». В такой непринуждённой атмосфере мы ехали несколько томительных минут, миновав четыре светофора, прежде чем, наконец, нажав кнопку питания, Венди вспомнила о моём существовании.
– В лесу ты показался мне более разговорчивым. Неужели не хочешь ничего у меня спросить?
Я неопределённо хмыкнул, сам не понимая, чего больше вкладываю в этот звук: язвительности или растерянности. Алкоголь и адреналин потихоньку утихали и вместе с этим на меня навалилась нечеловеческая усталость. Да и человек ли я теперь вообще? О том, как будет складываться моя жизнь не хотелось думать вообще, тут бы с настоящим разобраться!..
– Кто я такой?
– Ты и правда ничего не помнишь, надо же…
Венди заёрзала на месте, разворачиваясь ко мне всем корпусом.
– Ты что-нибудь знаешь о вендиго?
– Злые духи-людоеды? Я не силён в религии кровообрядцев.
– Такое определение очень примитивно, – капризно сморщила свой маленький носик Венди, – но, в целом, суть верна. Этой ночью ты стал вендиго, как бы нереалистично это не звучало.
Тут она сделала эффектную паузу, вероятно, ожидая от меня какой-то реакции. Я же в ответ уставился на неё. После того, как я едва не оттяпал руку официанту, а потом меня обнюхивала трёхметровая костлявая махина, глупо полагать, что я теперь лесная фея. Вновь развернувшись в сторону дороги, Венди сказала:
– Как правило, рассказывать подобные вещи не приходится, так что мне трудно собраться с мыслями. Как ты верно подметил, вендиго – это дух. Со времён первых поселенцев они вселяются в тела, живут в них какое-то время, а затем находят новое пристанище, так как смертные оболочки имеют свойство изнашиваться. Вместе с самим духом, перемещаются и его воспоминания о всех предыдущих воплощениях. Это что-то типа специфического механизма эволюции, который позволяет не тратить время на получение одного и того же опыта вновь и вновь.
