скачать книгу бесплатно
Хотите знать, как это получилось?
План родился в ту самую ночь, когда Мартин поймал меня на автобусной остановке. Ни за что на свете я не дал бы запереть себя в психушку, но я почти все деньги даром просадил на автобусный билет, а персонал приюта № 8 следил за мной во все глаза, и даже код в системе поменяли. Нужна была какая-то хитрость, которая поможет отвлечь копов и выиграть время: тогда я успел бы придумать, как смыться отсюда, и вскоре уже разыгрывал бы травмированного ребенка, найденного случайным прохожим, в каком-нибудь другом городе.
Никто же не думал, что это зайдет так далеко.
Мартин отправил меня обратно в постель около часа ночи. Я лежал и обдумывал следующий ход. Каждые полчаса Алисия приоткрывала дверь и заглядывала в щелку, чтобы убедиться, что я на месте, а я прикидывался спящим. Через пять минут после очередной проверки в четыре утра, когда я был уверен, что она уже снова у себя в кабинете, я соскользнул с кровати и достал оставшиеся деньги из потайного кармана в рюкзаке. У меня была одна десятка, одна пятерка и немного мелочи. Не густо, но ничего, хватит.
Я на цыпочках вышел за дверь и прокрался в соседнюю комнату. Она была двухместная, и там жили два парня: двенадцатилетний Маркос, такой здоровенный, что иной футбольный полузащитник позавидует, и почти такой же неразговорчивый, как я сам, и Арон – тщедушный паренек, склонный к истерическим припадкам и легкой клептомании. Я потряс Арона за плечо, чтобы разбудить. Он растерянно заморгал.
– Хочешь десять долларов? – спросил я.
– А ты чего хочешь? – поинтересовался он.
– А я хочу, чтобы ты поорал.
Он недоверчиво смотрел на меня.
– Деньги покажи.
Я вытащил из кармана десятку.
– Что ты задумал? – спросил он.
– Не твое дело.
Он сел.
– Пятнадцать.
Я сжал зубы. Так я, считай, ни с чем останусь. Но торговаться с этим мелким засранцем было некогда.
Я протянул Арону пятнадцать долларов, объяснил, что ему надо делать, и вернулся в свою комнату. Через пару минут Арон начал орать. Такер выругался вполголоса и даже глаз не открыл, а Джейсон только перевернулся на другой бок и накрыл голову подушкой. Когда растешь в приютах, привыкаешь засыпать, какой бы шум вокруг ни стоял. Через несколько секунд в коридоре раздались шаги: тяжелые – Мартина и легкие – Алисии. Когда на Арона находило, он не только орал во всю силу легких, а еще и махал кулаками и брыкался. Справиться с ним можно было только вдвоем, по одному на каждую руку, чтобы держать его, пока он не успокоится. А на ночном дежурстве их всего-то двое и есть.
Как только я услышал, что Мартин с Алисией вбежали в комнату Арона, я снова вылез из кровати. Времени у меня было ровно столько, на сколько хватит Ароновых легких, так что надо было пошевеливаться. Я направился прямиком в кабинет, но дверь оказалась запертой. Я-то надеялся, что Алисия оставит ее так. Не повезло. Дверь запиралась автоматически. Значит, нужно было придумать, как открыть. Я осмотрел ручку. Стандартный замок: прекраснодушно и более чем наивно, учитывая то, какие детишки обитают в приемнике № 8. Взломать такой замок мне ничего не стоило.
Я прошел через коридор в комнату отдыха и пошарил в ящике с принадлежностями для рисования. На дне валялось несколько скрепок и булавок. Я взял большую скрепку, разогнул и вернулся к запертому кабинету. Арон пока что орал будь здоров.
С замком я провозился минуту или две, сгибая и разгибая скрепку по-всякому, и наконец дверь распахнулась. Я скользнул за старенький монитор и пошевелил мышкой, чтобы экран засветился. У Алисии была запущена игра «Солитер»: должно быть, ей было очень скучно. Я свернул окно и открыл браузер.
Несколько минут поисков – и я обнаружил Дэниела Артура Тейта на сайте Центра помощи пропавшим и пострадавшим детям США. Я был горд своей хитроумной идеей: выдать себя за пропавшего американского ребенка. Не отправят же они в психушку несчастного похищенного мальчика, а времени на всю эту волокиту с расследованием международного похищения уйдет столько, что я наверняка успею раздобыть каких-никаких деньжат и смыться из Ванкувера. Дэниел казался идеальным прикрытием. Между нами было некоторое смутное сходство, и возраст у него был тот же, какой я себе приписывал, то есть на самом деле он был на несколько лет младше меня. Пропал он так давно, что по старым фотографиям сразу не определишь, что я не он.
Время поджимало, и я распечатал объявление о пропаже и первую попавшуюся статью об этом происшествии, чтобы почитать потом. Обычно я планировал свои махинации тщательнее, но в этот раз не знал, долго ли еще Арону удастся отвлекать на себя Мартина с Алисией. Я сложил распечатанные листы, засунул за пояс пижамных штанов, очистил историю браузера, снова развернул окно «Солитера» и перевел компьютер в спящий режим. Затем закрыл дверь кабинета и вернулся к себе в комнату. Незамеченным пробрался обратно в постель и бухнул кулаком в стену. Это был сигнал, о котором мы условились с Ароном. Еще несколько минут он делал вид, что понемногу успокаивается, и вскоре приемник № 8 вернулся к нормальной жизни.
Я прочитал объявление о пропаже ребенка и распечатанную статью при слабом свете фонаря за окном, запоминая все подробности, чтобы иметь на руках основную информацию в подтверждение своих слов. Если на какие-то вопросы ответить не смогу, сошлюсь на посттравматическую амнезию. Я долго вглядывался в лицо Дэниела Тейта, стараясь представить, каким он был, представить, что я – это он. Я придумал историю о том, где я пропадал все эти шесть лет, и почувствовал, как где-то внутри меня образ Дэниела начинает обретать плоть и кровь.
План был, кажется, что надо. Откуда же мне было тогда знать, во что я ввязываюсь.
* * *
«Никто же не думал, что это зайдет так далеко». Я все повторял эти слова про себя, как будто они могли что-то изменить, пока шел с Патриком и Лекс к зоне выдачи багажа. Сердце колотилось так, что делалось уже физически больно в груди. Боковое зрение начало затягивать каким-то черным туманом. Сейчас мы их увидим.
Мы встали на эскалатор, стали спускаться к лентам багажа, и вдруг нас ослепили вспышки света со всех сторон. Внизу толпилась дюжина фотографов. Я остолбенело смотрел на них – сознание не поспевало за событиями.
Может, тут рядом какая-то знаменитость?
– О, боже мой, – сказала Лекс. Оттащила меня назад и прикрыла собой.
– Вот сукины дети! – сказал Патрик. – Как они разузнали, что мы здесь?
«Постой-постой…»
– Патрик, не надо… – проговорила Лекс и попыталась остановить его, но он уже летел вниз по эскалатору, прыгая через две ступеньки.
Вспышки не прекращались, и теперь отовсюду слышалось имя Дэнни. Вот же блин. Это меня они поджидали. В СМИ узнали – и не остались равнодушными к этой новости, – что Дэниел Тейт нашелся. Я был зол, как черт, на самого себя – за то, что не подумал об этом. Я давно привык к тому, что я никому не интересен, и мне как-то в голову не пришло, что Дэниел Тейт – совсем другое дело, что Тейты богаты, а то, что происходит с богатыми, всех волнует.
Дело оборачивалось хуже некуда.
Патрик врезался в самую гущу папарацци, те расступились и снова сомкнули ряды, будто стайка рыбешек вокруг акулы. Он был весь красный, сыпал сквозь зубы юридическим жаргоном и даже толкнул кого-то, стоявшего ближе всех. Сильно толкнул. Охранников, пробивающихся сквозь толпу фотографов, я заметил только тогда, когда один из них схватил Патрика за руку и держал.
– Патрик! – закричала Лекс.
К нам уже подбегала пара копов, и паника охватила меня с удвоенной силой. Патрик говорил, что мне не придется сразу разговаривать с копами, что он обо всем позаботится. Я рассчитывал, что успею смыться, пока у властей в Штатах дойдут до меня руки.
– Сюда, мэм, – сказал один из полицейских.
И вдруг оказалось, что мы куда-то идем, подгоняемые людским течением. Лекс снова окликнула Патрика, он пробился к нам сквозь толпу и крепко взял ее за руку, переплетя пальцы. Копы подвели нас к двери, в которую можно было войти только с карточкой-пропуском. Один открыл дверь и вошел первым, а другой подождал снаружи, чтобы закрыть ее за нами. Весь цирк закончился так же внезапно, как и начался: мы оказались одни в пустом тихом коридоре.
Руки Лекс ощупали меня всего – она хотела убедиться, что меня не разорвали на части.
– Как ты? – спросила она. – Прости, Дэнни. Я и представить себе не могла…
Меня всего трясло. Какая чудовищная, непоправимая ошибка – приехать сюда.
– Не волнуйся, – сказала Лекс. – Скоро мы будем дома. Там ты будешь в безопасности.
Не знаю уж, с чего она это взяла. Дэнни там в безопасности не был.
– Прошу за мной, – сказал оставшийся с нами коп. – Ваши родные ждут. Мы открыли для вас выход через боковую дверь.
– Благодарю вас, – сказал Патрик.
Едва я успел перевести дух, сообразив, что копы просто сопровождают нас и не собираются тут же на месте меня допрашивать, как мы уже стояли перед дверью, отделявшей меня от остальных Тейтов. Я уже видел их чуть-чуть сквозь узкую стеклянную полоску над дверной ручкой, хотя у меня была всего лишь доля секунды, чтобы успеть что-то разглядеть. Увядающая королева красоты, тонкий и гибкий, как тростинка, паренек, и девочка с косичками. И тут коп открыл дверь.
Не успела она открыться, как все вскочили на ноги. Я видел, как они взволнованы. По крайней мере, в этом я был не одинок. На миг все смолкли и замерли, просто смотрели во все глаза. Я не поднимал голову, прятал лицо под козырьком бейсболки. Ждал, когда кто-то разоблачит меня и поднимет крик.
Миа подала голос первой.
– Дэнни!
Она подбежала ко мне, прихрамывая: на одной ноге у нее были какие-то неуклюжие скобы. Обхватила меня ручонками за пояс, я дернулся. Лекс мягко отстранила ее.
– Тихонько, детка, – сказала она. – Пусть Дэнни сначала немного привыкнет, ладно?
Девочка кивнула. В отличие от остальных, ее лицо сияло чистой радостью. Странно. Она ведь даже не знала Дэнни и не могла по-настоящему скучать по нему.
Я перевел взгляд на Николаса и стал разглядывать его из-под козырька бейсболки. Он тоже мерил меня взглядом с головы до ног и даже не пытался это скрыть. Николас – вот первое настоящее испытание.
– Посмотри, кто с нами, Николас, – сказал Патрик.
Медленная, неуверенная улыбка появилась на губах парня.
– Дэнни? – проговорил он. Ему хотелось в это верить.
Я кивнул.
– Привет.
Инстинкт подсказывал, что надо назвать его «Ники», а обычно у меня лучше всего получалось врать именно на инстинктах. Но я уже раз прокололся, когда назвал Лекс полным именем и только потом заметил, что Патрик ее так никогда не зовет. Лучше уж переосторожничать, чем вызвать новые подозрения, пусть и слабые.
Николас покачал головой, словно возражая какому-то внутреннему голосу, а затем шагнул вперед и обнял меня. Это объятие было каким-то колючим, таким же, как он сам – весь из острых углов и торчащих костей.
Два в мою пользу.
Я отважился бросить быстрый взгляд на Джессику. Вот тут-то все и должно было рухнуть. Ни одна мать – даже та женщина, что родила меня, – не может, глядя в глаза чужаку, поверить, что перед ней родной сын, – в этом я был совершенно уверен. Джессика пристально смотрела на меня, губы у нее были сжаты в две тонкие линии, неровно закрашенные помадой. Я ждал, что она вот-вот разомкнет их и закричит.
– Мама. – Патрик протянул к ней руку. Под румянами было видно, какое серое у нее лицо. – Все хорошо. Это Дэнни.
Она чуть заметно повернулась к двери, словно готова была броситься бежать. От кондиционера руки у меня покрылись гусиной кожей. Я ждал, что она будет делать. Она не сводила с меня глаз, и я вспомнил то, чему меня научил кто-то еще в прежней, давно похороненной жизни: чтобы пума не бросилась на тебя, смотри ей в глаза и не отводи взгляд.
– Мама, – уже тверже сказал Патрик. – Иди же, обними Дэнни.
Джессика неуверенно шагнула ко мне, и я усилием воли удержался, чтобы не отшатнуться. Две слезинки выступили у нее на глазах и скатились по щекам, а она все так же молча смотрела на меня.
– Сынок, – сказала она наконец. Потянулась ко мне, чтобы обнять. Прижала меня к себе – слабо, но прижала, и я расслышал запах сигарет сквозь духи.
Я был ошеломлен. Неужели она и правда поверила, что я Дэниел? Или просто поддалась волнующему моменту и настойчивости Патрика?
– Поехали домой, – сказала Лекс.
* * *
Мы вышли через служебный вход, сели в арендованную машину и поехали к дому Тейтов. Ехать было почти час, вдоль берега – из Международного аэропорта Лос-Анджелеса в Хидден-Хиллз. Из газетной заметки об исчезновении Дэнни я уже знал, что денежки у семьи Тейтов водятся, но к Хидден-Хиллз как-то не был готов. Весь этот закрытый пригород располагался за воротами, и охранник в новенькой необмятой форме сначала поговорил с Джессикой и только потом пропустил машину. Вот что Лекс имела в виду, когда говорила, что здесь мы будем в безопасности: пресса сюда просто не доберется. Сразу за воротами начинались сплошные покатые зеленые холмы и элегантные особняки, купающиеся в солнечных лучах, скрытые от всего мира. Моя куртка лежала, скомканная, у меня в ногах: как только я вышел из аэропорта в восхитительное двадцатичетырехградусное тепло, стало ясно, что куртка здесь ни к чему. Можно было выбросить эту рвань, но как знать, не отправят ли меня обратно в Канаду, как только адреналин поуляжется и они догадаются, что я самозванец.
Мы проехали вглубь пригорода – там дома стояли подальше друг от друга и от дороги. На вершине холма, куда вел извилистый подъем, автомобиль подкатил к раздвижным кованым воротам, и водитель ввел код, чтобы их открыть. Мы выехали на лужайку, окруженную цветущими деревьями – солнечный свет мягко струился на нее сквозь зеленую листву и бело-фиолетовые цветы. Затем среди крон открылся просвет, и я увидел перед собой светло-желтый каменный особняк с бесконечными рядами окон, стоявший на склоне холма, а вдали на горизонте виднелись красные горы.
Я никак не мог проглотить комок: так вдруг сдавило горло. Что же я наделал, черт возьми? Сам того не желая, ввязался в самую крупную аферу в своей жизни.
– Дом, милый дом, – сказал Патрик, как только машина остановилась на круговой подъездной дорожке с фонтаном в центре. – Узнаешь?
– Немножко, – сказал я.
Водитель выгрузил наши вещи и уехал. Мы пошли к дому, и я чувствовал, как на меня все смотрят. Я не знал, чего они от меня ждут, и не знал, как себя вести. Единственное, что мне оставалось – сосредоточиться и продолжать игру. Не слишком выдавать испуг. Не слишком выдавать растерянность.
Патрик открыл дверь и сделал приглашающий жест:
– Добро пожаловать домой, Дэнни.
– Спасибо, – выдохнул я. Может быть, мне просто показалось, но по глубокой, как пещера, прихожей прокатилось эхо – мой голос гулко отскочил от мрамора, хрусталя и стекла.
Мы все стояли в дверях. Тейты молча смотрели на меня.
Наконец Лекс заговорила:
– Ты, наверное, устал, да, Дэнни? Хочешь немножко отдохнуть?
– Да, – сказал я. – Было бы неплохо.
Никто не шевельнулся. Только через секунду я с ужасом догадался, почему. Они ждали, что я пойду в свою комнату. В комнату Дэнни. Если я поверну не туда, это может меня выдать, но если так и буду стоять здесь, как идиот, то…
Лекс выдвинула ручку своего чемодана на колесиках.
– Идем, – сказала она. – Мне тоже нужно вещи в комнату закинуть.
Опять Лекс меня выручила. Пусть умом она и не блещет, зато всегда готова прийти на помощь.
Я двинулся за ней по петляющей лестнице. С площадки она свернула направо. С одной стороны коридор был весь в огромных окнах – в них было видно бархатную лужайку внизу и горы вдалеке. По пути я считал двери. Лекс остановилась перед четвертой.
– Ну вот, – сказала она. – Приходи вниз, когда будешь готов, хорошо?
Она пошла назад, а я медленно открыл дверь в комнату Дэнни.
Как и все остальное, что я успел повидать в этом доме, комната выглядела девственно чистой. Как в музее. От этой чистоты мне и страшно было до чего-то дотронуться, и в то же время подмывало разнести тут все вдребезги. Было очевидно, что никто, кроме горничной – а у Тейтов наверняка была горничная, – сюда давным-давно не заходил. Все казалось каким-то выцветшим и затхлым, будто осколок какого-то уже не существующего мира. Видимо, дизайнер именно так представлял себе комнату мечты для мальчика: синие стены, старые бейсбольные постеры в рамках, со вкусом подобранная мебель. На доске над маленьким письменным столом висели фотографии: рыбалка, пляж, реклама отбора в Малую лигу, корешки билетов на спортивные матчи. Я смотрел на все это, и внутри у меня что-то начало надламываться. Я выдвинул средний ящик комода и увидел там детскую одежду, слежавшуюся за годы так, что складки на ткани было уже не разгладить.
Это была не спальня. Это была гробница. Мавзолей для тела, которое так и не нашли.
Я выскочил в коридор и стал распахивать все двери, пока не нашел ванную. Заперся там и уставился на себя в зеркало. Что я здесь делаю? Какого хрена, спрашивается, я здесь делаю?
* * *
Может быть, вы мне не поверите, но я честно не собирался присваивать жизнь Дэниела Тейта. Он должен был только помочь мне выиграть время, дать передышку, чтобы подготовить побег из приемника № 8. Я и представить себе не мог, как быстро все закрутится, когда стану им.
Я выбрал Дэниела, потому что он первым подвернулся под руку из всех пропавших мальчиков подходящего возраста и внешности. Должно быть, это был самый неудачный выбор, какой я только мог сделать, потому что, как я скоро понял, семья Тейтов оказалась слишком непростой. Я-то рассчитывал на много дней, а то и недель бюрократической волокиты, на то, что за это время как-нибудь подвернется случай сбежать, и тут сверху ястребом падает Патрик Макконнелл. Они с Лекс сели в самолет на следующее же утро. Смазали шестеренки в американском посольстве, пустили в ход деньги и связи, чтобы мне сделали паспорт за считанные часы, после одной лишь беглой проверки моих слов. Даже Алисия высказалась по этому поводу.
– Никогда не видела, чтобы такие дела делались так быстро, – сказала она, когда мы ехали в приемник временного содержания № 8, где мне предстояло провести последнюю ночь. – Следователь Барсон сказал – с американской стороны было большое давление, чтобы уладить это дело поскорее. Повезло тебе, что твои родные такие влиятельные и так тебя любят.
Не то слово. Мистер Везунчик.
События развивались слишком быстро, а притормозить я уже не мог: это означало бы выдать себя как мошенника. Я был вынужден подыгрывать. И вот я в Калифорнии, в семье, которая почему-то купилась на мою лажу, и когда они меня раскроют, мне хана. Я не знал толком, какой именно закон нарушил, но то самое влияние, которое употребили Тейты, чтобы вытащить меня из Канады, наверняка всей своей тяжестью обрушится на мошенника, выдавшего себя за их пропавшего сына.
