Джина

– Джина! – крикнул он своей подруге. – С неё хватит! Ты победила и…

Но чародейка его снова не услышала. Она подошла к рухнувшей на колени, истекающей кровью маман, концом меча сбила с её головы шлем и размахнулась для удара, после которого её сопернице уже не помог бы ни один врач.

Казалось бы всё, кончено, но маман вдруг выбросила вперед свою левую руку и послала в грудь Джине мощный энергетический удар, от которого молодую колдунью отбросило назад метров на двадцать. Она упала на спину, ударившись головой об камень. Любой другой человек не выжил бы после такого падения, но только не подруга Алексея. Она начала подниматься, разглядывая вмятину на кирасе.

Когда Джина поднялась на ноги, из-за кучи камней выскочил мужчина с булавой в руке. Что-то было в этом мужчине знакомое. Подлетев поближе, Светлов понял, что это – его отец. Только как он тут оказался? Он ведь не летел с ними. И как он мог узнать, что бой состоится в долине Ведьм?

Да всё просто. Это же сон. А во сне возможно всё.

Тем временем папаша сделал замах булавой, когда его и Джину разделяло не больше трех шагов. Чародейка повернулась к нему, указала на него пальцем и что-то сказала, беззвучно шевеля губами.

Отец встал, как вкопанный, посмотрел на свою булаву и внезапно начал бить себя ею по голове, разбрызгивая свою кровь в разные стороны. Так продолжалось, пока он не рухнул лицом вниз на сухую траву, которая из желтой тут же начала превращаться в красную.

Андрей подумал, что его папаша так и останется лежать ничком на траве, не подавая признаков жизни, но тот вдруг исчез. И только красное пятно на траве напоминало о том, что он был здесь, пока не размозжил себе башку.

Маман провела единственной, левой, рукой вдоль своего большого тела, что-то шепча. Доспехи тут же свалились с неё, с грохотом рухнув к ногам, и маман осталась в окровавленной стеганой одежде с болтающимся кроваво-красным лоскутом там, где была правая рука.

Поводив правой рукой у лоскута, маман закрыла глаза. И тут произошло чудо: из-под лоскута начала появляться культя. Культя удлинялась, становясь с каждым мгновением длиннее и толще, росла, пока не превратилась в руку. Точно такую же, как прежняя.

Потом стеганая одежда расползлась и истлела, словно её сожгли кислотой, а на месте её появился смешной балахон, поверх которого красовалась цепь с кулоном, блестя в лучах утреннего солнца.

Длились все эти преображения считанные секунды. И, как только они закончились, маман улыбнулась самодовольной улыбкой и бросила на Джину взгляд, который мог означать только одно: «Тебе конец!»

Джина к тому времени тоже избавилась от своих доспехов, и они поблескивали в желтой траве у неё за спиной. Только, в отличие от маман, она выбрала более сексуальный наряд – обтягивающий кожаный костюм.

Молодая колдунья приближалась к маман, беззвучно шевеля губами, а между ладоней её согнутых в локтях рук рос и наливался огнём шар, который сорвался и полетел в сторону маман, когда между соперницами оставалось не более двадцати шагов.

Шар должен был попасть в маман, но та, когда огненный сгусток был уже на подлете, разбила его ребром ладони, и он разлетелся на мелкие огненные брызги. Казалось, эти брызги могут поджечь всё на своём пути, но, попадая на землю и на балахон маман, они тухли.

Маман тоже не осталась в долгу и метнула в Джину целый сном тонких длинных шипов, которые осыпались на землю в нескольких шагах от Джины.

Далее пошло-поехало: женщины кидались огненными и ледяными шарами, метали друг в друга молнии, плевались друг в друга струями огня, словно внутри каждой из них был спрятан огнемет. Также они жгли друг друга пучками лучей, бьющими из их ладоней. Периодически над каждой из противоборствующих сторон появлялась черная туча, извергающая на голову потоки кислоты.

Глядя на всё это, Светлов подумал, что набор приёмов одинаковый, что у маман, что у Джины.

И они всё время что-то шептали. Поднимали руки вверх или, наоборот, опускали их к земле, делали рубящие движения руками и всё время шептали, шептали, шептали.

Сначала Андрей подумал, что они шепотом осыпают проклятиями друг друга, но потом понял, что дамы читают заклинания перед тем, как пустить в ход очередное магическое оружие. И шептали они потому, что не хотели, чтобы соперница услышала, какое заклинание было произнесено и, соответственно, не смогла защититься от очередного выпада.

А не защищаться, не ставить блоки просто было нельзя, так как каждый пропущенный удар оставлял на теле либо ожоги, либо раны, сравнимые с последствиями выстрела из дробовика в упор.

Дамы так резво начали расстреливать друг друга, с такой ожесточенностью на лицах, что, казалось, они будут биться очень долго. Но постепенно интенсивность атак стала ослабевать и вообще сошла на нет. Боевые ранения перестали тоже заживать, хотя в начале поединка раны затягивались прямо на глазах. Оставались лишь дыры на одежде, сквозь которые была видна белая плоть.

Сейчас же маман и Джина, окровавленные и тяжело дышащие, просто стояли, сверля друг друга злобными взглядами. Было видно, что они выдохлись. Энергия закончилась.

Казалось бы, бой на этом закончился, и закончился он ничьей, но дамы сжали кулаки и начали сближаться.

Наблюдающий за ними Светлов решил, что каждая из них истратила весь свой магический арсенал, и сейчас они сойдутся в рукопашной схватке, но маман вдруг подняла руки к небу, словно обращаясь к Богу. Но она, похоже и не думала молиться. Между её рук тут же появилось огромное осиное гнездо, которое она с меткостью Майкла Джордана метнула в Джину.

И, хотя молодая колдунья успела отскочить в сторону, разозленные осы сразу же облепили её с ног до головы и начали жалить. И тут чародейка впервые за всё время, пока шел бой, закричала. В её крике было столько крика и отчаяния, что у Андрея сжалось сердце.

Невероятным усилием воли, заставив своё непослушное, вялое тело подплыть к Джине, он набрал полные легкие воздух и изо всех сил дунул на неё, пытаясь сдуть ос, раз разогнать их руками не может.

И его усилия не оказались напрасными: ос сдуло. Но разлетелись они только на одну-две секунды. После чего они снова попытались атаковать чародейку, но та выпустил огонь из ладоней, и сожгла всех насекомых, которые горящими искрами начали падать на землю к её ногам. Видимо, тех секунд, на которые Светлов разогнал насекомых, Джине хватило на то, чтобы немного подзарядиться от кувшина.

Увы, укусы ос не прошли для Джины бесследно, и от её красоты не осталось и следа. Её ладони распухли, лицо изменилось до неузнаваемости: нос и губы увеличились до пугающих размеров, заплывшие глаза превратились в две узенькие щелочки.

Казалось бы, через такие щёлочки что-то разглядеть невозможно, но молодая колдунья успела заметить огненный шар, пущенный маман в её сторону. Джина быстро пригнулась, упав на одно колено, и стукнула распухшим кулаком по земле. С трудом шевеля губами, она произнесла лишь одно слово: «Скарон». После этого от её руки по земле, в сторону маман, побежала извилистая трещина, Из образовавшейся у ног маман глубокой расщелины высунулись огромные – каждая размером не меньше взрослого питона – гремучие змеи.

Только кинув взгляд на этих мерзких тварей, на их толстые чешуйчатые тела, Андрей понял, что его мамаше сейчас не поздоровится, но ему не было её жалко. Но не потому, что он был злым и бессердечным, плохим сыном, а потому, что родичи были против Джины и хотели её убить. А ведь она, в отличие от родителей, его любила, а не унижала с детства, награждая порциями ремня, пинками и подзатыльниками. И, если бы предки в своё время не уехали в Питер, каким-то чудом оставив Андрею свою квартиру, он бы жил где угодно: хоть на помойке, хоть на вокзале, хоть на помойке, лишь бы не с ними.

Так что, пусть «гремучники» маманю кусают, а он, нелюбимый сынок и гадкий утенок, с удовольствием посмотрит на это и послушает мамашины вопли. Всё равно с ней ничего не случится. Это ведь всего лишь сон, верно?

Змеи тут же обвили толстые ляжки маман и начали кусать их. Маман, завизжав, как свинка, грохнулась на спину. Змеи, гремя своими погремушками на хвостах, тут же потащили свою жертву к краю расселины, и маман провалилась бы туда, но тут в её руках появился меч, которым она ловко отрубила головы четырем змеям, вцепившимся ей в ноги. Потом она быстро поднялась с земли и начала отчаянно превращать в мясную нарезку других «гремучек», выползающих из расселины.

Она так увлеклась умерщвлением гремучих змей-переростков, что не заметила, как откуда-то сверху на неё камнем упал большой орёл, придавив к земле, когтистыми лапами сорвал с неё цепь с кулоном и взмыл вверх.

И силы начали покидать маманю. Она вдруг выронила меч, змеи снова повалили её на землю и всё-таки затащили в расселину.

И сразу же какая-то сила стала поднимать Светлова вверх и с огромной скоростью потащила по небу. Пронесла над полями, над лесами и горами, над чужими городами, потом швырнула на Челябинск, в аккурат над домом, в котором жил Андрей. Он падал вниз, переворачиваясь в воздухе, пока через открытое окно не влетел в спальню и не оказался в кровати, после чего погрузился в кромешную тьму, из которой выбрался, лишь открыв глаза.

Судя по яркому солнечному свету, уже был полдень. Какое-то время Светлов просто лежал, глядя в потолок, прокручивая в голове всё, что предшествовало его пробуждению. Разумеется, вспомнился сон, в котором Джина билась с маман. Только был ли это сон? Чтобы найти для себя ответ на этот вопрос, Андрей перевернулся на бок, посмотрел на похрапывающую рядом с ним Джину. Тут же вспомнились дикие осы, изуродовавшие её лицо, вспомнились страшные раны на её теле, оставшиеся после боя. Но лицо Джины было, как всегда, прекрасным, на гладкой коже не было даже царапинки.

Тихо, осторожно, чтобы не разбудить свою красавицу, Светлов приподнял край одеяла и осмотрел тело колдуньи. Тело было упругим и красивым, никаких ран или даже синяков на нем не наблюдалось.

Андрей облегченно выдохнул. Одна его половина сознания говорила о том, что он всего лишь видел сон, не имеющий никакого отношения к реальности. Другая же половина сознания, которая всегда была очень недоверчивой и всячески опровергала общеизвестные истины, даже не говорила, а кричала, что ночью он не спал, а выходил из тела и видел настоящий бой мамани и подруги. Эта же часть его «я» подсказала, что состояние контролируемого выхода души из тела, по словам Джины, называется сафна. И чародейка специально ввела его в это состояние, чтобы, во-первых, он мог всё видеть, во-вторых, чтобы его не видеть и не отвлекаться на него, в-третьих, чтобы никто не причинил ему вреда, а в-четвертых, чтобы он не мог вмешиваться в ход поединка. Хотя он всё-таки вмешался в ход боя и на какое-то время отогнал атаковавших Джину ос, но это мог быть и порыв ветра, правильно?

А почему на Джине нет боевых шрамов? Да потому, что она успела подзарядиться от кувшина, и всё зажило. Раны на её теле какое-то время не затягивались только потому, что у чародейки подсели батарейки. Потом она подзарядилась и привела себя в порядок. Только и всего. Всё просто.

Можно было до бесконечности рассуждать об этом и ломать над этим голову. Но, чтобы окончательно помирить две свои половины, раздирающие его изнутри, Андрей тихо поднялся в кровати и на цыпочках вышел из спальни и прошел в гостиную. Там он включил компьютер и попытался по Скайпу связаться с маман. Если бы она не вышла на связь, это могло бы означать только одно: Джина отобрала у неё артефакт – золотую цепь с кулоном, и огромные змеи утащили маманю в расщелину, где, возможно, и сожрали. Тогда свою маман он уже никогда не увидит и не услышит. Значит, то, что произошло, не было сном, а он, Андрей Светлов, будет жить с убийцей своей матери. С УБИЙЦЕЙ! И как он тогда будет заниматься с чародейкой любовью, понимая, что она – убийца, и у неё руки по локти в крови?

С другой стороны, если это был не сон, значит, что мать тоже была колдуньей, да? Но как такое возможно?

Пусть не сразу, но мать на связь всё-таки вышла. И, едва взглянув на неё, Андрей понял, что та часть его, которая всё подвергает сомнению, оказалась права, так как вид у мамани был такой, будто по ней проехался самосвал: под глазами синяки, на щеке – повязка, на распухшем носу – лейкопластырь, волосы взъерошены. Левая рука вся в гипсе, ладонь правой руки обмотана окровавленным бинтом. О том, что маманя скрывает под мешковатой блузкой, даже думать не хотелось.

Едва бросив взгляд на свою маман, Андрей понял, что всё, увиденное и пережитое им ночью, не было сном. Это была сафна. Долбанная сафна. Его мать, действительно, колдунья. И зовут её не Вера Павловна, а Кутуш. И пусть даже, слабее, чем Джина, но всё равно способна на многое. И она, действительно, билась с его возлюбленной. И цепь с кулоном, которой она так дорожила – довольно-таки слабенький артефакт, который окончательно разрядился и не помог мамане восстановиться. Кстати, он почему-то болтался на её дряблой шее, хотя Светлов помнил, что его стырил орёл. Впрочем, не исключено, что маман нацепила похожую цепь для отвода глаз. Дескать никакая она не колдунья. И ничего такого её сын не видел. Приснилось.

– Привет, мама, – Светлов постарался изобразить тревогу в голосе. Хвала школьному театральному кружку. Получилось. Слава КПСС. – Что с тобой?

– Ой, – маманя махнула забинтованной рукой. – Даже не спрашивай!

– Как «не спрашивай»? Я же вижу, что с тобой случилось какое-то несчастье. Что с тобой стряслось?

– Скажи спасибо своему отцу, – маман сдвинулась в сторону, дав Андрею возможность увидеть отца, сидящего с виноватым видом в кресле. Его голова была обмотана бинтами, но он был жив и даже помахал сыну рукой. Вяло, но всё-таки помахал. После чего рука безвольно упала между ног. Заплывшее жиром тело маман снова вернулось в прежнее положение, скрыв папашу от глаз Андрея. – Этот чокнутый профессор собрал на балконе самогонный аппарат, принёс его на кухню и начал варить самогон. Разумеется, этот старый придурок позвал меня, чтобы показать своё творение. В тот самый момент его аппарат и взорвался…

– Ой, – Андрей сочувственно изогнул брови, хотя про себя подумал: «Них пиздишен, как говорят немцы». Он уже всё для себя понял. Дальнейшее враньё слышать не хотелось. – Ну, вы берегите себя. Что же вы так? Аккуратнее надо, вам же ещё жить и жить… Я вижу, что побеспокоил вас не в очень удачный момент, так что…

Светлов уже хотел попрощаться и оборвать связь, так как общение с родителями, которое длилось больше минуты, его всегда напрягало, но маман вдруг спросила, указав забинтованной рукой:

– Это кто? Твоя подруга?

Андрей повернул голову. Рядом с ним стояла Джина в красном халате, а-ля секси, надетом на голое тело, с глубоким вырезом. В другой ситуации Светлов с удовольствием запустил бы руки под этот халат, но тут случай был явно не подходящий, и он с удовольствием отправил бы Джину в спальню или на кухню, но не стал этого делать из уважения к ней. Раз пришла, значит, так надо. Ей надо.

– Да, – Андрей не удержался и похлопал чародейку по упругим ягодицам. – Это моя невеста.

– Невеста? – Маман попыталась изобразить удивление, будто она Джину не знает. Увы, в театральный кружок она не ходила, поэтому удивление получилось неискренним, насквозь фальшивым. – А как зовут твою невесту?

– Джина, – гордо ответила чародейка. – Джина Камамат.

– Жидовка, что ли? – Маман усмехнулась гадливой улыбочкой.

– Мама! – произнес Андрей с укоризной в голосе, но маман, похоже, его не видела и не слышала. Всё её внимание было сконцентрировано только на Джине.

– Тарингийка, – спокойно парировала молодая чародейка.

– Что-то я не знаю никакой Тарингии… – Врать маман, судя по голосу, никогда уже не научится. Никогда!

– Никогда не поздно подучить историю и географию, – насмешливым тоном продолжала Джина. – А то проживете жизнь, а про Тарингию так и не вспомните.

– Думаешь, мне это надо? – Маман придвинулась к веб-камере. Казалось, ещё немного, и она попытается через монитор компьютера пролезть в гостиную Андрея. – Мне насрать на Тарингию…

Связь прервалась. Джина с нежностью провела рукой по волосам Светлова.

– Освободи-ка мне компьютер. Я сейчас тебе кое-что покажу…

– Надеюсь, ты не будешь пытаться ещё раз переговорить с маман? – Андрей поднялся с кресла на колёсиках, уступая место чародейке.

– Конечно, нет. Общаться с ней – весьма сомнительное удовольствие. Я тебе сейчас покажу…

– Джина зашла на свою страничку в одной известной социальной сети, нашла сообщение. – Тут одна женщина мне пишет, что её сын – член группы смерти, хочет свести счеты с жизнью. Женщина просит помочь. Она – бизнес-вумен, так что, отблагодарит. Поможем? Как я поняла, тебе в последнее время не хватало драйва, да?

– Да, – Андрей кивнул. – Я хочу какой-то движухи. Размер вознаграждения, как я понимаю, нам не важен, да?

– Да! – Джина хлопнула в ладоши. – Значит, сейчас начнем!

Глава 8. Книга Знаний и прочие приключения

Андрей ожидал, что после хлопка начнутся очередные чудеса, но Джина кивком головы дала понять, что ему нужно следовать за ней и направилась в прихожую. Накинула кожаный плащ – за окном моросил дождь, – и вышла из квартиры, предварительно нацепив на Светлова кожаный пиджак и рюкзак, внутри которого прощупывался египетский кувшин. Не задавая лишних вопросов, Андрей вышел следом за чародейкой. Вместе они спустились на лифте, вышли из подъезда и сели в машину. Как только Светлов захлопнул пассажирскую дверь, внедорожник сорвался с места. Ничего необычного. Ни грамма магии.

– Эта женщина будет ждет нас в ресторане «Люцифер», – ловко выкручивая руль на повороте, сказала чародейка. – Мы переговорим с ней и начнем действовать.

– Прямо сегодня? – с сомнением в голосе спросил Андрей.

– Ну, да, – Джина просканировала Светлова мимолетным взглядом. – А у тебя на сегодня какие-то планы?

– Конечно, нет, – ответил ей Андрей. – Просто спросил.

Через две минуты они уже входили в ресторан. За столиком сидела женщина лет пятидесяти с мешками под красными глазами. И мешки эти были отнюдь не от слёз. Похоже, своё горе эта дама уже несколько дней заливала алкоголем. Поэтому и встречу назначила в таком месте, чтобы продолжить снимать напряжение. Да, по ней было видно, что она – алкоголичка. Но не опустившаяся, а обеспеченная.

– Здравствуйте, – поприветствовала её Джина, садясь напротив. Светлов тоже присел за стол, хотя сидеть рядом с этой опойкой желания не испытывал.

– Здрахвуйте, – дама тряхнула головой. – Вы и есть те самые эхстрасенсы?

– Да, – ответила ей чародейка. Слукавила. Честный ответ был бы: «Частично».

– И хде ваши хрустальные шары, черепа, черные коты, амулеты и прочая хрень? – Дама прищурила один глаз, сверля им то Андрея, то Джину.

– Нам они не нужны, – ответила ей Джина. Андрей промолчал, но с напускной важностью утвердительно кивнул головой.

– И вы думаете, что я поверю в то, что вы – эхстрасексы? – Богатая алкашка открыла второй глаз и сдвинула брови.

– У вас нет выбора, – ответила колдунья. – Если вы не наймете нас и не заплатите нам сегодня, ваш сын будет мёртв уже завтра. Поверьте мне, его смерть будет страшнее, чем смерть вашей сестры. Скорее, его добровольный уход из жизни будет напоминать смерть Жужика.

– Что-о-о? – Дама подалась вперед. Похоже, осведомленность Джины её отрезвила, как холодный душ или как пощечина. – Откуда вы знаете?

– Оттуда, – колдунья многозначительно указала пальцем вверх.

Алкоголизированная дама проследила за её пальцем. На потолке рельефные ангелочки целились луками друг другу в задницы.

– Хорошо, – алкоголичка ещё раз тряхнула головой и добавила, протягивая Джине извлеченный из-под стола пакет с деньгами. – Я нанимаю вас. Похоже, вы – люди серьёзные, раз уж знаете то, что могу знать только я.

Последнее, скорее всего, она сказала для успокоения самой себя, внушая себе, что её не обманывают.

Чародейка, мельком глянув на пакет, передала его Светлову и непринужденно продолжила беседу:

– Итак, как зовут вашего сына? Назовите число и год его рождения.

– Бобров… Бобров Иван Михайлович, – скороговоркой выпалила окончательно протрезвевшая алко-вумен. – Ему шестнадцать лет. Он родился пятого июля двухтысячного года. Учится в гимназии…

– Это его страничка в сетях? – оборвала словесный поток дамы Джина, показав ей свою ладонь.

– Да, – без тени сомнения ответила мадам так, словно в руке колдуньи был какой-то гаджет, но в ладони колдуньи ничего не было.

– На фото он? – Чародейка рассматривала собственную ладошку, и Андрей, глянув на неё, и сам увидел просвечивающуюся из-под кожи фотографию тощего подростка, словно спроецированную с его странички в социальной сети. И первые буквы имени и фамилии: «Бо… Ив… Ми…»

– Да, – дама затрясла головой. – Он!

– Ну, тогда мы приступаем к работе, – чародейка поднялась со стула и быстрым шагом направилась к выходу из ресторана. На ходу, не оборачиваясь, кинула Светлову: – Магистр Андрис, пожалуйста, следуйте за мной.

Андрей понял, что его подруга обратилась к нему именно так потому, что алкоголичной даме вовсе не стоило знать его настоящее имя, а также для того, чтобы не портить величие момента, ведь дама как-никак только что рассталась со своими деньгами и, судя по весу пакета, весьма не малыми. Назови она Светлова его настоящим именем, впечатление о них двоих у клиентки было бы подпорченным.

– О, да! – Андрей с готовностью вскочил из-за стола. – Слушаюсь и повинуюсь, великая Дж… Джозефина!

Выйдя из ресторана, Светлов направился к машине. Джина к тому времени достала из багажника и раскатала на сухом – дождь к тому времени прекратился, – участке асфальта непонятно откуда взявшийся ковер.

– Молиться на нем будешь? – в шутку спросил колдунью Андрей, вспомнив, что мусульмане молятся на ковриках.

– Нет, – губы Джины тронула легкая улыбка. Не загадочная, нет. Эта улыбка могла означать лишь одно: «Ну, ты и темнота! Ну, отсталый! Тебе за моим паровозом никогда не угнаться». – Это ковер-самолет. Так как мы оба теперь в телах, наше перемещение в пространстве отнимет много-много энергии. Улететь обычным самолетом в Тунис сегодня не получится, поэтому лучше лететь на ковре-самолете. Это и дешево, и сердито.

Светлов хотел уточнить, шутит ли Джина, но, зная, что колдунья никогда не шутит, спросил:

– Где ты его взяла?

– Сама сделала, – без тени лукавства ответила колдунья. – Когда ты прочитаешь Книгу Знаний, ты поймешь, что сделать своими руками ковер-самолет довольно-таки просто. Так же просто, как сделать сапоги-скороходы, шапку-невидимку, скатерть-самобранку, меч-кладенец и прочие вещи, которые многие считают сказочными. Всё это есть и в наше время, только ты с этим не сталкивался.

– Но я видел антигравитационные платформы у древних воинов, когда мы с тобой перемещались в Тарингию. Ты ещё тогда ввела меня в состояние… сафны? – сказав слово «сафны», Андрей вопросительно посмотрел на Джину. Нет, его не интересовало, правильно ли он произнес это слово, которым тарингийцы называли выход души из тела, который смертью не являлся. Светлова интересовало, станет ли колдунья отрицать тот факт, что она его погрузила в сафну. Но Джина ничего не стала отрицать или поправлять Андрея за неточность. Более того, кивнула головой

– Ты правильно понял, каким образом перенесся на большое расстояние, на много лет назад. Только антигравитационные платформы или, как мы их называли, кофаши, даже если их когда -нибудь откопают археологи, никогда не будут работать. И воссоздавать их я не хочу, так как я не технарь, а гуманитарий. У меня на создание антиграва уйдёт много энергии, и не факт, что платформа прослужит долго. Поэтому мне сделать ковер-самолет проще и предпочтительнее. Понимаешь?

Светлов кивнул. Это был весьма исчерпывающий ответ. Но оставались ещё вопросы.

– А почему мы летим именно в Тунис?

– Да потому, что именно там сейчас отдыхает руководитель группы смерти по имени Василий Бизиков с дурацким псевдонимом Ангел Смерти. Из всех стран с теплым климатом ему хватило денег только на Тунис. И поехал он по горящей путёвке. И тот, кто за ним стоит, мало ему платит…

– А что, у него есть ещё и хозяин? – удивленно спросил Светлов.

– Конечно, – спокойно ответила чародейка. – У Васи ума бы не хватило самому до такого додуматься.

– И ты не боишься встречи с теми, кто за Ангелом Смерти стоит?

– Нет. Чаще всего, над такими, как Вася, стоят габтерхааты. Это черные маги, питающиеся энергией умерших..

– Ничего себе, – Андрей покачал головой. В его голове всплыло значение слова «габтерхаат». В переводе с тарингийского языка это так и означало «подпитывающийся энергией мертвых». Но какая у мертвых может быть энергия?

Джина, видя недоумение на лице Светлова, начала объяснять: