скачать книгу бесплатно
Её покойная матушка была травницей, и она знала все обереги, все травы, все заговоры. Когда я её спросила, почему она не стала травницей, то она ответила, что в семье должна быть одна травница, и все знания через обряды передаются ей. У них в семье стала такой травницей её старшая сестра Северина. И хотя в семье учили секретам всех дочерей, но силу лекаря – через обряд – можно было передать только одной.
Через какие страшные обряды прошла сестра Северина, мне рассказала Сонька. Самый, наверное, лёгкий, в моём понимании, был обряд на перекрёстке, когда она должна была заговором созвать собак к себе. Все собаки ложились клубочками у ног Северины, а девушка должна была читать слова заговора, но, если бы она забыло хоть одно слово или испугалась – собаки разорвали бы её. То же самое она потом делала со змеями, и они обвивались вокруг друг друга и сворачивались клубками.
Про остальные обряды мне даже страшно вспомнить. Наверное, я бы не смогла стать травницей. Разговаривать с духами умерших, призывать утопленниц или тьму в купальне – это вообще что-то из сказок о вурдалаках…
Перед тем, как пойти на рынок, Сонька с какими-то словами-заговорами – я даже не запомнила их – надела на меня украшения: повязала мне вышитый пояс с колокольчиками.
Я сказала, что теперь не потеряюсь, так как по колокольчикам меня можно будет найти, как корову в лесу.
Но Сонька сказала, что они отгоняют злых духов, а я подумала, что лучше бы деньги притягивали.
На косу я надела накосник, его достала Лизка из шкатулки – это такой треугольник с вышивкой и бусинами, который завязывается на конец косы, тоже очень красивое украшение. В современном мире я не видела таких у девушек, да и в книгах не встречала или мало читала об этом. На шею мне Лиза надела – даже не надела, а зажала – гривну, её сделал Никита к рыночному дню. Это такой металлический ошейник, витой с кругляшками на конце. Муж мне его показал как-то вечером перед ужином, девчонки мои ахали и хлопали в ладоши, а я решила, что мне только цепи не хватает – ошейник уже есть. Он ещё и тяжёлый. Ладно, зато мужу приятно, сделал жене подарок, я так понимаю, что ждал расплаты, но не случилось. Я теперь понимаю, почему это до наших дней не дожило. Ходить с ошейником на шее – очень напрягает. Но я решила играть в эти игры до конца – хочется посмотреть в глаза этому массовику-затейнику, который всё это организовал. Ну и конечно Сонька нацепила мне ленту с колтушами. Это как серьги, только они закрывают виски.
Вот такие нарядные мы и пошли смотреть на эту диковину – деревенский рынок – в этом странном месте.
– Еду, еду в соседнее село на дискотеку! – напевала я себе под нос, когда мы шли на рынок.
Кругом на телегах были корзины с птицей, цыплятами, утятами, гусятами. Я уже жалела, что не взяла Мишутку с собой, чтобы всё это показать ему. Дальше мы увидели плетёные корзины всякого рода – круглые, квадратные, с крышками. Дальше стояли гончары. Тут было много покупателей.
Я посмотрела на посуду – она была разная, но в основном – простая. Правда, у одного гончара была красивая – белая, с глазурью и росписью. Девушки цокали языками и торговались с женой гончара. Это, наверное, самая дорогая тут посуда. Но я секретов глины не знаю, и сделать точно такое у меня не получится.
Мы с Сонькой дошли до тканей. Тут были и рушники, и простыни, украшенные вышивкой, и грубая самотканая ткань.
Мне нравился весь этот колорит и вся эта атмосфера праздника. Даже мужик с дудкой, который таким образом привлекал внимание покупателей к себе – он продавал деревянные ложки и разные деревянные вёдра, и корытца.
На одной телеге мне на глаза попалась шерсть. Мужик продавал мешок, говорил, что последний и может мне уступить за красивые глаза.
– Так – за мешок жита отдаю, но тебе – за мешок овса могу отдать, – сказал он.
Я посмотрела на Соньку, она махнула головой, значит – хорошо сторговались. Я попробовала поднять мешок, он оказался тяжёлый.
– А донести не поможешь до дома мешок нам, добрый человек?
Мужик ухмыльнулся, спрыгнул с телеги, закинул мешок за спину и сказал:
– Веди хозяйка!
Но Сонька схватила меня за рукав и замотала головой.
– Ты что?! Нельзя, Лада! Чужой мужик помогает!
– Так что, нам его самим волочить? Заодно и овёс свой заберёт, – я кивнула Соньке и пошагала вперёд, а мужик с мешком пошёл рядом.
Нам оставалось совсем не много до дома, когда я увидела, как ко мне очень быстро приближается мой муж. Я подумала, что он соскучился и бежит посмотреть, что я купила, но…
Он подлетел ко мне, схватил очень больно за предплечье и прошипел в лицо:
– Позорить меня решила! – и очень быстро потащил меня к дому, на глазах у зевак.
Затащив в дом, кузнец швырнул меня на кровать, наклонился и прошипел в лицо:
– Я к тебе хорошо относился, а ты решила меня на всю деревню опозорить?!
Я увидела, как он замахнулся на меня, закрыла глаза и ждала удара, но шли минуты, и ничего не происходило.
Тут я открыла глаза – на меня смотрел кузнец. И в его взгляде было столько боли, столько обиды, что меня бросило в дрожь – я не понимала, что я такого сделала?
Чем я могла его так разозлить?
Я молча смотрела на него и не знала, что нужно делать дальше…
А он вздохнул, отвернулся и вышел из дома.
Я же осталась сидеть на кровати.
Глава 9
Лиза с Сонькой подлетели ко мне. Они покрутили моё лицо, и Лизка спросила:
– Он тебя бил?
– Нет. А что я такого сделала, что меня нужно бить? Я что, ему изменила? Или, может, он меня с любовником застукал в своей постели? – при каждом моем слове глаза у моих девочек становились всё шире и шире.
– Лада! Ты, видно, очень хорошо головой приложилась, когда упала, – сказала Лизка.
Сонька повернулась к ней и посмотрела на неё вопросительно, а Лиза продолжила:
– Сейчас я расскажу тебе одну историю… Ты, наверное, и это забыла… Это было на прошлой ярмарке… Малхор пошёл за последние шкурки забирать бутыль масла. Представляешь: целый бутыль выторговал – это ж удача! Телега осталась у кузнеца Никиты. А ты притащила корзинку с гусями с рынка и поднять не смогла, чтобы поставить на телегу. Никита подошёл и тебе помог. Малхор, как увидел это, то прямо возле телеги и начал тебя бить, видимо, подумал, что так ты хотела другого мужика своей красотой охмурить и его – законного мужа – опозорить…
Я даже рот открыла от такого занимательного рассказа: вот это поворот, значит, Никита знал, что нельзя чужой жене помогать, но всё-таки помог.
А Лиза продолжала:
– Никита вступился за тебя! Ударил Малхора, а тот упал и потерял сознание.
– А почему суда не было? – спросила Сонька. – Ведь по правилам, если Никита побил Малхора, то мог забрать себе в жёны Ладу, и наш староста мог определить её к нему.
– Да, но Лада стала просить за сына, чтобы не лишал её ребёнка, ведь Малхор мог не отдать ей сына, он пока единственный, кто выжил из сыновей, он же наследник его. Вот Никита и не стал её забирать, помог Малхора погрузить на телегу и отправил Ладу с ним домой. Кто ж знал, что Малхор через неделю умрёт… Вот Никита и приехал в наш посёлок, чтобы получить то, что ему причиталось, – Лизка кивнула в мою сторону. – А ты, Лада, уже неделю вдовой пожила, мне каждый день говорила, что замуж не пойдёшь. Старшая жена погибла прошлым летом, Малхор её побил, она родами померла, и ребёнок не выжил, не доносила она его. Как ты думаешь, Сонька, хотела наша Лада замуж за Никиту? Староста сначала хотел с ней по-хорошему поговорить, что не может он Никите отказать, что она принадлежит ему по праву победы, но она и слушать не хотела. Говорила, что дом у неё есть, другой жены Малхор не завёл себе, поэтому она единственная в этом доме могла жить, и она – сама себе хозяйка. Какая вдова захочет замуж опять, если у неё всё есть в доме? Малхор шкуры выделывал лучше всех, секрета не рассказывал, вот и просили его помочь и платили, кто чем мог. Его шкуры и в городе за дорого брали. Нужно было её сразу забирать, а кузнец отказался от жены, значит, нет у него прав на неё, так старосте и сказала! Староста тогда разозлился, где это видано, чтоб им командовали и сказал, что тогда он Ладу силой отдаст за Никиту, а дом себе заберёт. Лада как закричит: «Я сейчас ребёнка убью, а дом вместе со мной сгорит, и погребальный костёр не нужен будет!». Схватила палку из печки с огнём и кинулась на чердак дома. Никита – за ней. Только не успел он Ладу схватить – сорвалась и упала вниз. Я на её крик выбежала и увидела сестру лежащей без сознания. Я думала, что она вслед за Малхором уйдёт в Светлые Сады, но бог миловал. Староста так её и отдал замуж, пока она без сознания была. Отца-то нет, а у меня и согласие не спросили… Жёнки старосты собрали наши вещи, в телегу сложили и отправили нас троих с Никитой, к нему в деревню.
Сонька только покачала головой, и пошли они с Лизкой заниматься дальше своими делами, так как Никите больше помощь не нужна была.
А я осталась сидеть в ужасе от того порядка, какой был в этом мире. Вот так отдали замуж, даже если против, и заступиться некому, а ты терпи его и ублажай…
А любовь?..
А по любви тут нельзя, значит, замуж выйти…
– А если завтра другой мужик Никиту побьёт, то я уже как переходящий вымпел ему достанусь? – обратилась я в спину уже уходящей Лизы.
Лиза остановилась – они с Соней переглянулись удивлённо – и стала мне объяснять:
– А это – как староста решит! Если есть дети и муж не против – то у тебя спросят. А вдруг ты захочешь к другому мужу уйти?
– Получается: если я захочу – то иду к новому мужу, если нет – остаюсь со старым? Так?
– Верно. Но тогда платится откуп: если ты уходишь к новому – старый за тебя приданое даёт и решает, что будет с детьми: с ним остаются или с тобой уходят. Если со старым остаёшься – то старому мужу платит тот, кто его побил.
– Откуп большой?
– Большой, поэтому в драку за жён чужих не лезут, только за девок молодых.
– Хорошо… А если муж против отдавать меня?
– Тогда – если муж будет против отдавать тебя – каждый должен старосте выкуп дать в тайне друг от друга, староста при народе огласит выкуп, и кто больше даст – тому ты без согласия достаёшься. Но победитель такой же откуп даёт и проигравшему.
– То есть: муж может за меня рубль дать – я достанусь другому – и ещё в придачу деньги получит?
– Я не знаю, сколько это – рубль. Я таких денег не видела, но староста назначает начальную сумму выкупа.
– А если выкуп одинаковый и у того, и у другого?
– Им придётся ещё раз давать выкуп, а этот останется старосте.
– Мудро… Никто не захочет деньгами раскидываться…
– А почему за Соньку не попросили выкуп?
– У Соньки нет детей. Такую не обязательно в жёны брать, можно взять просто в служки. Это победителю решать. Тем более: муж её выгнал из дома, значит – не жена уже. И платить за неё выкуп или нет – это уже решал староста, а Никита мог сказать, что он на скотника не нападал, тогда ещё не известно, кому за драку пришлось бы платить откуп старосте.
– Но почему за меня не было суда и выкупа?
– Муж твой суда не потребовал, и если он умер после драки, то ты принадлежишь победителю. А выкуп он за тебя старосте нашему заплатил, иначе староста тебя б не отдал, и дом твой остался старосте.
– Так можно убить мужика и забрать жену – тогда и торговаться не пришлось бы!
– Можно, но тебя могут из деревни выгнать по решению старосты в лес и не пустят обратно никогда, даже на рынок. А в другую деревню тебя не заселят без поручительства старосты.
– Как страшно жить! И сколько раз я могу так замуж выходить?
– А сколько хочешь! На руках места для клейма хватит.
Я посмотрела на клеймо и подумала: «Да, это не кольцо на пальце… Снял – и ты холост, да ещё и можно любовниц завести! А староста – хитёр-бобёр! – сразу просёк, что если Никита Соньку возьмёт второй женой, то Марьяне ничего не светит!».
Вечером, я накрыла на стол и ждала Никиту, но он так и не пришёл. В кузне его тоже не было, и я пошла спать.
Что ж…
Мы не гордые, но за мужиками бегать не будем…
Так прошло два дня…
Утром я слышала – когда просыпалась – стук его молотка, а вечером он не возвращался домой. Я из гордости не шла с ним мириться, да почему я должна мириться, если ничего не сделала такого, за что мне должно быть стыдно!
Это он решил, что я его позорю!
Но в душе меня грыз червячок обиды, и больше всего хотелось знать, где он бывает по ночам, когда не приходит ночевать.
Я не ходила на кузню и только украдкой видела мужа, когда набирала воду из реки. Он даже не поворачивался в мою сторону. Сонька приносила миску с едой от него не тронутой. Еду, которой с ним расплачивались за работу, тоже приносили прямо домой.
Я занимала себя работой по дому и огороду, который удалось мне сделать за конюшней, чтобы не думать о нём.
Сонька принесла от соседки Дони рассаду – та со мной поделилась – и какие-то семена, ещё посадила лук на зелень. Как только я вспоминала о Никите, то сразу начинала с остервенением долбить землю на огороде. Девчонки молча мне помогали и ничего не спрашивали…
А ещё – когда Никита не пришёл ночевать в первую ночь – Лизка наутро мне сказала:
– Иди, попроси прощения у мужа! Ты же мучаешь и его, и себя!
– Не пойду! Я ничего не сделала такого, за что должна просить прощения! И закончили этот разговор!
Лиза покачала головой, но больше с тех пор такого разговора не заводила…
Как-то я зашла в сени попить воды – на улице стояла жара – и услышала разговор девчонок.
– Вон, опять отказался от еды! Синяки под глазами и молчит, хмурый такой! Миску мне назад пододвинул и даже не глянул в неё. Марьяна круглыми днями там околачивается, еду ему приносит и молоко. Наверное, скоро в сваты пойдёт к ней, а если Лада не одумается – сделает её старшей женой, – это проговорила, вздохнув, Сонька.
Во мне всё внутри закипело, аж зубами скрипнула от злости!
Значит, от моей еды он отказывается, а чужую ест?
Голодовку он, значит, объявил!
Я открыла дверь в дом, взяла его миску с обедом и пошагала к кузне.
Кузнец был один, но на столе у него я увидела крынку Марьяны и что-то завёрнутое в полотенце.
Чуть не задохнулась от негодования!
Я с таким грохотом поставила миску на стол, что кузнец повернулся ко мне на этот звук.
Глава 10
Никита посмотрел на миску, потом – на меня, но не сказал и слова. Просто молчал и смотрел.
– Почему от еды отказываешься? Не отравленная, не бойся! – в сердцах выговорила я.
Кузнец ухмыльнулся и шагнул ко мне. Взял меня за талию и прижал к себе. Другой рукой он дотронулся до лица и погладил большим пальцем по щеке.
У меня подкосились ноги, я была в смятении и не понимала, как мне себя вести, сердце готово было вырваться из груди, по спине побежали мурашки, под ложечкой засосало от предчувствия.
