скачать книгу бесплатно
– Ты меня прославишь. – Прислужник с улыбкой похлопал его по спине. – Я помогаю не бог весть кому, а личному телохранителю самого короля!
Между казармами Костис пустился бежать, одной рукой придерживая меч, чтобы не колотил по ногам, а другой – кирасу, чтобы не съехала вверх и не натирала под мышками. Добравшись до конца казарм, перешел на шаг, самый быстрый, какой мог себе позволить, не растеряв достоинства гвардейца ее величества.
Он поднялся по лестнице к верхнему дворцу, прошагал по извилистым коридорам и атриумам с прозрачными крышами, дошел до последнего открытого двора перед сводчатым коридором, ведущим к террасе. Там стражники покачали головами. Король еще не пришел с завтрака. Костис вернулся к лестнице и остался ждать внизу, прислушиваясь.
Король идеально рассчитывал время утренней тренировки. Она все так же состояла из повторов одних и тех же скучных упражнений, и, когда наконец заканчивалась, Костис едва успевал привести себя в порядок, однако на то, чтобы понежиться в парилке или хотя бы полежать в горячей ванне, времени уже не оставалось. Король никогда не затягивал тренировки, чтобы у Костиса не было предлога пренебречь мытьем и явиться на свой пост не в идеальном виде. Поэтому приходилось спешить. В лучшем случае Костис приходил в королевские покои незадолго до того, как король заканчивал свое собственное, гораздо более сложное мытье и одевание. А в худшем, немного опаздывая, Костис мог найти короля на террасе для завтрака и незаметно занять свое место в дверях. Король обычно ничего не говорил, однако появление Костиса никогда не ускользало от его внимания. И от внимания королевы тоже – она непременно окидывала его непроницаемым взглядом. Но худшее, что могло выпасть Костису, это встретить короля на обратном пути. Тогда у короля возникал прекрасный повод высказать все, что он думает об опозданиях Костиса, о пренебрежении службой, о неспособности выполнить даже простейшие обязанности королевского гвардейца, о внешнем виде. И даже если король воздерживался от замечаний по поводу прически, плохо отполированных пряжек, разболтавшихся кожаных ремней – деталей, над которыми Костис усердно трудился до поздней ночи, – Седжанус непременно указывал королю на эти недочеты. Вряд ли на такое вероломство мог пойти союзник, втайне присылавший записки о медийском языке и аттолийской политической истории. Похоже, Седжанусу очень нравится следить за негласным состязанием короля с гвардейцем и совсем не интересно, кто же победит. Седжанус обожал собственные шутки. А Костису они постепенно начали надоедать.
* * *
После завтрака король целовал королеву – эта манера Костису очень не нравилась – и милостиво позволял сопроводить себя на ежедневные уроки, где разнообразные советники и министры из последних сил пытались втолковать ему хоть что-нибудь о его обязанностях, а он слушал их без малейшего интереса.
Курс по производству пшеницы сводился к перечислению урожайности всех до единого полей в стране за прошлый год. Костис безуспешно пытался слушать внимательно. Через полчаса король спросил:
– Чем различается пшеница?
– Простите, ваше величество, что вы имеете в виду?
– Вы рассказали мне о разных сортах пшеницы. Чем они различаются?
Двое советников переглянулись. Король ждал, откинувшись на спинку кресла и положив ногу на ногу.
– Лучше всего вам объяснит Пиладес. Ваше величество, будьте любезны подождать.
Король махнул рукой, советники ушли и вскоре привели Пиладеса – сутулого старика с длинными седыми волосами. На морщинистом лице играл восторг.
– Ваше величество, соизвольте посмотреть, я принес образцы. – Он достал целую связку маленьких мешочков и стал горсть за горстью высыпать зерно на стол. Взметнулось облако пыли, король поморщился и помахал рукой перед лицом. Пиладес ничего не заметил. Он принялся увлеченно указывать королю на образование семян, на число зерен в колосе, на их форму. Горсть за горстью сыпал зерно на стол, перечислял достоинства каждого сорта: какой из них дает самый большой урожай, какой может перенести самую суровую зиму, какой надо сеять летом, а какой – осенью. Многое из этого Костис знал, потому что вырос на ферме, но кое-что было для него в новинку. Казалось, лекции не будет конца.
Обычно на таких уроках король, скучая, отходил к окну, но сейчас сидел как вкопанный. Впрочем, что ему оставалось? Стоило шелохнуться, как Пиладес придвигался еще ближе, нависал над ним и продолжал лекцию с еще большим жаром. Видимо, ему редко выпадал случай поделиться с кем-нибудь своими знаниями и не хотелось терять внимание его величества. Король предпринял несколько неудачных попыток к бегству, но в конце концов был вынужден смириться и слушать.
Над головой у короля советники и лакеи обменивались восторженными взглядами. Когда Пиладес наконец исчерпал себя, король, не дрогнув ни единым мускулом, поблагодарил его. Поблагодарил он и двоих советников, начавших урок, и предложил закончить тему на следующем занятии, а еще лучше – пусть изложат вопрос в письменном виде, а он изучит как-нибудь на досуге. Они кивнули; король встал и удалился в коридор. Там, закрыв дверь, он провел рукой по лицу.
– Слава богам, что я не спросил об удобрениях, – сказал он.
Костис чуть не расхохотался. Покосившись, понял, что все остальные в королевской свите тоже веселятся, но их больше радует мысль о том, что королю придется отсидеть еще одну скучную лекцию. И только Костис вместе с королем мысленно видел, как премудрый Пиладес горсть за горстью высыпает на стол различные отходы жизнедеятельности скота и обсуждает их сравнительные достоинства.
Король встретился глазами с Костисом и улыбнулся. Костис отвел взгляд, а когда обернулся снова, королевская улыбка уже угасла.
– Господа, хватит с меня на сегодня страданий. Пеллес, на какое следующее мероприятие я не пойду?
– До обеда у вашего величества назначена встреча с бароном Мейнедесом, – подсказал Седжанус.
– Я на нее не пойду, – решил король. – Возвращаюсь к себе.
Пеллес откланялся. Остальные двинулись в путь по коридору. На первом же перекрестке король заговорил снова:
– Прошу вас, господа, сопроводите меня кратчайшим путем прямо в мои покои.
Седжанус поклонился, предлагая королю самому возглавить свиту. Эвгенидес вышел вперед. Он выбирал дорогу без малейших колебаний, и Костису подумалось: интересно, давно ли король понял, что его лакеи и телохранители всякий раз ведут его кружным путем, по лабиринту ненужных поворотов.
Король уверенно шагал впереди своей свиты. Дойдя до главного коридора, он пересек его и свернул в проход поменьше. Тот вывел на еще более узкую лестницу. Лакеи, забеспокоившиеся было, что их игра разгадана, снова заулыбались. Король, не сказав ни слова, поднялся на три пролета и вышел в коридор, освещавшийся маленькими окошками под крышей. По обе стороны располагались тесные кабинеты. Из дверей выглядывали испуганные лица, и работники, сновавшие с табличками и свитками в руках, при виде короля замирали и кланялись. Костис понятия не имел, что это за место. И по-видимому, лакеи тоже не знали. Вслед за королем они свернули в один из кабинетов, миновали его, вышли на балкон и там остановились.
Дальше пути не было. С балкона открывался вид на огромный зал. Когда-то он был внутренним двором, но затем его накрыли крышей, оставив посередине широкое окно. Крышу над головами поддерживали балки, упиравшиеся в балкон под ногами.
Королевские покои располагались на дальней стороне атриума, и пути к ним не было – разве что расправить крылья и взлететь.
Лакеи заулыбались.
Король сердито посмотрел на перила перед собой.
– Возможно, этот путь не самый прямой, – сказал он и под улыбки повел свиту обратно в коридор, мимо все тех же людей со свитками и табличками. Спустился по лестнице, всего на один пролет, свернул налево и еще раз налево, огибая атриум, потом направо – к коридору на дальней стороне. Они снова очутились на знакомой территории, и теперь уже даже Костис знал, как добраться до покоев короля.
Несмотря на долгое путешествие, они все равно пришли раньше, чем их ожидали. Гвардейцы в коридоре вытянулись по стойке смирно, один из них постучал в дверь, предупреждая тех, кто внутри, о приходе короля. Государь вошел в дверь и повернулся на каблуках к лакеям.
– Прочь, – велел он.
– Ваше величество?
– Прочь, – повторил король. – Все. – И взмахом указал на дверь – всем, в том числе телохранителям.
– Неужели ваше величество хочет…
– Да, его величество хочет. Его величество сыто по горло, и вы можете идти. У вас выходной. Выпейте по чашке кофе. Поболтайте со своими зазнобами. Прочь.
– Мы не можем оставить вас без нашей помощи, – сладкоречиво возразил Седжанус.
– Ваше величество, так не годится, – запротестовал взводный командир, единственный, кто обеспокоился всерьез. Он знал свой долг и не имел права оставить короля без охраны. Телеус ему голову оторвет.
– Можете охранять меня из коридора. Дверь всего одна. И помогать мне, – он обернулся к лакеям, – тоже можете из коридора.
– Ваше величество, это недопустимо, – не сдавался Седжанус. – Мы не можем оставить вас одного.
Король, казалось, готов забить эти слова обратно в глотку Седжанусу. Потом его мстительный взгляд упал на Костиса.
– Костис может остаться, – сказал он.
– Так нельзя, ваше величество, – снисходительно улыбнулся Седжанус, но король перебил его.
– Король я или нет? – спросил он ровным голосом. – Или позвать для подкрепления мою супругу?
Он бы никогда не стал признаваться королеве, что не может управиться с собственными слугами, однако никто из них, даже Седжанус, не желал рисковать.
– Оглоблю ему в зубы, – буркнул кто-то.
Лакеи один за другим стали просачиваться в коридор. Последним вышел Ламион. Он обернулся и под свирепым взглядом короля поспешно закрыл дверь.
Эвгенидес обернулся к Костису:
– Проследи, чтобы здесь никто не появился. Чтобы никто не прошел ни в одну из дверей кордегардии, понятно?
– Да, ваше величество.
– Хорошо. Зайди сначала сюда.
Он вошел в спальню, Костис остановился в дверях.
– Передвинь это кресло. Поставь перед окном.
Кресло было неуклюжее, но не тяжелое. После недолгих колебаний Костис поднял его и отнес туда, куда просил король.
– Лицом к окну или спиной, ваше величество?
– Лицом.
Король сел. Костис остался стоять. Король, не глядя на Костиса, протянул руку и велел:
– Сними это с меня.
Он говорил о кольце. Тяжелый перстень из литого золота с печаткой, выгравированной на верхней грани рубина.
Костис осторожно потянул за кольцо, но оно сидело плотно. Пришлось одной рукой взяться за запястье, а другой сильно сдергивать кольцо.
– Простите, ваше величество.
– Не надо извиняться, – ответил король. – Вряд ли снятие колец входит в твою профессиональную подготовку. Разве что вас в гвардии специально тренируют обшаривать трупы?
Шутка показалась Костису совсем не смешной.
– Нет, ваше величество.
Он дернул еще сильнее, и кольцо соскользнуло.
– Оставь на столе, – велел король и отвернулся.
Костису вспомнились тревоги Телеуса о том, каких бед может натворить этот мальчишка, когда почувствует свою силу. Он в сердцах подошел к столу и со стуком положил кольцо на кожаную столешницу. Король словно не услышал. Костис вышел из комнаты. Король ничего не сказал о том, закрывать ли дверь, поэтому Костис оставил ее открытой. Пусть попросит, подумал он, но король просить не стал. Костис выбрал место, откуда не видно короля, сидящего перед окном, и встал там. Стоял неподвижно, вытянувшись по струнке, и ждал.
Из комнаты не доносилось ни шороха. Очевидно, король сидел неподвижно, не шелохнувшись. Пролетала минута за минутой. По-прежнему не слышалось ни звука. Видимо, король решил вздремнуть.
– Костис, – окликнул он наконец. – Пойди поставь кресло на место. И пожалуй, пора позвать наших комнатных собачек.
Костис невольно улыбнулся, представив себе изнеженных королевских придворных в виде своры плохо обученных сторожевых псов.
Вечером, вернувшись к себе и собираясь лечь спать, Костис задумался. Интересно, кто наденет кольцо обратно и задумаются ли лакеи о том, как он его снял. Посмотрел на свою левую руку, где носил тонкое медное колечко с печаткой, изображавшей Мираса, бога – покровителя солдат, света и стрел. Костис начал поклоняться Мирасу еще курсантом, вместе с друзьями. Каждый носил медное кольцо, хотя от него пальцы окрашивались зеленым.
Он осторожно подтолкнул кольцо большим пальцем, попытался снять его, не пуская в ход правую руку. Зацепился за край стола – все равно ничего не получилось. Наконец сунул палец в рот и стянул кольцо зубами. Выплюнул его в ладонь и положил на стол. Глядя, как оно поблескивает при свечах, Костис невольно содрогнулся. Надел кольцо на палец и лег спать, стараясь думать о чем-нибудь другом.
Глава пятая
В небольшом приемном зале Релиус представил королеве свой доклад. Раньше такие встречи проходили с глазу на глаз. Сейчас присутствовал и новый король. Пока Релиус держал речь, Эвгенидес сидел нога на ногу и крутил в пальцах золотую монету.
Эти фокусы сильно отвлекали, но королева не сводила внимательных глаз с Релиуса. А он выражался как можно уклончивее, стараясь сообщить ей, не встревожив короля, обо всех интригах, какие плетутся при дворе. Неспособность Эвгенидеса утвердиться в своей власти означала, что другие пытались сделать это за него. Несколько различных партий стремились привлечь короля на свою сторону, добиться, чтобы он защищал их интересы.
Королева покосилась на Эвгенидеса и снова перевела взгляд на секретаря архивов. От нее не ускользнуло, что оба они, одетые весьма щеголевато, выбрали для этой встречи костюмы, сочетающиеся с ее собственным. Однако для этого не надо было обладать даром предвидения. Ее гардероб был довольно однообразен, несмотря на то что новый муж часто предлагал расширить его. Ей казалось забавным, что их предпочтения в одежде столь сильно разнятся. Камзол Эвгенидеса, свободно скроенный по медийской моде и больше похожий на халат, был сшит из красно-оранжевого шелка. А Релиус оделся в континентальном стиле, его туника глубокого винного цвета подчеркивала фигуру и гармонировала с коротким бархатным плащом, с которым архивариус не расставался даже летом.
В выборе одежды отражалось его могущество. Релиус был единственным из советников королевы, кто находился рядом с ней на протяжении всего ее правления. Он был незаконным сыном управляющего на вилле одного из баронов, и она с самой первой встречи разглядела, что он способен научить ее тому, в чем она больше всего нуждалась, – искусству управлять людьми и проявлять власть. Он стал ее учителем, и в награду она дала ему богатство и влияние.
Эвгенидесу наскучило крутить монету в пальцах. Он стал подбрасывать ее в воздух и ловить. Этим он отвлекал Релиуса – то ли случайно, то ли, скорее всего, намеренно рассчитывал выбить секретаря из колеи. Монетка взлетала все выше и выше, и Аттолия чуть сдвинула ногу и лягнула короля в лодыжку. Он подскочил и возмущенно обернулся к ней. Монетка очутилась у него за спиной, и он, не глядя, подхватил ее на лету.
Король мимоходом взглянул на Релиуса и снова поглядел на королеву. Она не сомневалась: от его внимания не укрылась ни одна деталь. Эвгенидес протянул монету – это был золотой статир с ее профилем на одной стороне и аттолийскими лилиями на другой.
– Лилии – правлю я, голова – ты. – Он подбросил монетку в воздух.
– Лилии – правишь ты, голова – бросаешь опять, – поправила Аттолия.
Монетка упала. Эвгенидес взглянул и показал королеве.
– Нет нужды. – На его ладони лежала перевернутая монетка с аттолийскими лилиями. Он подбросил ее еще раз, еще и еще. И всякий раз она падала лилиями вверх. Он подбросил монетку снова и на сей раз поймал в кулак. Не глядя, положил на вышитый рукав и убрал руку. Опять лилии.
– Пожалуй, на этом хватит, – сказала Аттолия. – Релиус, что-нибудь еще?
– Нет, ваше величество.
С подчеркнутым отсутствием интереса король пожал плечами и взял монетку с рукава.
– Благодарю за доклад, Релиус. Как всегда, я признателен вам за доскональное представление информации. – Он слегка кивнул, и Релиус откланялся.
Король редко упускал возможность нагрубить капитану гвардии, но с архивариусом был неизменно вежлив. От этого Релиусу делалось не по себе. Это сейчас король не более чем эддисская марионетка, но рано или поздно все станет иначе. Не пройдет и года, как его начнет дергать за ниточки какая-нибудь здешняя партия, и Релиус намеревался гарантировать, что это будет партия королевы. Он, как и Телеус, останется верен своей королеве, несмотря ни на что.
Ему хотелось выкинуть из головы фокус с монеткой. Всего лишь ловкость рук, на это способен любой циркач. Однако история не давала покоя. Королева и бровью не повела, словно с самого начала ждала такого исхода. Зато король с каждым броском волновался все сильнее. А под конец, заметил Релиус, его даже будто замутило.
Релиус помедлил в аркаде за дверями приемного зала, дождался, пока выйдет король со свитой. Удаляясь по другой аркаде, пересекавшей ту, где прятался Релиус, король достал из кармана монетку. Посмотрел на золотой статир с внезапным отвращением и швырнул между колоннами в кусты дворцового сада. Релиус в замешательстве вернулся к своим делам.
* * *
Дворец затих. Казалось, не спят только королевские гвардейцы.
– Барон Артадорус!
Шепот был так тих, что не потревожил бы даже паутинки, однако сопровождался легким прикосновением клинка к шее, поэтому барон мигом проснулся.
Ночник погас. Барон различил лишь смутную темную фигуру, склонившуюся над ним. Фигура не стояла возле кровати, а сидела, почти касаясь его уха губами, и шептала. Неведомый гость проник в королевский дворец, в личные покои самого барона, прямо в его спальню, сел на кровать и при этом никого не разбудил, даже ту, что спала рядом с бароном на этой самой кровати.
Клинок был остр, хотя только богам известно, как человек без одной руки мог держать нож.
– Ваше величество? – прошептал барон.
– Я имел интереснейшую беседу с человеком по имени Пиладес. Знаешь его?
– Нет, ваше величество. – Сталь нагрелась до температуры кожи. Он чувствовал остроту лезвия.
