Дорога в ад

Александр Темной

Дорога в ад

Илья часто слышал от друзей и знакомых, что братья-близнецы не только очень похожи внешне, они также похожи внутренне, их постоянно тянет друг к другу, между многими близнецами возникает телепатическая связь. Близнецы, даже отлученные друг от друга, чаще всего, выбирают один жизненный путь. Они женятся в одно время, одновременно плодят детей, дают им одинаковые имена. Зачастую имена их жен и детей одинаковые.

Только Илья Рыткин считал, что все теории насчет близнецов – чушь собачья. У него был брат-близнец по имени Иван, с которым они были похожи, как две капли воды. Внешним сходством всё и заканчивалось. Илья ненавидел своего брата Ивана за то, что тому меньше доставалось от родителей в детстве, за то, что тот всегда уводил у него подруг в юности и за то, что Ванька, которого Илья всегда считал конченным дебилом, смог открыть свое дело и стать одним из самых богатых людей в Твери. Ходили слухи, что он был знаком с ныне покойным певцом Кругом.

Их родители были, как сейчас говорят, неблагополучные люди. Илья всегда охарактеризовывал их более жестким словом – алкаши. Они всю жизнь пьянствовали, нигде не работали. Глава семейства, Степан Рыткин, нещадно лупил по пьяни свою супругу – Лидию, от чего её лицо всегда было одним большим синяком. В их двухкомнатной «хрущевке» было шаром покати. Не было денег ни на еду, ни на одежду для мальчиков. Поэтому бабушка по отцовской линии – Глафира Арнольдовна – взяла детей к себе на воспитание. Она воспитывала их, пока мальчики не закончили школу. В то же время Степан и Лидия Рыткины умерли, отравившись «паленой» водкой «Black Death». Впрочем, в середине девяностых этому никто не удивлялся. В продуктовых киосках тогда часто продавали низкокачественный алкоголь.

Ивану тогда удалось благополучно «откосить» от армии. У него обнаружили жутчайшее искривление позвоночника и проблемы с сердцем. Илью же признали абсолютно здоровым и призвали служить на Северный флот. Илья тогда недоумевал: почему они с братом по определению два абсолютно одинаковых человека, но он годен к службе в армии, а его брат – нет.

Но это было мелочью по сравнению с тем, что стало происходить дальше. А дальше было то, от чего любой нормальный человек давно бы свихнулся или удавился в петле.

Незадолго до «дембеля» ночью к Илье как-то пришла его бабушка – Глафира Арнольдовна. Она присела на его койку, погладила по волосам. Её прикосновения были приятны и напоминали дуновение майского ветерка. Она смотрела на Илью с любовью и какой-то неподдельной жалостью. В воздухе витал запах её лекарств.

– Бабушка! – спросил тогда Илья, опершись на локоть.– Что ты здесь делаешь? Как ты тут оказалась?

– Просто пришла, – ответила бабушка. – Чтобы предупредить тебя…

– О чем, бабушка? – спросил Илья.

– Ты думаешь, что я жива, – бабушка вздохнула. – На самом деле я мертва.

– О чем ты говоришь, бабулечка? – Илья вытер пот, выступивший на лбу. – Как такое возможно?

– Ещё как возможно! – Глафира Арнольдовна покачала головой. – Меня убили…

– Что? – Руки Ильи сжались в кулаки так, что на них выступили вены. -Что ты такое говоришь?

– Я говорю правду, – бабушка печально усмехнулась. – Пришел киллер и задушил меня, инсценировав ограбление.

– Что? Какой «киллер»? – Илья вскочил с койки. На его глазах блестели слезы. – За что?

– За наследство, – спокойно ответила Глафира Арнольдовна. – Вы с Ваней – мои единственные наследники. Ваня заказал мое убийство, продал мою квартиру, вложил деньги в бизнес. Сейчас он – бизнесмен.

– Я не верю! – Илья взъерошил волосы. – Такого не может быть.

– Ты не веришь, что я мертва?– Бабушка протянула руку. – Прикоснись ко мне.

Илья попытался потрогать руку Глафиры Арнольдовны, но его ладонь прошла сквозь неё. Он отдернул руку, начал грызть ноготь, как в далеком детстве.

– Теперь ты веришь, что я умерла? – Бабушка печально улыбнулась.

По лицу Ильи потекли слезы.

–Тварь!– прошипел он. – Я убью этого Ваньку!..

– Нет! – как отрезав, сказала бабушка.

– Почему? – Илья поднял на бабушку заплаканные глаза.

– Нельзя!

– Почему? – не унимался Илья.

– Да потому, что Бог сам накажет Ваньку. Не бери на себя грех, ладно. Не переписывайся с ним, с друзьями. Он всех их подговорит и все равно обманет тебя. А тебе от этого будет только хуже. А главное – не говори с ним обо мне.

– И как мне с этим жить? – Илья опустился на койку. Руки его безвольно повисли между колен.

– Как обычно! – Глафира Арнольдовна улыбнулась уголками рта. – Живи, как живется. Просто живи!

И она исчезла. Но то место на койке, где она сидела, все ещё хранило запах лекарств.

Илья ударил себя по щеке, чтобы убедиться, что это был не сон. Боль подтвердила, что он не спит.

До «дембеля» оставалось немного. Всё это время Илья по ночам думал: что скажет он брату? Как он будет смотреть ему в глаза? Ведь Ванька не просто убийца. Он убил самого близкого для Ильи человека – бабушку.

Приехав в Тверь, он первым делом направился в бабушкину квартиру, в которой прошли самые лучшие годы в его жизни. Годы, окруженные бабушкиной добротой и её заботой. Войдя в родной двор, он чуть не расплакался. Здесь всё было таким родным и знакомым. Он смотрел на обшарпанную дверь подъезда, ему казалось, что вот-вот дверь откроется, и из неё, как в детстве, выйдет бабушка. Она улыбнется, помашет рукой, крикнет: «Илюшка! Ты чего еле ногами переставляешь? Беги быстрее! У меня как раз пирожки подоспели!»

Дверь действительно открылась, но из неё вышла не Глафира Арнольдовна, а её соседка – Антонина Васильевна. Она недоуменно посмотрела на Илью.

– Илюша! Неужели это ты? – Антонина Васильевна обняла Илью. – Ты так повзрослел, так изменился…

– Здравствуйте, тетя Тоня, – Илья поцеловал соседку в щеку. – Я…

– А чего ты тут делаешь? – удивилась Антонина Васильевна. – Твоя же бабушка… А ты не в курсе?

– Про бабушку?.. Да в курсе я.

– Да я не про бабушку! – тетя Тоня всплеснула руками. – Я про твоего брата Ваньку. Представляешь, он связался с какими-то бандитами, те помогли ему продать квартиру ваших родителей, бабушкину квартиру. А деньги он вложил в свой бизнес… Кстати, он поделился с тобой?

– С-сука этот Ваня! – выдавил из себя Илья. – Он же обещал…

– И даже за могилкой Глаши не ухаживает. Ты представляешь? Даже памятник ей не поставил…

– А кому он продал квартиру бабушки?

– А… чуркам каким-то! – Антонина Васильевна вдруг изменилась в лице. – Ой! Похоже, я ляпнула что-то лишнее. Ладно, пойду я. Еще на рынок нужно идти за яйцами.

Старушка махнула Илье рукой и заковыляла в сторону рынка.

–До свидания! – крикнул ей вслед Илья, но она ему не ответила.

Подождав, когда Антонина Васильевна скроется в переулке, Илья зашел в подъезд. Он поднялся на третий этаж. Стоя перед бывшей бабушкиной квартирой, он поднял руку, чтобы нажать на кнопку звонка, но вдруг услышал щелканье открывающегося дверного замка, отдернул руку и сделал вид, что поднимается по ступенькам вверх. Из двери вышел кавказец с прижатым к уху мобильным телефоном.

– Слущай, дарагой, какие проблэм? – орал он в трубку, спускаясь вниз. -Да! Сэйчас подъеду, порэшаем…

– Тьфу! – сплюнул Илья, когда входная дверь за кавказцем захлопнулась. – Ну, Ваня! Ну, лошара. Какую хату просрал!

Выйдя из подъезда, он закурил, глубоко затягиваясь. Пока он курил, обдумывая свои дальнейшие действия, к подъезду подъехала темная тонированная иномарка, из которой выскочили два бритоголовых молодца крепкого телосложения в одинаковых черных кожаных куртках.

– Садись в машину, – сказал один из молодцов, направляя на Илью пистолет с глушителем.

Внутри у Ильи всё похолодело от страха, ноги стали ватными.

«Он заказал бабулю, заказал и меня, – пронеслась мысль в голове, от которой защемило сердце. – Мне конец!»

Громилы запихнули Илью на заднее сиденье иномарки, захлопнули дверцу. В салоне машины царил полумрак. Внезапно зажегся свет, заиграла торжественная музыка. Илья увидел своего брата, сидящего в развалку рядом с ним. На Иване был одет дорогой костюм, его лицо расплылось в улыбке.

– Сюрприз! – заорал он и полез к Илье обниматься.

Илья с трудом, но сдержался. Ему хотелось задушить своего братишку, но он вспомнил слова бабушки: «…Бог сам накажет Ваньку. Не бери на себя грех, ладно».

Они ехали по знакомым улицам Твери. Всю дорогу Ваня рассказывал про бизнес, шутил.

– Ну, расскажи, как там, на флоте? – спросил он, сверкая глазами.

– Нормально, – ответил Илья. – Весело!

– Ха-ха-ха! – загоготал Иван. – А ты не утратил чувства юмора! Молодец!

Иномарка остановилась у большого трехэтажного дома на окраине Твери. Один громила открыл дверцу для Ильи, второй – для Ивана. Пока они шли по ковровой дорожке к крыльцу с мраморными колоннами, Илья рассматривал подсвеченную разноцветными прожекторами лепнину на стенах дома. В вечернем сумраке это смотрелось красиво.

По обеим сторонам длинного коридора стояла прислуга, вытянувшись в струнку. У широкой лестницы стояла девушка в сарафане с подносом в руках. На подносе лежал душистый каравай, который венчала солонка.

– Хлеб-соль, Илья Степанович, – похотливый ротик девушки растянулся в улыбке.

«Господи, к чему этот спектакль?» – подумал Илья, отщипывая кусок от каравая, опуская его в соль.

– Мой брат из армии вернулся! – закричал Иван. – Встретим его так, чтобы ему это запомнилось!

Услышав последние слова Вани, Илья напрягся, по спине побежали мурашки.

– Ты пока поживи у меня! – заплетающимся языком говорил Иван после того, как браться выпили не меньше литра водки на двоих. Они сидели за большущим столом в огромной гостиной. По обе стороны стола сидели партнеры по бизнесу и друзья Ивана. Многие из них имели по несколько «отсидок», но в мире, в котором жил Ваня, это было в порядке вещей. – Я тебя пристрою в бизнес. Будешь контролировать магазины на юго-западе. Сначала поработаешь у меня простым менеджером, а потом будешь моей правой рукой.

Помня слова Глафиры Арнольдовны, Илья не стал ничего спрашивать у Ивана про её смерть, хотя всё еще хотелось сомкнуть руки на шее брата и душить его, приговаривая: « Ты зачем, тварь, бабулю заказал? Зачем? Зачем?» Но Илья не стал этого делать.

Всё получилось именно так, как говорил Иван. Илья жил в его шикарных апартаментах, вникал в бизнес, строил планы на жизнь. Самое ужасное, по его мнению, заключалось в том, что он уже стал забывать про смерть бабушки и почти простил брата. Большие деньги и роскошь делали свое дело. Днем Илья работал, по вечерам он отдыхал в ночном клубе «Зодиак», учредителем которого был его брат.

Однажды второй учредитель «Зодиака» – Абрам Лютерман – предложил Илье дополнительный доход. На служебном «Феррари» Илья должен был доставлять в офис компании документы, представляющие собой коммерческую тайну. Разумеется, дело было серьезным и опасным. Поэтому первому встречному доверить это дело было нельзя. Для того, чтобы максимально обезопасить Илью от «происков конкурентов», Лютерман сделал ему разрешение на ношение огнестрельного оружия, удостоверение полковника милиции, выдал пистолет Макарова. Поначалу Илью это смутило. Уж больно попахивало криминалом. Но Лютерман сказал, что всё схвачено и за всё заплачено. К тому же, от тугих пачек зеленых банкнот, которыми расплачивался с Ильей Лютерман после каждого выполненного задания, отказаться было невозможно. Ведь Илья помнил свое раннее детство, алкоголиков-родителей. Он знал, что такое нищета, побои, грязь, вши. Илья не хотел, чтобы повторилось нечто такое, что он испытывал в детстве.

– Спокойно, Илюша, – всегда говорил Лютерман, попыхивая сигарой. – Всё под контролем. И ты, и я варимся в этом супе дерьма под названием большой бизнес. Здесь не нужно задавать вопросов, нужно работать, как бы страшно не было.

И Рыткин Илья работал. Его банковские счета ломились от денег. Недалеко от дома брата он построил коттедж, похожий на дворец. В его гараже стояли три дорогие машины. Он уже планировал жениться на дочери главы одного из районов Твери, но тут судьба-злодейка влепила Илье Степановичу очередную оплеуху.

Как-то раз, получив чемоданчик с документами из рук Лютермана, Илья ехал на «Феррари» по указанному адресу, включив магнитолу и покачивая головой в такт музыке. Какой-то тип на «Лексусе» его нагло подрезал. Илье это не понравилось, он догнал наглеца, опустил стекло пассажирской двери и прокричал рыжему типу за рулем «Лексуса» всё, что о нем думает. Глядя на Илью, Рыжий улыбнулся наглой улыбочкой, а потом резко нажал на тормоз. Рыткину поначалу это показалось странным, но когда он увидел обгоняющий его ГИБДД-шный автомобиль, прижимающий «Феррари» к обочине, он остановился и вышел из машины.

– Почему превышаем скоростной режим? – спросил его круглолицый ГИБДД-шник, подходя к Илье, придирчиво оглядывая его и принюхиваясь.

– Извините! Я тороплюсь.

– Все торопятся, – инспектор осмотрел салон «Феррари». – Что в чемоданчике?

– Да не знаю я, что в чемоданчике! – Илье вдруг стал противен этот круглолицый ГИБДД-шник, пахнущий перегаром и потом, отвлекающий его от важных дел. – Командир, а можем мы договориться?

– Ой, не знаю! – Инспектор покачал головой. – Всё может быть…

– Вот и чудненько! – Илья извлек из внутреннего кармана пачку денег, протянул пухлолицему. В тот самый момент на его руке щелкнул браслет наручников.

– Вы только что нарушили закон! – с нотками радости в голосе сказал ГИБДД-шник. – Придется вам пройти в нашу машину.

В ГИБДД-шной «Нексии» сидел такой же круглолицый, но старше по возрасту. Их внешнее сходство сильно бросалось в глаза, и у Ильи в голове сразу же возник вопрос: «А не братья ли они?»

Пристегнув второй браслет наручников к поручню над дверцей, братья-ГИБДД-шники оставили Илью в машине, неторопливой походкой направились к «Феррари» и принялись обшаривать салон. Через минуту они вернулись с чемоданчиком и с пистолетом, который они упаковали в полиэтиленовый пакет.

– Вы можете объяснить, откуда у вас оружие? – спросил тот, от которого разило потом.

– У меня есть разрешение на него! – закричал Илья, понимая, что дело принимает весьма неприятный для него оборот.

– Да? – Пухлолицый усмехнулся.

–Я – полковник милиции! – Илья достал из кармана удостоверение, протянул его инспекторам. – Отпустите меня! Вы не имеете право…

Второй инспектор открыл чемоданчик. К своему удивлению Илья вместо документов увидел там пакетики с белым порошком.

– Говоришь, что полковник?

Мощный удар в челюсть, и мир для Ильи погрузился в темноту.

Всё, что происходило дальше, Илья Рыткин помнил, как во сне. Именно во сне, так как он не мог поверить, что это всё реально. Илья полностью замкнулся в себе и закрылся от всех. Но он всё же помнил, как брат посетил его в СИЗО. Иван топал ногами и кричал: «Незаконное хранение оружия, наркотиков, дача взятки, подделка документов… Я тебя взял в бизнес, а ты опозорил меня! Сволочь!»

На допросах у следователя Илья говорил, что он не виноват, его подставили.

– Я тут не при делах, – доказывал следователю Илья. – Всё это подстроил Абрам Лютерман, компаньон моего брата. Это по его указанию я возил те чертовы чемоданы! Это он дал мне пушку и фальшивые документы.

– Ну-ну! – Следователь улыбался, явно не веря Илье. – Только нет у вашего брата никакого партнера по бизнесу. Нет никакого Лютермана.

– Значит, он представился мне не своим именем! – дрожащим голосом говорил Илья. – Он есть! Я не мог его придумать! Найдите его!

– Ой, не врите мне, пожалуйста, – дымя сигаретой, говорил следователь. – Не врите…

Хотя адвокат с хитрыми глазками обещал, что Илье много не дадут, суд его приговорил к восьми годам лишения свободы.

Начиная с самых первых дней заключения, к нему приходила бабушка. По ночам она садилась на его койку, гладила по коротко остриженным волосам, успокаивала. Она всегда была спокойной, но однажды лицо её было печальным, она всем своим видом выражала беспокойство.

– Я же тебе говорила, что твой братец – редкостный мерзавец. Он убил меня, посадил тебя. И я точно знаю, что ты живым отсюда не выйдешь. Тебе нужно убить своих сокамерников!

– Бабушка, но это же…

– Убей их! – Глаза бабушки сверкнули. – Их всех подговорил твой брат! Ты же сам знаешь, что ему это под силу. Он всех их подкупил! Всех! Всех!..

– Когда? Когда я должен это сделать?

– Прямо сейчас! – Бабушка смотрела ему в глаза. – Ты должен убить их и съесть их сердца.

– Но как я это сделаю?

– Убьешь заточкой, а всё остальное сделаешь ножом, который Рогатый прячет в тайнике у параши.

Такую кличку стареющий вор-рецидивист получил за шишковидные наросты на голове. А по паспорту он был Иван Афанасьев.

Той же ночью Илья выполнил указания своей бабули. Он убил мирно посапывающих сокамерников, съел их сердца, наслаждаясь вкусом их крови.

Разумеется, виноватым в случившемся он себя не считал. На допросах он говорил, что убить сокамерников ему посоветовала бабушка, которая фактически спасла его от смерти.

Каким-то чудом суд освободил Илью от отбытия наказания, поместив его на лечение в психиатрическую больницу. Илья был этому искренне рад. Ведь он считал, что за убийство сокамерников ему накрутят как минимум лет десять. Тогда на свободу он точно никогда не выйдет.

В психиатрической больнице ему было неплохо, если не считать лекарств, от которых он тупел и превращался в некое подобие овоща. Там всегда сытно кормили, выводили на прогулки. На каждом этаже стояли телевизоры. В палате вместе с Ильёй лежали ещё девять вполне нормальных мужиков, считающих себя абсолютно здоровыми. Не было никаких смирительных рубашек, никаких издевательств над больными. Никого не привязывали к металлическим спинкам коек.

«А здесь не так уж и плохо», – думал Илья, периодически выходя из состояния отупения, вызванного приемом лекарств.

В психушке он находился не менее двух лет. Время здесь летело очень быстро и за ним невозможно было уследить. Больше всего Илья боялся, что, если его признают здоровым, то опять вернут в места не столь отдаленные, а ему этого не хотелось. Поэтому по совету адекватных «психов», большинство из которых были симулянтами, Илья раз в неделю бился головой об стену или пугал медсестер. Остальные «психи» делали то же самое. Только большинству из них не хотелось возвращаться к женам и детям. У кого-то были большие долги, в том числе и карточные. Лечился в одной палате с Ильей и бывший следователь Николай Гуменюк, который «закосил» под психа потому, что на свободу вышел криминальный авторитет, которого тот посадил в свое время. Как только авторитет вышел, у Николая начались проблемы: его дачу спалили дотла, его машину взорвали, его молодую жену убили, на самого Гуменюка покушались три раза. Машину и дачу Николаю было жалко больше всего, так как он копил на них почти всю жизнь. А вот жену ему было не жалко. Они разошлись за полгода до описываемых событий из-за того, что Галочка постоянно изменяла Николаю. Детей у них не было.

С момента последнего покушения у Николая, по его словам, «башенку конкретно снесло». Пожалуй, он был одним из немногих, кто оказался в палате № 25, кто попал туда с реальным диагнозом. Но до поры-до времени вел он себя, как обычный человек. Илье он казался абсолютно нормальным.

Был в палате Ильи бывший православный священник, которого лишили сана и чуть не посадили за половые сношения с несовершеннолетней прихожанкой. Психушка для Отца Андрея, которого в миру звали Альберт Романовский, было средством спрятаться от всех, сделать так, чтобы о нем все забыли.

– Эта бесовка сама спаивала меня, а когда я уже был «в санях», заставляла меня делать всякие богопротивные непристойности! – говорил Альберт, крестясь. – Вот вам истинный крест. – Я никогда не заставлял её вставать на колени и залезать мне под рясу!

Даже изрядно нагрешив, Альберт Романовский и в психиатрической больнице не переставал быть священником. Он постоянно молился, читал больным библию, никогда не матерился.

Все душевно больные из палаты №25 были Илье симпатичны. Он ни про кого не мог сказать ничего плохого. Многие были с высшим образованием и просто хорошими собеседниками. Все они скрашивали жизнь Илье.

Лето сменялось осенью, осень – зимой. На смену холодной зиме приходила весна. Время шло плавно, по своему сценарию, задуманному матушкой-природой. Илье уже стало казаться, что он не лечится, а отдыхает в санатории. Так продолжалось, пока однажды он не проснулся среди ночи от сильного толчка, сотрясшего его койку. Открыв глаза, он увидел, что рядом с ним сидит бабушка, а глаза её печальны.

– Бабуля! – Илья не смог сдержать возглас удивления. – Ты зачем…

– Т-с-с! – Она приложила указательный палец к губам. – Не ори, а то всех разбудишь.

– Я тебя так давно не видел. Что ты мне хочешь сказать в этот раз?

– Тебе опять угрожает опасность, – как всегда, бабушка погладила Илью по волосам. От её прикосновения по спине пробежал холодок. – Твой братец снова хочет тебя убить.

– Но за что? – Илья приподнялся. – Что я ему сделал?

– Он занялся махинациями с недвижимостью. У него сейчас все руки в крови, и прокуратура им заинтересовалась. Он знает, что ты не псих, поэтому боится, что в один прекрасный день ты всё о нём кому-нибудь расскажешь. Поэтому этот кровопийца хочет от тебя избавиться. Раз уж он что-то задумал, обязательно это сделает. Ты же знаешь его не хуже меня, а?

– Но я не собираюсь о нём никому и ничего рассказывать…

– Я знаю, знаю! – Бабушка вздохнула. – Но он настроен решительно. Он боится тебя и ненавидит… Илюша, я не желаю тебе зла, а потому хочу помочь тебе.

– Как? – Илья подался вперед. – Как ты это сделаешь?

– Я всё продумала. Ты выйдешь отсюда и убьешь его. Иначе – никак: или он тебя, или ты его. Не жалей его, в нём уже нет ничего человеческого.

– Что? – Глаза Ильи округлились. – Как я это сделаю? Лбом пробью стены? Перегрызу решетки на окнах?

– Завтра вечером сюда зайдет медсестра. В её кармане окажутся ключи. Ты завладеешь ключами и убежишь отсюда. Во дворе будет стоять машина главврача. На ней ты доедешь до Твери и убьешь этого подонка Ивана. Тем самым ты отомстишь ему за меня. Если ты этого не сделаешь, он убьет тебя. Ну, как тебе это, а?

Илья задумался. В его планы вовсе не входило умирать. А Ивана он до сих пор ненавидел и обвинял его во всех своих бедах.

– Я согласен!

– Отлично! – Бабушка улыбнулась и исчезла.

Илья часа три потом лежал с открытыми глазами и представлял, как он убьет Ивана. Когда он пришел к выводу, что главное – убежать из психиатрической больницы, сон укутал его плотным черным одеялом, и он заснул.

Во сне ему снилось, как он бежит по темному, занесенному снегом лесу. За ним гонятся собаки. Илья убегает от них, а они всё ближе и ближе. Вдруг на пути Ильи возникает бабушка. Она протягивает ему палку. Илья берет палку из её старческих, покрытых темными пятнышками рук, оборачивается и начинает бить прыгающих на него собак. Он изо всех сил наносит им удары. Мертвые собаки падают на снег, дергаются в предсмертных конвульсиях, из их пастей льется кровь, окрашивая снег в красный цвет.

Весь следующий день прошел спокойно, но вечер выдался не вполне обычный. Симулянты в палате решили в очередной раз доказать врачам, что они действительно больные и устроили драку. Вбежавшие в палату два санитара тут же были сбиты с ног. Толпа больных рвала их на части, крича и кроя отборными ругательствами. На вбежавшую вслед за санитарами медсестру Соню накинулся бывший следователь. Он повалил её на пол, несколько раз ударил по лицу и стал разрывать на ней халат. В тот самый момент в сторону Ильи полетела связка ключей, едва не угодив ему в лицо. Подхватив на лету ключи, он выскочил в коридор. Увидев, как открывается стальная дверь отделения, Илья заскочил в туалет. Он стоял у двери и прислушивался. Сердце в груди гулко ухало. Илья услышал топот ног, скрип открывающийся двери в палату, усилившиеся вопли своих товарищей.

– Беги, время пришло! – крикнула ему материализовавшаяся у писсуаров бабушка и тут же исчезла.

Илья выскочил из туалета, понесся по коридору, спустился на первый этаж. Дрожащими руками нашел нужный ключ из связки, открыл ещё одну металлическую дверь, пробежал мимо поста охраны. Никого из ЧОП-овцев там почему-то не было. Входная дверь, оббитая деревянными рейками, оказалась закрытой, а в связке ключа от входной двери почему-то не было. Вбежав в комнату охраны, Рыткин начал судорожно срывать ключи с гвоздиков, вбитых в деревянный щит, висящий на стене и засовывать их в карманы больничной полосатой пижамы, пока наконец-то не наткнулся на одиноко висящий ключ с ярлычком, на котором было написано: «вход».