Завод Кривогнутых Изделий

«Черти косорылые…»

-А теперь представляем нашим слушателем отрывок из оперетты «Крадущаяся тишь», акт второй…

Рука Клима замерла на переключателе, когда из динамиков полился чудесный переливчатый сказ о совершенно неудачном браке: ее супруг разочаровался в ней спустя долгие годы совместного счастья. На склоне лет, одинокая и никому не нужная, еще при живом супруге чувствует она себя вдовой. Прекрасно поет, прекрасно…

Клим снял полотенце с лица, взял помазок и выдавил немного пасты для бритья из тюбика. Быстрыми движениями вспенив ее, размашистыми движениями стал он наносить пену на щеки, подбородок, виски. Лезвие из новой упаковки оказывается вставленным в опасную бритву.

Утреннее бритье начато, Клим приходит в себя, преждевременная вдова скорбит.

Клим смывает остатки пены с лица. Ни разу не порезался. Знак – и хороший, и плохой. Это значит, что удачи ему сегодня не видать. С другой стороны – раз ее не видать, значит, она и не понадобится. Самое время достать булочки из духовки.

Бриться надо с утра, но гладить брюки-рубашки нужно с вечера, чтобы спокойно выпить первый кофе и отправиться на рабочий брифинг.

Булочки сегодня подгорели.

«Отдирать их от противня половину утра. А потом еще и оттирать его полвечера…» – Климент дышит тяжело и глубоко, точно успокаивая себя.

Вдох-выдох.

«Это всего лишь булочки».

Вдох-выдох.

«Мелочи, обычные мелочи. Ничего не стоящие мелочи».

Вдох-выдох.

Кофе из турки вышел неплохой, довольно ароматный. Легко перебивает запах гари.

–Выпуск новостей на Радио «Абиссаль»! Время – восемь утра ровно! С вами Кейт Морриган…

-И Мэри Морриган!

«Что?»

–Доброго утра, дорогие слушатели Радио «Вестник». Новостную сводку расскажет единственный и неповторимый ведущий новостей Анри Ремо!

«Послышалось? Как-то слишком отчетливо послышалось. Пора. Пора скорее выдвигаться на встречу. К черту это радио… К черту».

Клим, напряженно шевеля челюстью, дожевал тугую булочку, залил ее остатками кофе и отправился в спальню, к гардеробу. Белая рубашка, четко выглаженные стрелки на брюках, отпаренный пиджак и очень странной расцветки галстук. Ужас человека с дейтераномалией18.

Дверь закрывается на два ключа.

Лифт.

Выход из подъезда.

В десятке метров от последней из ступенек, ведущих в чрево огромного спального муравейника, стоит грузный черный автомобиль, вытянутый, весь из овальных металлических мускулов. Прямоугольные дверные рукоятки, словно усталые прикрытые веком-капотом фары, радиаторная решетка, похожая на усы достопочтенного офицера, небольшие фары – под основными. Зеленый диск эмблемы с порванной, точно плетеная нить, восьмеркой. Всюду узнаваемый товарный знак автомобилей Завода.

Облокотившись на это чудо техники с передним расположением форсированного мотора объемом на семь литров, стоял молодой совсем парнишка, одетый в однотонный черный костюм, волосы убраны назад. Не выспался сегодня, как и Клим.

–А где же наша старушка?

–Дали эту красавицу взамен. Только сегодня утром. Позвонили из Отдела снабжения, сказали, что готовы выдать новый служебный транспорт. Двигатель нового типа, прямиком с Завода. Как, впрочем, почти все детали, не считая прикуривателя и сидений.

–А что, было бы неплохо. Поставили бы на Заводе ферму. В нее – кривогнутых коров. Десять тысяч литров молока с одной дойки. Теленок вырастает за сутки. Мировая проблема голода решена. Кожи бы хватило на миллион сидений. Что, до этого еще никто не догадался?

–Надеюсь, и не догадается.

–Доброго утра, Феликс.

–Доброго, Климент.

Мужчины пожали друг другу руки.

–Покажешь, что у нее под капотом?

–С удовольствием. Все утро смотрел – и еще готов, – Феликс открыл водительскую дверь и нажал на рычаг. Крышка капота слегка подпрыгнула и замерла.

Без единого скрипа Климу открылось удивительное видение:

«Шесть внушительных цилиндров, турбокомпрессор …»

–Сколько клапанов на каждом цилиндре?

–Четыре.

«…материалом станины был выбран алюминиевый сплав с измененной энтропией, что позволяет убрать практически все напряжения, связанные с тепловыми и механическими нагрузками на двигатель, и невероятно увеличить его мощность, сконцентрировавшись лишь на эксплуатационном режиме…»

–Рядный, дизельный. Сколько оборотов максимально?

–Восемь тысяч.

«…поршни также изготовлены из алюминиевого сплава с измененной энтропией, что значительно увеличило их прочность и готовность к тепловым перегрузкам, что могли иметь место: тихо и размеренно водить такое достижение дизелестроения – просто грех…»

–А что с маслом?

–Расход довольно большой в сравнении с прошлой, однако, в следующих моделях, я думаю, они это исправят19. Чтобы не произошло заклинивания поршня, пришлось установить ряд дополнительных лубрикаторов в цилиндрах.

«…турбина создает давление в три бара, что увеличивает мощность на 300% процентов от номинальной, выдавая на выходе…»

–Больше полутора тысяч киловатт! В автомобиле! Это же просто…

–Тысяча семьсот шестьдесят пять, если стремиться к точности.

–Фантастика, да?

–Да, мы мощнее карьерного самосвала теперь.

–А представьте, что будет, когда Завод начнет комплектовать новым типом двигателей и карьерные самосвалы! Они же смогут нести нагрузку в сотни раз больше!

Мужчины мечтательно вздохнули в унисон друг другу.

Скоро пойдет дождь. С юга ветер гнал пышные раскидистые тучи.

–Кофе?

–Да, поедемте.

Клим и Феликс сели вовнутрь новенького «ЭИ-7/6»20.

Ключ в зажигании. Запуск. Цилиндры мгновенно приходят в движение.

–Механическая коробка передач.

–Конечно же, механическая. На чем-то ведь нужно сэкономить. Иначе бы цена на нее была еще выше.

–Так она нам, считайте, бесплатно досталась.

–Думаешь?

Авто трогается с места, выезжает из дворов, оказывается на довольно пустой проезжей части.

–Как дела у Тани?

–Полный порядок. Спасибо, что поинтересовались.

Феликс прокашлялся и, делая вид, что никакой заминки не было, продолжил:

–А как ваши Квентин, Эдгар и Хрупкая?

–Тоже неплохо. Боюсь, правда, что с очередного наступления неожиданных холодов они могут не выдержать. Прошлая зима далась им очень тяжело.

–Да, многие жалуются, что авокадо растут довольно капризно. Как вам нравится идея обзавестись лампами? Ну, те, что специальные, для растений.

Светофор.

Несколько старшеклассников, ожидающих зеленого света на пешеходном переходе, стали показывать пальцами на увиденный ими новенький автомобиль.

–У нас нет прав на проезд на красный сигнал светофора?

–Нет, Климент. Думаю, нам еще не дали такой возможности.

Клим покосился на продолжающих восторгаться детишек. Напряженная скула. Жилка на виске.

–Я бы все-таки перечитал последние версии должностных инструкций. Мало ли что там понаписали.

«Нет, дело вовсе не в том, что я только что восторгался подобно им. Просто не люблю лишнего человеческого внимания и общества. Феликс – отличный коллега и напарник с графиком 5/2, который не имеет привычки звать выпить по выходным и названивать в нерабочее время. Чудесный, просто уникальный коллега».

Красный.

Желтый.

Зеленый.

–Поехали уже скорее.

Дорога к центру города, где находилось место для утреннего брифинга, проходит через обширный частный сектор, в котором сохранились индивидуальные магазинчики и небольшие рынки. Сюда еще не добрались эти вездесущие сетевые супермаркеты. Клим был в восторге от данного района.

–А ты не задумывался о том, чтобы перебраться из квартиры в дом?

–Задумываюсь, довольно часто, но всякий раз прихожу к мнению, что такой необходимости у нас пока нет.

–А я думаю, что такая необходимость есть всегда, у каждого.

–У нас есть небольшая дача. Правда, почти всегда я приезжаю туда, чтобы проверить, сколько заплатить косцу летом и не разобрали ли деревянную хатку по частям за зиму бедолаги, которым негде спать и есть – тоже нечего.

–Думаешь, они съедят твою дачу?

–Никак нет. Боюсь, что пожарят на ней себе обед.

Феликс забирает Клима от ступенек его дома каждое утро буднего дня около восьми утра. В сорок минут девятого они прибывают в центр города. Маска благополучия. Жухлая листва не даст соврать.

Клим подтягивает ремень безопасности и включает радио. Машину слегка ведет на поворотах, но ее внушительный вес почти в две с половинной тонны позволяет ей оставаться очень устойчивой даже на такой высокой скорости. Слышно, как со свистом новые шины терзают старый съежившийся асфальт. Двигатель работает тише предыдущих, так что разразить все параллельные улицы титаническим ревом не получится.

«Полагаю, и амортизаторы на двигатель тоже понадобились улучшенные, иначе вибрацию можно было почувствовать своей…»

Феликс неожиданно бьет по тормозам. Дорогу прямо под колесами авто перебегает черный в лохмотьях шерсти пес.

–Ах ты, поганая шавка!

–Не ругай его. Лучше сбрось скорость чутка. Кажется, мы очень быстро гоним.

-«В этом месяце в силу вступили сразу несколько законодательных новшеств, ранее утвержденных в правительстве страны. Среди них – …»

–Да, кажется, я совсем забыл о том, как быстро ЭИ берет сотню.

На дороге становится оживленнее: такси, автобусы и троллейбусы, авто скромного достатка и подороже, несколько воодушевленных велосипедистов, полный тротуар пешеходов.

-«Изменено значение суммы заработной платы граждан, которая не может облагаться списаниями по исполнительным документам,…»

–Вы не будете против, если мы сначала заедем на АЗС?

–Авто дали, а заправить забыли?

–Выдали платежную карту. Да, я мог бы сразу заехать, но боялся опоздать к вам…

–Не оправдывайся, давай сделаем то, что нужно.

-«Восьмого числа текущего месяца вступает в силу закон о пожизненном заключении для ряда правонарушителей. Такое наказание грозит за совершенные повторно нерегулируемые государством операции с материалами, имеющими измененную энтропию, либо, если они были сопряжены с совершением другого тяжкого преступления против личности и государства…»

–Что, выходит, мы теперь – палачи?

–Нет, палачами мы не станем. Мы всего лишь продолжим делать нашу работу. Не забывай, что люди, которые решились на подобное преступление, да вообще, черт возьми, на любое преступление, должны прекрасно понимать, что их действия, КАК, ВПРОЧЕМ, ВООБЩЕ ЛЮБЫЕ ДЕЙСТВИЯ ВЗРОСЛОГО ЧЕЛОВЕКА, несут за собой ответственность. А ответственность уже определяется…

–Я понял. Да. Глупый вопрос. Меня просто смутил факт того, что наказание теперь такое… жесткое.

–Испытываешь сострадание к преступникам?

–Испытываю сострадание ко всем. А в этом я вижу некоторое некорректное государственное регулирование и попытку Завода остаться монополистом в этой области.

–Это не нам решать. Избранные народом люди в правительстве посчитали это важным, разумным и целесообразным. Мы исполняем наши обязанности. После – ход преступников. Далее – снова наш.

Черное и блестящее, словно лакированная туфля, авто ненадолго останавливается на АЗС, цепляя на себе усталые взгляды изможденных работой водителей фургонов, затем сворачивает с центрального городского проспекта на аллею и паркуется недалеко от входа в кафетерий «Violettes».

–А для авокадо необходима какая-то особая земля?

–Я уточнял у одной женщины, работающей в специализированном магазине для садоводов. Она сказала, что несмотря на их капризность, ничего особенного делать не нужно. Лишь поддерживать пригодные для их выращивания условия: влажность, температура…

Клим и Феликс раскрывают двери, ведущие на веранду, полную фиалок. Она пуста, лишь несколько негромких голосов и шум радио доносится из внутреннего зала.

Мужчины проходят в самый конец этого коридора из столиков и садятся за тот, на котором стоит табличка «Резерв», табличка, которая есть на этом столике всегда, за исключением того времени, когда сотрудники Отдела антиплагиата21 прибывают в кафетерий.

Клим переставил пластиковую табличку на соседний столик и сел в плетеное из ротанга кресло. Феликс отошел к вешалке, чтобы оставить на ней свой пиджак.

Спустя полминуты из внутреннего зала вышла официантка.

–Доброго утра вам. Как всегда?

–Доброго утра.

–Доброго, Ника. Да, пожалуйста.

Распространив свою еще сияющую в начале дня улыбку по всей веранде, Ника убрала блокнот в кармашек на переднике и стремительно удалилась.

–Принесешь газеты, Феликс?

«К людям всегда нужно обращаться по их именам. Причем тем единственным образом, который им нравится».

–Да, конечно. Заодно зайду за…

–Ты же бросил?

–Я бросаю на неделю каждый месяц. И вот, неделя воздержания окончена.

–Черт с тобой. Иди.

Клим опрокинул голову к потолку и прикрыл глаза. Прутья плетеного кресла врезались в кожу шеи, но человеку, чей сон беспокоен, подобные неудобства – мелочь.

Тихо.

Изредка доносится шум особенно мощного двигателя с проспекта. Еще реже – проедет по аллее какая-нибудь служба доставки или почта.

Белые помехи учащаются.

Мостовая покрывается тысячей пока еще отличных друг от друга вкраплений капель.

Дверь на веранду раскрывается. На пороге заведения появляются мэр со своим помощником.

–Доброго утра, господин Новотный!

–Доброго утра, Климент!

Карл лишь приветственно качнул головой, сдержанно, но уважительно.

–Вовремя вы успели.

–Да, пожалуй, что так.

–Как ваша мигрень?

–Спасибо, хорошо. А ваша?

Клим и Лев дружно посмеялись. Спустя несколько недель совместных посещений кафетерия они все же познакомились и признали друг в друге скорее неловких приятелей, чем отчужденных незнакомцев.

Официантка ловким движением оттолкнула двери и вынесла на подносе два черных кофе, соленые фисташки и минеральную воду. Оставив их на столике, она сиюминутно быстрым шагом направилась к Льву и Карлу.

Дождь усиливается.

Феликс в изрядно промокшей рубашке буквально залетает в кафетерий, пряча под мышкой пачку разноцветных газет. В карманах его брюк виднелось несколько прямоугольных картонных упаковок.

–Доброго утра.

–Доброго, Феликс.

Карл вновь лишь уважительно наклонил голову.

На ходу поджигая никотиновый фитиль, Феликс прошел к своему креслу и упал в него.

–Я ведь говорил тебе, что курение вредит здоровью. Того гляди простынешь.

–Я попрошу плед. А дождь действительно удивительно холодный.

–Времени уже десятый час. Она опять опаздывает.

–Разве не будет верно сказать, что Начальник задерживается?

–Да мне плевать, собственно говоря, как это назвать. Но мне уже осточертело, что мы всегда должны находиться здесь абсолютно точно к назначенному времени, пока она опаздывает.

–Мы можем и почти должны закрыть на это глаза, разве нет?

–Я не привык закрывать глаза на такое. Да и вообще закрывать глаза. Есть особый шарм в том, чтобы ничего не скрывать и быть предельно искренним.

–Какой же? – Феликс принялся за свой кофе и стряхнул пепел на блюдечко.

–Абсолютно понятный. Не приходится являться кем-то: человеком приличий, человеком воспитанным, подчиненным или руководителем. Ты – просто тот, кто ты есть с рядом обязательств и прав, возложенных на тебя. Все остальное – пустословие, лишняя трата времени и обман. Если отбросить все эти намученные изрядно словесные вальсы, остается лишь сама суть. Сам ты. Именно тот, который будет любим женщиной или ценен на работе.

–Звучит недурно. Но есть же субординация, есть устоявшиеся обычаи…

–Субординация этому не мешает. Не нужно раболепствовать, чтобы ее соблюдать, – Климент отпил горячего кофе и подцепил свободной рукой несколько орешков в раскрытой скорлупе, – а устоявшиеся обычаи можно соблюдать или можно не соблюдать по своему собственному разумению. Но навязывать это другому – ни за что. Нет, не принимаю.

–Чем-то напомнило мне одну преинтересную статью.

Ника, оббежав кругом веранду, легким движением подменила блюдце под кофейной чашкой Феликса и поставила рядом с ним хрустальную пепельницу.

–Прошу прощения за…

–Ничего страшного, спасибо.

–Так и о чем была эта статья?

–О том, что все хотят обнаружить инструкцию к успеху. Что-то вроде плана, согласно которому можно было бы строить устойчивый экономически бизнес или заводить семью.

–Ничего удивительно в этом не вижу.

–Удивительное в том, что человека до сих пор интересует легкий путь к достижению желаемого. Никого не интересует путь к провалу.

–А в этом уже что-то есть, продолжай.

–Было бы куда логичнее, убрать и вычислить все неправильные варианты, методом исключения вывести и занести в общее собрание все идеи или проекты, начинания либо мысли, обреченные на провал. Абсолютно точно. Тогда бы можно было обратиться в этот том и убедиться, что твоя мысль не находится в ней и спокойно действовать. Что-то вроде «Жениться, когда обоим супругам восемнадцать лет». Посмотрел? Да, есть такое. В архиве указано, что все браки, заключенные в этом возрасте, ведут к скорому разводу. Или же: «Не заводить отношений с женщиной-руководителем».

Климент усмехнулся и сбросил пустую скорлупу на блюдечко.

–А что будет, если написать в этой книге: «Не начинать курить»? Или же так: «Не курить». Кратко, просто и понятно, на мой взгляд.

Феликс осекся.

–Что, люди перестанут курить? Или перестанут начинать пробовать курить? Или многомиллиардные корпорации закроют все свои производства? Или вот ты возьмешь – и бросишь навсегда?

–Черт.

–Вот именно. Хотя было бы просто волшебно, если бы все производства и предприятия наподобие табачных фабрик переконструировали свои цехи, например, в…

–Заводы? По выпуску кривогнутых изделий?

–Как вы сегодня рано. Мы даже кофе еще не допили. Первый.

–У вас он, должно быть, уже второй.

–Доброго утра, Начальник Оттис.

«Лия сегодня пришла в 09:26. Не в десять. И даже не в полдень. Не нравится мне это».

Женщина средних лет. Высокая и крепкая. Во взгляде ее зеленых глаз, выглядывающих из-за челки набок, всегда сохранялось какое-то скрываемое внутреннее беспокойство, причина чья оставалась неизвестна и с месяцами совместной работы даже не становилась ближе и понятнее. Так было, например, с Феликсом. Чего не скажешь о Гроссе.

Оттис взяла стул из-за соседнего столика, хмыкнула довольно на табличку резерва и присела между Феликсом и Климом. У нее был серебряный портсигар.

–Все здоровы? Никто не болен?

–У меня, кажется, скоро будет кислородное голодание из-за вас двоих. Но в целом, я в порядке, можете не беспокоиться.

–Рада слышать.

–Доброго утра, Лия. Что будете заказывать?

Неожиданнее Лии в этом кафетерии обнаруживалась лишь бесконечно и почти бесшумно перемещающаяся между столиками Ника.

–Чай. Зеленый. С мятой. Спасибо.

Ника кивнула и спешно удалилась. Персонал прекрасно понимал, что гости, хотя профессия их и принадлежность оставались не названы, явно представляли из себя людей Завода. С ними никто не хотел иметь конфликтов или даже намеков на них.

–Итак, начнем. Вчера на выезде из города задержали крупную партию алюминиевых болванок с измененной энтропией. Задержали по той самой причине, что у проверяющего дорожного инспектора на посту завизжал «ПИАН» так, что его стажер, сидящий неподалеку и заполнявший документы, чуть не оглох. Нормы и стандарты нарушены. Материалы нестабильны. Их произвели не на Заводе. Отследить, откуда была партия, где добыта, кем продана и прочее, не удастся. Алюминий в срочном порядке передали на производство в цех Исправления Браков22, чтобы они… не навредили никому. Задача стоит следующая: обнаружить, где находится нелегальный цех по производству. Процедуру провести согласно инструкции №1123. Вопросы?

–Сколько обычно уходит времени на изменение энтропии алюминия?

–Процедура не самая сложная. Порядка нескольких дней.

–То есть, не менее трех дней назад груз, еще не обработанный, прибыл в город, верно?

–Да.

–Значит, договоренность о поставке была минимум пять дней назад.

–Верно.

–А что водитель? Какая конечная точка маршрута? Кто покупатель?

–На нем уже было обвинение о незаконных операциях с энтропийными материалами. Боится, что попадет под новое законодательство, которое говорит о том, что светит ему пожизненное где-то очень далеко, откуда бриза он не почувствует. Молчит. Ждет адвоката. Тянет время. Вряд ли удастся из него получить хоть каплю полезной информации. Им займусь я. Если будут какие-то зацепки, я сообщу.

Наступило молчание. Клим щелкал фисташки. Феликс потянулся за еще одной папиросой.

–У вас нет спичек? Кажется, я забыла свои в машине.

–Вот, пожалуйста.

Ника вновь подкралась совершенно никем незамеченной:

–Ваш зеленый чай с мятой.

–Благодарю.

Никто не решался прервать эту тишину.

Дождь становился сильнее.

Всякий раз утренняя встреча с Оттис проходит одинаково: она сообщает о новой задаче, которую решить ничем не проще, чем предыдущую, либо докладывает об очередных осложнениях в уже поставленной. Классическое развитие событий. Самый трудоемкий отдел Завода после производственных цехов.

–И что нам, с «ПИАНами» под мышками тщательно и выверенно обходить каждый квартал города?

–Не говори глупостей, Феликс. У меня есть пара идей на этот счет.

–Как всегда, рада это слышать, – Лия улыбнулась со всем благородством в позе и взгляде, какие могла проявить – в мужском мешковатом костюме и армейских сапогах.

«Она всегда рада слышать, что нерешаемая задача может быть решена без какого-либо содействия с ее стороны. Когда уже меня сделают начальником какого-нибудь отдела, чтобы и я нес лишь дурные вести?» – Вздохнул Клим.

Лия задержала свой проницательный взгляд на Клименте. Задержала многим дольше необходимого. Эта парализующая немота, это беспочвенное беспокойство, азартным огоньком сверкающее в ее глазах ежеминутно, пытались выжечь насквозь и посмотреть: что же там у него внутри?

–В таком случае, – Оттис резко перевела свой взгляд на Феликса и потушила окурок о хрустальную пепельницу, – я желаю вам успехов. По любой рабочей необходимости можете связываться со мной в любое удобное вам время.

С этими словами Лия поднялась из-за стола, взяла кружку зеленого мятного чая, вдохнула его насыщенный аромат и вернула обратно на стол.

–И это они называют чаем… До свидания, коллеги! – она протянула свою руку.

Клим и Феликс пожали ей руку и опустились в свои плетеные кресла.

Черный приталенный костюм, высокие сапоги с берцами на шнуровке. Начальник Оттис в пару мгновений добралась до выхода из кафетерия «Violettes» и, размашисто открыв дверь, скрылась из виду, уйдя вверх по улице, совершенно не замечая набиравшего силу ливня.

–Да уж, – вздохнул Клим.

Мимо веранды, уставленной благоухающими и хрупкими фиалками, пронесся белый и блестящий, словно лакированная туфля, автомобиль «ЭИ-7/6».

–И в чем ваша идея?

–Нет у меня никакой идеи. Но руководству так спокойнее.

Клим силой воздерживался от того, чтобы не размозжить чашку о натертый до блеска пол.

-10- ПЕРЕБЕЖЧИЦА -10-

С одной стороны – перемены всегда к лучшему. С другой стороны – могут быть болезненны, как если бы у человека была необходимость срывать с себя кожу, чтобы явиться миру в новой красе.

Арчи и Йося вместе сидели на продавленном старом диване. Охоты обсуждать что-то или ругаться не было никакой. Уже прошло больше двух недель с тех пор, как Мадлен покинула лазарет и могла вернуться к работе, к распитию с ними этого отвратительного, но такого уютного сублимированного кофе в жестяной банке24, однако, этого не произошло.

В первый же день, не успела она обновить запас вещей дома и вернуться на территорию Завода, ее выцепил Директор Хрон прямо из коридора, ведущего в служебную каморку. Ни с кем из своих товарищей она даже поздороваться не успела. Не то чтобы не захотела или возможности не было. Просто не посчитала нужным перебивать Директора с волной его измышлений и идей, что и увлекли ее за собой прямо в его кабинет.

Помещение это мало чем отличалось от самой зачуханной коморки. Кажется, что он выбрал себе самый неподходящий кабинет и совершенно этого не заметил, как подслеповатый старик, путающий маленьких мальчиков и девочек, радиоприемник – с кошкой, газету – со сложенными простынями. Всюду разбросаны бумаги, доска для письма истерта до состояния хлама, а маленькие осколки мела и легкая белая пыль усеяли пол как неприбранная металлическая стружка у токарного станка.