скачать книгу бесплатно
Сам Герей-ага ехал рядом с повозкой на вороном жеребце. Он был главным в отряде, и все воины беспрекословно ему подчинялись. Через приоткрытый полог, он иногда бросал взгляд на пленную женщину. Теперь ага не жалел, что отдал за нее породистого коня. Когда он повстречался на перевале с отрядом воинов-дербенджи, то заметил ее среди пленных. Герей-ага что-то подумал про себя и решил договориться с командиром отряда. Сошлись на породистом коне, которого ага отдал за пленную. За эту женщину в Турции на невольничьем рынке он получит хорошую сумму. Ага не решился отправить ее попутным караваном в родной город, а прихватив Ребеку с собой, надеялся сохранить в обозе до конца путешествия. Несомненно, он узнал молодую женщину, красоту которой невозможно было не заметить. Это была та самая графиня, которую в 1527 году турки взяли в плен вместе с ее отцом – графом Жомбор. Правда, ей удалось тогда бежать из замка, где они содержались под стражей, а вот ее отцу комендант крепости Хаджи-бей отсек голову.
Следом за кибиткой тянулись четыре повозки, набитые доверху трофеями: одеждой, утварью и оружием. На небольшом расстоянии, растянувшись, ехали охранники и завершали процессию навьюченные лошади. Герей-ага спешил. Он должен передать срочное донесение для коменданта крепости – Хаджи-бея, обосновавшегося в замке «Черный коршун». На Трансильванской территории недалеко от крепости, у Герея-аги располагался небольшой участок земли – тимар[10 - Тимар – земельный участок, получаемый за военную службу.], выделенный вице-визирем Алишер-пашой в качестве вознаграждения за верную и безупречную службу. Поселение еще служило торговой точкой по пути в Турцию.
Алишер-паша, имея резиденцию в крепости Дубравица, на время своего отсутствия оставлял комендантом и начальником гарнизона Хадияр-бея.
Герей-ага после доставки секретного документа, заверенного печатью третьего визиря, получит права на более обширные земли комитата[11 - Комитат – Административно – территориальная единица] в Трансильванском княжестве. Красавицу Зульфию Герей-ага взял с собой, чтобы во время похода иметь при себе женщину. Турчанка была влюблена в своего господина и ничуть не страдала угрызениями совести по поводу присутствия в скромной семье аги его законной жены, оставшейся на родине.
Два воина, посланные в разведку, вернулись и доложили командиру о спокойствии, царившем в лесной дубраве. Последний отрезок пути Герей-ага считал самым опасным, так как его отряд мог попасть в засаду гайдуков или разбойников из числа разоренных турками крестьян, коих в этих краях за последнее время было много. Он не захотел ждать подхода основных турецких сил, спускающихся по альпийским лугам к большаку, а избрал другой путь через Южные Карпаты и пошел со своим малочисленным отрядом по глубоким ущельям и труднопроходимым перевалам.
Наконец, уставшие путники выбрались из дубравы. Передвигаясь по дороге между крутыми оврагами и густыми елями, они достигли редко заросшего деревьями склона.
Всматриваясь в оставшуюся позади очередную долину и восхождение на гору, Герей-ага был под впечатлением – какой трудный путь пришлось преодолеть отряду: перевалы, спуски и, наконец, подножие гор, где расположились величественные дубовые и буковые дубравы. Вдали, с левой стороны, за хвойными лесами, протянулись неровные ряды гор, и между ними пролегла глубокая расселина. Впереди, петляя по пологому склону, тянулась дорога, приведшая отряд в густой, еловый массив.
Над горами понималось яркое солнце. Прохладный, утренний туман, насыщенный влагой, быстро исчезал. Продрогшие от холодного воздуха путники постепенно согревались. Охрана, придерживая коней, прислушалась, но, кроме ветра, гулявшего по верхушкам елей и разноголосого пения птиц, ничего не уловила. От непонятного звука один из всадников резко натянул поводья и остановил коня. Пропела стрела и, сбив с головы губера высокий колпак, пригвоздила его к стволу дерева. Остальные всадники, быстро среагировав на выстрел, разделились на две группы: одни спешились и остались охранять повозки, а другие, обнажив сабли, верхом на конях углубились в лес.
Герей-ага соскочил с жеребца и скрылся за одной из повозок. Приготовил ружье и внимательно осмотрел местность. Рядом вскрикнул араб и, заголосив от боли, завалился на левый бок. Неприятельская стрела попала ему в грудину с правой стороны, глубоко проникнув в легкое. Ага-офицер увидел странное оперение стрелы, по виду напоминавшее трезубец. Другой охранник-араб, прикрываясь щитом, плетеным из прочных прутьев, подбежал к хозяину и указал рукой на трех всадников, появившихся на дальнем холме. Герей-ага прицелился и выстрелил. Но видимо, запоздал: люди невредимыми скрылись за деревьями. В лесной чаще раздались крики и турецкая брань. Прозвучал громкий выстрел из ружья. По мужским восклицаниям на мадьярском языке, ага догадался, что пуля достигла своей цели. Герей-ага уловил странный звук, как будто, вращаясь, что-то пролетело рядом. Глухой удар заставил агу оглянуться. Он увидел, как падает второй араб, сраженный кинжалом в грудь. Двое воинов из его отряда, укрываясь за повозками, спешили к своему командиру. Стрелы одна за другой впивались в скарб[12 - Скарб – вещи, пожитки.]. В тридцати в шагах от обоза, из-за широкой ели выглянул мужчина в шапке, отороченной соболиным мехом и увенчанной соколиным пером. Он прицелился из ружья и выстрелил. Один из турок, вскинув руки, рухнул рядом с Гереем-агой.
В лесу шел бой. Слышались крики османских турок и перекликающиеся между собой голоса на мадьярском языке. Несколько охранников, вытесненных из леса, подбежали к повозкам и заняли оборону. Мадьяры действовали энергично, слаженно, но осторожно. Чувствовалась тактика в бою. Нападавшие не подходили близко к своему противнику и метко стреляли с дальнего расстояния. Одного за другим турки теряли своих воинов. Между выстрелами с одной и другой стороны иногда наступало затишье; воины, отвечавшие за готовность ружей, в спешке засыпали порох и закладывали пули в стволы.
В повозке, где находилась Зульфия с прислугой и двумя пленницами, послышался женский вскрик. С тыльной стороны кибитки откинулся полог. С телеги соскочила испуганная девушка и, отчаянно размахивая руками, подавала знаки мадьярам, что она своя. В ее левом предплечье торчала стрела. Девушка упала на землю и громко заголосила от боли. Она водила здоровой рукой из стороны в сторону и умоляюще просила, чтобы ее не убивали. На правой руке девушки, при каждом взмахе, болтался кусок веревки.
Герей-ага предположил, что основная часть отряда погибла в бою, потому что из леса больше никто не показывался. Офицер взял круглый, деревянный щит, обитый кожей и, прикрываясь от стрел нападавших, стал подкрадываться к повозке. Короткий вскрик заставил агу обернуться; на его глазах упал, сраженный метким выстрелом из ружья, последний из турецких воинов. Откинув полог, ага строго приказал своей женщине:
– Зульфия, быстро иди за мной.
– Мой господин, я боюсь, кругом стреляют.
– Я сказал, бери с собой Зэйру, и ступайте за мной!
Турчанка повиновалась и, схватив за руку служанку, выбралась из повозки. Герей-ага злобно посмотрел на пленную женщину и, вытащив из-за пояса ятаган, хотел полоснуть ей по горлу. Ему не хотелось оставлять госпожу в живых. Графиня, почувствовав неминуемый конец, забилась в угол кибитки, прикрываясь какими-то тряпками. Ага не стал взбираться на телегу, а обойдя ее, прицелился, чтобы ударить кинжалом сквозь ткань кибитки. Он размахнулся. Но его внимание отвлекла резкая команда на мадьярском языке. Ага резко обернулся и с ужасом увидел, как к нему быстро приближается огромный пес. Его черный, как смоль волос, при каждом прыжке, колыхался. Прикрывая горло левой рукой, Герей-ага почувствовал, как челюсти собаки сомкнулись на его запястье. Раздался хруст перегрызаемой кости. В горячке ага махнул кинжалом и успел полоснуть черную собаку по лапе. Пес моментально отпрыгнул от противника и, скаля окровавленные клыки, принял угрожающую стойку.
– «Фекете»[13 - Фекете – на венгерском означает «Черный»], – прозвучал низкий голос мужчины, – ко мне! Рыкнув, пес метнулся к хозяину и, устроившись возле ног коня, принялся зализывать рану.
Герей-ага потянулся за ружьем и увидел, как двое молодых мужчин, одетых в венгерскую одежду спешат к нему. Оставив затею с незаряженным ружьем, Ага выкинул вперед руку с кинжалом и, размахивая им во все стороны, угрожающе произнес:
– Ну, собаки! Подходите, я перережу вам горло.
Мужчина, отдавший команду собаке, слез с коня и подошел ближе. Его лицо закрывала повязка из черного шелка, отороченного золотым шнурком. Это был Черный гайдук, так прозвали его Трансильванские дворяне и османские турки. Зато среди народа он слыл отважным гайдуком – Вашаром Андором. Он вынул из-за пояса две короткие палки, связанные между собой сыромятным ремешком. Размахивая палкой, гайдук предупредил:
– Брось кинжал, если тебе дорога жизнь.
– Ты, собака-гяур, не подходи, иначе я вспорю тебе живот.
Черный гайдук рассмеялся и ответил:
– Как ты нас всех перепугал, у меня аж под коленками слабость проснулась.
Товарищи поддержали его дружным смехом.
– Сними повязку и открой свое лицо. Может, ты боишься показать его?! – ага старался пристыдить гайдука.
– Дышло тебе в горло, он еще вздумал меня срамить, а ну, выходи на круг, сразимся. Мне надоели твои оскорбления.
Герей-ага поморщился от боли в перекушенной руке, но вызов принял. Он бросался из стороны в сторону, размахивал кинжалом, делая при этом выпады вперед. Черный гайдук легко отскакивал, ловко уворачиваясь от ударов ятагана. Он повторял движения противника, посмеиваясь, ходил по кругу и быстро вращал палку. Ага удивился выбору мадьяра, что он предпочел для поединка палку, но ощутив на себе силу двух ударов, понял, что глубоко ошибался в несовершенстве данного оружия.
Для Черного гайдука, две скрепленные между собой палки не были новшеством. Еще в раннем детстве, когда крестьяне молотили хлеб, отец Вашара увидел, как один из его работников ловко управляется с ручной молотилкой. Укоротив палки и, залив в одну из них свинец, отец обучил своего сына владеть новым оружием. По форме оно напоминало кистень, на конце которого крепился груз, а в данном случае – буковая палка.
Изловчившись, Герей-ага ударил кинжалом и слегка располосовал одежду на груди противника. Вашар, отскочив, с размаху ударил агу палкой по запястью. Ятаган упал в траву. Резким ударом сапога Вашар Андор опрокинул навзничь турка и, держа у его горла выхваченную из ножен саблю, спросил:
– Ты по-прежнему хочешь увидеть мое лицо?
– Кто ты такой? Да как ты смеешь угрожать посланнику вице-визиря!
– Да хоть самого султана, – рассмеялся ему в лицо Черный гайдук.
– Если ты человек чести – назови свое имя, – превозмогая боль в обеих руках, потребовал турок.
– Я даже открою свое лицо, но после этого, я убью тебя.
– Ты не пощадишь меня? Ведь бой между нами был честный.
– Возможно, я отпущу тебя, если ты отдашь бумаги, которые везешь в крепость.
– Мадьяр, в своем ли ты уме! О каких бумагах ты говоришь?
– Которые передал тебе Алишер-паша.
– Кто это? Я даже не слышал о таком.
– Врешь собака, знаешь! Ты только что упомянул о вице-визире.
Ага удивился осведомленности гайдука.
Вашар заглянул в кибитку и, увидев закованную в кандалы женщину, спросил агу:
– Кто это?
– Одна знатная графиня, я выменял ее на породистого скакуна у воинов-дербенджи.
– А кто эта женщина? – спросил Черный гайдук, указывая на турчанку. Зульфия стояла поодаль, закрыв лицо накидкой, лишь красивые дуги ее бровей, да жгучие глаза, полные ужаса, проглядывались сквозь узкую щель ткани.
– Это моя жена.
– А девушки, твои пленницы?
– Мой добрый витязь, – подбежала одна из упомянутых к Вашару и, низко склонившись, поцеловала ему руку, – нас с подругой насильно увели в рабство, мою мать и двух старших братьев, убили турки. Всю нашу деревню сожгли, нам с Фружиной удалось спрятаться в камышах у реки, но турки подожгли траву и схватили нас.
Вашар, глядя в ее заплаканные глаза, ласково спросил:
– Как звать тебя моя девочка и как название вашей деревни?
– Меня зовут Ре?кой, а деревню нашу называли Добрикой, может вы слышали, там еще старостой был Дрогба.
– Имре Дрогба?!
– Да, мой господин, его тоже убили турки.
– Это он вас пленил?
Черный гайдук указал острым концом сабли на агу.
– Нет, мой господин, нас с подругой передали этому турку позже, когда два османских отряда встретились у подножия горы «Хештау».
Человек в повязке тихо отдал распоряжение своему другу:
– Бо?рат, возьмешь девушек и отвезешь к старой Марселле, пусть пока присмотрит за ними, а потом мы отдадим их в хорошие руки.
Вашар кивнул одному из воинов, чтобы он помог. Мадьяр обхватил руками раненую девушку и грустно произнес:
– Эх! Ей бы вина дать, а то бедняжка сойдет с ума от боли.
На этот раз в ватаге ни у кого не оказалось крепленого напитка.
Вашар вставил девушке в рот обломок ветки и, накалив над пламенем факела кончик кинжала, сделал аккуратный надрез. Фружина дернулась и дико закричала, выронив палку изо рта. «Лекарь» снова вставил ее между зубов и, погладив по голове бедную девушку, обратился к ней:
– Потерпи девочка, потерпи, мне нужно вынуть наконечник.
Крупные слезы потекли по щекам Фружины. Она стиснула палку в зубах и, отвернув голову, согласно кивнула. Раздвоенный наконечник долго не выходил наружу, лишь после третьей попытки удалось вытащить его. Тело девушки обмякло в руках мадьяра. Ее сознание не вытерпело адскую боль.
Вашар перевязал плечо и вспрыснул воду на лицо Фружины. Девушка очнулась и застонала. Река, подхватив подругу под здоровую руку, повела в сторону чащи, где в ожидании разместились остальные всадники.
Графиня Жомбор, прикованная к повозке цепью, с любопытством смотрела, как спаситель вынимает стрелу из руки девушки. Наклонив низко голову, Ребека наблюдала за незнакомыми людьми. Ее черные, как угли глаза, внимательно приглядывались, особенно к Черному гайдуку. Ей раньше доводилось слышать это имя, оно произносилось с таинственностью и осторожностью, ибо османские турки и богатые люди Трансильвании и Венгрии не жаловали неуловимого разбойника, грабившего их в течение многих лет. Простые же люди чествовали его как национального героя – гайдука.
В этом графиня Жомбор была права. Особые неприятности он доставлял туркам, назначившим за его голову хорошее вознаграждение. Вашар появлялся везде, но только не там, где его ожидали. Если нападали на обоз турецких сборщиков налогов, то гайдуки старались выбирать дождливую погоду, когда телеги застревали в грязи, затрудняя дальнейшее продвижение. Ограбленные воины докладывали своему начальству, что ему помогает сам Шайтан. Неуловимого венгра турки называли – маридом. Многие понимали, что он – не простой воин, а человек грамотный и хорошо обученный боевому искусству. Отпущенные им пленные разносили легенду, что он обладает даром колдовства и в самые опасные моменты исчезает, растворяясь в облаке дыма. Отчасти они были правы, так как Вашар, пользуясь кремнем, моментально воспламенял мешочек с опасной смесью и пока противник пребывал в недоумении, быстро скрывался. Еще в юности, меняя пропорции калиевой селитры, древесного угля и серы, он научился делать самодельный порох. В бою он отличался бесстрашием и отвагой. Голос Черного гайдука с мягким, низким баритоном не раз приводил в восторг пленниц – знатных дам, но их мужей от зычных команд Вашара всегда бросало в жар.
То, о чем слышала графиня Ребека, всегда ее поражало – это слухи и даже некоторые подтверждения, что благородный разбойник всегда оставлял своеобразную метку при ограблении. Он наносил удар перстнем, расположенным на среднем пальце левой руки по кованому сундуку или мраморной колонне. Его правая рука в ближнем бою была занята двумя буковыми палками, скрепленными между собой ремешком из сыромятной кожи. Если удар перстнем наносился в лоб, то оставался кровавый след от трезубца – оружия царя морей Посейдона. Поговаривали, что Черный гайдук сохранил жизнь Хаджи-бею – правой руке вице-визиря, но при этом оставил на его лбу отпечаток трезубца. Неуловимый мадьяр теперь числится его злейшим врагом.
Графиня наблюдала за мужественным человеком и гадала, совершит ли он свой заключительный жест, оставив памятный знак на лбу Герея-аги?
Прежде чем принять решение по плененному турку, Вашар завел его за кибитку и учинил допрос:
– Нас немного отвлекли, продолжим. Меня предупредили, что ты везешь Хаджи-бею важное донесение. Как обещал, я сохраню тебе жизнь, в обмен на бумагу.
– Если не отдам тебе бумагу, ты меня убьешь. Не доставлю послание, куда следует – мне отрубят голову. Я ничего не выигрываю.
– Как зовут тебя?
– Герей-ага.
– Откуда ты держишь путь?
– Из форта «Золотой шатер».
– Я правильно сказал – это Алишер-паша передал тебе бумагу для Хаджи-бея? – Герей-ага не ответил.– Я еще раз спрашиваю, кто послал тебя? – настаивал Вашар.
– Я не знаю, как звали того человека, но он точно действовал от имени вице-визиря – это правда.
– Бумаги! – мадьяр протянул руку. Герей-ага замотал головой и отступил на шаг.
– Фекете, – Вашар подозвал пса. Он терпеливо лежал поодаль и ждал команды. Крупный Фекете вскочил и подбежал к Черному гайдуку.
Увидев вновь перед собой злобного пса с оскаленными клыками, Герей-ага, несмотря на боль в ушибленной руке, прикрыл горло.
– Убери этого шайтана, – в глазах аги заметался неподдельный страх.
– Бумаги, – резко сказал Вашар, – или я спущу на тебя собаку.
Турок неохотно опустился на траву и стал с трудом одной рукой стягивать с правой ноги сапог. Другая рука, плетью свисала вдоль тела. Он протянул обувь мадьяру.
– Вспори подкладку.
Вашар надрезал ткань ножом и извлек сложенный вдвое лист. Прочитал про себя содержимое:
«Волей третьего министра и его верноподданного вице-визиря Алишера-паши, Хаджи-бей, повелеваю тебе: передать груз подателю сего письма. Всю операцию держать в строжайшей тайне. Караван направишь по ранее обговоренной дороге. Перед отправкой пошли ко мне с вестью верного человека».
– О каком грузе идет речь? – спросил Вашар.
– Я должен только передать письмо и поступить в распоряжение Хаджи-бея, больше мне ничего неизвестно.
– Куда ты направлял свой обоз?
– В крепость «Черный коршун», там сейчас находится комендант Хаджи-бей.
– Что? В этот рассадник убийц и мучителей! Бей знает тебя в лицо?
– Да. Я долгое время состою у него на службе.
На этом их беседа закончилась.
***
Графиня, сидя в повозке, невольно подслушала разговор турка и мадьяра. Она насторожилась при упоминании крепости «Черный коршун». Еще бы, Ребеке не знать это место, ведь крепость была ее родовым гнездом. Жомбор Иштван – ее отец, выкупил укрепленный замок у состоятельного саксонца и теперь, когда графа нет в живых, имущество по наследству перешло к дочери. Родовые корни Жомбор Ребеки по материнской линии имели шведское происхождение, ее бабушка была из знатного рода. Назвали ее Ребекой, видимо, не напрасно. По этимологии ее имя означало – «заманивающая в ловушку». Графиня имела смуглый цвет кожи, вероятно, сказывалась валашская кровь по линии отца, но на людях Ребека старалась выглядеть иначе: она носила светлый парик и пудрила лицо. Подкладывала под корсет материал, отчего грудь увеличивалась. Бедрам тоже уделяла внимание, придавая им пышные формы. Проделывала она этот обряд часто, меняя облик, сохраняла втайне другую сторону своей жизни.
Услышав, как Вашар нелестно высказался о замке «Черный коршун» и его хозяевах, Ребека не захотела выдавать своего истинного имени, потому что жизнь и деяния ее отца, многим венграм были не по душе. Что он порой вытворял с пленными турками, для окружающих не казалось страшной новостью. Кого-то из них он закапывал заживо в землю, отрезал носы, уши, языки, а то и головы. Вскрывал им вены и сливал кровь в сосуды, заставляя пить своих воинов, как это случалось в давние времена, при правлении Атиллы-завоевателя. Однажды дочь увидела, как ее отец сам приложился к кубку с вражеской кровью, но это не было для нее неожиданностью, она сама не раз пила кровь животных, подстреленных на охоте оленей или забитого на скотном дворе кабана. С раннего детства, когда кололи скотину, подражая взрослым, она пила кровь, внемля словам отца, что это приумножит ее силы и придаст красоты. Ее отец – граф Жомбор оброс дурной славой среди секеев (венгров), и среди саксов (немцев). Имея власть и крепкие связи с воеводами трех прилегающих к Трансильвании государств: Валахии, Молдавии, Венгрии, он содержал несколько замков и селений. Жомбор был властным и жестоким по отношению к соседям и знакомым. Нередко споры могли закончиться избиением, а то и убийством, поэтому многие побаивались Жомбор и не противились его воле.
В августе 1526 года он поступил, как национальный герой. Собранные им крестьяне и гайдуки добровольно направились по реке Марош до Сегеда. Дальше на конях они прибыли на поле под Мохач, где приняли участие в сражении с турками.
В течение последующего года османские полчища захватили обширные территории Венгрии и Трансильвании. Османская империя укрепила свою власть, подав руку князьям, признавшими своим сюзереном султана Сулеймана.
