Протуберанцы

И даже люди, с которыми нам приходится общаться, воспринимаются нами, (на «тонком уровне»), в соответствии с тем, как резонирует музыка их внешней и внутренней формы, сливающейся в некий полифонический образ, с нашими душевными вибрациями, в самом широком смысле слова. И здесь, словно при прослушивании сонаты, ничто не будет упущено из вида. Ни сказанное слово, ни мимическое движение, ни мимолётный жест. Так рождается любовь, или ненависть. Так рождается всякая оценка. Для нас в мире всё и вся – имеет свою музыку…»

       +++

«На примере музыки нагляднее всего представить сущность времени, сущность пространства, и наше отношение к этим синтетическим субстанциональностям (субстанциональностям, – в кавычках). Понять, насколько это возможно, и осознать наше иллюзорное восприятие времени и пространства как фундаментальных сущностей вовне.

Попробуйте представить себе музыку, как нечто сущее вне нас, как нечто существующее «само по себе», существующее как самостоятельная, независимая субстанция. Музыка, не идущая из нас, не создаваемая нашей душой, не представляющая параболу звуков, соответствующую структуре тонкой материи нашей души, но нечто привходящее извне. – Невозможно! Её абсолютная зависимость от нашей души, как сущности, создаваемой целиком ею, как отпечаток её внутренней структуризации, полностью повторяет зависимость времени и пространства, как «субстанциональностей», от наших архаически устоявшихся органов чувств. Как наша душа, своими «тонкими ганглиями» создаёт «тонкую материю музыки», так наш разум, с помощью органов чувств, своих инструментариев, создаёт время и пространство. Он ткёт время и пространство из отношения и взаимодействия внутренних и внешних скоростей, синтезируя затем эти сотканные стихии, в динамический образ действительности, наделяя его определёнными формами каузальных движений, трансформаций и преобразований, благодаря которым мы чувствуем феноменальный мир. Наш разум формирует его, из «нейтральной субстанциональности мира», из «неопределённого эфира», точно так же, как наша душа, формирует музыку, из хаоса звуков. Создавая полифонический образ новой упорядоченной волновой гармоники, новой сущности, живущей в полях времени и пространства.

Всё это в своём синтезе, в совокупности всех внутренних движений и внешних отражений, и создаёт собственно, иллюзию существования, иллюзию действительной реальности, как таковой».

+++

«Рождение музыки и последующее восприятие её, в сути своей полностью повторяет рождение, и последующее восприятие нами времени и пространства, которые в своём синтезе, создают общий образ действительности. Действительности, которую мы сами рожаем, и ей же питаемся. Ведь по большому счёту, ничем иным питаться не можем. Мы каннибалы по сути, пожирающие то, что сами порождаем. Удовлетворяющиеся только теми формами, которые сами же и создали».

+++

«Наша душевная организация, вытекающая из нас в виде музыки, словно родник, бьющий из недр земли. Мы наслаждаемся его прохладой и чистотой. Мы наслаждаемся собственной внутренней гармонией. Гармония тончайшей организации нашей души, выливается вовне в виде переливающейся волновой гармоничной субстанции, с полифонически слаженной конституцией».

+++

Трансформация нашей души в мелодию так же необходима, как трансформация материи, из одного состояния в иное. Как превращение древесины в огонь, воды в пар, электричества в свет и т. д. Волшебность этих преобразований необъяснима рациональным мышлением, как необъяснима и волшебность рождения самой музыки. Самое же загадочное и недоступное осмыслению физическое преобразование, это преобразование «грубой материи» в «электромагнитные поля». Ибо они, есть – основа нашей мысли, как таковой».

+++

«Существует звук, вибрация волнового характера, не представляющая собой формы близкой нам, но всё же имеющая в нашем представлении, свою форму. Звук существует лишь как некое движение, «голос материи» в эфире. Это некий «крик упругой напряжённости», отражающийся от всякой «упругости» во вне. И характер звука всегда соответствует характеру формы, внутреннему содержанию материального предмета, его динамических качеств. Предмет, издающий звук, и предмет, отражающий его, должны иметь примерно одинаковую внутреннюю тональность, иначе не будет резонанса. Это некое метафизическое общение, так называемых неодушевлённых предметов между собой. В таком же отношении находятся и мело трансцендентальные отношения человеческих душ. Для того, чтобы музыкальное произведение откликнулось и зазвучало в твоей душе, оно должно иметь похожую тональность, иначе резонанс – не происходит».

+++

«Звуки – это то, из чего строит наша душа собственную действительность. Она берёт «хаотичные звуковые субстанциональности», и выстраивает из них собственное упорядоченное на определённый лад, здание. Она выстраивает из них полифонию синтетического взаимодействия, отражающего синтез «хаотичной нейтральности внешнего», – с «формативной определённостью внутреннего». Она строит гармоничные формы из звуков так же, как природа строит свои формы, свои «животные сущности» в бесформенной воде океана. Ведь всякое «живое соединение», это всегда результат синтеза хаоса материала, и определённости формы, то есть порядка».

      +++

«Звуки, хаотично блуждающие в эфире, это материал для нашей мелоничной души. Как пчёлы, собирающие нектар с цветов, с помощью своих ферментов превращают его в мёд, (в нечто «синтезированное внешнего – с внутренним»), питаются этим «синтезированным продуктом» и питают им своих детей, так наша душа с помощью своих «ферментов», синтезирует из хаоса внешних звуков и собственных душевных флюидов, нечто «формативно-упорядоченное», чем затем питается сама и кормит себе подобных окружающих. То есть музыка в сакральном смысле бытия, – это некий мёд для нашей души. Наша душа, собирая нектар с цветов совершенства природы, делает из него собственный неповторимый по качеству и вкусу мёд, для собственного же потребления.

И вслед за музыкой, вся наша действительность, в сути своей, есть тот же «мёд», – нечто лишь синтетическое. Мог бы пчелиный мёд существовать в природе, как нечто самосущное? Могла бы существовать действительность бытия, как нечто самосущное?»

+++

«Но что может служить строительным материалом для нашей души, в выстраивании ею, времени и пространства, в формировании этих архаических основ действительности? Это самая недосягаемая тайна бытия! Ибо, как никогда, и никто не скажет, что есть в своей сути звук, так и никто и никогда не скажет, что в своей сути есть «глубина материи», что есть простой феномен внешней реальности сам в себе…»

+++

«Материя без формы, для нас – «ничто». Так же как звук без формы ничто, для нашей душевной организации. Формирование из звуков формы, и есть появление «действительности». Точно так же, как и формирование из бесформенной материи, – субстанций, превращаемых нашим сознанием в объекты, и их взаимодействие. Как не существует самой по себе музыки, так не существует самой по себе материи, так и не существует самого по себе пространства и времени. «Само по себе» существует лишь «ничто», – хаос! – То, что вне нас, и в нас одновременно. Бог – сущий, и несуществующий – ежечасно! Мир – создающий нас, и создаваемый нами. «Пустота» – опирающаяся на «существенность», и «существенность», опирающаяся на «пустоту». «Действительность» – на грани осмысления! Два «зеркала», стоящих друг напротив друга. И вся наша «действительность», есть бесконечное отражение в этих зеркалах. Отражение, не имеющее ни «отражённого», ни «отражаемого», как фундаментальных сущностей. «Синтетическая действительность», не имеющая ни начала, ни конца, и в то же время, акцентированная нашим рассудком, как нечто происходящее во времени и пространстве, то есть имеющая начало и конец, но лишь в иллюзии нашего рассудка, в рамках создаваемой этим рассудком, реальности».

      +++

«Мелодия, сложенная из звуков, есть форма. То есть, самый наглядный пример для осмысления нашей существенности, как таковой. Её «формативность», и есть параллельное отражение нашей существенности. Кроме «формативности» в нас, – нет ничего сущностного! Ведь мы, как субъекты, как личности, лишь упорядоченные на определённый лад формы, сложенные из отдельных клеток. Клетки же, в свою очередь, лишь формы, сложенные из белковых соединений, и т. д. Без формы мы ничто, – хаос инертного и нейтрального материала. Наше тело – это музыка природы, её гармония, – апофеоз природной полифонии».

      +++

«Форма – вот то, к чему мы всегда приходим в своих размышлениях о сущности мира и бытия. Морфокинез – суть действительности. За морфо кинетической динамикой – нет ничего. Нам лишь кажется, что всё трансцендентальное нашего разума, выходит за рамки общего морфокинеза. Здесь, опять же вопрос лишь в тонкости и грубости. Но на самом деле там, где нет формы, нет ничего. Что есть мир? – Мир есть форма. Форма – в самом широком смысле слова. Форма, как всякая организация, всякая структуризация, будь то луч света, лошадь, или стихотворение.

Кстати сказать, в качестве самого наглядного явления, для осмысления отношения тонкости формы, к грубости, можно привести песню. Эта форма создаётся нашей душой, её появление и исчезновения в эфире, в силу её скоротечности и эфемерности, не оставляет видимых следов нигде, кроме нашей души. Стихи и музыка, в своём сочетании, отражают синтетическое воплощение в нашей душе «инстинктивного» и «разумного». Суть песни, есть наиболее полный отпечаток матрицы нашей души. Отпечаток, где есть и идеальное, и рациональное, и интуитивное, и аналитическое. То есть присутствует и как нечто чувственное, и как нечто осмысленное».

+++

«Музыка, налагаемая на стихи, подчас действует как «инсулин». Она открывает доступ к клеткам души твоего разума, к клеткам фантазии. Её помощь в усвоении поэзии, порой невозможно переоценить».

+++

«Как мыльный пузырь, пущенный в свободное плавание, олицетворяет нашу планету, переливаясь всеми красками мира, так песня, в своём переливающемся синтезе музыки и стиха, отображает сущность нашей души, её гармонию в бесконечно широкой и тонкой организации. Звуки, расположенные в определённом порядке, создают нечто, что отражает нашу внутреннюю душевную морфодинамику. Звук, как вибрация, для нас – чужд. Но сочетание, упорядоченное строение в своей законченности, воплощённый порядок соразмерных диссонансов и консонансов для нас уже – нечто родное, нечто сущее в близкой нам форме. Диапазон звуков, которые мы способны воспринимать, это широта нашего мира. За этим диапазоном, – пустота. Отдельный звук относится к мелодии так же, как отдельная клетка, – к общему слаженному образу нашего тела. И, в сущности, мелодия в своём трансцендентном поле, является законченной формой так же, как в поле физическом, этой законченной формой является наше тело, соединённое в единую «полифонию», слитую из отдельных эукариотов. Музыкальная форма состоит из определённого количества вибраций, каждая из которых, на своём уровне, является законченной формой, состоящей из своих сочетаний. И этот ряд, на пути своего регресса, уходит в бесконечность.

Так всякая форма, как феноменального мира, так и трансцендентального поля мировоззрения, на пути регрессивного её осмысления, уходит в бесконечность глубины. Форма же реальности, построенная нашим разумом, являет нам действительность, нашу действительность. Её полифония, есть – истинна в своей субстанциональности. Но таковой она является, только в нашем миросозерцании».

      +++

«Песок, где каждая песчинка в своей плоскости бытия, есть законченная форма, для нашего миросозерцания, и в соответствии с его формативной транскрипцией, является лишь материалом, некоей метафорой хаоса. Пока эти песчинки не выстроились в нечто резонирующее с нашей конструктивной тонкой формодинамикой, в нечто последовательно-упорядоченное, то есть – объективное. В нечто, чем являемся, в сути своей мы сами. До тех пор же пребывает материалом для нас, – «материей без формы», (при всей невозможности определения нами эмпирически, что она есть в себе, эта материя). Но выстраиваясь в фигуру, например, в песчаный замок, становится формой нашего произведения, нашей кровью и плотью, – нашей воплощённой действительностью.

Глина, – бесформенная субстанция, превращаясь в кирпич, приобретает форму нашего «рационализма», чтобы стать материалом на следующем уровне. Выстраиваясь в дом, она приобретает форму нашей мысли, в воплощённом мериле сочетания художественного политеса и комфорта. И на этом, его «формативность», для нашего рационального разума, заканчивается. Но для мира, (в прогрессивном умозрении) цепь уровней форматирования форм в пространстве, – бесконечна так же, как цепь каузальных связей трансформации материи во времени. Различие лишь в «векторности» и форме нашего осмысления. Такова суть мира, как отражённая нашим разумом метафора. Такова суть мироздания. Мироздания, как некоей условной формы последней инстанции, для нашего воззрения».

+++

«Хотите заглянуть в себя? Взгляните вокруг! Ваш внутренний мир давно открыто лежит перед вами! Ваш внутренний мир раскинулся на полях внешней реальной действительности! Божественность и тонкость песни, и угрюмая инертность скалы! Бесстрастная безмятежность горного озера, и взрыв вулкана!..»

Ко времени

«Итак, время. Загадочная субстанция, всемогущая и всесильная, непобедимая и беспощадная, -недоступная осмыслению. В чём секрет её фатальности? Метафизическая модальность времени, как я уже не раз отмечал, повторяет метафизическую модальность пространства. Во времени, как и в пространстве, нет ничего сущего, ничего объективного. Как пространство не существует без объектов, наполняющих его, так и время не существует без этих объектов, их изменений трансформаций и движений. Диапазон трансформаций и их скоростей, как в эмпирике обобщённого действительного, так и внутри материи, как субстанциональности, ограничен возможностями нашей «сенсорной системы». С одной стороны, эмпирическим восприятием нашего рассудка, с другой трансцендентальным опытом нашего разума».

       +++

«Диапазон динамики нашего восприятия всякого движения в эмпирики мироздания, условно говоря, ограничен, с одной стороны, «взрывом», неким сверхбыстрым трансформированием материи. С другой стороны, к примеру, окислением металла, как неким сверхмедленным в нашем эмпирическом познании, трансформированием. С одной стороны, полётом стрелы. С другой, движением тектонических плит нашей планеты, или движением земли вокруг солнца, олицетворяющемся в движении минутной стрелки на циферблате часов. Движение часовой стрелки, как и движение тектонических плит, уже не доступны для эмпирического восприятия, и мы лишь а priori знаем, что они двигаются. Только трансцендентальный опыт говорит нам о этом движении. Но, во всяком случае, оценка связана всегда с опытом. И то, и другое, – доступные для нашей идентификации, скорости, и являются для нас, некими условными «полюсами» нашего восприятия. И в соответствии этому диапазону, отталкиваясь от него, пребывает наше чувство времени, как таковое».

+++

«Из чего складывается категорический императив времени, как абсолютного доминирующего закона природы, на котором всё стоит и всё зиждется? В первую очередь, из строгой последовательности восприятия нашим эмпирическим воззрением, всех трансформаций, движений и изменений в природе. Во вторую очередь, трансцендентальным опытом, где все законы сходятся в некую синтетическую закономерность отношений, образуя целостный объективный образ слаженной упорядоченной действительности, с абсолютно закономерной строгой динамикой.

Первые показатели, можно отнести к прикладным, вторые, – к фундаментальным. Ибо только последние показатели убеждают нас в сущностной парадигме времени, и только благодаря ним мы оцениваем время, как нечто очевидное. Ведь, как бы мы не смотрели на внешние объекты, как бы они не убеждали нас, главное, – это наше внутреннее чувство времени, которое вытекает из движения нашей крови и нашего внутреннего сложного метаболизма, воплощающегося в движение нашей мысли.

Эти внутренние скорости, и соотношение их с внешними скоростями, и даёт нам чувство «обобщённого времени», как такового».

      +++

«Представьте себе, как бы выглядел мир для вас и вокруг вас, если бы скорости ваших внутренних движений, ваших внутренних трансформаций, были бы сродни скоростям трансформаций в камне, или металле. Ну, например, «урана» в его необходимой трансформации в свинец. Для вас, все окружающие теперь движения и преобразования, представлялись бы в виде, в тысячи раз ускоренной плёнки кинофильма! Смена дня и ночи, фиксировалось бы вами как мерцание, как еле определяемое моргание солнца. Ваше время стало бы совершенно иным.

А для такого «наблюдателя», у которого «внутренний метаболизм» в самом широком смысле слова, в тысячу раз быстрее нашего, и сгорание нашей спички будет представляться вечностью…»

+++

«Вопрос, существует ли объективное само в себе время, не зависимое от наблюдателя, не имеет разрешения ни практически, ни гипотетически. Как и тот же вопрос, по отношению к пространству. Да, на этом пути мы неминуемо приходим к полному отрицанию, к отрицанию всего и вся. Но наш разум, противится этому отрицанию, ибо он знает априори, что-сам-то он – сущ. И для истинности этого, ему не нужны никакие рассуждения. И так как он часть мира, то он уверен, что и мир сущ. И здесь наш разум начинаем углубляться в ту область, где наше сознание вступает в противоречие, – в непримиримый конфликт с самим собой. С одной стороны, наше внутреннее «Я» говорит о том, что мир существует именно в том виде, в каком мы его видим и ощущаем. Его существование не может быть опровергнуто, в силу достоверности наших чувств. Нам не разрушить очевидное, ибо мы никогда не найдём для этого оснований. С другой стороны, наша «внутренняя критическая убеждённость» говорит: Мир, окружающий нас – лишь наша фикция, он создаётся нашим разумом и в своей сути просто не может иметь ничего достоверного и основательного. В противном случае, Мир был бы конечным, и доступным к полному и безусловному рассмотрению его до конца. А это – абсурд.

Но тогда что же, чёрт возьми, существует?! Если даже сама материя как суть, есть лишь соотношение скорости и характера внутренних движений «наблюдателя», к наблюдаемому во вне. То есть к форме этой «материи», за которой для нас, нет ничего достоверно существующего, достоверно реального. Ведь мы знаем, что «материя» без формы не существует, она лишь может мыслиться. А если форма – это лишь отношение, то значит «материя» не существует как данность, как нечто сущее вообще».

       +++

«Абсурдность всего этого наталкивает на следующее заключение. По всей видимости, наш разум так устроен, что в своих размышлениях, он обречен всегда приходить к этому абсурду. Иначе, он обязательно нашёл бы выход из этого замкнутого круга. Когда доходишь до такого осмысления, то неминуемо начинаешь задумываться, а имеет ли мир вообще, ту ценность, которую мы привыкли ему придавать? Когда перестаёшь видеть в нём что-либо сущее вообще, неминуемо понимаешь, что его истинная реальность – лишь иллюзия. Как ничтожны в таком ракурсе осмысления становятся все наши амбиции, и все наши аффекты! Жалость, презрение, любовь, ненависть и т. д. – Всё пыль!..»

+++

«Мир, который мы же и создаём! – Какая нелепость! И в то же время, какая великая мудрость природы!»

+++

Так что же есть то, на чём всё и вся зиждется? Что есть та «Великая пустота», то «безвременье – в беспространственности», в океане которого зачем-то зарождается иллюзия, как некий бастион всякого сущего. Бездна, рождающая ограниченность! – Пустота, рождающая «материю»! Небытие, порождающее бытие! – Зачем?! Это великое «Зачем», уходящее в ту же бездну, в вечность, в бесконечность. Где уже нет даже бездны! Ибо нет – ни «пространства» ни «времени…»

+++

«Иллюзия и реальность, расположены на одной линии, которая не пресекается, ни в динамике, ни в сущности своей. Точно так же как прошлое и будущее, в своей сакральной сущности, – одно целое. Нечто неделимое в себе, и разделяемое лишь нашим «ноуменом», для обеспечения собственного бытия, в созданной им реальной действительности. Ведь между иллюзией и реальностью нет объективных границ вне нашего «ноумена», точно так же, как нет объективных границ между прошлым и будущим, как только по отношению к нам, к «наблюдателям». И точно так же, как мы создаём своим разумом деление мира на прошлое и будущее, (они, как будто клинчем сходятся в нас), так и реальность, и иллюзия сходятся в нашем разуме клинчем, не имея вне нашего разума никакого настоящего деления, и объективности этого деления. Они есть «виртуальные полюса действительности» создаваемые нашим разумом, – некие, в обе стороны от себя, – «крылья воззрения». Крылья, на которых ноумен, – парит в эфире проведения, создавая вокруг себя поля действительности…»

+++

= «Фундамент, – нечто наиболее грубейшее нашего мира, нечто абсолютно реальное, (условно говоря, начало действительности), есть – «пустота». Она настолько нейтральна и инертна, что не имеет собственной существенности, не имеет собственной определённости, и своих собственных категорий. Она – сверх реальна! С неё начинается всякая действительность.

= «Апофеоз», – высшая точка действительности нашего мира, (условно говоря, вершина этой действительности), есть – нечто сверх тонкое, и так же не имеющее собственной существенности, собственной определенности и собственных категорий. Но здесь, в силу своей сверх тонкости, сверх эфемерности, а значит сверх иллюзорности. Нечто, что находится на вершине этой иллюзорности. Что в сути своей есть так же нечто сверх реальное, но лишь иного полюса бытия.

В своём бытовом воззрении и оценке, в силу неимения иного способа познания и иных критериев для определения, мы обозначаем эту вершину понятием – «Любовь». Нечто неуловимое сознанием, сверх возвышенное, – нечто жизненно гипертрофированное во всеобъемлющей иллюзорности бытия…»

+++

«Задумывались ли вы над тем, почему всякое неоднозначное суждение, как правило, трактуется слушателями в сторону более «низменного», более «грубого»? Это наша сущность стремится к наибольшей фундаментальности в воспринимаемой реальной действительности. Ведь мы, как продуцирующие действительную среду, и одновременно воспринимающие её, константы, во всех без исключения плоскостях собственного восприятия, всегда находимся на лестнице градации от «грубого» к «тонкому», воплощающейся в нашем воззрении в градацию от фундаментальной реальности, – к иллюзорности, в критериях соотношения парабол нашей восприимчивости, – их архаических возможностей».

+++

«Тот, кто хочет найти абсолютную истину, тот найдёт лишь пустоту. Ведь только она – абсолютна. Всё остальное, включая и всякое философствование, есть лишь форма. – Нечто Меняющееся в абсолютном. Оазис в пустыне. Сущее – в ничто!..»

+++

«Мысль есть форма, построенная из тонких токов. – Нечто действительно-формативное и упорядоченное, сложенное из ткани бесформенной неопределённой нейтронной материи. Мысль, по своей сути, есть сформатированный в некую законченную гармонично упорядоченную форму, альянс хаотичных электромагнитных импульсов. Мысль, в сути своей, тот же замок, выстроенный из материала бесформенного песка. Только существование её, проходит на иных, на метафизических полях этого бытия».

+++

«Усложнение своих апперцепций и дефиниций, насильственное расширение своих чувств и мыслей, – вот где лежит наше счастье, и наша же беда. Мы усложняем свой мир, и он становится настолько же желанным, насколько и отвратным. Весы между преисподней и раем на земле, определяются именно этими усложнениями, развитиями в нашей душе тонких сверхчувственных переживаний, определяющих меру наших наслаждений, и меру наших же страданий. Насильственным усложнением и утончением наших мыслительных способностей, определяется всякая утверждаемая нами истинность и заблуждение, всякая возможность критерий всего оцениваемого, – всего как утверждаемого, так и отвергаемого. Здесь не существует альтернатив, ибо не существует ничего по-настоящему само собой разумеющегося, не существует ничего по-настоящему окончательно завершенного и абсолютно истинного в себе.

Мерилом всего на нашей бренной земле служит наш разум, наше создающее собственную модальность жизни, всех её простых и парадоксальных явлений, мировоззрение. Наше сакраментальное тело, как некое «органистическое лекало», словно «вирусный органоид» штампующий и заполняющий пространства действительного мира своими «индивидуумами-копиями» скопированными с собственной биологической матрицы. В фолиомультофации собственного размножения, идея, как некая органистическая монада, размножается и делает то же самое в полях трансцендентального опыта бытия нашего сознания».