скачать книгу бесплатно
Когда они наносили завершающие штрихи, раздался звонок в дверь. Джеймс так боится опоздать, что обычно ставит себе несколько будильников, и все заканчивается тем, что он приезжает на пятнадцать минут раньше. Даже отсюда мне был слышен радостный возглас Лус, открывшей дверь, приглушенный поток стремительных испанских слов, которыми они обменивались.
– Отлично, все готово, – сказала Тамсин. – Ты готова на себя посмотреть?
София прикрыла мне глаза рукой, и они поставили меня перед ростовым зеркалом. София убрала руку.
– Та-да-да-дам!
Я внимательно посмотрела на себя. Платье у меня потрясающее – это я точно знаю. Покупая его, я сильно рисковала, используя кредитную карту папы и надеясь, что он не заметит превышенный вдвое бюджет. Он заметил, но это того стоило. Платье было глубокого синего цвета с искрой, словно небо спустя двадцать минут после заката, наполненное десятью тысячами звезд.
С остальным, даже после того, как Тамсин и София применили свое незаурядное мастерство, все равно были проблемы. Я улыбнулась своему отражению так, как хотела улыбнуться при виде Джеймса, чтобы посмотреть, как это будет выглядеть. И он увидит потрясающее платье на девушке с большим носом, громадным прыщом на подбородке, который не скроешь никаким консилером; с толстыми щеками и полным отсутствием груди, которое не замаскируешь никаким платьем. Ну, и плюс мягкие локоны и идеальный смоки айс, благодаря помощи её друзей.
Ради их спокойствия я подавила вздох. Хорошо подобранные одежда и макияж могут обдурить большинство людей, но, наверное, приятно хотя бы раз действительно побыть хорошенькой.
– Девчонки, это просто отпадно! – сказала я, надеясь, что они не расслышат фальшь в моих интонациях. – Вы великолепно поработали!
София подала мне инкрустированный кристаллами клатч, который она стащила из шкафа моей матери, и мы втроем отправились вниз.
Джеймс сидел у кухонного стола – в своем изготовленном на заказ смокинге он выглядел, словно заблудившаяся кинозвезда, – и ел блинчики. Лус положила ему целую горку. Когда мы вошли, он обернулся. В уголке его губ налипла сахарная пудра. Он уставился на меня. Или, что вероятнее, на огромный прыщ на моем лице. Я нервно облизнула губы и ощутила восковой, слегка ванильный привкус Софииного блеска для губ.
– Ох, солнышко! – сказала Лус. – Ты прекрасна!
Джеймс встал, и я практически почувствовала, как София и Тамсин у меня за спиной задержали дыхание.
– Ты готова ехать? – спросил Джеймс. Сердце мое сжалось так, будто я ожидала, что, поражённый моей красотой, он упадет на колени и объявит прямо тут, в кухне, о своей бесконечной любви ко мне. А все потому, что я – идиотка.
– Готова, готова, не сомневайся, – сказала София, подталкивая меня в спину. У неё удивительная способность – заставлять даже самые обыденные вещи звучать скабрезно. – Привет, Джеймс.
– Угу, да… привет, – сказал Джеймс, вспыхивая и глядя куда угодно, но только не на Софию. Её идеальные светлые кудри и пухлые губы многих парней заставляли смущаться, но Джеймса они пугали до смерти. Даже если он никогда не мог вспомнить её имя.
– Как там Коннектикут? – спросила Тамсин, выйдя из-за меня и присоединившись к Софии возле Джеймса. – Мы по тебе скучали.
Джеймс нахмурился.
– Нормально. Много работы. Ну, ты знаешь.
– Да? А над чем ты работаешь?
– Я… эм… Это достаточно сложно объяснить…
Там с Софией уставились на Джеймса так, словно никогда в жизни не слышали ничего более захватывающего, чем его заикание. И попутно абсолютно позабыли обо мне, стоящей позади.
Джеймс глянул на часы, а потом на меня.
– Извините, но нам пора идти, Марина.
– Точно, – сказала я, хотя знала наверняка, что еще рано. Это моя работа, как лучшего друга Джеймса, спасать его от его же неловкости, но, честно говоря, дело еще и в том, что мне ненавистно видеть, как он разговаривает с Софией и Тамсин. Возможно, я просто ревную, потому что в глубине души я чувствую, что Джеймс мой, а они вьются вокруг него, словно хищники. Иногда я даже задаюсь вопросом: на самом ли деле они хорошо ко мне относятся или дело в моей близости к нему?
Тамсин и София последовали за мной в прихожую, чтобы попрощаться. Они хихикали и бросали намеки, но улыбка моя выглядела натянутой.
– Позвони мне потом, – прошептала Тамсин, целуя меня в щеку, и они выскользнули в дверь.
– Хотите что-нибудь перекусить до отъезда? – спросила Лус из кухни.
– Там будет ужин. – Я вытащила из шкафа в прихожей свое длинное пальто и безупречно белый кашемировый шарф, который надевала только по особым случаям. Где-то у себя за спиной я ощутила приближение Джеймса, как будто его присутствие изменило вес воздуха.
– Но вы до этого можете проголодаться! – сказала Лус. – Хотя бы возьмите что-нибудь перекусить. Хоть яблоко. Ты так мало ешь!
– Достаточно я ем! – сказала я. Если бы ей дали волю, то я была бы не только невзрачной, но еще и толстой. Но я взяла яблоко, которое Лус поспешила принести в прихожую, – просто чтобы порадовать ее.
Джеймс точно так же взял апельсин, который она ему дала, и положил в карман, что выглядело глупо. Потом он подал мне пальто. Когда он помогал расправить ткань на плечах, его руки скользнули по моим волосам, и у меня по коже побежали мурашки. У меня в голове звучал голос Софии, объясняющий, как именно лучше всего вытряхнуть парня из его одежды.
Я намотала шарф и на мгновение задумалась: может, удушить себя им прямо тут и не мучиться?
Пять
ЭМ
Сознание вернулось ко мне прежде моего тела. Я бы запаниковала, будь у меня сердце, чтобы забиться сильнее, кровь, чтобы хлынуть, или мозг, чтобы анализировать, но я ничего не чувствовала. Не было ни ощущений, ни мыслей – лишь бескрайнее ничто.
Получилось? Или так выглядит смерть?
Ощущения начали медленно возвращаться. Первой стала неимоверная тяжесть в голове – словно деревянная колода, пригибающая меня к земле. Ну и ладно. Зато у меня снова была голова, и это такое облегчение! Потом появилась царапающая щеку шероховатая поверхность и болезненное покалывание в конечностях, напомнившее, что у меня есть конечности.
Первой моей связной мыслью было «Финн». Я попыталась пошевелиться, дотянуться до него, но меня словно лед сковал.
Я кое-как приподняла веки и мельком взглянула на размытый, чрезмерно яркий мир. Я судорожно втянула воздух в легкие, и их снова обожгло.
Покалывание усилилось и перешло в боль, острую и резкую, пронзившую мою затвердевшую плоть. Я попыталась крикнуть, но услышала лишь тихий стон и смутно догадалась, что он, должно быть, исходит от меня.
Где-то Финн позвал меня по имени.
Горячая волна прокатилась по моему телу, и мышцы скрутило судорогой. Я с трудом приподнялась на локте и извергла наружу скудное содержимое моего желудка. Ощущение было такое, словно тело пытается вывернуться наизнанку. Внезапно меня коснулись руки Финна, смахнули волосы с липкой щеки, и я благодарно прижалась к его прохладной коже.
Заклинание развеялось, и я сумела открыть глаза. Финн сидел рядом, склонившись надо мной. Судя по его виду, он не меньше моего вымотался и страдал от боли.
– Ты в порядке? – спросил он.
Я кивнула и с трудом вытерла лоб рукавом.
– Вроде да. Это было ужасно.
– Да уж. Летающий автомобиль намного приятнее.
Финн огляделся, обшаривая взглядом каждый дюйм пустого склада, как будто это была какая-то странная, чужая планета. Несколько секунд назад мы были в пустой комнате, в окружении солдат, а теперь очутились в каком-то складском помещении. Лабиринт коридоров над коллайдером сменился рядами непонятного хлама.
– Мы действительно это сделали! – сказал Финн. – Поверить не могу!
Я не разделяла его благоговейный восторг. Путешествия во времени – не чудо, а мерзость.
Финн заправил прядь волос мне за ухо таким естественным движением, словно он проделывал это ежедневно на протяжении многих лет.
– Ты как, можешь встать?
Собственное тело до сих пор казалось мне полым и нематериальным, как будто я случайно оставила часть его в будущем.
– Не знаю. Сможешь меня поймать, если я начну падать?
– Сомневаюсь, – отозвался Финн. – Но я позволю тебе упасть на меня. Это будет славное мягкое приземление.
Я улыбнулась.
– Мой герой!
И мы попытались встать. Было трудно сказать, помогаем мы друг другу или мешаем. Стоило Финну пошатнуться, и он чуть не ронял меня вместе с собой, а я – его, но мне и в голову не пришло, что стоило бы его отпустить, пока мы не поднялись с коленей в неустойчивый полуприсед.
Мы встали и попытались стоять прямо. Но как только это нам удалось, Финн ухмыльнулся и обнял меня. Он так был доволен, осилив это простое действие, что я невольно рассмеялась. Он тоже засмеялся, и вскоре мы смеялись на пару, до истерики, цепляясь друг за дружку и задыхаясь. Не знаю, что было тому причиной: затянувшаяся дезориентация после путешествия во времени или просто радость свободы, но я не чувствовала себя такой счастливой уже много месяцев. Много лет.
Но каким-то образом даже сквозь наш смех я расслышала щелчок затвора.
– Не двигаться!
Финн оцепенел у меня в объятиях, а я подняла руки вверх, как послушная маленькая пленница, каковой я и являлась. Солдат, подобравшийся к нам, пока мы хохотали, подошел поближе. Дуло его пистолета смотрело прямо мне в лицо.
– Что вы здесь делаете? – спросил он. Руки его слегка дрожали, и эта дрожь, передаваясь оружию, заставляла его подрагивать.
Я сощурилась, приглядываясь – мои глаза все еще слезились, и все перед ними расплывалось, – а потом узнала это лицо.
– Коннор?
Нам не сразу удалось его убедить, но когда я показала Коннору его собственное фото и фото его будущей жены – как я теперь узнала, ее зовут Лаура, – официантки из небольшого ресторанчика, уже дважды отказавшейся пойти с ним на свидание, – Майк Коннор начал нам верить.
Право слово, мне было бы трудно его упрекнуть, пристрели он нас на месте.
По моей просьбе Коннор провел нас в дальний угол здания. Через четыре года здесь будет засекреченное правительственное учреждение, место расположения самого большого в мире коллайдера, но в данный момент, как объяснил нам по пути Коннор, это был просто армейский склад, забитый сотнями старых автомашин, всякого снаряжения, ожидающего списания, и прочего хлама. Коннор был здесь младшим офицером, отвечающим за ночную смену.
По пути я то и дело поглядывала на него – никак не могла удержаться. Совсем недавно я видела, как умирает его более старшая версия, с сединой, подернувшей виски, и с морщинками в уголках глаз. Двух этих Конноров разделяло всего четыре года, но нынешний выглядел на добрых десять лет моложе и мягче. Будущее заставило Коннора постареть до срока, так же, как и нас с Финном. Этот молодой Коннор смотрел на меня, как на какое-то привидение, оживший призрак.
Он уже мертв, если только мы с Финном не спасем его.
– Не понимаю, – сказал Коннор по дороге. – Ну, то есть я вам верю – я же видел, как вы появились из ниоткуда, и у вас эта фотография – но у меня такое ощущение, что мой мозг вот-вот взорвётся.
– На самом деле все очень просто, – сказала я. – Вы знаете теорию относительности Эйнштейна?
Коннор уставился на меня.
– Давайте для простоты считать, что нет.
– Ну, я тоже не сказать чтоб прямо знаю… ладно. – Я тряхнула головой, чтобы в мыслях прояснилось. – По сути пространство и время – одно целое, этакий гигантский фильм, простирающийся во вселенной, именуемой пространство-время. Плотные объекты искривляют ткань пространства-времени – как батут, когда на него кто-то становится. Если взять что-нибудь достаточно тяжелое – невероятно тяжелое, – оно может прорвать дыру.
– Окей, это я уяснил.
– Так вот, в будущем правительство построит тут здоровенный коллайдер по имени «Кассандра». Когда определенные субатомные частицы будут при правильных условиях сталкиваться в нем друг с другом, эти частицы от удара сверхуплотнятся и станут достаточно тяжелыми, чтобы пробить крошечное отверстие в пространстве-времени. Мы пришли через эту дыру.
– Зачем?
– Затем, что будущее нужно изменить. Нам нужно уничтожить «Кассандру» до того, как ее построят, или миру конец. Люди не созданы для путешествий во времени.
– Но… – Коннор прижал пальцы к вискам. – Если вы уничтожите эту машину до того, как она будет построена…
– Тогда она никогда не появится, и нам не на чем будет вернуться во времени, чтобы уничтожить ее? – подсказал Финн.
– Точно!
Я кивнула.
– Это парадокс. Дело в том, что время не линейно, как мы представляем. У одного моего знакомого была своя теория насчет времени: он считал, что время – это своего рода сознание. Оно наводит порядок и бережет себя от парадоксов, которые могли бы его разрушить, – замораживает определенные события и охраняет их от изменений. Действие – например, мы что-то делаем, чтобы уничтожить «Кассандру», – встраивается, а бездействие – мы никогда не возвращаемся обратно, чтобы остановить эту машину, потому что мы не можем совершить это путешествие, – нет. Когда мы… сделаем то, что нужно, чтобы уничтожить «Кассандру», это превратится в замороженное событие, защищенное от парадоксов.
– А как вы вернетесь в свое время? – спросил Коннор.
Финн быстро взглянул на меня, прежде чем ответить.
– Мы не вернемся.
– А! – Коннор помрачнел. – Ясно. Вот, мы пришли.
Мы очутились в дальнем углу склада. В бетонном полу был устроен небольшой сток. Пять с половиной дюймов в ширину, тридцать две дырочки, а вот вмятины с пятицентовую монету размером еще нет, и стен из шлакоблока вокруг него – тоже.
– Для чего он? – спросила я. – Я об этом думала каждый день, пока сидела здесь, в камере.
Коннор пожал плечами.
– Да они тут повсюду. На случай, если вдруг система пожаротушения выйдет из строя или случится наводнение.
Какой безобидный ответ! Мне вспомнились все те ужасы, которые я себе воображала, – как я часы напролет смотрела на этот сток и представляла, как в него утекает моя кровь.
– Вам нужно узнать все, что только можно, об этом здании, – сказала я. – Все ходы и выходы. Тогда они оставят вас здесь, а не заменят кем-нибудь другим, когда займут это место. Вы – лояльный и трудолюбивый сотрудник, и вас повысят. Однажды вы услышите, что я украла ложку, и поймете, что мы готовы к тому, чтобы вы помогли нам сбежать.
– Господи, я поверить не могу, что ты действительно все это говоришь, – сказал Коннор. – Это звучит настолько невероятно!
– Ах, если бы!
– А как я в первый раз понял, что надо выпустить вас оттуда? – спросил Коннор. – Вас же здесь не было, чтобы мне об этом рассказать, пока все не произошло.
– Не знаю, – призналась я. – Наверное, те наши версии как-то сумели поверить друг другу.
Коннор запрокинул голову, словно пытался заглянуть за горизонт.
– Неужели будущее действительно настолько скверное?
