скачать книгу бесплатно
Дубинка Махакалы
Алексей Тенчой
Эта история произошла в Забайкалье, на южных плоскогорьях буддийской Бурятии, где находится самое чистое и глубокое озеро планеты – Байкал. Здесь живет народ особой культуры, особого мировоззрения – буряты. Они живут в мире с природой, медитируют, верят в переселение душ. Даже золото в реках им ни к чему, хотя много в этом краю легенд о несметных богатствах. Европейцы устремляются туда, не представляя, в какой странный, полный оживших легенд мир они попадут.
Дубинка Махакалы
Алексей Тенчой
Иллюстратор Намжилма Эрдынеева
Редактор Юля Гавриш
© Алексей Тенчой, 2021
© Намжилма Эрдынеева, иллюстрации, 2021
ISBN 978-5-4485-9271-3
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
ГЛАВА 1
Молодая Сэсэгма стояла на берегу широкой реки, по-девичьи трепетно обнимая одиноко растущую рябину. «Аленушка…» – подумал севший на ветку голубь. Неведомый ветер, что ли, занес его в эти края? Статный орел, широко раскинув крылья, парил над соседним полем.
– Отчего, Речица Кудрявая,
Я стою, обнимая дерево,
Да в любви ему каюсь, упрямая…
Жду, когда мой милый поверит мне?
Такие мысли приходили к Молодой Сэсэгме, когда наблюдала она за игрой реки, шаловливо целующей солнце.
– Ты, моя любовь ясноокая,
Статью дивная, величавая…
Знаю, древо растет одинокое,
С гор сбегая, его повстречала я…
Забурлила река, смешиваясь с желто-оранжевым солнцем.
Ах, Речица, ты – дева влюбленная,
Я – такая же. В каждом деревце
Вижу я своего окрыленного.
Так прекрасен он… Даже не верится…
Слова песни, звучащие лишь в мыслях Сэсэгмы, влились в песню реки, та подхватила их и понесла, омывая свои берега. «Аленушка…» – заворковал голубь. «Сэсэгма!» – глубоким звучным голосом пропел парящий над полем орел. «Прекрасная…» – продолжал ворковать голубь. «Любимая…» – громко и радостно крикнул орел в вышине. От неожиданности голубь вспорхнул и, проворно захлопав белоснежными крыльями, направился туда, где невдалеке виднелись разноцветные крыши-лодочки Цонгольского дацана.
Огромный статный орел приземлился на выступавший из реки камень, чтобы напиться воды. Девушка прижалась губами к шершавому древесному телу и, поцеловав его, подошла к реке окропить водой незаметный на гладкой смуглой коже румянец. Как раз напротив этого места и утолял свою жажду орел. Их взгляды встретились. Могучая птица уверенно смотрела в глаза юной девушке. Сложив ладони у груди, Молодая Сэсэгма приветственно склонила голову.
На южных плоскогорьях буддийской Бурятии начиналось лето. Климат здесь резко континентальный, и если нет дождей, то июнь стоит солнечно-желтый из-за цвета травы. Иногда с неба обрушиваются ливни, вызывающие наводнения. Степи, обрамленные цепью гор высотой не более полукилометра, никогда не смотрят на путника свысока, кем бы он ни был. Здесь протекает множество ручьев, речек и рек с чистейшей водой, с каменисто-песчаным дном. На западе же находилось самое чистое и глубокое озеро планеты – Байкал.
На обоих его берегах живут буряты – народ особой культуры, особого мировоззрения. Многие из них не ловят рыбу, потому что с нее, считается, все и началось в этом мире. Они верят в переселение душ, в то, что у каждого существа много жизней и что сейчас, в этом мире, на Земле, они – мимоходом. Пришли и уйдут, не тронув ничего. Для них даже золото в речках ни к чему. Даже бедняки у них щедры и живут в непонятном европейцу заповедном мире чудес медитации и высоких духовных исканий.
Эта земля полнится сказаниями и странными преданиями. Они передаются из уст в уста, из поколения в поколение. У каждого села своя история. И каждая буква в таких сказаниях на своем месте. Каждое имя деревушки – пришло откуда-то издалека. И не всегда истории эти таинственны, хотя, самое необычное на берегах Великого Байкала происшествие – это когда старожилы не могут припомнить ничего необычного. Говорят, многое осталось от людей, пришедших в эти места первыми. Бывало, люди исчезали, покидали свои селения, уж и не помнил их никто, а имена их остались. Только имена.
Есть древние бурятские легенды о заговоренных кладах, которые нельзя трогать, иначе нашедшим их грозит смерть. Много, очень много таких легенд сохранилось по наши дни.
Этот край притягивает к себе самых разных людей: ученых, подвижников духа, кладоискателей, просто искателей приключений, богатых и бедных, живых людей и духов.
Европейцы летят в этот край, не представляя, в какой странный, наполненный ожившими притчами, мир они попадут.
***
В прозрачной воде озера Байкал по кругу плавала огромная рыба. По притоку плыл бурят с небольшим сундуком в руке.
В это же время в другом месте козленок в белом шарфе забрался на дерево, вспугнув сидевшую на ветке сову. Птица с шумом взлетела и села на крышу Цонгольского дацана.
Молодая Сэсэгма выходила замуж. Она была в расшитом золотой парчой национальном платье. Сова спустилась с крыши дацана и села напротив Сэсэгмы. Та взяла ее в руки, что-то прошептала ей на ухо и отпустила в небо. Птица устремилась вверх, в небо, в облака, где с громким гулом пролетал самолет.
ГЛАВА 2
Профессор Пыжов сидел в самолете у иллюминатора и спал с открытым ртом, запрокинув голову назад. Он храпел, посапывал и похрюкивал, впрочем, совсем негромко.
У прохода, слева от него, сидела Ирина Белова и развлекалась со своим смартфоном. Она слушала современную танцевальную музыку через наушники, покачивая головой в такт, одновременно играла в игру «Super Mario» и пила из бокала красное вино. На груди у Ирины висел оберег «Дубинка Махакалы», сплетенный из толстых ниток. В соседнем ряду, напротив нее, с аккуратно зачесанными назад волосами, одетый в красные кожаные штаны и свитер «Lacoste», сидел Лео и с усмешкой любовался увлеченно играющей Беловой: когда «Super Mario» терял очередную жизнь, она издавала рычание или даже стон. Затем делала большой глоток вина и продолжала играть. На ней было разноцветное, очень красивое платье с изображением Ганеши. Спереди – огромный вырез, такой, что Лео отлично мог разглядеть ее бюст. Лео ковырялся спичкой в зубах и не мог оторвать глаз от Беловой.
Рядом с Лео сидел Бармалей. Он смотрелся в маленькое зеркальце и аккуратно подравнивал усы и бороду маникюрными ножничками. Слева от Бармалея сидел Гоша и читал газету «Криминал». Давалось это ему с большим трудом, поэтому некоторые слова он тихо проговаривал вслух, чтобы быстрее понять смысл прочитанного. Сидел он без обуви, а его огромные черные высокие ботинки сорок шестого размера стояли под сидением. Голова Гоши была гладко выбрита.
В начале салона самолета на руках у Старой Сэсэгмы сидела Девочка Сэсэгма. Девочка все время вертелась из стороны в сторону, в одной руке она держала халву, а в другой – печенье. У иллюминатора, слева от нее, сидела ее мама и печально смотрела в окно. Она что-то тихо напевала себе под нос. Посередине между ними сидел Кирилл и безуспешно пытался сосредоточиться на своих записях в дневнике, так как маленькая девочка все время ему мешала, громко распевая песенки, которые адресовала ему, и закрывала его дневник липкими руками.
– А что ты там пишешь? – спросила девочка.
– Ничего, – буркнул Кирилл и убрал дневник в сумку.
– А почитай мне свое «ничего», – не успокаивалась она.
Кирилл, не обратив внимания на ее слова, посмотрел на свои часы «Электроника». Они были настолько старые, что даже он с трудом понимал на них время. Для этого ему приходилось ими маневрировать под источником света. При обычном освещении часы показывали только 88:88.
– А это у тебя часы, да? – тараторила маленькая девочка.
– Да! – ответил Кирилл.
– Ну и сколько же сейчас у тебя времени?
– Два часа, пятнадцать минут.
– Мммм… Понятно.… А это сколько?
Кирилл с надеждой в глазах посмотрел на Старую Сэсэгму, но, как оказалось, напрасно:
– Из нас двоих только Вы, уважаемый юноша, можете ей это объяснить. Я часами не пользуюсь, да у меня их и не было никогда, и не нужны они мне вовсе. У меня есть дети, внуки и три жизни. Я счастлива. Никуда не тороплюсь и вам не советую. А на земле, молодой человек, ничего не бывает вечным, в том числе и время. Все рано или поздно изменится, постареет и умрет, – сказала старая женщина. – Хотите халвы?
Безуспешно пытавшийся вздремнуть Бармалей снял с глаз повязку для сна, с раздражением посмотрел на Гошу и сказал:
– Слушай, ты что, правда, такой тупой, словно фраер залетный? Ты про себя читать не можешь? Второй час я уже слышу от тебя эти невнятные заклинания. «У-г-ро-жа-я мет-тал-лич-еской тррр-у-бой». Ты что, специально это делаешь? Думаешь, тебя никто не слышит? С каждой минутой ты все громче читаешь вслух. Младенец и тот внятней ботает, чем ты читаешь. Да хрен с тобой, если б ты Есенина читал, в нашей хевре тебе цены бы не было.
– Чего ты такой нервный, это же не шахер—махер, и я пока только учусь, – стал оправдываться Гоша.
– В саду детском надо было учиться, а не сейчас, когда уже вырос лоб здоровый, – зло процедил Бармалей. – Христа уже, между прочим, распяли в твоем возрасте, а ты десять строчек за час прочитать не можешь. Ты бы еще указательным пальцем тыкал туда, где читаешь, чтоб не сбиться.
– А я тыкаю, и что в этом такого? Не все же марвихеры, как ты и не всем же носить такие усы, как у тебя, – с обидой в голосе сказал Гоша. – Не надо всех равнять под одну гребенку. Че я, виноват, что ли, что на нарах родился? А? Виноват, скажешь? – внезапно голос его стал злее и громче: – Да пока ты, баран, нежился там в своей бабской люльке, я уже знал, что такое выживать. Понятно тебе это, дебил? Когда мне было, на хрен, Есенина твоего читать? Я все детство тока и знал, блин, как башни пробивать! А если бы я не пробивал, то мне бы пробивали! И пробивали, между прочим! Мне семь раз башку зашивали, и мозги чуть ли не ложкой обратно засовывали! – Гоша взял Бармалея за грудки и приподнял его над сиденьем. – Понятно тебе это, умник? Понятно или нет, я спрашиваю?
– Да пошел ты! И отпусти мой клифт – огрызнулся Бармалей и плюнул Гоше в лицо.
Старая Сэсэгма печально вздохнула. Кирилл обернулся на ругань, но ничего не увидел за сидениями.
– Баба, а самолет не упадет? – спросила маленькая девочка у Старой Сэсэгмы.
– Конечно же, упадет. А ты как думала?
Пыжов крепко спал. Белова уже облокотилась на него спиною и продолжала играть, свесив ноги через поручень в проход самолета.
– Сядьте, придурки, покайфуйте молча – сквозь зубы процедил Лео.
Гоша приподнял одной рукой Бармалея к потолку, оторвал карман от его клетчатого пиджака и вытер свое лицо.
– Ты такой смелый, да? – зло спросил Гоша у Бармалея.
– А ты как думал, я что, на фраера похож?
Набрав полный рот слюней, Бармалей смачно плюнул Гоше на лысину, затем со всего маху ударил ладонью по голове.
– Не больно, хипесница? – с издевкой в голосе спросил он у Гоши.
Вместо ответа Гоша ударил Бармалея лбом в нос. Тот без звука свалился на пол в проход.
– Крови нет? – поинтересовался Гоша у Бармалея, нагнувшись с явным намерением продолжить драку.
На шум в салон вбежали две стюардессы. Одна из них, по-видимому, старшая – огромная, несколько мужеподобная женщина с сильными волосатыми руками и пушком на лице – крикнула:
– А ну, прекратить немедленно!!! Мы же все в воздухе!!!
Капитан корабля по громкой связи ругался по-бурятски. Старая Сэсэгма закрыла руками уши маленькой девочки и сказала:
– Вот это тебе точно слышать ни к чему.
Лео со всей силы наступил шипованным каблуком на пальцы Гошиной правой ноги, и тот, издав вопль дикого зверя, отпустил Бармалея. На белом носке Гоши расползлось пятно крови.
Лео нагнулся, чтобы поднять Бармалея, и воткнул зубочистку ему в ляжку. Тот взвизгнул. Лео закрыл ему рот рукой, а зубочистка осталась в ноге.
– Молчи, гнида. Будешь хорошо себя вести, вытащу. Понял? – прошептал Лео в ухо Бармалея. Тот, с вытаращенными от боли глазами, быстро кивнул.
– Все в порядке! – стал успокаивать всех Лео. – Я прошу прощения за своих друзей, ради Бога, извините нас.
Лео заметил, что Белова сняла наушники и внимательно, с улыбкой слушает Лео.
– Все! Забудем об этом инциденте, уже забыли. Их еще Бог накажет, вот увидите, – пассажиры стали потихоньку успокаиваться, и Лео закончил: – Спасибо, друзья. Я рад, что вы все поняли. Спасибо.
Затем Лео засунул руку в карман и, закрыв своих спутников спиной от Беловой, вытащил руку с зажатым между пальцев кастетом и резко ударил Гошу по лицу.
– Обуйся, – коротко приказал он спутнику. – Тысяча извинений, – виновато улыбался Лео, обращаясь уже к Беловой.
В следующую секунду Белова склонила голову к смартфону и надела наушники.
– Еще раз повторится – по зубу вырву, – тихо процедил Лео Бармалею и Гоше.
НЕЗАДОЛГО ДО ЭТОГО
По лесу с небольшим сундуком в руках бежал лама. Его преследовали четверо сотрудников ОГПУ с овчаркой. Выбежав к Байкалу, лама разделся и, прижав к себе сундук, зашел в воду. Спустя некоторое время, он выбрался на берег уже без сундука. Тут его и настигли преследователи.
***
За столом в приемной заместителя директора Московского института востоковедения, профессора Пыжова, сидела его помощница Ирина Белова и просматривала почту. Тишину приемной разорвал звук распахнувшейся двери, в которую ввалился сантехник с отопительной батареей в руках. Проходя мимо Беловой, он слегка задел ее.
– Осторожней, вы мне юбку испачкали! – возмутилась Белова.
Сантехник не обратил никакого внимания на ее возмущение, подошел к окну и спокойно стал устанавливать батарею. В это время в приемную вошел профессор Пыжов.
– Привет, Ирочка. Что новенького?
– Здравствуйте, Андрей Семенович! Пришел пакет с ответом на наш запрос из архива ФСБ по делу Баира Итигилова.
– Долго же они тянули… – протянул профессор. Он взял в руки пакет и, вынув содержимое, начал читать. Через некоторое время он радостно воскликнул:
– Они пишут, что он жив! Это сколько же ему должно быть лет?… Не менее девяноста, а может, и все сто! Мы должны его найти, непременно! – профессор вновь углубился в бумаги.
– А кто он? – спросила Белова.
– Это знаменитый Баир-лама! – ответил Пыжов. – В 30-е годы, – стал рассказывать профессор, – Баир-лама жил при очень богатом дацане. Когда пришли из ОГПУ описывать имущество, чтобы его конфисковать, то ничего ценного не нашли. Всех допрашивали, даже пытали, но ничего не узнали. И Баира, еще совсем юного, вместе с ламами повели на расстрел. После расстрела особисты грелись вечером у костра и пили водку из алюминиевых кружек.
Вдруг к костру подошел, весь в крови, Баир. Увидев его, солдаты в страхе разбежались, а командир отряда с горечью сказал ему тогда: «Ты пойми: если мы тебя не убьем, нас покарают. А у нас у всех семьи…». «Понимаю. Ладно», – согласился Баир. И командир отряда уже сам лично повел его на расстрел, но стрелять в Баира не стал, а только трижды выстрелил в воздух. Затем пообещал Баиру, что через день принесет ему ночью еду и новые документы. Баир стал ждать в условленном месте, и офицер принес ему все, что обещал. Баир, будущий лама-астролог, обещал тогда офицеру, что тот проживет долго, до девяноста лет…
Из пакета, бывшего в руках у профессора, выпал кусок кожи, на котором было что-то написано и нарисовано. Ирина подобрала его и стала с интересом рассматривать. На нем был нарисован холм, озеро, рыба, печать и еще какие-то надписи на тибетском языке. К коже была прикреплена бирка, где на русском языке можно было прочесть: «Родословная».
