banner banner banner
Птица, летящая к небу
Птица, летящая к небу
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Птица, летящая к небу

скачать книгу бесплатно

Я промолчала. Почему каждый считает, что может спрашивать меня об этом? Я же не спрашиваю, что у нее с волосами, почему они такие жидкие, что просвечивается голова сквозь темные и светлые крашеные прядки. Или с ушами, почему они такие некрасивые, похожи на пельмени, которые лепит Вова, когда мама, слепив сотый пельмень, в сердцах кричит: «Вовка! Давай! Мать уже падает! Иди на помощь!»

– Ну что, я сейчас приму ванну… М-м-м, как я мечтала вот так приехать в Москву и сразу лечь в ванну. А потом – в зоопарк! Я хочу покормить жирафа, сфоткаешь меня? Кристинка, ну, что ты как немая… Подожди… – Тетя Ира подошла ко мне и попыталась взять меня за подбородок.

Я уловила запах сладких духов, сигарет и какой-то еды.

– А у тебя всё хорошо? Ты в школе учишься?

– Учусь. – Я отступила от нее подальше.

– Ладно! – Тетя Ира быстро скинула свитер, брюки, осталась в черном белье. – Я в ванную! Поставь пока чайник! Я там варенье привезла, впихнули в последний момент. Доставай из сумки! Не разбей! Да, там же всем подарки! Тебе – деревянная ложка, настоящая, папка сам делал, стругал! Для внучки для своей… Говорит, забыли совсем стариков… И еще там закрутки… кабачки… для всех… Кота как зовут?

– Моня…

Я немного успокоилась, потому что вряд ли бы воровка стала так себя вести. Подарки всем… А может, это для отвода глаз? Чтобы отвлечь меня? Воры часто отвлекают… А что у нас особенно воровать? Но она спрашивала, где у нас лежат деньги… Я, конечно, не скажу, а она никогда не догадается. Да и что у нас воровать?

Место для тайника мы выбирали всей семьей, спорили целую неделю. Не знаю точно, сколько там лежит денег, но знаю, что не хватает на новую машину. Папа хочет купить подержанный внедорожник, не очень старый и самой лучшей марки, поэтому денег надо накопить довольно много.

Каких только мест мы не придумывали! Оказывается, ни в бельевом шкафу, ни в банке из-под крупы, ни в бачке туалета хранить деньги нельзя. Все воры как раз сразу туда и лезут, потому что люди прячут там всё ценное.

Вова предложил своего старого робота, игрушку, которую я больше всего боялась в детстве. Робот ходил по нашей комнате, почему-то всегда в мою сторону, и был тогда ростом с меня.

Мама хотела положить деньги в небольшой целлофановый пакет и закопать его в землю в цветочном горшке.

Мне же казалось, что самое безопасное место – в кладовке, потому что там столько вещей, что невозможно найти свои сапоги, когда наступает зима. В прошлом году мороз пришел неожиданно, ударил однажды ночью, и мама утром полезла в кладовку и нашла два своих разных сапога, сначала смеялась, потом сердилась, потом даже плакала, потому что уже смеялись мы. Пары сапогам нашлись, правда только вечером.

Но папа отмёл все предложения и повесил наши сбережения на балкон, на веревку, внутрь своих старых темно-синих треников. Ни одному вору не придет в голову, что всё свое самое дорогое человек вывесит на улицу, так считает папа. Мне-то кажется, что ни одному вору просто не придет в голову лезть в нашу квартиру со старыми окнами, облезлой дверью, на которой маленький Вова когда-то написал ручкой «Вова». Но мама говорит, что и не в такие квартиры лазают и находят там несметные сокровища, которые люди копят всю жизнь, чтобы однажды купить хорошую машину и где-то далеко большой дом и уехать из пыльной и грязной Москвы, где никто никому не нужен.

– Ой… – Тетя Ира, совершенно голая, вышла из ванной. – А что, у вас нет ванны? Ничего себе москвичи… А я-то думала…

Папа выбросил ванну несколько лет назад, чтобы влезла стиральная машинка, и поставил душевую кабину. Я хотела сказать об этом тете Ире, но загляделась на ее цветную татуировку на бедре. Она заметила мой взгляд.

– Красивучая, скажи? – Тетя Ира расставила руки в стороны и покрутилась, пританцовывая, сильно качая бедрами, как негритянка. – Я сделала временную, а она почему-то не смывается. Уже год хожу. Краски такие, японские. Хочешь, тебе сделаем? У меня есть с собой. Я думала, может, в салон устроюсь. Будет у меня такая эксклюзивная услуга… с сюрпризом! Думаешь, что татушка временная, а она не смывается! Я тебе ногти шикарные сделаю, сейчас помоюсь, чаю попьем и приступим. А потом сразу в зоопарк. Можешь пока мой лифчик примерить! У тебя такого нет! – Она опять засмеялась и, послав себе воздушный поцелуй в зеркало, вернулась в ванную.

А я в этот момент услышала незнакомый звонок и не сразу поняла, что это звонит чужой телефон, который я подобрала у подъезда.

– Привет. – Голос был мужской, явно очень молодой.

– Привет, – невольно ответила я.

– У тебя мой телефон? Отдашь его?

Я вздохнула.

– Отдам.

– Где нашла?

– У подъезда.

– Какой?

– Номер три…

– Где?

– Напротив стройки…

– Пятиэтажка?

– Да.

– Я понял. Хорошо. Через пятнадцать минут. – Парень, который со мной разговаривал, явно нервничал. Наверное, боялся, что я не отдам телефон. И еще… Мне показалось, что он не очень хорошо говорит по-русски.

Я молчала, потому что тетя Ира неожиданно громко запела в ванной.

– Алло! Ты слышишь? Я заплачу сто рублей… Триста рублей!

– Я отдам телефон.

Когда я вышла из подъезда, никакого мальчика у двери не было. Но поодаль стоял велосипед, и на лавочке курил парень, он был в черной маске, и я не поняла, сколько ему лет. Но точно больше, чем мне. Рядом с ним стояла большая желтая коробка «Яндекс. еды». На нем была яркая куртка, которую носят разносчики еды, чтобы все видели, что к кому-то едет еда. Коробка желтая, значит, и куртка черно-желтая.

Я в нерешительности остановилась. Юноша посмотрел на меня и стянул черную маску пониже, чтобы было удобно разговаривать.

– Это ты?

Я кивнула, голос был тот же – ломкий и высокий, но довольно приятный. Волосы у парня были темные, глаза очень красивые, с длинными ресницами и неуловимого цвета – мне показалось серо-зеленые, и в целом, если меня спроси, бывают ли такие разносчики еды, я бы поспорила, что нет. Потому что он был такой необычный и красивый, что я на секунду даже замерла.

– Ну, давай.

Я не сразу поняла, что он имеет в виду. Парень протянул руку.

– Вот деньги.

Я достала из кармана телефон.

– Это твой?

Он усмехнулся и стал еще красивее.

– Возьми. – Он протянул мне сто рублей.

Я не стала говорить, что он обещал триста, потому что могла бы отдать ему телефон и просто так. Но я коплю деньги на телефон, поэтому взяла купюру.

– Где нашла?

Я молча показала на дверь.

– Как тебя зовут?

– Тина. – Я отчего-то так растерялась, что мой голос прозвучал хрипло.

– Ты красивая, Тина. – Он смотрел на меня с улыбкой, в которой было что-то такое, что у меня застучало сердце. – Пока!

– Пока. – Я повернулась и быстро ушла в подъезд, стараясь не прихрамывать, хотя больше всего на свете мне хотелось стоять рядом с ним и смотреть на него. В его лице было что-то такое необычное и притягивающее. Когда я поднималась по лестнице, я поняла, что даже не спросила, как его зовут. Я решила, что буду звать его про себя Лелуш.

Есть в Китае такой русский парень, он жил там несколько лет и случайно стал популярной фотомоделью. Нам рассказала о нем Таисья (она вообще часто рассказывает нам о Китае и советует начинать учить китайский язык), а вечером я нашла его в Сети. Вова потом смотрел мою историю поиска, которую я не успела удалить, и смеялся, что я верю такой ерунде. Таисья тоже верит. Он попал в реалити-шоу, вместе с другими молодыми людьми его отправили на остров, где ему очень не понравилось, у него, как и у всех, забрали телефон и ноутбук. И он стал прикладывать все усилия, чтобы вырваться оттуда. Для этого ему надо было стать хуже всех. Поэтому он специально плохо пел, не шутил, не улыбался, отвечал на все вопросы неохотно, вообще всё делал плохо, надеясь, что его выгонят. И чем хуже он себя вел, чем мрачнее становился, тем большую популярность он набирал, пока не выиграл шоу. Пишут, что в Китае среди молодежи это сейчас модно, даже есть специальное название – «мрачное ничегонеделание».

Учиться – очень дорого, хорошую работу найти трудно, и молодые люди не хотят тратить свою жизнь на бессмысленную борьбу с системой, потому что ее побороть невозможно. Она всё равно сломает и подчинит тебя – неважно, будешь ли ты бороться или согласишься с ней. Единственный способ не превратиться в фарш – это отказаться от ценностей, которые считаются обязательными в той системе, и просто жить. Мы с Таисьей говорили об этом целый урок и даже остались на перемену. Я не принимала участие в дискуссии, только слушала. А кто-то спорил, потому что, как говорит Таисья, уже стал фаршем.

Мне показалось, что мой новый знакомый очень похож на Лелуша, пока тот не решил покрасить свои черные от рождения волосы и не стал блондином. Глаза – серо-зеленые, внимательные, похожи. Брови похожи, нос. И, главное, – улыбка. У Лелуша фанатов столько же, сколько бывает у молодых артистов, снимающихся в сериалах. А на него все хотят смотреть, больше ничего. Мне он тоже нравится.

Когда я поднялась, тетя Ира уже вышла из ванной.

– Фу! – сказала она. – Наконец-то помылась! В плацкарте такой вонизм был! Когда у меня будет свой салон красоты в Москве, я буду ездить в люксе – одноместное купе, с креслом и туалетом, представляешь? Там, знаешь, сколько билет стоит? – Тетя Ира засмеялась. – Пять моих зарплат! Нет, ну теперь всё! Я уже к этой нищете не вернусь! Знаешь, у нас какая нищета в городе? Только одна улица асфальтированная. Нет, две! Карла Маркса и Ленина. А съезжаешь в сторону – всё! Крындец, одни ямы! Не, это не для меня. Разруха и убожество. Родители на дачу совсем переехали, фермерами стали. Копают, растят, перерабатывают, запасают, потом едят свои запасы и сажают рассаду. И так весь год. А мне приходится ползать в городе по грязи, а в земле копаться не люблю. Я что, крестьянка? Москва – другое дело. Тут всё можно. Ммммм… – Тетя Ира потянулась. – Мечта!.. Ну, давай поедим. Доставай, я там курицу в поезде не доела. Неси сумку.

Я с некоторым сомнением приволокла сумку из прихожей. Тетя Ира стала доставать свои вещи прямо на кухонный стол.

– Так, это я зря взяла… Хочешь – возьми! – Она протянула мне ярко-зеленую кофточку, на которой улыбался черно-белый тигр. – Классная вещь. Только мне маловата стала. Я стала поправляться, представляешь? Всё время ем на работе, ничего поделать с собой не могу. Как тогда Витьку выгнала, ой… короче, я тебе расскажу потом… Так на меня просто жор напал! И сейчас то же самое – жру и жру… – Тетя Ира весело засмеялась. – Это гормоны! Женские гормоны требуют или еды, или… Ну ты сама понимаешь! У тебя уже месячные есть? А? Курицу отрезай, вот эту часть кошке отдай, она на пол падала в поезде, там, где гузка.

Я кивнула, проклиная себя за безвольность и трусость. Зачем я разговариваю с этой странной тетей Ирой? Может, это вообще не папина сестра, а хитрая мошенница, которая войдет ко мне в доверие, нальет мне сейчас в чай снотворное, и проснусь я уже где-нибудь в Киргизии или Турции в рабстве? Я читала, что такое часто бывает с глупыми дурами вроде меня.

Я осторожно пододвинула к себе чашку, в которую тетя Ира только что энергично налила чай, бросив туда три кусочка сахара. Вот возьму и вылью в раковину, и совсем не буду ничего бояться…

– Пей, пей! Шикарный чай! Я специально купила, чтобы в Москву ехать. Это из Китая. Одна девчонка, клиентка моя, сначала была учительницей, а потом ей надоело, что дети матом на нее орут, а родители жалуются, что она плохо учит, и она стала бизнесом заниматься. Мотается всё время на Дальний Восток. И привозит очень хорошие вещи. На продажу – всякое дерьмо, тапки, платья из переработанных пластиковых пакетов – да, да, правда! Они всё из пакетов делают, даже лапшу! А себе – всё очень-очень хорошее. Мне в подарочек принесла чай, мне понравилось, я для московских родственников заказала. Для вас! Они там, представляешь, всё, что для себя делают, – отличные товары! А для остальных – жуть. Знаешь, как китайцы называют европейцев? «Волосатики»! И еще «кривые орешки». Я тоже, кстати, начала учить китайский. Уже семь иероглифов знаю. Трудно… Мозги прямо скрипят! Потом нарисую тебе на плече один… Пей! Это чай из китайского гриба, я забыла название… Ну в общем, кто его пьет, доживет до ста двадцати лет. И зубы новые вырастут в девяносто. Правда-правда! У него запах не очень, кошками пахнет… Но потом привыкнешь! Что ты?

– Мне… нельзя пить сегодня, – наконец выдавила я из себя. Чай на самом деле пах то ли прелой соломой, то ли нашим дачным крыльцом, где летом спят уличные кошки и метят его, то ли еще чем-то, ни на что не похожим. Даже если она моя настоящая тетя, я такой чай пить не буду.

– Да? А почему?

– Я… анализы сдаю.

– Зачем? – Тетя Ира широко раскрыла глаза.

– Я… беременная.

Не знаю, почему я это сказала. Ну не говорить же, что у меня одна нога выросла короче другой. Или вторая длиннее первой – кто знает, как они должны были вырасти. А никакой другой диагноз мне в голову не пришел. Тем более беременным нельзя есть и пить всякую ерунду, это уж я точно знаю.

– Да ты что? – как-то не очень удивилась тетя Ира. – А родители знают?

Я промолчала, чтобы не говорить ни да, ни нет. На всякий случай неопределенно качнула головой.

– Да… А кто он?

Я пожала плечами.

– Что? Ну, красивый хотя бы?

– Ага.

– А глаза какие?

– Зеленые.

– Ух ты… А он знает?

– Нет.

– Ну вообще… А что, ты рожать будешь?

Я вздохнула.

Тетя Ира быстро достала сигареты из сумки.

– Ты куришь?

Я помотала головой.

– Я тоже бросила. Это я просто так, на нервной почве. Москва все-таки!.. Имей в виду – на самом деле это совсем не вредно. Не вреднее, чем делать два раза в год аборты. И жрать всухомятку дерьмо всякое. Как мы на работе. У нас клиенты без перерыва записываются, вообще нет времени на пожрать. И хозяйка стерва такая – следит, чтобы не отвлекались. Это же подружка моя, то есть раньше была, мы вместе еще со школы, а потом у нее такой мужик появился… – Тетя Ира скривилась и показала язык, я с ужасом увидела у нее на языке черный блестящий шарик, ненавижу шарики на языке, у нас некоторые себе так делают, я не могу на них смотреть. – Короче! Купил ей салон красоты, потом его продал и купил другой, а в том салоне такие допуслуги, что она резко разбогатела, и это, знаешь, стала такая прям жадная… Так вот, в туалет побежишь, на улицу надо выйти и снова войти в другую дверь, туда бежишь – бутерброд заглотишь, обратно – покуришь, вот и весь перерыв. Не, я, конечно, допуслуги – ни-ни… Я девушка честная… Я там по маникюру-педикюру… А сколько у тебя месяцев? Три уже есть? Один раз можно делать аборт. Ну или два. Просто часто нельзя делать. Да-а-а… Слу-у-шай… Я тебе расскажу сейчас, что со мной было, когда мне было тринадцать… Тебе сколько?

– Шестнадцать скоро будет… – прибавила я себе почти два года. Какая разница? Мама говорит, что после четырнадцати лет все уже взрослые. Правда, она это не мне говорит, а папе, когда он меня защищает, но я всё слышу, потому что мама не умеет говорить тихо. Иногда я сама себя спрашиваю – я люблю свою маму? А она? Она любит меня? И точного ответа не нахожу.

– О, шестнадцать? – обрадовалась тетя Ира. – Значит, тебе можно всё рассказывать. И рожать, кстати, можно! Есть страна, где очень хорошо относятся к тому, если женщина рожает без мужа. Этих детей потом забирают в армию, и из них получаются отличные солдаты, потому что им с пеленок говорят, что они солдаты. А, кстати, и пеленок у них нет. Они так лежат, без всего, орут голодные. Зато вырастают очень сильными. Слабые помирают, конечно… Но зато остальные – богатыри, и эти… которые по стенкам бегают вверх-вниз… Только, черт, я забыла, какая это страна. Я фильм такой видела. Вот, можно поехать туда родить. Или ты замуж за него хочешь?

Всё происходящее казалось мне такой нереальностью, что я просто кивнула. Что с ней спорить? Она всё время говорит такие странные вещи, они никак не вяжутся с тем, что я знаю о жизни.

– Я тебя всему научу. Я всегда мечтала, чтобы у меня была такая подружка. Всё, будем с тобой дружить. Идет?

Я кивнула. Интересно, что скажет мама, когда увидит тетю Иру. И услышит.

– Кстати, – тетя Ира вдруг нахмурилась, как будто поняла мои мысли, – твоя мама меня терпеть не может. Я написала, что приеду, а она сказала – у нас места нет. Я это в прошлом году написала. А в этом даже и писать не стала. Ну там… Сашке написала… а он даже не ответил ничего… А места-то у вас полно! Еще и подружка моя может приехать. – Тетя Ира засмеялась. – Шучу! Подружке ее мужик квартиру в Москве купил. Мммм… – Она мечтательно закатила глаза. Жилищный комплекс «Сердце столицы». Представляешь! С видом на реку!

– И на СИЗО… Это здесь, рядом. Мы иногда мимо ездим.

– Да ладно? СИЗО?.. – Тетя Ира стала смеяться.

И я увидела, что она точно младше моих папы и мамы. Лет на десять или хотя бы семь. Мама с папой так заливисто, как дети, никогда не смеются. И еще я увидела, что у нее есть вырванные зубы.

– Вот я ей скажу! А то «сердце столицы, сердце столицы…». Я тоже себе квартиру куплю, разбогатею и куплю. Я всё время присматриваю, мне реклама приходит. Я посчитала – за два года можно купить шикарные апартаменты на одного. Подкоплю, я умею себе отказывать, вообще могу одну гречу есть… Главное – работу найти и кредит взять! Там всё – и туалет, и кухня, и балкон, и метро рядом, станция какая-то, не помню… Лес там еще вокруг, птицы, грибы… Будешь ко мне приезжать! Ну что, в зоопарк?

Я неопределенно мотнула головой. Наверное, надо позвонить маме или папе. Но они будут меня ругать за то, что я пустила незнакомого мне человека в дом.

– Маме позвони, – неожиданно сказала тетя Ира. Увидев, как я вытаращила глаза, она засмеялась: – Что? Думала об этом? Я часто угадываю мысли. Я как раз такой салон хочу открыть. Только я по заказу не могу угадывать. Вдруг что-то слышу. А если хочу специально, то не получается.

– А как же вы будете в салоне угадывать? – все-таки спросила я.

– Тренироваться буду! Я же еще маникюр буду делать. Параллельно. – Тетя Ира покрутила пальцами, и я обратила внимание, что руки у нее довольно крепкие, рабочие, не изнеженные, пальцы толстоватые и некрасивые. – Вообще это всё очень сложно. Лучше бы, конечно, сразу кого-то нормального встретить и всё. Чтобы кредит не брать. Купил бы мне салон и квартиру, а я бы уж развернулась. И еще я хочу детей ему потом родить, можно троих. Ну, или одного хотя бы… А то мне уже… Как ты думаешь, сколько мне лет?

Я внимательно посмотрела на нее. Я совсем не понимаю возраст.