скачать книгу бесплатно
Здесь кто-то светел, а кто-то ярок,
не нужен мне твой список имён,
я прожил сказочный, лучший подарок,
пусть даже если всего видел сон…»
ЗОЛОТО АТАМАНА СЕМЁНОВА
1911 год. Забайкалье.
Город N-ск ничем особенным не отличался от других, таких же небольших сибирских городов. Невзрачные деревянные дома тянулись вдоль улиц. Вот разве что тюрьма, да недавно построенный вокзал, украшали его. Завод, который и стал причиной образования города в этом безлюдном ранее месте, то открывался, то перестраивался, то менял арендатора, но в поселении, которое образовалось вокруг него, давно работали два кожевенных завода, мясной заводик, шубные мастерские и винокуренный завод. Было в городке две церкви, четырёхклассное и одно классное училище, гимназия. Люди знали друг друга, если и не в лицо, то по разговорам соседей.
Ничем не выделяясь, в простом, но добротном деревянном доме, проживала в этом городе семья Удальцовых, отец Степан Александрович, мать Мария Дмитриевна и два их сына – погодки Пётр и Павел.
Степан Александрович работал инженером на транссибирской железной дороге, железное полотно которой проходило через весь город и тянулось далеко вглубь тайги. Тяжелая профессия досталась ему. Особенно сложно было зимой, когда, не смотря на мороз, надо было работать в том же объеме. Тогда, продрогнув за смену до самых костей, Степан Александрович приходил домой, садился за обеденный стол, покрытый белоснежной скатертью, брал в руку поданную женой бутылку водки, наливал не в рюмочку, как обычно, а в приготовленный загодя граненный стакан, и выпивал его залпом. С удовольствием крякнув, он придвигал к себе тарелку с горячей едой – супом, или пельменями, только что заботливо выложенными Марией Дмитриевной из огромной белоснежной супницы, и, также с аппетитом, съедал все до крошки.
Физической силы в Степане Александровиче было, хоть отбавляй, любой другой ему мог бы позавидовать: рост почти в два метра, сажень в плечах, крепкий, мускулистый, жилистый мужик.
Сыновья Степана Александровича рослые, крепкие, умом в отца, учились оба в гимназии. Внешне они были похожи друг на друга, но характером абсолютно разные получились.
Павел пошёл в мать – мягкий, послушный, не терпел ссор, а если таковые случались, старался договориться по-доброму, был очень общительным, да уступчивым, мимо детворы никогда не пройдет и в салки с ними погоняет, и о делах расспросит. Пётр, напротив – нравом в отца пошел, силен, упрям, необщителен, сторонился сверстников, любил уединяться с книгами, рос напористым и непослушным. Часто Петр за своё упрямство и неуступчивость получал ремня, да и сам в драки охотно ввязывался.
Так случилось в их жизни, что оба брата влюбились в одну и ту же девушку – соседку Дарью, дочь купца Стрельникова. Дарья росла красавицей, на радость родителям. Про таких говорят кровь с молоком, посмотришь на нее – взгляд оторвать невозможно. Длинные рыжие волосы она заплетала в тугую косу. К тому же отец, не жалея денег вкладывался в ее образование, и девушка увлекалась математикой и историй.
Оба брата влюбились в нее так, что будто бы ум совсем потеряли. Как-то Павел, на деньги, которые давали ему родители на разные мелкие расходы, купил монпансье, цветные леденцы в сахарной обсыпке, упакованные в красивую металлическую круглую коробочку, разрисованную как шкатулка замысловатыми узорами, и попросил садовника Сокто, работающего у Стрельниковых при доме, передать их Дарье.
Сокто, хоть и мог лишиться своей работы за такой поступок, но он не мог отказать Павлу. С детства два мальчишки дружили, а Сокто, по национальности бурят, был приемным сыном друга отца наших братьев. На свой страх и риск он, поймав момент, когда оказался рядом с девушкой и их никто не мог видеть, исполнил просьбу друга.
– Даша! – шепотом позвал он ее.
– Тебе передали! – Он из-под полы рабочего фартука, показал коробку конфет.
Дарья подошла, и, закрыв его спиной, протянула свою руку назад. Сокто, быстро положил в ее ладонь гостинец, и почти бегом исчез, дабы не привлечь к себе чье-либо внимание.
На следующий день, Павел, вместо того, чтобы отблагодарить товарища, опять сунул ему в руки другую коробочку конфет и попросил его, повторить то же самое.
– Нет, – наотрез отказался Сокто, – один раз еще ладно, а постоянно, я точно попадусь, меня с работы выгонят, а родители и вовсе за это прибьют.
– Ты мне друг или нет? – Стоял на своем Павел, – я бы тебе помог, если бы нужно было.
Сокто, как ни сопротивлялся его уговорам, а все же вновь рискнул оказать помощь другу и в очередной раз, раскрасневшейся от избыточного внимания – девушке, вручил гостинцы.
Пётр случайно видел, как брат передавал Сокто коробочку конфет для Дарьи, и терзаемый ревностью, тоже захотел проявить свои чувства и поухаживать за соседкой. Следуя тем же путем, что и его брат, он, сэкономив на карманных расходах немного денег, также, купил для Дарьи конфет, чуточку подороже тех, что брал его брат.
Встретив Сокто на улице, Петр, протянул ему разрисованную коробочку монпансье и попросил.
– Передай Дарье.
Сокто вообще такого поворота событий не ожидал, и, опешив, возмутился.
– Вы сговорились что ли? Я не нанимался вам в услужники, сами свои подарки таскайте.
– Передай! – Потребовал Петр.
– Меня выпорют, как следует, если поймают, – рассудительно объяснил Сокто.
– Если поймают, то выпорют, – согласился Петр, – поэтому, сделай так, чтобы не поймали, иначе я тебя сейчас побью.
Сокто от такого заявления Петра оцепенел, а Петр ухватил парня за воротник, и встряхнул его для пущей убедительности.
– Ты меня понял? – Спросил он Сокто, зло, глядя на Сокто.
– Понял, – нехотя процедил тот в ответ, и, взяв конфеты у Петра, сунул коробочку за пазуху.
Весь день Сокто караулил, пытаясь найти возможность вручить Дарье презент, но, такого момента в этот день не выпало.
На следующий день, Петр, снова подошел к Сокто, и уже не спрашивая его согласия, сунул в его руку букетик цветов.
– Дорогу сам знаешь, – сказал он, – скажешь Даше, что она мне нравится, – понял?
– Как я цветы то незаметно передам, если даже конфеты все еще в своем кармане ношу?
– Вот и хорошо, – спокойно ответил Петр, – значит, отдашь букет вместе с конфетами.
Сокто, чуть не плакал, отказываясь ходить за девушкой с букетом, но, кулак, поднесенный Петром к его носу, был весьма убедительным аргументом, и от безысходности, парень вынужден был согласился.
Так и стал Сокто, день через день, передавать подарки Дарье от двух влюбленных в нее братьев.
Дарья же охотно принимала подарки и от Петра и от Павла, ей было это приятно, она даже перестала краснеть и наоборот, стала сама находить садовника, чтобы взять у него послания, но кому из братьев отдать свое предпочтение, она не знала, они оба были симпатичны ей.
N-ск – провинциальный городок, все жители знают друг о друге, да и слухи очень быстро ходят из дома в дом.
Степан Александрович и Мария Дмитриевна скоро узнали об увлечении сыновей купеческой дочерью, и задумались над происходящим.
Поздно вечером, когда Степан Александрович пришел с работы, выпив рюмочку водки и, раздобрев, закусывал с аппетитом, жена издалека завела с ним беседу о их детях.
– Не знаешь, откуда и беды ждать! – сказала она.
– Ты о чем? – Нахмурил Степан Александрович брови.
– Сыновья-то наши, на дочь Стрельниковых поглядывают, – вздыхая, поделилась она с мужем.
Степан Александрович ухмыльнулся:
– Что же, дело то молодое,
– Дарья, конечно, хорошая девушка из купеческой семьи, – сказала мужу Мария Дмитриевна, – однако, одного из наших мальчиков она обидит!
– А может, и обоих! – заметил Степан Александрович.
– Может, и обоих, – согласилась Мария Дмитриевна и добавила:
– Если кто-то другой ей приглянется. Так что надо что-то предпринимать, пока беда не вошла в дом.
– А что тут предпримешь?
– Надо обоих отправить куда-то, пока по уши не влюбились! И не стали драться друг с другом из-за девки!
– Куда же ты их отправишь?
– К тётке в Оренбург. Хотя бы на лето, может дурь выветрится из голов.
– А почему только на лето? Думаешь, за лето они позабудут такую красавицу? Нет, если отправлять, то надо отправить надолго, на постоянно, чтобы и образование получали и работа была.
– Пусть едут учиться, – согласился с женой Степан Александрович. – В этом году заканчивается обучение в гимназии. Всё равно им надо определяться с будущим, здесь – то у нас какие перспективы, или завод, или ко мне на железку, а в Оренбурге они смогут найти себе учебное заведение по нраву. На том и решили. Этим же вечером, Петру и Павлу было объявлено, что они поедут в Оренбург, где должны будут продолжить образование по своему усмотрению.
Новость ошарашила братьев, став для них полной неожиданностью, ведь у каждого из них были свои планы на жизнь.
– Ни куда я не поеду, – заартачился Петр.
Степан Александрович посмотрел на Павла, тот молчал, хотя было видно по выражению его лица, что он тоже не хотел уезжать из города.
– Ну, – переведя свой суровый взгляд обратно на Петра, Степан Александрович произнес: – об этом вас никто не спрашивает, если мы с матерью так решили, так тому быть. Такова наша родительская воля.
– Я не поеду, – уперся Петр, – у меня в этом городе есть свои интересы.
– Знаю! – Степан Александрович встал из-за стола, и, похлопав сына по плечу, – продолжил, – знаю я о ваших интересах, уже вся улица гудит, вот и мне сорока на хвосте весть притащила, что я работаю для того, чтобы дочка купца, конфетами щеки себе набивала.
Желваки на лице у Петра заходили ходуном, да и Павел исподлобья уставился на отца.
– И нечего меня взглядом сверлить, – строго сказал Степан Александрович, – если вам деньги на питание не нужны, – он повернулся к жене и уже ей приказным тоном произнес, – больше ни копейки им не давай.
Переведя взгляд на сыновей, он и им таким же тоном объявил:
– Если вы решили ухаживать за дамой, то сами должны заработать на подарки, а не в мой карман за деньгами лазать. – Он крепко сжал кулак, и, стукнул им по столу так, что тарелка подпрыгнула. – Мне деньги даром не даются, а вы на полюбовницу все спустить собрались?
– Не называй Дашу так! – Вступился за девушку Петр, – какая она нам полюбовница?
– А кто, по-твоему, она? – отвечал сыну отец, – если она, хвостом крутит перед вашим носом и не стесняется, позволяет вам двоим ходить за ней, зная о том, что вы братья, кто она?
Петр вскочил и ринулся к входной двери. Хлопнув дверью, он вышел из дома.
– Ты куда? – Крикнула ему вслед мать, и хотела было побежать за ним, но, муж, ухватив ее за руку и остановив, сказал.
– Пусть идет, прогуляется, ночь длинная, будет, о чем поразмыслить, может мозги, на место встанут.
Павел же, не обронив ни слова и не вступая в спор с родителями, молча, пошел к себе в комнату, он лег на кровать, отвернулся к стене и стал думать.
Петр пришел поздно, и, также молча, прошел в комнату, и не глядя в сторону брата, лег в свою кровать.
Приказ родителей больше никто не посмел оспаривать и, в конце концов, Петра и Павла отправили к тётке в Оренбург.
Будучи в Оренбурге, братья не оставили своих мыслей о прекрасной Дарье, и Пётр решил поступать в духовную семинарию, его выбор профессии, определялся тем, что Дарье, как он взял себе на заметку, – была набожной, он рассчитывал, что девушка согласится стать его женой, понимая, что будет попадьей.
Павел же выбрал военное училище, его выбор тоже был не случайным. Он вовсе не хотел быть военным, но выбрал именно это училище, потому что там, в отличие от других учебных заведений, надо было учиться всего три года. Павел, надеялся вернуться через три года домой раньше, чем это сделает Петр, и, вперед его, снова увидеть Дашу и использовать свой шанс от этой встречи.
Поступили они на учебу удачно, и жили в разных комнатах, ближе к месту учебы, не встречаясь и не скучая, друг о друге.
Оба они, уже не скрывая своих чувств, писали письма Дарье. Оба рассказывали в письмах о том, кем они станут. Дарья отвечала обоим, но кому отдать предпочтение – до сих пор не знала. Она по-прежнему не могла определиться и остановить выбор на ком-то одном, оба брата, каждый по-своему, нравились девушке.
Однако она знала, что Павел должен был вернуться в домой раньше Петра, и думала про себя, что если он сделает предложение первым, то она согласится. Но расчёт не оправдался. В 1914 году началась война. Павла вместе с остальными кадетами отправили на фронт.
Он участвовал в ожесточённых боях в Австрии в составе Уральского казачьего полка. Бок об бок с Павлом воевали буряты. Так как он вырос в Забайкалье, среди них, дружил с Сокто и даже немного знал бурятский, то очень быстро нашёл общий язык с однополчанами. Павел знал, что буряты, выросшие в сельской местности – хорошие охотники, поэтому часто просил их рассказать про охоту. Наверное, и русские, жившие в сельской местности, были хорошими охотниками, но среди тех, кто воевал рядом с Удальцовым, таковых не было. В основном, все русские были горожанами и про охоту мало что знали. А Пашка любил охоту, любил послушать охотничьи байки и бойцы, коротая вечера в окопах, с удовольствием их рассказывали:
– Как-то холодной зимней ночью возвращался я с охоты домой, – рассказывал один из солдат. – День не удался, словно зверь чувствовал охотника и попрятался, не удалось подстрелить даже никакой птахи. Мороз стоял лютый, трескучий, а я, был совсем по легкому одет для такого холода. Очень хотелось к огню, но все спички, взятые с собой, отсырели.
– Ну, ты прямо дурак, а не охотник! – заметил один из слушающих.
– Согласен, в тот день я был полный дурак! Чтобы не замерзнуть, я пошел быстрым шагом. Вдруг, на своем пути, вижу берлогу медведя. Остановился, смотрю, по оледенению у входа, понимаю, что она жилая. Радость охватила меня: «Теперь вернусь домой с добычей!».
С ружьем наизготовку осторожно двигаюсь в темноту берлоги. Медведя там не оказалось, но берлога была еще теплой и пахла зверем. Я присел на дне берлоги и стал ждать хозяина, который обязательно должен был вернуться. Судя по логову, медведь был солидным. От тепла и искусной формы берлоги, которая сохраняет тепло, исходящее от тела, я вскоре согрелся и стал дремать.
– Ты не дурак, а идиот натуральный! – сказал тот солдат, что прежде назвал рассказчика дураком. – Кто же спит в берлоге зверя, да и куда он делся, если зима – это время его спячки?
Все рассмеялись. Рассказчик продолжил:
– Говорю же, в тот день я был полный дурак! Сплю, значит, я, и снится мне, что наступает солнечное затмение, густые тучи по небу ползут, застилают небосвод, совсем темно становится. Смотрю на солнце и вижу, как оно уменьшается и уменьшается в размере, пока не исчезает вовсе. Тут я просыпаюсь и понимаю, что солнцем был вход в берлогу, а затмением – огромный медвежий зад. Ружьё от страха выпало из моих рук, а через мгновение медведь наступил на него косолапой лапой, и до ствола уже было не дотянуться. От безысходности я закричал что есть мочи и вцепился медведю в зад ногтями и зубами.
Все снова засмеялись.
– Не смейтесь! В борьбе за выживание человек использует любые возможности. Медведь, слава Богу, оказался не храброго десятка. Он, видимо, ходил на охоту и вернулся сытый, собирался спать и вдруг кто-то неизвестный вцепился ему в зад! От неожиданности, медвежья болезнь напала на него, и он обделался прямо на меня. От ужаса я заорал еще громче, и зверь, испуганный, выскочил из берлоги. Когда я выбрался наружу, то обнаружил медведя лежащим неподалеку. Вышло так, что медведь отбежал на несколько метров и умер от разрыва сердца. Я обтерся снегом, и довольный приволок домой добычу, был очень счастлив, что так легко отделался, хотя и побывал на волосок от смерти. Жена, проверяя ружьё, увидела, что все пули на месте. Она недоуменно спросила меня: «Как же ты убил медведя без ружья?». «Как, как… А зубы то у меня на что?» – ответил я.
Все снова рассмеялись. Один из солдат сказал:
– А откуда на тебе дерьмо, она не спросила?
Все смеялись от души, над такой правдивой историей.
Наслушавшись охотничьих рассказов, которые были наполовину выдуманными байками, Удальцов придумал сделать вылазку в тыл врага: «Вокруг такой же лес, в нем живут такие же звери, как в тайге. Почему бы мне с этими охотниками не сходить в тыл врага? Они бесшумно передвигаются по лесу. Хорошие стрелки!» – подумалось ему.
Он предложил командованию совершить такой, своеобразный охотничий поход в тыл врага с целью захватить «языка». Командир согласился.
– Что тебе для этого надо? – спросил он.
Удальцов потребовал четырёх солдат.
– Выбирай сам, с кем пойдёшь, – сказал командир, – это все равно, как в логово зверя, доверять надо тому, с кем крадешься.
