Дракон Воздуха

Стилет все еще был зажат в моей руке так, как я принял его от Хэ. Другой рукой я разжал, один за другим отвел сведенные судорогой пальцы – со звоном металл выпал из моей руки, – сделал несколько движений, размял, помассировал кисть.

Я взял всего несколько вещей – их было легко отыскать: большой Нефрит, подаренный мне когда-то на празднике, Хэ свято хранила его, моя детская шапочка. Вот и все, чем я владел. Засунул за пояс стилет. И, осторожно обойдя то, что еще недавно любило и жалело меня, я вышел из комнаты. Ноги привели меня к озеру.

Если, как думает Хэ, – думала, думала, поправил я себя, – за мной должны прийти, здесь у меня больше времени, пока еще догадаются искать меня у озера! Когда-то много лет назад на этом берегу сидела девочка, болтая в воде голыми белыми ногами.

Я совсем не знаю, не знал Господина – Хэ назвала его моим отцом. Да и он наверняка забыл о моем существовании, как забыл и о Юнь Ван, моей матери. Почему же я должен уйти вместе с ним, что за закон приписывает мне это?!! Нет, я не согласен, я не хочу, и я не позволю им это с собой сделать! Добрая Хэ сказала, что стилет гораздо легче, и подала мне пример, первой вступив на длинную дорогу к Звездной Реке.

Но почему, кто установил, что сейчас, в эту минуту должна кончиться моя жизнь, и почему она вообще должна кончиться? Я хочу, я должен жить! Я не готов отправиться в далекий путь.

Я хочу жить! Я хочу найти и обнять эту девочку, которая разделила мои слезы об ушедшей Госпоже Матери, ту девочку, запах и смех которой снятся мне во сне. Что плохого в том, что я хочу жить, кто мне может запретить жить, чьи законы я нарушу, если останусь жить??!

Восток разгорался все ярче, все стремительнее. Он пылал буйством непередаваемо прекрасного света – как можно уйти, отказаться от жизни?!!! Я осторожно положил свою детскую праздничную шапочку на тихую гладь озера – спаси еще раз, Господин Нефрит! И, принимая все меры предосторожности, углубился в высокие заросли бамбука.

К вечеру меня стали искать и на озере. Зацепившаяся тесемками за прибрежную осоку шапочка навела их на правильную мысль, и, не утруждаясь дальнейшими поисками – все было и так очевидно ясно, – шапочку вытащили из воды и наверняка послали во Дворец – с ней Главному учителю будет проще приносить Великие Клятвы.

К собственному удивлению я проспал полночи глубоким темным сном. Пробудился я от тихого, еле слышного голоса. Стволы бамбука, покачиваясь, задевали друг друга, и в их шум вплетались слова – говоривший повторял их снова и снова, пока я окончательно не сбросил тяжесть сна и не понял, о чем так настойчиво шепчет голос. Рядом со мной лежали два маленьких узелка.

В одном было немного еды – увидев ее, я вспомнил, что не ел уже сутки. Но я связал узелок, ничего не попробовав – неизвестно, когда я еще найду еду, да и голос призывал меня не мешкать. Во втором узле – побольше – была простая одежда крестьянина. Вчера вечером, когда меня перестали искать, я попытался спокойно подумать и оценить все, что произошло, все, что я сделал, положение, в котором я очутился, подумать о том, что делать дальше.

О том, почему, что заставило меня сделать то, что я сделал, и правильно ли это, я не мог позволить себе раздумывать, а вот о том, что делать, как быть дальше, надо было очень и очень хорошо подумать. Прежде всего я должен выбраться за пределы школы, а потом… потом у меня был смутный план – желания. Но главное – надо выбраться из школы, а я никак не мог придумать, как преодолеть высокий крепкий забор. А уж о том, что моя одежда – одежда ученика – отличается от обычной одежды и может вызвать подозрения за пределами школы, я совсем не подумал. Теперь же у меня появилась возможность, и я должен воспользоваться ею – очутиться за пределами школы.

Я переоделся, узелок с едой и увязанную школьную одежду взял с собой и, как мог быстро, постоянно проверяя, свободен ли путь, добрался до ворот школы. Здесь я тенью собственной тени проскользнул в приоткрытую кем-то дверцу у главных ворот.

Медленно, прячась за каждым комком земли, срастаясь с каждой кочкой, переполз я поле, отделявшее рощицу от школы. Как неслись мы здесь на веселых грохочущих колесницах всего несколько лет назад! Но вот я под спасительной сенью деревьев.

Можно передохнуть, отползти подальше, выпрямиться во весь рост, бросить последний взгляд на служившее мне столько лет домом пристанище, попрощаться с двумя самыми близкими мне людьми – с одной, служившей мне с первых минут моего появления в этом мире и покинувшей меня в желании и уверенности продолжать верно и преданно служить мне, и с другим, поддержавшим меня в одиночестве и отчаянии отрочества, единственным, кто догадался, понял, что произошло, что я на самом деле сделал, и, рискуя собственной жизнью, пришел мне на помощь, спас меня. Я прощался с ними, со своей прошлой жизнью. Я ни о чем не жалел, мне нечего было стыдиться.

Единственно, о чем плакало, нестерпимой болью сжималось сердце, – Хэ, моя добрая дорогая Хэ. Зачем, зачем, куда ты ушла??! Я спрятал свою одежду в глубоком, бездонном дупле, засыпал сверху сухими, наполовину сопревшими листьями. Может быть, какой-нибудь зверек когда-нибудь заглянет в это дупло, а так… Кто будет здесь что-то искать?.. Тот мальчик, тот ученик, он остался здесь с преданной Хэ, с мудрым Наставником, с веселыми друзьями.

Новый, не знакомый мне Ли шел навстречу своей жизни, своей судьбе. Теплое ласковое солнце поднималось все выше. На пороге была весна.

IX

Теплое ласковое солнце согревало землю, небо, зверей, птиц.

Крестьян на полях, ремесленников в городах – всех радовало приближение весны. И я, крадучись, обходя деревни, ночуя среди куч прошлогоднего мусора, вздрагивая от малейшего шороха в лесу, чувствовал прилив сил – новая неизведанная радость свободы пьянила мою кровь, кружила голову.

Как во сне, ведомый, оберегаемый духами предков, проделал я длинный путь до города. Простая крестьянская семья приютила меня, дала кров и пищу. У них провел я несколько недель, заполненных тяжелой физической работой. Это была моя благодарность за ту заботу и тепло, которые они подарили мне. Они же нашли возможность переправить меня в город. Мое превращение из ученика закрытой школы в свободного, ни от кого не зависимого человека было таким быстрым, таким стремительным.

И вот я в городе. В прекрасном саду, окружающем большой красивый дом родителей Хао.

Где-то в глубине покрытых ароматными цветами деревьев раздавались звонкие девичьи голоса и веселый смех. Она должна быть там, стучало, звало мое сердце. Осторожно, стараясь не попасться никому на глаза, я вышел на берег маленького, совсем крошечного пруда. Несколько молодых женщин и девушек играли в волан. Разгоряченные лица, вольные движения. Где же, кто же среди них та, ради которой продолжает длиться моя жизнь?

Волан отлетел в мою сторону – в высокие, покрытые колючками кусты. Девушка побежала поднять его.

– Не ищи его, Синь, пора уходить, – она вернулась к подружкам. Что-то взволновало, встревожило ее, что-то было там в кустах…

Я проследил, как они веселой пестрой стайкой скрылись в доме. Я увидел ее. Мое сердце не ошиблось, глаза подтвердили это – она была и осталась самой прекрасной, самой лучшей, самой желанной! Я должен, я обязан поговорить с ней! Но как?! Что придумать?

Легкие, летящие шаги – Синь вернулась. С боязливым любопытством приблизилась к кустам.

– Синь! Не бойся, – коралловый ротик задержал крик. – Я учился в школе с твоим братом Хао! Мы встречались у озера. Ты помнишь меня?

Удивление, смешанное с каким-то давним полузабытым воспоминанием…

– Вы тот мальчик, мать которого ушла к Звездной Реке? – вздрогнувший удивленный голос. – Что вы здесь делаете?

– Синь, – какое удовольствие вслух произносить ее имя, – Синь, я пришел сюда из-за тебя, – девушка отпрянула, вот-вот она убежит. – Прошу тебя, не уходи. Я не сделаю тебе ничего плохого. Я хочу рассказать тебе…

И я рассказал ей все. Ничего не скрывая, не стыдясь своих чувств, своих надежд – рассказал.

Она слушала меня молча, время от времени покачивая своей прекрасной головкой.

– Я хочу вас видеть, – сказала она, когда я замолчал.

Я вышел из-за кустов. Она внимательно всматривалась в мое лицо, фигуру, рассматривала простое платье.

– Я не могу узнать вас, потому что совсем, совсем не помню. Сейчас, когда вы рассказали, я лучше вспоминаю. Тогда мне было скучно слушать, как Хао хвастается, и я ушла на озеро. Да, и был там мальчик. Очень грустный, мне кажется. А все остальное, – она виновато посмотрела на меня. – Ничего такого не было. Я никогда не танцевала ни на каком пиру – я не дочь наложницы, и вообще, – она так мило зарделась, – меня просватали, и скоро я выйду замуж, – ее личико стало торжественно-серьезным. – Я не стану выдавать вас. Никому не расскажу, что вы здесь, в кустах. Но это очень нехорошо – с вами разговаривать. Желаю вам благополучия, господин…

Тоненькая фигурка засеменила к дому.

Она даже не знает моего имени. Она никогда его не знала. Она никогда обо мне не вспоминала. Я столько лет строил этот воздушный замок, столько лет растил и лелеял эту змею любви. Она плотными кольцами обвила мое сердце, выжирает мой мозг, иссушает душу. А сейчас эта девушка, из-за которой я переступил закон, из-за которой я позволил Хэ уйти по длинной одинокой дороге, она говорит, что совсем не помнит меня, она радуется своему скорому замужеству. Боги, за что, почему?!!

Важный человек в роскошных одеждах неожиданно вырос передо мной.

– Что ты здесь делаешь? – грозно обратился он ко мне. – Не может быть?!! Это ты, Ли?! Но ведь ты… – Хао, мой любимый друг Хао смотрел на меня растерянными глазами.

– Да, это я, – какой у меня странный незнакомый голос.

– Ли, – лицо Хао исказила гримаса боли, – мы всегда знали, чей ты сын…

Я недоуменно смотрел на него.

– Я присягнул богоподобному Бо Фу, – казалось, он с трудом выдавливал из себя слова. – Но ты мой друг. Я забуду, что видел тебя.

Мой веселый приятель Хао повернулся и тяжелой шаркающей походкой пошел к дому.

Как я выбрался из города, как попал сюда, в эти пустынные горы, к этому блещущему свежестью ручейку?.. Кто может увидеть, остановить человека, потерявшего душу, потерявшего лицо?!

Здесь в тишине разноцветных гор лежал я, бездумно глядя в поднимающееся увеличивающееся небо. Грудь наполнялась хрустальной, переполняющей и рвущей ее пустотой бесконечности. Я смотрел и не видел, я вдыхал наполненный ароматами весны воздух и не чувствовал запахов, мой слух не улавливал ни журчания ручейка, ни жужжания насекомых, я не чувствовал острых камушков, на которых лежал, я не чувствовал своего тела. Я чувствовал пустоту – я сам был этой пустотой.

Светлое облачко пролило надо мной легкие нежные слезы. «Хэ должна уже пересечь Звездную Реку», – впервые за долгое время я думал о ком-то другом, не о себе. Новыми просветленными глазами смотрел я на окружающий меня мир. Эти горы – сколько зим и весен видели они? Этот ручеек – кто пил из его бездонного источника? А это тоненькое вишневое деревце, покрытое юными цветами, оно и не догадывается о моем существовании.

Почему, зачем мы живем? В вечном небе движутся облака, деревья меняют разноцветную листву, величественные горы рассыпаются в прах, а я, мы, ничтожные, ничего не значащие, наши быстротечные жизни проносятся незамеченными, нераспознанными тенями на фоне величественной природы.

Грусть, бесконечная грусть наполняла мою душу.

Взгляд, исполненный огня и любви, взгляд, понимающий и зовущий. Я чувствовал его. Я поднимался все выше – на самую вершину. Навстречу мне, распахнув блистательные крыла, спускался Дракон Воздуха.

Эпилог

И от земли до дальних звезд

Все безответен и поныне

Глас вопиющего в пустыне —

Души отчаянный протест.

Федор Тютчев

Звездолет класса «Дракон», регистрационный номер 6–7–8/1, преодолел очередной пространственный рубеж на пути к Сириусу, двойной звезде в созвездии Большого Пса.

Экипаж собрался в комнате отдыха. Это было самое большое помещение в рассчитанном до миллиметров жилом объеме звездолета. Устроенное с учетом психологических особенностей каждого члена команды, оно непосредственно примыкало к рубке управления и в свободное от вахт или индивидуальных занятий время служило отличным прибежищем для наиболее коммуникабельных звездолетчиков.

И на этот раз, как обычно после рубежа, все члены экипажа, исполнив свои штатные обязанности – проверив функционирование вверенных им систем, – собрались в комнате собраний, чтобы обсудить пережитую во время рубежа историю.

Оракул корабля произвольно выбирал члена экипажа и на основе исторического прошлого его народа и личностных кармических воспоминаний звездолетчика реконструировал небольшой отрезок из жизни его далекого предка.

Остальные члены экипажа – гуманоиды различных культур и социальных уровней – получали возможность глубже познакомиться с историей и культурой народа своего товарища по экипажу, лучше понять и признать его, а следовательно, и межличностные отношения, и связи становились более уважительными и доверительными, что, в свою очередь, положительно сказывалось на психологической атмосфере во время напряженного межзвездного перелета.

Внимание собравшихся было приковано к психологу корабля. Одной из его многочисленных обязанностей было руководить этими «послерубежевыми» беседами, помочь каждому понять и с уважением принять этические и культурные нормы другого. Но в этот раз статистический выбор Оракула пал на него – психолога 1 класса звездолета «Дракон» 6–7–8/1 Син Ли. И теперь это его история…

Ах небо, небо, ты мне будешь сниться!Не может быть, что ты навек ослепло!И день пришел, как белая страница:Немного дыма и немного пепла…О. Мандельштам2005–2006. © Тевкин Г.

Примечания

1

В интимных помещениях дворца, где содержалась семья, не делали окон и свет в них проникал через особые отверстия в крыше.

2

Речь, скорее всего, идет о ребенке, рожденном в так называемом экзогамном групповом браке, когда аристократ женился на группе близких между собой родственниц. Мать ребенка, вероятно, была одной из вторых жен – родственницей Главной жены.

3

Из-за высокой детской смертности только по достижении ребенком шестилетнего возраста его считали членом семьи.

4

Жертвоприношение совершалось обычно в храме предков. Одним из способов передачи жертвы духам было и погребение ее в землю.

5

Черные одежды с багрово-желтыми наколенниками – одежда привилегированных сановников.

6

Восточные покои отводились обычно наследнику.

7

Рог изголовья – валик, вырезанный из рога, который подкладывали под голову, отходя ко сну.

8

Поясные украшения являлись принадлежностью зрелого мужа.

9

Линь – самка мифического Единорога. Ее появление предвещает счастье.

10

Белый тигр с черными полосами. Он не пожирает ничего живого.

11

Дракон Воздуха – один из четырех великих циклических покровителей.

12

Учитель – детей аристократов обучали основам письма, счета, правилам поведения.

13

Описывается древний обряд гадания по трещинам на щите черепахи, обжигаемом на огне.

14

Скорее всего, рассказывается о негласной борьбе за власть между женами аристократа. Согласно древнему обычаю только с рождением мальчика все последующие дети признавались дочерьми и сыновьями Господина. Девочкам, рожденным до рождения первенца-наследника, в зависимости от положения их матерей предназначалась разная судьба: дочери наложниц попадали в гарем, их могли поменять или подарить дружественному господину.

Дочерей жен обучали искусству вести хозяйство, рукоделию и музыке. Девочки, рожденные после рождения наследника, признавались дочерьми Господина и воспитывались и содержались соответственно этому званию – они предназначались в жены высших советников, браки с ними укрепляли важные политические союзы.

Все мальчики, рожденные после первенца, признавались сыновьями Господина. Они получали соответствующее воспитание и образование. При удачных обстоятельствах каждый из них мог стать наследником Господина.

15

Мать первенца-наследника, если им обоим удавалось дожить до этого, становилась Матерью Господина-Правителя со всей полнотой власти и влияния. Главная жена, если ей не удавалось родить младенца мужского пола, постепенно утрачивала власть и влияние. В случае неизлечимой болезни или смерти матери наследника она, как Главная жена и сестра последней, приобретала права опекунства, а затем официально признавалась матерью наследника.

16

Все должностные лица при дворе делились на левую и правую сторону. Чиновники становились на приемах каждый на свое место слева или справа от престола. Правая сторона считалась более почетной.

17

В цикле из двенадцати лет каждый год имел свое название и своего доминирующего покровителя.

18

Нефрит – символ чистоты и высокого общественного положения. Существовало представление о силе камней. Им приписывалось магическое влияние на судьбу человека.

Яшма, как и нефрит, – один из священных камней, являлась свидетельством высокого положения в обществе.

19

Престол – большое кресло с высокой спинкой. Устанавливалось на возвышении. На нем восседал правитель во время торжественных церемоний, приемов, праздников.

Справа от престола устанавливали кресло для Главной жены правителя.

20

Праздничные танцы – во время празднеств, посвященных наступлению очередного циклического года, в ритуальных танцах изображался покровитель года, прославлялись воинские доблести правителя.

21

Тройное копье – трезубец, копье с тремя остриями.

22

Жертвоприношения предкам – четыре раза в году: весной, летом, осенью и зимой, – правитель приносил дары предкам.

23

Родня – родственники по отцу, носящие одно с Господином родовое имя.

24

Заместитель – лицо, определяемое гаданием и происходящее из одного рода с приносящим жертву. Заместитель представляет дух предков. Его сажают на почетное место и воздают ему почести как предку.

25

Жертвенные животные – одномастные, с правильно поставленными рогами и т. д.

26

Торжественные церемонии в храме предков сопровождались пением специальных песен и гимнов.

27

На торжественный пир после жертвоприношения предкам приглашалась вся родня и все знатные советники, принимавшие участие в церемонии.

28

Школа – в учреждаемых правителями школах, обязательной принадлежностью которых был пруд, преподавались правила поведения, музыка, письменность, счет, стрельба из лука, а также искусство управления боевой колесницей. Школы подготавливали управленческий аппарат, бывший одновременно и командным составом армий.

29

Заслон перед входом – экран или стена, поставленная непосредственно перед входом и закрывающая с улицы вид на дом и внутренний двор.

30

Колесница – конная повозка, ездить в которой могли только лица знатного происхождения.

31

Щит – скрывал от посторонних глаз едущую в колеснице/повозке женщину.

32

Башня на глинобитной стене изогнутой формы, сооружаемая вокруг ворот в главной стене города. Эта стена и башня на ней прикрывали таким образом доступ к воротам города.

33

Чиновник левой стороны – все должностные лица при дворе делились на левую и правую строны. Чиновники становились на приемах каждый на свое место слева или справа от престола. Правая сторона считалась более почетной.

34

Шэн – духовой музыкальный инструмент, состоящий из многочисленных бамбуковых трубок, вставленных в тыкву.

35

Кольцо из слоновой кости – надевалось на большой палец правой руки, чтобы лучше натягивать тетиву.

36

Кожаный налокотник – надевался на левую руку для упора лука при стрельбе.

37

Сыновьям аристократов полагалась мужская прислуга.

38

У стрел, используемых в состязаниях, строго выравнивался центр тяжести, что обеспечивало их прямой полет.

39

Считалось, что дух предка пребывает в небесных садах и оттуда наблюдает за жизнью на земле.

40

По существовавшим строгим правилам женщине не полагалось смотреть в лицо мужчине, первой задавать вопросы. Совершенно не допускался тактильный контакт между мужчиной и женщиной, не связанными узами брака.

41

В воспитании особое внимание уделялось доктрине «потеря лица», одним из запретов которой являлись слезы. Тем более запрещалось плакать при посторонних.

42

Важным сановникам не полагалось ходить пешком. Кроме особо торжественных событий, когда на приемах или храмовых священнодействиях присутствовал Главный правитель, прислужники несли их на специальных носилках.

43

В одежде сановников левой и правой стороны соблюдались определенные различия.

44

Белый цвет – цвет печали. Белые одежды – траурные одежды.

45

Речь идет о верованиях и обрядах, связанных с представлениями о физической смерти и дальнейшей жизни духа. Об умершем полагалось говорить как об ушедшем. Первую неделю после смерти кровные родственники постились в храме, молясь, принося жертвы, помогая душе усопшего очиститься и подготовиться к трудной дороге к Звездной Реке (Млечный Путь). Траур с определенными ограничениями длился месяц. По истечении траурного месяца родственники совершали определенные обряды в храме. Считалось, что дух усопшего благополучно преодолел Звездную Реку.

46

День гэн-у считался особенно благоприятным для охоты.

47

Охота велась со специальных охотничьих колесниц. В них впрягалась четверка подобранных по силе и по масти лошадей – два коренника и две присяжных. Охотников обслуживали многочисленные слуги и загонщики.

48

Цзоу-юй – мифическое животное – белый тигр с черными полосами.

49

Вероятно, речь идет о дворцовом перевороте, в результате которого члены правящей семьи и прямые наследники были истреблены или покончили с собой.

50

Великие клятвы – торжественные, сопровождаемые закланием жертвенного животного клятвы во взаимной верности.