Лабиринт

– Как ты его назвал?

– Димон. Он так мне представился… Увидев его с ножом и маленькую тебя, я обезоружил его и сдал ментам. Потом я спас мальчишек …

– И почему ты тогда его не убил?

– Кого? – не понял Иван. – Димона?

– Да.

– Я не смог, – Аникеев пожал плечами. – Не смог…

– А зря! – Олеся отрезала кусок курицы, отправила его в рот, запила вином. – Этого гада упекли в психушку, откуда он сбежал. Никто не знает, как он это сделал. Я полагаю, что он ушел через лабиринт. Где-то на территории психбольницы открылся вход в лабиринт, и эта сволочь сбежала. Летом две тысячи одиннадцатого года я решила навестить своих родителей. Они тогда жили в коттедже недалеко от Смоленска, в коттеджном поселке «Заря». Слышал о таком?

– Нет, – ответил Аникеев.

– Я остановила свой джипчик на стоянке у дома, вошла внутрь. На первом этаже никого не было, но от входа и до второго этажа тянулась цепочка грязных следов. Я пошла по ним. Поднялась на второй этаж. Там, где была кладовая, был вход в лабиринт. Я тогда ещё не знала, что это такое и пошла по следам в спальню родителей. То, что я там увидела…

Олеся внезапно разрыдалась. Иван прижал её к себе, погладил по спине, чтобы успокоить.

– Я понимаю, что тебе тяжело вспоминать это, – произнес он.

Отстранившись от Аникеева, Олеся вытерла слёзы.

– Когда я вошла в спальню родителей, я увидела лужи крови, исколотое ножом тело отца. А этот ублюдок сидел на моей матери и кромсал её ножом… Знаешь, я сразу его узнала. Таких тварей трудно забыть! После первой встречи с ним я стала заниматься единоборствами. Понимаешь, мне не хотелось ещё раз в жизни испытать нечто подобное!

– Понимаю, – тихо сказал Иван.

– А тут такое… Я начала бить его руками и ногами. В какой-то момент он затих и лежал на полу. Я-то подумала, что убила его, стала вызывать милицию. А он вдруг вскочил, выбежал из спальни. Я побежала за ним. Этот ублюдок побежал по коридорчику и скрылся в лабиринте. Я-то тогда думала, что это – кладовка, и никуда он от меня не денется. Я побежала за этой тварью по лабиринту, удивляясь на бегу, как мой отец умудрился кладовую так расширить. А главное – где он нашел на всё это деньги? Маньяк петлял по лабиринту, убегая от меня, но быстро выбился из сил. Когда я уже думала, что догнала его, и сейчас он у меня получит по самое «не хочу», откуда-то справа выскочил двухметровый слизняк с выпученными глазами. Он обвил меня своими липкими ручищами… У него их было не меньше пяти пар…

– Ого! – вырвалось у Аникеева.

– И рот у него был полон мелких, но острых зубов, – продолжала Олеся. – Я кричу, а он сжимает меня всё сильнее и сильнее. Изо рта его воняло так, что меня чуть не вырвало… Его рот раскрывался всё шире и шире. Я запаниковала, стала дергаться. С трудом высвободив правую руку, я вытащила из волос заколку и ткнула ею сначала в один глаз этой твари, потом – в другой. Его глаза лопнули, забрызгав меня вонючей жижей. Слизняк выпустил меня, завыл, схватившись за глаза. А я, не теряя времени, побежала дальше. Мне ведь нужно было поймать этого маньяка. Но к тому моменту его и след простыл. Побегав по лабиринту, я поняла, что заблудилась. К счастью, блуждала я не очень долго, но за то время, кроме слизняка, я увидела столько разных тварей, что впечатлений хватило на всю жизнь.

В какой-то момент я увидела выход и, обрадовавшись, побежала к нему. Выйдя на свет, я поняла, что вышла совсем не там, где ожидала. Это был не дом моих родителей, не Россия и даже не планета Земля. Как я узнала позже, это была планета Жрох, населенная разумными жуками. Между прочим, приняли они меня тепло. Кормили, правда, всякой тошнотворной гадостью. Но и это есть можно, если поджарить на огне.

Я не знаю, сколько я там прожила. День и ночь на той планете сменялись очень быстро. Я жила в глубокой норе, в семье больших жуков. В общем-то, там было неплохо, пока не случился однажды природный катаклизм.

Я толком даже не поняла, что произошло. Сначала был мощный удар, от которого земля затряслась под ногами. Потом стены норы, в которой я жила, стали обваливаться, придавив всех жуков. Я спаслась только потому, что сразу выбралась наружу. Смотрю: вулкан извергается, лава течет, жуки в панике мечутся. Некоторые крылатые жуки загорались прямо в воздухе и падали на землю. Другие от перепада температур лопались, забрызгивая всё вокруг белыми внутренностями. Зрелище было ужасным.

Я тогда побежала. Мне было все равно, куда бежать, лишь бы подальше от вулкана. В какой-то момент я увидела вход в лабиринт. Жутко обрадовалась. У входа толпилась группа разномастных жуков. Никто из них не решался войти внутрь. Когда я вошла в лабиринт, жуки пошли за мной.

– А как ты с ними общалась? – спросил Иван, подливая вино в стакан Олеси и наливая себе.

– Жестами. Они прекрасно меня понимали. Мы блуждали с ними по лабиринту несколько часов. За это время жуки расправились с десятком всяких ужасных тварей, а потом я опять увидела этого Димона. Он шел прямо на нас. Увидев меня, маньяк развернулся и побежал. Я побежала за ним, жуки тоже стали его преследовать. Одни из них прекрасно летали, другие быстро бегали. Мы бы догнали Димона и убили , но у этого гада было какое-то оружие. Он перестрелял всех жуков, чуть не убил меня и опять убежал. Побродив немного по лабиринту, я снова нашла выход. На сей раз я оказалась на планете обезьян.

– Как в том фильме? – удивился Аникеев.

– Да. Я не читала роман, по которому были сняты фильмы про обезьянью планету, но на Харбе происходило всё именно так, как было в фильмах.

– Харба – название планеты?

– Да. Только рабами обезьян были не только земляне, но и пришельцы с других планет. Одни из них были похожи на людей, другие – нет. Обезьяны в доспехах взяли меня в плен сразу, как только я вышла из лабиринта. Они накинули на меня сеть, вкололи мне какой-то транквилизатор, а очнулась я уже в цепях. Оля из Минска рассказала мне, что, пока я была в отключке, меня продали какому-то бабуину по имени Хар Мутар. Ещё Оля рассказала мне, что нужно делать, а что – нет. Она много плакала и тосковала по своему Яну.

– А чем занимался её Ян? – спросил Иван.

– Он работал инженером на каком-то заводе в Минске. Тебе это важно?

– Да. Похоже, мы с Олей и с Яником вошли в лабиринт одновременно. Я был свидетелем того, как Ян умер.

– Ой, – Олеся приложила ладонь к губам.

– Поверь мне, он был славным малым. Только занудным. А что произошло с его подругой Олей?

– Не знаю. Она постоянно плакала, плохо работала. Хар Мутар её продал за бесценок какому-то потомку горилл. Что с ней произошло потом – одному Богу известно.

– Я даже боюсь спрашивать, что ты делала, когда была рабыней. А ты долго была в рабстве?

– Нет, – Олеся покачала головой, глядя на голубой огонь горелки под вертелом. – Мне было противно работать на этих мартышек, поэтому я сразу решила, что лучше смерть, чем это рабство. А ещё лучше – сбежать оттуда. Любой ценой. Я пять раз сбегала, но меня всегда ловили. Я убила трех больших горилл…

– Да ты бойкая девчонка, – Аникеев присвистнул.

– Они это тоже поняли. Поэтому не убили меня, как они это делали с ненужными рабами, а сделали из меня гладиатора.

– Вот это да! – глаза Ивана округлились. – Ты – гладиатор? А с виду по тебе и не скажешь.

– Спасибо за комплимент, – Олеся улыбнулась печальной улыбкой. – Я дралась в амфитеатрах с представителями инопланетных цивилизаций, такими же рабами, как и я. Именно тогда я поняла, что человек – венец творения. У нас нет ничего лишнего: нет у нас хвостов, шерсти, больших ушей, рогов, за которые можно схватиться. Волосы можно убрать под шлем. Наше тело, если его как следует натренировать, становится идеальным оружием. Я билась в четырех больших городах: в Херче, Марке, Речхе и Мишне. Мне очень не хотелось умирать. Я всегда понимала, что рождена для того, чтобы выйти замуж, нарожать детей. Подыхать на планете обезьян мне абсолютно не хотелось. Поэтому я дралась из последних сил. Слава Богу, что в своё время занималась единоборствами! – Олеся залпом опорожнила свой стакан. – Налей мне ещё, Ваня! Хорошее вино. Не знаю, как ты, а я уже чуть-чуть пьяненькая.

– Расслабься, пользуясь случаем, – Аникеев наполнил стакан и протянул его Олесе. – Слишком много на нас в последнее время свалилось. Я думаю, что это вино – маленькая награда нам за всё пережитое. Но самая большая награда для меня – встреча с тобой.

– Ты действительно так думаешь? – Олеся придвинулась к нему. Глаза её заблестели.

– Да. Расскажи, что дальше было. Мне интересно.

– Дальше? Меня повезли на бой в город Ямбу. Везли меня в большой клетке, накрытой плотной тканью. Я тогда ощутила себя этаким попугайчиком, клетку с которым накрыли, чтобы он не шумел. Только, в отличие то попугая, на мне ещё были наручники. Но это для меня не было проблемой. Меня в очередной раз выручила заколка. Достав её из волос, я быстро избавилась от оков и стала думать, как же мне убежать от обезьян. Внезапно телега, на которой стояла клетка, остановилась. Обезьяны стали тревожно кричать. По их перепуганным визгам я поняла, что происходит что-то странное. Обычно их трудно чем-то испугать. Слегка отогнув ткань, я увидела, что мы находимся в какой-то деревне, улицы которой заполнены обезьяньими трупами. Гориллы, конвоирующие меня, схватились за оружие, разбились на две небольшие группы и разбрелись по деревне. Охранять меня остался один толстый орангутанг. Горилл не было долго. Орангутанг заметно нервничал. Он постоянно потягивал темную жидкость из маленькой бутылочки и нервно курил длинную сигарету. То в одном, то в другом конце деревни слышались обезьяньи крики. А горилл всё не было. И тут из темноты вышел Димон. Я его сразу узнала, хотя выглядел он постаревшим и одет был в одежды, которые на Харбе носили только знатные обезьяны. Но одежда, которая хорошо бы сидела на обезьянах, на нем смотрелась нелепо, мешковато. Димон был весь в крови. В одной его руке был большой нож. Кстати, вот он… – Олеся указала на лежащий в луже крови нож с длинным искривленным лезвием. – А в другой руке он держал отрезанную голову гориллы. Орангутанг, увидев маньяка, опешил. Сигарета выпала из его рта. Мохнатая лапа, сжимающая бутылку, затряслась. Когда Димон протянул орангутангу голову, с которой ещё капала кровь, тот упал в обморок. Отрезав ему голову, Димон открыл клетку и зашел внутрь. Я тогда ухватилась руками и ногами за верхние прутья, прижалась к ним всем телом, поэтому в полумраке он меня сначала не заметил. Походив по клетке, он вдруг задрал голову и посмотрел на меня. В тот самый момент я и прыгнула на него. Сидя на нем сверху, я била его так сильно, как никогда ещё никого не била. Когда он перестал двигаться и кричать, я подумала, что убила его. Выйдя из клетки, я нашла в вещах орангутанга большую пачку сигарет, закурила. Когда я выкурила треть сигареты, за спиной послышался шум. Обернувшись, я увидела, как маньяк, прихрамывая, бежит через поле к лесу. Бросив сигарету, я побежала за ним. Впереди, у кромки леса, вдруг замаячил вход в лабиринт. В тот момент мне показалось, что не зря этот гад оказался именно в то время, в том месте. Эта сволочь откуда-то знала, что там должен был открыться вход в лабиринт. Даже хромая, он бежал быстро. Видать, боязнь умереть была для него страшнее любой боли. Я бежала быстро, как могла, но догнать его у меня не получилось. Димон заскочил в лабиринт и затерялся где-то в коридорах. Я долго его искала, но найти так и не смогла. Побродив по коридорам, я в какой-то момент вышла из лабиринта и оказалась на планете со странным названием Кех. Люди там очень похожи на нас, на славян…

– А ты точно славянка? – Иван улыбнулся, прижав Олесю к себе. Когда он ощутил теплоту её упругого тела, его вдруг захлестнула жгучая волна желания.

– Конечно. Я же белоруска, – Олеся улыбнулась ему ответной, многообещающей улыбкой.

– А не врешь?

– У меня родственники живут в Минске, в Могилеве.

– Потрясающе, – шепнул Иван, поцеловав Олесю в ухо.

Она повела плечами, захихикала.

– Скажешь тоже…

Они помолчали, глядя на огонь.

– И что там было на этом Хере?

– На Кехе?

– Да.

– Ну, – Олеся сделала глоток. – Люди там очень хорошие и добрые. Они не говорят, так как могут читать мысли друг друга. У них нет войн. Вся их техника работает от энергии солнца, земли, и воды. Выйдя из лабиринта, я оказалась в городе Сладобе. Сладобом правил молодой правитель Мислар. Весть о моем появлении в городе разнеслась быстро. Жители города приняли меня радушно. Оказывается, они очень уважительно относятся к землянам, особенно – к россиянам. И я была не первой россиянкой, оказавшейся у них в гостях. В тот же вечер был пир во дворце Мислара. Я прожила там, как в раю, около месяца. И знаешь, что?

– Что?

– Мне стало там тоскливо. Оказывается, ничего не делать, когда у тебя всё есть, очень скучно. Чтобы хоть немного держать себя в форме, я тренировалась. Жители Сладоба смотрели на меня, как на ненормальную. Глаза у них при этом были размером с блюдца. Мислар хотел сделать меня своей женой. Он даже мне подарок сделал, – Олеся показала Аникееву массивное кольцо на пальце, усыпанное бриллиантами и толстую золотую цепочку на шее, на которой висел большой голубой камень в золотой оправе. – Я понимала, что должна ему отказать. Я ведь не хотела оставаться в Сладобе, но не знала, как это сделать. В день, когда я должна была сказать Мислару «нет» или «да», по городу пролетел слух, что на окраине кто-то убивает горожан. Все, кроме меня, всполошились. А я-то сразу поняла, кто к нам пожаловал. Судя по описаниям очевидцев, это был Димон. Мислар отправил на борьбу с маньяком отряд своих лучших воинов, но никто из них назад не вернулся. Димон убил их всех. Откопав в кладовых Мислара нож, короткий меч и арбалет, я под покровом ночи ушла из дворца. Уловив мысли Димона, я знала, где и когда он выйдет на охоту. Врядли у кого-нибудь из жителей славного города Сладоба могли возникнуть в голове такие мысли, как: «Надо всех их замочить, выпустить им кишки, отрезать всем яйца, выпить свежей тёплой крови». Такие мысли могли быть только у Димона.

– Да, – согласился Иван.

– Я шла по улицам Сладоба, укутавшись в черную накидку, пряча под ней оружие. Я тогда не понимала, как люди могут гулять по ночному городу без оружия, зная, что где-то рядом орудует маньяк? Почему они не прячутся в домах, не закупают оружие? Прочитав обрывки их мыслей, я поняла, что убийства своих сограждан они списывают на нелепую случайность, какую-то ошибку. Эти несчастные думали, что смерть горожан – болезнь, избавиться от которой можно, сходив к лекарю. Ты представляешь себе такое?

– До входа в лабиринт я бы тебе не поверил, но сейчас я могу себе это представить, – ответил ей Иван, сделав глоток вина. – А вино ещё есть?

– Да, там, в кладовке…

Вернувшись из кладовой с очередной бутылкой и со шкурой какого-то неведомого зверя с желтым мехом, Иван расстелил шкуру на полу, пригласив сесть на неё Олесю, разлил вино по стаканчикам.

– Продолжай, – Иван протянул Олесе стакан, наполненный вином до краев.

– Спасибо, – Олеся сделала глоток и продолжила свой рассказ. – До окраин города я доехала на повозке, груженной овощами и фруктами, которых нет и не может быть на Земле. Тележка ехала бесшумно и очень быстро. Доехав до окраины, я пошла пешком, пытаясь в многоголосии мыслей и образов найти ту самую мысль, которая выведет меня на маньяка. Долго ждать не пришлось. Среди мыслей о любви, мыслей о счастье быстро мелькнула мыслишка: «Эту сучку можно убить». Я пошла на этот мысленный сигнал. Чем дальше я шла, тем отчетливее читала грязные мысли Димона: «Сейчас я подойду к ней, полосну ножом по глотке, выпущу ей кишки. Потом я отрежу писюн её дружку и заставлю его сожрать эту штуку. А потом я вырежу ему сердце и съем его». Выйдя за пределы города, я увидела дом, окруженный оградой из вьющихся растений, цветы которых были очень похожи на розы. В доме горел свет, а во дворе между клумбами лежали трупы. Все дорожки были залиты кровью. И тут я уловила мысль Димона: «Сейчас я засуну ей этот нож… На! На! Получай». Забежав в дом, я по следам крови и по растерзанным телам взрослых и детей быстро нашла комнату, в которой происходило убийство. Когда я вошла в ту комнату, то увидела на полу тело девушки в большой луже крови и Димона, втыкающего нож в живот юноши. Изо рта юноши торчал окровавленный кусок мяса, штанов на нем не было, а в промежности зияла большая кровавая рана. Этот сукин сын, Димон, действительно на сто процентов реализовал свой план. В тот момент он был одет, как солдат времен Великой Отечественной войны. Он был в пилотке, в гимнастерке, в сапогах. Увидев меня, он отскочил от бездыханного тела, сделал шаг навстречу мне. Распахнув накидку, я нацелила на него арбалает, попыталась выстрелить. Но из-за того, что арбалетом долго никто не пользовался, он не выстрелил. Тогда я достала из-за пояса меч, нож и кинулась на Димона. Не знаю почему, но он не растерялся. Он сначала отражал мои удары своим длинным ножом. Когда же я выбила из его руки нож, поранив его при этом, он схватил столик, стоящий посередине комнаты, и закрылся им, как щитом. «Отстань от меня, тупая сука!», – кричал он. Я же рубила этот столик мечом, пытаясь достать Димона. Щепки от стола летели в разные стороны. Когда я разрубила стол пополам и уже хотела воткнуть меч в сердце маньяка, в комнату вбежали солдаты Мислара. Они окружили меня, пытаясь задержать. Я была в шоке. Я не понимала, почему они решили задержать меня, а не Димона. Ведь убийца – он.

– Всё логично, – Аникеев своим кинжалом отрезал кусок курицы, положил его в металлическую тарелку Олеси, еще один кусок положил себе. – Если они читают мысли, тогда понятно, почему они выбрали тебя. Ведь в тот момент Димон защищался и был испуган. А ты искренне хотела убить его. Вот они и решили, что раз ты хочешь его убить, то нужно брать именно тебя.

– Точно! – Олеся кивнула. – Ваня, ты просто гений.

– Спасибо, – Аникеев хохотнул. – Я всегда это знал. Жаль, что до моих работодателей это не доходило. Иначе я бы такую карьеру в Челябинвестбанке сделал!

– Не переживай по этому поводу! – Олеся похлопала Ивана по плечу. – Еще сделаешь!

– Может быть… Если выберусь отсюда.

Олеся засмеялась.

– Ваня, ты такой смешной!

– Как клоун?

– Лучше, – Олеся поцеловала его в губы.

Он обнял её, уложил спиной на шкуру, начал срывать с неё одежду, покрывая её тело страстными поцелуями. Она не сопротивлялась. Блаженно постанывая, Олеся гладила его голову, плечи. Когда он вошел в неё, Олеся закричала. Где-то наверху послышался рёв какого-то большого животного. Аникееву было в тот момент плевать на животное и на его рёв. Ведь ему было хорошо, как в раю. Он был на подлете к небесам . Судя по лицу Олеси, ей было даже лучше. Её сладострастные крики отражались от стен бункера, заставляя Ивана быстро двигаться вперед-назад, с каждой секундой наращивая темп.

Аникеев проснулся. То, что произошло между ним и Олесей накануне, казалось сладким, приятным сном. Слегка отогнув шкуру и убедившись, что они оба голые, Иван понял, что это был не эротический сон. То, что между Иваном и Олесей рано или поздно должно было случиться, всё-таки свершилось. И это было чертовски здорово! Аникееву никогда не было так хорошо ни с одной женщиной.

Олеся зашевелилась, открыла глаза.

– Как спалось?

– Отлично, – Аникеев поцеловал Олесю в щеку. – Спасибо тебе.

– За что?

– За то, что ты есть у меня.

– Ого! – Олеся улыбнулась довольной улыбкой. – Звучит романтично.

– Где-то в глубине души я и есть романтик, – Иван поднялся, прошел в кладовую, взяв немного вяленого мяса и нарезанных сушеных фруктов. Всё это он разложил на тарелке, наполнил бокалы вином. – Завтрак в постель…

– Ваня, ты – супер! – Олеся притянула его к себе, поцеловала в губы.

Между ними опять произошло то, в реальность чего Аникеев не мог поверить, проснувшись. Только на этот раз он действовал смелее. Когда всё закончилось, Иван откинулся на спину и, тяжело дыша, произнес:

– А ты мне расскажешь продолжение своей истории?

– А на чем я остановилась? – спросила Олеся, поглаживая его грудь.

– Тебя хотели схватить солдаты твоего жениха…

– Точно! Они окружили меня, достали из ножен мечи и пистолеты с длинными дулами. А я смотрю: Димон под шумок выскользнул из комнаты. «Это же он – убийца», – мысленно говорю я солдатам. «Вы должны пройти с нами», – отвечает мне самый главный из них, самый старший. «Отстаньте от меня! Я догоню маньяка», – я попыталась прорваться сквозь строй солдат, но ни попытались скрутить мне руки. Двое или трое из них пытались выстрелить в меня. К счастью, воевать им раньше ни с кем не приходилось. Оружие они носили для красоты, а потому пользоваться им никто не умел. Раскидав этих слабаков, я выскочила из дома и побежала за маньяком. За городом были поля, засаженные высокими растениями. Я уже подумала, что Димон от меня уйдет, но тут поймала тонкую ниточку его мыслей: «Надо добежать до лабиринта! Я должен бежать быстрее, а то эта сучка порешит меня». Я побежала на источник этих мыслей, слыша, как за мной бегут солдаты Мислара. Я бежала очень быстро, но все равно догнать Димона у меня не получилось. Я видела только его темный силуэт впереди и зеленоватый прямоугольник входа в лабиринт, который висел в воздухе сантиметрах в тридцати над землей, между двух растений, одновременно похожих и на сосны, и на пальмы. Маньяк пропал в лабиринте. Я прокричала что-то ему вслед, но он, похоже, не услышал мои слова. Подбежав к входу, я остановилась, оглянулась назад. Солдаты Мислара от меня сильно отстали. Для мыслей не бывает расстояний, поэтому я мысленно извинилась перед солдатами, перед Мисларом, а только потом вошла в лабиринт. Лабиринт встретил меня знакомыми запахами, ощущениями, шорохами. Не знаю почему, но в тот момент я ощутила какой-то прилив радости. Будто домой вернулась после долгой отлучки. Единственное, о чем я тогда сожалела – я опять упустила этого маньячишку. Направляясь прямо по коридору, я оглянулась. Увидев солдат Мислара, стоящих в нерешительности у входа в лабиринт, я помахала на прощание им рукой. Попыталась поймать их мысли и не смогла. Лабиринт словно намертво отсек то, что я считала даром. Я даже представляла, как вернусь домой и буду удивлять всех, читая их мысли, но не получилось. Видать, это срабатывает только на Кехе. Я там ещё кое-чему научилась, но об этом я тебе расскажу позже.

– Как хочешь, – Иван обнял Олесю и поцеловал в щёку. В тот момент он думал, что ещё никогда так сильно не любил ни одну женщину. Разглядывая её лицо, плечи, он не мог понять, как можно быть одновременно такой сильной и такой женственной. Именно тогда он понял, что ради Олеси готов на всё. Он даже допускал мысль, что за неё мог бы отдать свою жизнь. – И что было дальше, радость моя, моя цыпочка?

– Только цыпочкой меня не называй, ладно?

– Ладно, – ответил он, смущенно улыбнувшись. – Я буду называть тебя так, как ты хочешь, только расскажи мне, куда тебя дальше занесло. А потом я тебе расскажу о своих приключениях.

– Куда дальше? Хороший вопрос, – Олеся вздохнула. – Этот вопрос вертелся в моей голове, пока я шла по лабиринту. Я то шла прямо, то сворачивала налево, то поворачивала направо. Я была такой уставшей, что мне не хотелось ни с кем встречаться в лабиринте. Как только я слышала какой-нибудь шум, я сразу резко поворачивала и шла как можно дальше от источника шума, лишь бы не видеть его. Так я шла, пока не почувствовала потоки свежего воздуха. Я пошла навстречу этим потокам, как волчица, держа нос по ветру. Так я нашла очередной выход из лабиринта. Скажу тебе честно, сначала я обрадовалась. Я увидела ясное небо, облака. Потом взгляд мой переместился ниже, и я увидела летающие тарелки, сигарки и прочие летательные аппараты. Вдалеке виднелись высокие башни с множеством площадок, на которые садились и с которых взлетали летательные аппараты разных размеров и форм. Я, как завороженная, глядела на всё это и сделала шаг вперед. Тут же чуть не наступила на низкорослого зеленого человечка с огромной по сравнению с размерами тела головой и с большими черными глазами. Он стоял и смотрел на меня снизу вверх, направив на меня маленькое серебристое ружье. Тут же, откуда ни возьмись, появились точно такие же человечки. Их было не меньше двадцати. Один из них просканировал меня какой-то светящейся штукой и сказал на чистом русском языке: «Здравствуй, Олеся. Мы знаем, что ты с Земли и не причиним тебе зла. Мы проводим тебя на дезинфекцию, предоставим тебе еду и одежду. Не бойся нас, мы уважаем землян». Если, увидев этих гуманоидов, я хотела вернуться назад в лабиринт, то после его слов я подумала: «А почему бы и нет?» и пошла с ними. Я шла и смотрела на их многоуровневый город, на гуманоидов, среди которых были не только маленькие и зеленые, но и совсем на них не похожие: большие, средних размеров, со щупальцами, с клешнями, похожие на ящеров, похожие на собак. Были там и роботы, сделанные будто из ртути. Были там и люди, одетые в серебристые костюмы. Я-то думала, что они будут удивленно пялиться на меня, писать кипятком от восторга, но все были ко мне абсолютно равнодушны. Значит, красивая землянка для них не в диковинку. Толпа гуманоидов, сопровождавших меня, заметно поредела. Со мной остался тот, что говорил по-русски и еще два мелких лягушонка, которым, судя по их виду, было абсолютно наплевать на всё происходящее и на меня в том числе. А гуманоид всё это время без умолку что-то рассказывал мне, только я его почти не слушала, глазея по сторонам. А он говорил про то, что их расса – раса пентрумов – на протяжении тысячелетий дружит с землянами. Он рассказывал о том, что первый резидент России подписал с ними соглашение о мире и сотрудничестве, о том, что они постоянно помогают землянам, делятся с нами технологиями. Также он рассказывал про лабиринт, говорил, что пентрумы были первыми, кто подкинул эту идею Космическому Сообществу, что лабиринт делался по их чертежам. Он даже показал мне прибор, с помощью которого можно с точностью до миллиметра определить, где и когда откроется вход в лабиринт… Бла-бла-бла, бла-бла-бла… Он рассказывал мне и рассказывал, говорил да зубы заговаривал, но я-то понимала в тот момент, что он меня гипнотизирует. Я ведь тебе рассказывала, что кое-чему на Кехе научилась. Помимо умения читать мысли, я научилась противостоять гипнозу. Мысли читать я разучилась, едва попав в лабиринт, но противостоять гипнозу – это уж извините! Я сразу поняла, что он посылает мне гипнотические сигналы, едва он открыл рот. Тут же возвела вокруг себя незримую защиту и стала мысленно сопротивляться. Этот зеленый огрызок думает, что я уже в его власти. Чтобы подыграть ему, я опустила руки, закосила под зомби, но всё подмечаю, держу ситуацию под контролем… Подлетел какой-то небольшой летательный аппарат с открывающимся верхом. На нем мы долетели до самой высокой башни, вошли в неё и встали на платформу. Гуманоид молчал, да и я ничего не говорила, старательно изображая загипнотизированную. На той платформе мы поднялись на самый верх. Зеленый завел меня в какую-то комнату, где отовсюду бил яркий белый свет. Потом ко мне подошли ещё два пентрума в длинных серых халатах, полы которых волочились по полу. Что-то бормоча, они попытались меня уложить на операционный стол, висящий в воздухе. Тут-то я и поняла, что пора валить оттуда. Эти гады хотели делать надо мной какие-то опыты. Я стала сопротивляться, тогда в комнату, условно назовем её операционной, вошёл двойник Мэла Гибсона. В отличие от гуманоидов, на нем была обычная земная одежда: белая рубашка, коричневый пиджак, черные брюки, до блеска начищенные туфли. Он начал на чистейшем русском языке говорить мне, что мне ничего не угрожает, что они всего лишь подвергнут меня дезинфекции. Якобы он сам подвергался этой процедуре. «Всё будет хорошо, расслабься, Олеся», – говорил мне Мэл, глядя в глаза. Я тут же поняла, что и он пытается меня загипнотизировать. Посмотрев по сторонам, я вдруг сквозь пелену белого света увидела человеческие органы в прозрачных емкостях: мозги, сердца, легкие… Мэл заговаривает мне зубы, а я кошу под дурру, делаю вид, что он меня загипнотизировал, а сама соображаю, как уйти оттуда живой и здоровой. И тут взгляд мой упал на блестящий пистолет, рукоятка которого торчала из-за пояса Гибсона. Я делаю вид, что успокаиваюсь, подхожу к столу, закидываю на него ногу, словно собираюсь лечь на стол. Гибсон в тот момент поглаживал меня по плечу… Понимая, что момент «икс» настал, я схватила Мэла за отвороты пиджака и броском через бедро швырнула его на операционный стол. Из боков стола тут же появились металлические полоски, которые обвили ноги и руки Мэла, лишив его возможности двигаться. Он завизжал нечеловеческим визгом, из человека в миг превратился в светло-коричневого гуманоида с наростами на лице, напоминающими бородавки. Выхватив у него из-за пояса пушку, – Олеся указала рукой на блестящий пистолет с коротким дулом большого диаметра, лежащий на полу рядом с её правой рукой, – я выстрелила сначала в гуманоида, который изображал Гибсона, потом перестреляла двух пентрумов в серых халатах. Когда пули из этого пистолета попадали в гуманоидов, их разрывало на куски. Зрелище было отпадное. Я такое раньше только в американских фильмах видела…