скачать книгу бесплатно
Одному человеку ещё при жизни удалось побывать на том свете. Там он встретил покойного Сасрыкву – прославленного героя-нарта и с горечью убедился, что стол богатыря совершенно пуст. А причина была проста: Сасрыква умер последним из нартов, и некому его было помянуть на земле. Человек вернулся с небес на землю и устроил по Сасрыкве роскошные поминки. Растроганный нарт спустился на землю и подарил отзывчивому земляку самое дорогое – своего коня и своих собак. Волшебный конь Гьамыда (или Бзоу) был наделён острым умом и способностью говорить по-человечьи, а собаки-волки днём и ночью неусыпно стерегли несметные стада и табуны.
В Абхазии, на левом берегу реки Аалдзга, на горе стоит христианский храм «Лашкиндар» (Алышкендыр)[20 - Бжания… С. 324.]. Над его главным входом вмурована известняковая плита размерами 45 на 110 см. На ней вырезан профильный контур двух собак, стоящих друг против друга. Между ними лежит некий овальный предмет, на который каждая из собак поставила переднюю лапу. Храм построен в VI или VII веке на месте языческого капища. А плиту вставили предприимчивые христианские священники, чтобы заманить в храм неофитов, вчерашних поклонников Айтара и его семи воплощений. И эта белая плита с загадочным изображением собак – последнее, что осталось от древней кумирни, посвященной божеству собак и собаке-божеству Алышкентыру.
Амарок
Волшебный волк в эскимосской мифологии.
У самой кромки Северного Ледовитого океана, в царстве снега и льда, там, где, кажется, и жить невозможно, обитает удивительное племя эскимосов (инуитов). Оно поражает своей жизнестойкостью, упорством и мужеством, своим умением приспособиться к невероятно трудным условиям существования в студёной Арктике.
Эскимосы – великолепные рыболовы и охотники. Они в основном промышляют северного оленя карибу и морского зверя.
На своих утлых каяках, вооружённые в былые времена только костяными гарпунами, эскимосы бесстрашно нападали на таких морских исполинов, как киты, белухи, моржи и касатки. И, когда охота была успешной, в стойбище наступал настоящий праздник: люди разделывали многотонную тушу и заготавливали впрок мясо, жир и шкуру[21 - Шкура кита у северных народов считается лакомством.], радуясь тому, что впереди их ждёт много дней сытой жизни.
Большую роль в судьбе эскимосов играет собака. На Севере она не только сторож и охотник, но ещё и ездовое животное, и источник ценного меха. А в экстремальных ситуациях собака ценой собственной жизни и собственной плоти не раз спасала людей от голодной смерти.
Окружающий мир эскимосы населяют множеством духов-инуа. Инуа являются «хозяевами» не только конкретных предметов и существ, но и их отдельных свойств и отвлечённых понятий («хозяин карибу», «хозяин луны», «хозяин силы»). Всеми духами повелевает обитающий в нижнем мире верховный дух торнарсюк.
Персонажи эскимосских мифов и сказок могут иметь как человеческий облик, так и облик животных. Среди последних можно встретить и псовых. Например, злобного и коварного ахлута, от которого нет спасения ни на суше, ни на море, потому что он может принимать облик как волка, так и касатки. Ахлута можно опознать по волчьим следам, ведущим к морю и обратно. Не таким кровожадным, хотя и довольно опасным, является другой демонический дух – кеелут, имеющий вид совершенно безволосой собаки. А вот похожий на кеелута кикирн – огромный пёс, у которого шерсть растёт только на лапах, ушах, кончике хвоста и вокруг пасти, – реальной угрозы для человека не представляет, потому что труслив и глуп: встретив человека или собаку, он старается поскорее от них убежать. Впрочем, напугать такое чудище может кого угодно.
И всё же самым известным героем эскимосского фольклора из числа псовых является амарок. Это огромный, чаще всего чёрный, волк. В отличие от волков обычных – животных стайных, он – охотник-одиночка. И горе тому, кто ночью встретится ему на пути, – такого беднягу уже ничто не спасёт и не поможет ему никакое оружие. Хотя, сказать по правде, этот дух умел не только убивать – он был способен и на добрые дела. Как, например, в истории с несчастным мальчишкой по имени Кагсагсюк.
Кагсагсюк был круглым сиротой. Его приёмной матерью была жалкая старуха. Жили они не в основном помещении иглу, как все, а в крохотной каморке в конце тоннеля, который вёл с улицы в жилище. Часто мальчишка спал среди собак, и по утрам, когда мужчины их поднимали плётками, перепадало и ему.
Судьба была неласкова к Кагсагсюку: ко всем его бедам и несчастьям он был ещё и неказистым, хилым пареньком маленького роста. Все обижали заморыша-изгоя. Особенно жестоко над ним издевались дети: то побьют, то испачкают с ног до головы грязью, то набьют одежду снегом, то выбьют зуб…
Кагсагсюк часто в отчаянии убегал в горы и подолгу бродил там в одиночестве, размышляя о том, как бы ему набраться сил и отомстить своим обидчикам.
«Наконец приёмная мать научила его. Однажды, встав между высокими горами, он позвал изо всех сил: «Хозяин силы, выйди! Хозяин силы, приди ко мне!» Тут же появился большой зверь-амарок… Кагсагсюк очень испугался и чуть было не пустился наутёк; но зверь быстро догнал его, обхватил хвостом вокруг туловища и швырнул на землю. Совершенно не в состоянии подняться, мальчик услышал какой-то хрустящий звук и увидел: из его тела, как маленькие игрушки, во множестве посыпались тюленьи косточки. Тогда амарок сказал: «Из-за этих костей ты и перестал расти». Он снова обхватил мальчика хвостом, и они снова упали, но косточек на этот раз высыпалось меньше; а когда зверь швырнул его на землю в третий раз, выпали последние косточки. На четвёртый раз мальчик не совсем упал, а на пятый совсем не упал, а поскакал по земле. Тогда амарок сказал: «Если ты правда хочешь стать сильным и выносливым, то можешь приходить ко мне каждый день». На пути домой Кагсагсюк чувствовал себя намного легче и мог даже бежать; одновременно он пинал ногами и отбрасывал со своего пути камни. Девочки, нянчившие младенцев, встретили его недалеко от дома и закричали: «Кагсагсюк идёт – давайте забросаем его грязью», мальчики принялись бить и мучить его, как раньше; но он не стал противиться, а по старой привычке улёгся спать с собаками. После этого он стал каждый день встречаться с амароком, и тот каждый раз проделывал с ним то же самое. Каждый день мальчик чувствовал, как у него прибавляется сил; на пути домой он теперь отбрасывал ударами ноги целые скалы и, катаясь по земле, заставлял разлетаться камни. Наконец в один из дней зверь не смог опрокинуть его, и тогда он сказал: «Так, этого достаточно; никто из людей теперь не сможет взять над тобой верх. Но ты лучше продолжай вести себя как прежде. Когда придёт зима и море замёрзнет, настанет тебе время показать себя; тогда появятся три огромных медведя, и будут они убиты твоей рукой». В тот день Кагсагсюк всю дорогу бежал, по обыкновению разбрасывая ногами камни направо и налево. Но дома он продолжал вести себя как обычно, и люди мучили его даже больше, чем прежде»[22 - Ринк… С. 32–37.].
И вот, наконец, наступила зима. Мороз окончательно сковал море льдом, и охотиться на тюленей стало невозможно.
Однажды в селение прибежали взволнованные мужчины и сообщили, что на айсберге появились три медведя. Никто из охотников напасть на зверей не рискнул. И тогда Кагсагсюк понял: наступило время действовать. Он попросил у мачехи её меховые сапоги, сказав, что тоже хочет посмотреть на появившихся медведей. Старухе это не понравилось, но она всё же бросила ему сапоги и насмешливо добавила: «За это ты мне добудешь одну шкуру на лежанку, а другую на одеяло». Кагсагсюк обулся и, не обращая внимания на удивлённые и насмешливые возгласы зевак, помчался к айсбергу, да так быстро, что за ним потянулось целое облако снежной пыли.
Вот он добежал до ледяной горы и стал взбираться по её склону. Толпа удивлённо притихла. Всё выше и выше поднимается «заморыш»; вот он уже на вершине айсберга, вот подбежал к ближайшему медведю… И тут произошло то, что повергло всех в изумление и ужас: Кагсагсюк схватил медведя за передние лапы и ударил его об лёд с такой силой, что у того отлетели лапы задние! Он швырнул убитого зверя вниз и прокричал: «Обдирайте и делите!» Один из оставшихся медведей встал на дыбы и со страшным рёвом пошёл на отчаянного смельчака. Однако Кагсагсюк не испугался: он разделался с этим медведем точно так же, как с предыдущим, и сбросил его вниз. Затем схватил последнего зверя за задние лапы, спустился с ним с ледяной горы и, подбежав к толпе, принялся им дубасить ошеломлённых зевак. При этом приговаривал: «Этот парень плохо обращался со мной!.. И этот тоже!.. А этот ещё хуже!..» И толпу как ветром сдуло! Все в страхе спрятались в иглу.
Кагсагсюк освежевал добычу, вошёл с двумя медвежьими шкурами в дом и крикнул: «Вот тебе, мать, шкуры! Одна на лежанку, вторая на одеяло». После этого он приказал разделать туши и приготовить мясо.
Потрясённые мужчины не знали, куда бесстрашного героя и усадить, а женщины не знали, как ему услужить! Но это их не спасло. Кагсагсюк расквитался со всеми своими обидчиками и в живых оставил только тех, кто относился к нему по-доброму.
Вот такой «урок вежливости» преподал людям маленький Кагсагсюк. А помог ему в этом великий и ужасный амарок.
Этот волшебный волк замешан ещё в одной истории. Называется она «Брат, который отправился на Алкилинек в поисках сестры». Легенда эта непростая. Датский учёный Хинрик Ринк, опубликовавший её в своей книге «Мифы и легенды эскимосов», пишет о ней так: «Мы считаем, что это одна из легенд, с наибольшей вероятностью имеющих под собой реальную историческую основу. В ней говорится об изобретении собачьей упряжки, о приручении и обучении дикого животного, от которого и произошли современные эскимосские собаки»[23 - Ринк… С. 166–167.].
А случилось это, как считают учёные, около 20 тысяч лет назад, в эпоху последнего Великого оледенения Земли, когда огромные площади Европы, Азии и Северной Америки были покрыты мощными ледниками. «Холодный арктический климат оледенелых пространств тысячелетиями формировал скудную растительность и своеобразный животный мир, приспособившийся к суровой жизни ледниковой эпохи. Огромные мамонты и шерстистые носороги, овцебыки и северные олени паслись на тундровых пастбищах. Полярные волки, песцы и шакалы сопровождали стада. Бродили хозяевами пещерные медведи. Среди хищников тех времён были в Евразии и дикие предки современных лаек. От этих предков у лаек остался целый ряд признаков, общий для всех собак этой группы пород.
…Когда началось потепление и ледяной покров отступил, вслед за ним переселилась и арктическая растительность. За привычной растительной пищей двинулись к северу животные, а за ними и люди, охотившиеся на этих животных. Эти миграции, длившиеся тысячи лет, подсказали людям мысль, что северных собак можно использовать не только для мяса и тёплой шкуры, но и ездить на них, впрягая в самую примитивную упряжь. Дело в том, что ступни лаек имеют между пальцами густое опушение с жёсткой шерстью, которое предохраняет лапы от мороза и помогает собакам не скользить на льду и не проваливаться в снег, действуя как кольца лыжных палок. Собаки были способны везти человека по льдам и снегам Арктики. Без них люди были бы обречены на смерть».
Родиной эскимосских лаек «считаются берега Баффинова залива в Америке. Оттуда эта мощная, сильная, выносливая и неразборчивая в пище собака, вслед за племенами эскимосов, распространилась в соседние полярные страны. Этих собак с полным правом можно назвать арктическими: они обитают там, где могут жить лишь белые медведи, моржи да тюлени. Сплошные льды, 50-градусные морозы и полярная ночь – условия их существования в Арктике»[24 - Корабельников… С. 131, 136.].
Для северных народов приручение собаки, как видим, стало событием поистине судьбоносным, и это не могло не отразиться в их устном народном творчестве. Согласно вышеупомянутой легенде о брате, искавшем свою сестру, именно этот безымянный эскимосский юноша подарил соплеменникам незаменимого друга и помощника – гренландскую ездовую лайку.
Родился он в простой охотничьей семье, в которой кроме него росли ещё две девочки. Мальчишка подрос и стал настоящим охотником – кормильцем всей семьи.
Однажды зимой случилась беда: пропала старшая сестра, с которой он по льду ушёл охотиться на дальние острова. Брат обшарил все окрестности, долго и громко её звал, но она так и не появилась. Наконец он заметил следы чьих-то саней и оленьих копыт, однако наступил вечер, быстро темнело, и ему пришлось одному возвращаться домой. С тех пор юноша ушёл в себя, стал молчаливым и задумчивым.
Прошло немного времени, и он попросил отца смастерить ему сани. Отец выполнил его просьбу. На следующий день юный охотник взял крепкие ремни и ушёл из дому. А вечером возле дома послышался какой-то шум. Любопытная младшая сестрёнка вышла на улицу и сразу же вбежала в дом. «Ой, мой братец привёл какое-то страшное чудовище!» – взволнованно сообщила она родителям. Оказалось, брат поймал медвежонка, чтобы запрячь его в сани. Отец сделал крепкую упряжь, и юноша несколько дней настойчиво приучал медвежонка таскать сани. Закончив обучение, он стал брать зверя с собой в поездки.
И вот одним ранним утром охотник взял очень прочные ремни и опять ушёл в тундру. Поздно вечером возле жилища послышался сильный шум. Сестрёнка выглянула из дому, затем подбежала к родителям и испуганно воскликнула: «Мой братец привёл домой ещё более страшное чудовище, чем в прошлый раз!» Когда охотник вошёл в дом, он сообщил, что на этот раз он в пару медведю поймал детёныша амарока.
Обучение зверей шло трудно: медведь и амарок часто дрались, и юному дрессировщику то и дело приходилось пускать в ход плеть, чтобы их разнять. Прошло немало дней, прежде чем удалось приучить эту пару дружно тащить сани.
И вот как-то вечером возле дома опять раздался страшный шум. Сестрёнка даже побоялась выглянуть и узнать, что же там происходит. А это сцепились три зверя: медведь, амарок и агшик. Редкого и опасного агшика охотнику посчастливилось отловить только после многих дней неустанных поисков.
С большим трудом удалось усмирить и обучить пойманных зверей. А когда обучение закончилось, юноша попросил отца сделать новые сани. И отец смастерил ему прочные сани из твёрдого дерева со множеством сучков и свилей.
Охотник запряг разношёрстную тройку и начал обкатку упряжки. Поездки были дальними и продолжительными. Вскоре выяснилось, что медведь быстро устаёт, и его приходилось часто брать в сани. А вот агшик оказался зверем неутомимым и тащил, что называется, за двоих. Но отличался скверным норовом: часто раздражался и впадал в ярость, поэтому был опасен для окружающих. В итоге, лучшим ездовым животным был признан амарок. Он-то и стал мифическим родоначальником славного племени северных собак, которые в любую погоду без устали перевозят людей и грузы на бескрайних просторах Арктики.
А потерявшуюся сестру брат всё-таки нашёл. Она жила с мужем-похитителем в сказочной стране Акилинек. Туда упрямый охотник добрался на санях, в которые была впряжена его чудесная тройка: медведь, агшик и патриарх ездовых собак – амарок.
* * *
Собака – друг человека.
Пёс космат – ему тепло; мужик богат – ему добро.
Волк и в овечьей шкуре не укроется.
Не попало в рот – ин пёс найдёт.
Анубис
В египетской мифологии повелитель царства мёртвых, бог умерших. Согласно «Текстам пирамид», он считал их сердца. Эпитеты: «Хентиаменти» – «первый в стране Запада» (царства мёртвых), «Стоящий впереди богов», «Владыка Ра-Сетау», «Имиут».
Центр культа – г. Каса (греч. Кинополис) XVII Верхнеегипетского нома.
С конца III тыс. до н. э. Анубис уступает трон верховного бога мёртвых Осирису; при этом остаётся в его окружении покровителем умерших и некрополей, а также богом бальзамирования и мумификации. Его эпитет «Имиут» связан с бальзамированием. Анубис участвовал в поиске тела Осириса, был его бальзамировщиком. Возлагая руки на мумию, Анубис магически оживлял её, превращая в одну из сущностей человека Ах («просветлённый, блаженный»). В загробном мире (Дуате) на суде над умершими он взвешивал их сердца, определяя, кем умершие являлись: праведниками или грешниками. Анубис – брат бога Баты.
Древнеегипетская форма имени: Инпу, Анпу.
Ипостаси: мужчина с головой шакала (собаки) или лежащий чёрный шакал.
Отождествления: волкУпуат,собакаИсдес,древнегреческий бог Гермес.
Вся долгая и многотрудная жизнь Анубиса прошла на берегах Нила.
Эта река с высоты поднебесья подобна брошенному на песок цветку: русло – длинный стебель, а дельта – лепестки лотоса или султан цветущего папируса. Лотос с незапамятных времён был символом Верхнего Египта, а папирус – Нижнего, и оба цветка венчали корону Хапи – божества великой реки, которую древние египтяне так и называли: Хапи («река»).
Хапи берёт начало в африканских тропиках, в районе Великих озёр, и несёт свои воды в Средиземное море. По протяжённости (6671 км) это вторая река мира, которая лишь чуть-чуть уступает североамериканской Миссисипи.
Долина Нила зажата в тисках высоких скал, за которыми простирается безбрежное море раскалённого песка. В пределах Египта её протяжённость составляет примерно тысячу километров. Здесь почти никогда не бывает облаков. В сухом прозрачном воздухе отчётливо виден далёкий горизонт. И лишь внезапно налетающий из пустыни обжигающий хамсин всё скрывает за пеленой поднятого им песка. Это Верхний, или Южный, Египет.
А вот Египет Нижний, или Северный, – это дельта, образованная многочисленными рукавами, на которые разветвляется река перед впадением в Зелёные воды – так древние египтяне называли Средиземное море. Здесь много озёр и болот. Вся приморская низина в те далёкие времена была покрыта густыми зарослями папируса и тростника, в которых водилось множество диких животных. В отличие от долины, воздух в дельте насыщен влагой, и тут нередко идут дожди.
Люди, испокон веков населявшие берега реки, называли эти края Та-Кемет – «чёрная земля». Такое название стране дал слой плодородного чёрного ила, который оседает на почву во время ежегодных разливов. Этот бесценный дар Нила является основой жизни и могущества Египта. А за пределами Чёрной земли лежит враждебная человеку раскалённая рыжая пустыня – Красная земля.
Древний Египет – ветеран мировой цивилизации. Он возник в конце IV тысячелетия до нашей эры. За свою более чем трёхтысячелетнюю историю страна фараонов пережила многочисленные взлёты и падения – она возвышалась несокрушимым бастионом самодержавия и распадалась на осколки слабых миницарств, она поражала своей экономической и культурной мощью и прозябала в запустении, она покоряла многочисленных соседей и сама не раз стонала под игом иноземных завоевателей. За её долгую историю на египетском троне успели побывать и чужеземцы: гиксосы, народы моря, ливийцы, нубийцы, персы. Правда, их владычество не было долговечным: свободолюбивые египтяне в конце концов изгоняли пришельцев-поработителей, и на трон правителя Египта вновь садился живой бог на земле – фараон. Однако Александр Великий в 332 г. до н. э. навсегда покончил с независимостью Египта, и страна на 300 лет ушла под власть греческой династии Птолемеев. В 30 г. до н. э. Египет стал провинцией Римской империи. Через 425 лет римлян сменили византийцы. А в 640 г. н. э. остатки некогда великого государства были растоптаны копытами арабской конницы.
Своеобразна и самобытна древнеегипетская культура. Она отличается рядом ярких особенностей. Одна из них – истовое солнцепоклонничество, не знающее себе равных во всём Старом Свете.
У жителей Та-Кемет каждый день начинался с маленького праздника: на востоке являл свой сияющий лик великий и древний бог Солнца Ра, создатель мира, богов и людей. Совершая ежесуточное плавание над и под Египтом, всемогущий Ра и его свита днём и ночью сражались с мировыми силами зла, которые жаждали поглотить Солнце и лишить людей света, тепла и самой жизни.
Утром, омыв своё чело в прозрачных водах священного озера, раскинувшегося среди гор на далёком востоке, Ра садился в дневную ладью Манджет, и плавание по Небесному Нилу начиналось. Вместе с ним на борту Ладьи Вечности находилась его верная команда. Восседавшего на золотом троне Верховного владыку окружали преданные соратники: писец и посыльный бог мудрости Тот, непобедимый бог-воин Хор Бехдетский, боги Шу, Онурис и другие. Богини Хатхор и Маат, стоявшие на носу ладьи, зорко следили за мировым порядком и неукоснительным соблюдением законов. Вёсла находились в крепких руках божеств Ху, Хеха, Сиа и Сехема. На челе бога Ра красовалось волшебное Око Уаджет – вздыбленная голова змеи-урея, чей огненный взгляд готов был испепелить любого врага.
А врагов у солнечной команды было много, и самый грозный среди них – огромный змей Апоп, заклятый враг Солнца, пытавшийся его проглотить. Внезапно появляясь из бездонных вод Небесного Нила, он ежедневно нападал на Священную Ладью. Однако храбрая команда Ра в жаркой схватке отбивала его атаку, и израненный Апоп скрывался в глубинах речных вод. Залечив полученные раны, он повторял свою атаку – но уже ночью в Дуате, в водах Подземного Нила. Иногда мерзкому змею всё же удавалось проглотить Солнце, и тогда на земле наступало солнечное затмение. Но недолгим было торжество тьмы. После минутного замешательства боги произносили магические заклинания и в жаркой схватке одолевали ненасытное чудовище – и освобождённое Солнце вновь сияло на безоблачном небе Египта.
Вечером, преодолев свой дневной путь по небу, ладья Манджет подплывала к Западным горам. Здесь, у врат Дуата, под торжественное пение богов Ра пересаживался в ночную ладью Месктет, и начиналось ночное плавание. Оно было намного опаснее дневного, и команде Ра приходилось пополнять свои ряды храбрыми бойцами, сторожившими вход в Дуат. На борт Священной Ладьи поднимались вооружённый луком и булавой бог-волк Упуат со своей воинственной супругой Нейт и змееголовый бог Нехебкау, а вокруг божественного трона обвивался гигантский змей Мехен.
Подземный Нил, струивший в Дуате свои воды с запада на восток, был разделён железными вратами на двенадцать участков. Врата охраняли свирепые страшилища. Заставить их распахнуть створки ворот можно было только с помощью волшебных заклинаний, которые знал бог магии и волшебства Хека. Но не железные барьеры были главной преградой на опасном пути. За каждым изгибом реки, за каждой прибрежной скалой таились свирепые чудовища: змеи-исполины Амихемф, Ререк, Сексек и Хаи, огромные ядовитые кобры, саблезубые огнедышащие крокодилы, кровожадный долгоносик Апшаит, ядовитая многоножка Сепа и другие исчадия ада. И со всей этой ордой монстров приходилось сражаться бесстрашным воинам Ра. Сражаться и побеждать.
Однако главная битва, битва не на жизнь, а на смерть, разгоралась в конце ночи, когда перед Священной Ладьёй с леденящим душу рёвом из пучины выныривал сам змей Апоп. Дрожали прибрежные скалы, кипела нильская вода! В проклятого гада летели тучи стрел и дротиков. Око Уаджет испускало в него смертоносные лучи. И враг, не выдержав такого натиска, трусливо отступал. Не сумев одержать победу в открытом бою, змей прибегал к коварному приёму: он выпивал всю речную воду, и ладья Месктет ложилась на обнажившееся дно Подземного Нила. Путь к восточному горизонту прерывался. А ведь до восхода оставалось менее двух часов! Тогда бог Хека произносил магические заклинания, и команда Ра, собрав все силы, самоотверженно бросалась на раздувшегося от нильской воды Апопа. Вонзившиеся в него копья и мечи принуждали змея изрыгнуть проглоченную воду, и он, выпустив из чрева воды Нила, уползал в прибрежное болото. Там Апоп зализывал раны и готовился к очередной, уже дневной, схватке.
А ликующие боги-победители славили своего предводителя:
Силён Ра – слабы враги!
Высок Ра – низки враги!
Жив Ра – мертвы враги!
Сыт Ра – голодны враги!
Напоён Ра – жаждут враги!
Вознёсся Ра – пали враги!
Есть Ра – нет тебя, Апоп!
Затем Ра со своей победоносной командой продолжал прерванный путь. Двенадцатый[25 - Ночь у древних египтян делилась на двенадцать одинаковых отрезков времени.] час ночи ладья Месктет проплывала в утробе безымянного гигантского змея, преодолевая последний отрезок подземного пути. Выйдя из его открытой пасти в одну из пещер Восточных гор, Ладья Вечности через распахнутые Двери Горизонта попадала на берег священного озера. Умывшись в его водах, бог Ра переходил на дневную ладью Манджет и отправлялся в очередное путешествие по Небесному Нилу. Над страной Та-Кемет вставало солнце.
И только оно успевало позолотить верхушки угрюмых скал на берегу Нила, как во дворе главного храма города Каса появлялась вереница наголо бритых мужчин в белоснежных одеяниях. Это были жрецы храма. Впереди шествовал главный жрец, а за ним, распевая гимны, шли остальные. В руках они несли цветы, сосуды и аккуратно сложенные льняные ткани. Кувшины были наполнены чистой водой и свежим молоком, а на медных позолоченных блюдах лежали фрукты, а также печень, сердце и рёбрышки только что принесённого в жертву чёрного ягнёнка. Торжественная процессия приближалась к святая святых храма – святилищу, в котором пребывал сам бог. Главный жрец, омыв руки и прочитав заклинание, взламывал печати и медленно отворял дверь. Переступив порог, он падал ниц и благоговейно замирал. Его спутники опускались на колени перед святилищем – входить в него им было строжайше запрещено. К распростёртому жрецу, нетерпеливо повизгивая и помахивая хвостом, подбегал бог и лизал его в бритую макушку. То был добрый знак: значит, бог здоров и пребывает в хорошем расположении духа. Повеселевший жрец вставал с колен и приступал к ежеутреннему ритуалу омовения и кормления Анубиса, который весело прыгал рядом…
В отличие от других народов, упрямые египтяне никак не хотели расставаться со своими родоплеменными тотемами – священными животными, и их формировавшийся долгие столетия пантеон был густо заселён всевозможными зверобогами. Быки, львы, кошки, крокодилы, грифы-стервятники, мангусты, скорпионы – кого только не обожествляли жители Чёрной земли, удивляя своих близких и далёких соседей! «Кто не знает, – писал римский поэт-сатирик Ювенал, – каким чудовищам поклоняется этот помешавшийся Египет! Кто-то почитает крокодила, другому внушает благоговение ибис или змея… Целые города поклоняются кошкам, рыбам в реке, собакам…» А также шакалам и волкам, добавим мы, но уже без всякого сарказма. Потому что именно этим представителям семейства псовых подданные фараона доверили самую главную сферу своего бытия – загробную жизнь. Забота об умершем, точнее, о себе, любимом, после собственной смерти, занимала неоправданно большое место в их жизни, отвлекала огромные материальные и духовные ресурсы. Создаётся впечатление, что египтяне жили лишь для того, чтобы умереть, и всю свою жизнь старательно к этому готовились. Такой маниакальный интерес к посмертному существованию, наряду с культом солнца и животных, – ещё одна удивительная особенность древнеегипетской цивилизации.
Неуёмное желание египтян продлить свою жизнь за порогом смерти привело к созданию самого сложного на земле посмертного ритуала. Он должен был обеспечить сохранность тела усопшего в этом мире и помочь его душе преодолеть все превратности посмертного путешествия в мир загробный, чтобы там примкнуть к сонму богов. Для этого египтяне разработали сложную технологию бальзамирования трупов и стали возводить внушительные гробницы-пирамиды, в которых эти трупы хранились. Одна из таких пирамид, пирамида Хеопса (Хуфу по-египетски), до сих пор поражает воображение. Она и в наши дни является самым высоким в мире каменным сооружением – её высота равна 146,6 метра! Пирамиды – единственное из семи чудес света, сохранившееся до наших дней. Они – самое внушительное и наглядное свидетельство того, каким важным для древних египтян был вопрос их посмертной участи.
Но вот мёртвое тело египтянина, побывав в руках бальзамировщика, стало мумией и с соблюдением всех принятых канонов спрятано в надёжной гробнице. А его душа с помощью провожатого и многочисленных шпаргалок из «Книги мёртвых» добралась до суда Осириса и с радостью выслушала там оправдательный приговор. Получив статус праведной, или оправданной, душа обычно селилась на полях древнеегипетского рая – Полях Пару (Иалу) или присоединялась к команде бога-солнца Ра, совершавшего ежесуточные кругосветные путешествия. Казалось бы, цель земной и загробной жизни достигнута: ты – в раю! После многочисленных посмертных мытарств можно расслабиться и зажить в своё удовольствие! И вот тут-то умерший египтянин демонстрирует ещё одну поразительную особенность своей культуры: он ничтоже сумняшеся заявляет, что полученный им статус праведника – это, конечно, хорошо, но он достоин и большего и не отказался бы, например, от высокого звания бога. Желательно верховного. Скажем, Амона-Ра или Птаха. На худой конец, какого-нибудь Хора Бехдетского. А в некоторых, правда, редких, случаях новопреставленная древнеегипетская душа, войдя в раж, пыталась даже верховодить всеми богами, невзирая на их чины и заслуги! Для этого надо было всего-навсего выразительно прочесть нужные заклинания из «Книги мёртвых» – настольного справочника умерших… Одним словом, у фараоновых покойников губа была не дура – пушкинская старуха из сказки о золотой рыбке нервно курит в сторонке.
И вот с таким беспокойным контингентом приходилось работать Анубису, богу-покровителю мёртвых.
Настоящее его имя Инпу или Анпу. Как на самом деле произносили это слово жители Та-Кемет, мы не знаем – их живая речь навсегда затихла более десяти веков назад. Анубисом его прозвали греки, переиначив исконное древнеегипетское имя на свой лад. У греков для подобного «улучшения» неудобопроизносимых древнеегипетских слов времени было предостаточно: их династия Птолемеев, как мы помним, правила страной фараонов целых триста лет. Эпизодически этим занимались и более ранние греки, которые путешествовали по этой далёкой и загадочной стране или бывали там по торговым делам. Под грецизированным именем «Анубис» шакалоголовый бог вошёл в мировую культуру; этим именем будем пользоваться и мы.
Место рождения Анубиса – город Каса, столица XVII нома Верхнего Египта. (Ном – основная административно-территориальная единица, область этого древнего государства.) Греки, особо не вникая в тонкости чужого культа, назвали этот город Кинополисом (Собакоградом), хотя точнее было бы его назвать Шакалоградом. Кинополис располагался на левом берегу основного русла реки, примерно на середине водного пути, протянувшегося от первого порога до Средиземного моря.
Время рождения Анубиса, как это часто бывает у древних божеств, можно указать только приблизительно: IV тысячелетие до нашей эры.
А теперь обратимся к портрету нашего героя.
Во многих музеях мира, и в первую очередь – Египетском, хранятся многочисленные предметы древнеегипетского искусства: цветные рисунки на папирусе и дереве, барельефы на камне, небольшие скульптуры из камня и бронзы, ювелирные изделия. Руины величественных святилищ хранят колоссальные изваяния небесных и земных владык. Потолки и стены храмов и гробниц, крышки и стенки саркофагов расписаны красочными изображениями сцен земной и загробной жизни.
И в этом калейдоскопе иероглифов, богов, людей и животных особое внимание привлекает необычное существо: стройный широкоплечий мужчина с головой… А вот с головой у учёных-египтологов проблема: они никак не решат, чья она. То, что эта голова принадлежит кому-то из псовых, – бесспорно. Но кому именно? Прямых указаний на этот счёт, насколько известно автору этих строк, в древнеегипетских текстах не обнаружено. Свидетельства любопытных греков разнятся: одни видели в Анубисе шакала, другие – собаку, а некоторые – даже волка. Известны также погребальные фигурки, чьи головы очень напоминают лисьи. Римляне, завоевав Египет и переняв у них культ Исиды, признали Анубиса священной собакой. Раскопки некрополя в Ликополисе (Волкограде) показали, что среди многочисленных мумий шакалов попадаются и мумии собак.
В советской академической энциклопедии «Мифы народов мира» про Анубиса написано, что он «почитался в образе лежащего шакала чёрного цвета или дикой собаки Саб (или в виде человека с головой шакала или собаки). Анубис-Саб считался судьёй богов (по-египетски «саб» – «судья» писался со знаком шакала)»[26 - МНМ. Т. I… C. 89.].
По поводу последнего утверждения необходимо заметить следующее: все попытки автора настоящей книги найти в литературе подтверждение того, что Анубис когда-нибудь где-нибудь судил богов, оказались безуспешными. Возможно, это оговорка автора энциклопедической статьи Р. И. Рубинштейна или опечатка, и тогда второе предложение приведённой цитаты следует читать так: «Анубис-Саб считался судьёй среди богов» и далее по тексту. Иными словами, Анубис был первым богом-судьёй, судившим в загробном царстве умерших людей за их земные поступки. Но в приведённой цитате для нас более интересным является признание равнозначности шакальей и собачьей природы Анубиса.
Такая разноголосица мнений заставляет внимательнее всмотреться в многочисленные изображения Анубиса. Так кто же он: шакал? собака? волк?
В настоящее время в Африке обитают четыре вида шакалов: обыкновенный, полосатый, чепрачный и эфиопский. У обыкновенного шакала внешность явно не «божественная»: короткая, широкая морда и небольшие уши. Из оставшейся троицы самым «анубисным» является эфиопский шакал, находящийся ныне на грани вымирания. По шакальим меркам, это довольно крупный зверь на высоких и стройных ногах, с острой вытянутой мордой. На голове у него торчат длинные остроконечные уши, а тыл украшает в меру пушистый хвост. И если этого шакала перекрасить в чёрный цвет – он будет достойным кандидатом в анубисы. А вот волк, который сейчас в Египте не водится, на звание такого кандидата явно не тянет. Как говорится, рылом не вышел. Как и местные лисы.
На этом шакальем выборе можно было бы и остановиться. Однако есть одно удивительное «но»…
Среди существующих ныне собачьих пород самыми древними на земле считаются две: фараоновы собаки и ивисские собаки. Обе они – ровесники древнеегипетской цивилизации. Пять тысячелетий назад с ними уже охотились первые фараоны и вельможи, о чём свидетельствуют многочисленные охотничьи сцены, запёчатлённые на папирусе и камне. О том, насколько высоко уже в те далёкие времена ценились эти псы, говорит такой факт. В 1935 г. американская археологическая экспедиция проводила раскопки некрополя близ пирамиды Хеопса. В одном из захоронений учёные нашли табличку с надписью, которая гласила, что здесь со всеми почестями предана земле любимая собака владыки Верхнего и Нижнего Египта по кличке Абутью. Судя по всему, для фараона эта утрата была поистине горька, так как он не остановился ни перед какими затратами, чтобы достойно похоронить своего хвостатого друга.
Кроме высоких охотничьих и сторожевых качеств, этих собак отличает ещё одна особенность: они обладают изумительным экстерьером. Это высокие, стройные, с грациозной осанкой короткошёрстные псы песочно-коричневого окраса. Их головы будто списаны с портретов Анубиса: такие же сухие, точёные, длинные морды с выдающимися мочками носов, такие же большие стоячие уши. И без всякого преувеличения можно сказать: лежащая ивисская собака является живым воплощением статуэтки Анубиса, которая хранится в московском Пушкинском музее и по праву считается подлинным шедевром древнеегипетского искусства. Правда, кроме окраса, этих собак от Анубиса отличает ещё одна деталь: довольно тонкий хвост.
Впрочем, совсем не исключено, что древнему ваятелю «позировала» самая обычная бродячая чёрная собака с пушистым хвостом, бесчисленные стаи которых и сейчас рыщут в окрестностях египетских селений в поисках чего-нибудь съедобного.
Как бы там ни было, можно с уверенностью сказать: древнеегипетский художник легко мог найти живой прототип Анубиса. И, в конце концов, не так уж и важно, кто это был: шакал, фараонова собака или пёс с ближайшей помойки, – главное, это был представитель славного семейства псовых. А автор и далее будет придерживаться преимущественно «шакальей» версии, помня о её условности.
Изначально египтяне, как известно, поклонялись богам в образе животных. Это мог быть как живой зверь, отобранный по особым признакам, так и его изображение. И в том, и в другом случае жрецы своего бога кормили, поили, наряжали, пели ему гимны, просили у него помощи и защиты. Если же бог, по их мнению, не оправдывал людских надежд и плохо справлялся со своими обязанностями, его наказывали и даже могли убить. Убитого бога со всеми почестями хоронили, а затем искали ему замену. Собственно, убивали не самого бога, а то животное или его изображение, в котором, как считали жрецы, бог пребывал.
Шли века. Люди полнее и глубже познавали окружающий мир, расширяли свой духовный и культурный кругозор. Вместе с ними «умнели» и их боги, чьи обязанности постоянно усложнялись. Вскоре стало ясно, что справиться с новым кругом задач с помощью лап, копыт и рогов богам уже не под силу – для этого нужны человеческие руки. Тогда-то и появляются изображения богов в облике зверолюдей: человеческое тело позволяло им выполнять любое физическое действие, а оставшаяся голова священного животного, наряду с другими атрибутами, служила им своеобразным удостоверением личности. Однако появление нового облика не отменило старого, чисто звериного. Поэтому и канонический образ Анубиса воплощался в двух ипостасях: существа с мужским туловищем и головой шакала и лежащего в позе сфинкса чёрного шакала. «Правда, эллины объясняли звероподобный облик египетских богов совсем по-другому: они считали, что бушевавший некогда по всему миру огнедышащий великан Тифон так напугал всех богов, что они превратились в разных зверей, пытаясь спастись от своего грозного противника. Но когда Зевс одолел Тифона и похоронил его в глубине земли под вулканом Этна, эллинские боги вновь приняли человеческий вид, – а вот боги Египта превратились в людей только наполовину, сохранив головы львов, шакалов, орлов и обезьян»[27 - Овчинникова… С. 23.].
Но вернёмся к портрету Анубиса. Шакалобог одет по моде того времени: на нём простая набедренная повязка шендит, на голове – полосатый платок клафт или парик. Два конца того или другого ниспадают спереди на плечи, а третий спускается сзади ниже лопаток. Украшением служат богатое ожерелье, прикрывающее грудь, и браслеты на запястьях, плечах и лодыжках. В руках Анубис держит знак жизни анкх и, реже, скипетр в виде посоха или кнута. А вот наряд его второй ипостаси – лежащего шакала – намного скромнее. Это ошейник (иногда золотой) и (или) изящно повязанная на шее лента. Она, возможно, является символом тех лямок, с помощью которых Анубис и его друзья-шакалы тащили когда-то священную ладью бога Ра по мёртвым водам подземного Нила[28 - Интерпретация автора.]. (Ладья не могла плыть под парусом, так как в Дуате не было воздуха и, соответственно, ветра. Поэтому неутомимому Анубису и его команде приходилось становиться бурлаками на Ниле и помогать гребцам.) Завершая описание внешнего вида Анубиса, добавим, что внутреннюю поверхность ушей, брови и контур глаз изображения шакала часто покрывали золотом.
А теперь ещё раз внимательно посмотрим на Анубиса: гордая осанка, изысканные линии, отрешённый взор, благородное сочетание чёрного с золотом – во всём его облике есть что-то притягательно-мистическое, таинственное и волнующее…[29 - Апулей упоминает о двух ликах Анубиса: один чёрный, как ночь, другой золотой, как день.]
Однако Анубис выделялся не только внешностью. Несмотря на то, что его часто изображали шакалом-лежебокой, он был очень активным и трудолюбивым богом. Об энергии Анубиса красноречиво свидетельствуют сцены заупокойных фресок: вот он заботливо склонился над мумией умершего; вот, широко шагая, ведёт его душу в загробное царство; там, в Великом Чертоге Двух Истин, присев на корточки, взвешивает его сердце; не забывает при этом побывать и на ладье бога Ра… Словом, наш пострел везде поспел.
Кто же были родители этого неутомимого бога с пёсьей головой?
История и тут не даёт однозначного ответа, предлагая на выбор несколько вариантов.
Самым спорным является тот, который утверждает, что Анубиса родила богиня-кошка Баст Вы можете себе такое представить: у пса Анубиса мама – кошка?.. Даже робкое предположение подобного курьёза способно вызвать лишь негодующий лай и презрительное шипение!
Маловероятно также, что отцом Анубиса был всемогущий Ра, – фактов, подтверждающих отцовство солнечного бога, явно недостаточно.
Пожалуй, наиболее убедительным представляется такой вариант: Анубиса родила от своего брата Осириса Нефтида. Она была законной женой Сета и родной сестрой Исиды, жены Осириса. (Чтобы прояснить кровнородственные связи богов, напомним, что, по гелиопольской версии, Нефтида, Осирис, Сет и Исида были детьми бога земли Геба и богини неба Нут. Осирис взял в жёны Исиду, а его младший брат Сет женился на Нефтиде.)
Говорят, Нефтида, боясь гнева ревнивого мужа, оставила родившегося малютку в тростниковых зарослях дельты. Там его с помощью собак случайно нашла Исида. Заметим, что ребёнок был зачат в любви, которую несчастная Нефтида давно и безнадёжно питала к Осирису. А он, кстати сказать, и не подозревал, что изменил любимой жене. Потому что измученная неразделённой любовью Нефтида однажды решилась на отчаянный шаг: оказавшись наедине с Осирисом, она приняла облик Исиды и разделила с ним ложе. Однако если супружескую измену Нефтиды ещё можно как-то понять (её рыжий муж был существом злобным, завистливым и коварным), то брошенный ребёнок – несмываемое пятно на её совести.
Впрочем, дело было, скорее всего, не совсем так. Есть свидетельства того, что, родив Анубиса, Нефтида убедила своего благоверного в том, что именно он является отцом ребёнка. Помогли ей в этом два обстоятельства: во-первых, бездетность их старшего брата Осириса, что в определённой степени снимало с него подозрения, и, во-вторых, псовые черты в облике самого Сета. Некоторые учёные считают, что прототипом его зооморфных изображений послужила давно вымершая порода борзых. Эта принадлежность Сета и его мнимого сына к семейству псовых, в конце концов, и усыпила обычную подозрительность рыжего бога. Между тем, если слегка напрячь воображение, то в облике Сета, кроме собачьих черт, можно разглядеть и классические черты обманутого мужа: на некоторых архаичных рисунках у него на лбу явственно просматриваются выросты, весьма похожие на рожки, а хвост на конце имеет странное раздвоение, напоминающее то ли змеиный язык, то ли опять-таки небольшие рожки… Одним словом, настоящий рогоносец – как спереди, так и сзади.
Как бы там ни было, вскоре из шустрого щенка вырос популярный во всём Египте бог. О том, что священный шакал был всеобщим любимцем, говорит, например, такой факт: египтяне для игры, напоминающей наши шашки, выреза?ли фигурки в виде Анубиса и весёлого бога Бэса.
