Европа во времена Первой мировой войны. Дневники посла Великобритании во Франции. 1914—1918 годы

Швеция в трудном положении. Ей придется одинаково плохо как с Германией, так и с Россией! Пока ей следует больше бояться немецкого военно-морского флота, чем того, что может предпринять против нее Россия. Не думаю, что Норвегия поставит на Германию. Бедная Дания отдана на ее милость. Что предпримет Голландия? Вот большой вопрос, который вызывает сомнения. Ее постоянный интерес, несомненно, – защита своего нейтралитета от Германии. Если немцы победят, после войны они не станут держать слово из уважения к целостности и независимости Дании. Голландцы должны все понять по тому, как Германия ведет себя по отношению к Бельгии.

Не может быть сомнения, что немцы рассчитали: бельгийцы окажут лишь видимость сопротивления для проформы, и, после официального протеста, отведут войска и позволят немцам пройти по своей территории для нападения на Францию. Поведение бельгийцев стало большим обманом для немцев и огромным преимуществом для французов: благодаря им отсрочилось немецкое наступление.

Я не видел «Таймс» с субботы, поэтому не в курсе изменений в кабинете министров, поскольку в парижском выпуске «Дейли мейл» сообщалось лишь о назначении Китченера, что, по моему мнению, превосходно.

Мы только что получили известия о том, что бельгийцы по-прежнему проявляют стойкость. Немцы запросили перемирия, чтобы похоронить своих убитых. Радоваться ужасно, но, если только не убрать большое количество немцев и не разбить их наголову, мы станем их слугами и жертвами. Луис Малле[20] прибывает сегодня или завтра; возможно, в понедельник он уедет в Марсель и Константинополь.

Как хорошо говорил Асквит, а также Редмонд![21] Немцы рассчитывали на наши внутренние разногласия.

8 августа 1914 г. Здешняя финансовая система непостижима. До 2 августа невозможно было снять деньги с текущих банковских счетов, кроме 250 франков и 5 % от оставшейся суммы. Фунт стерлингов золотом колеблется между 24 и 24,5 франка; правда, в банках невозможно получить фунты ни по какому курсу. Банкноты Английского банка принимаются лишь с большой скидкой. Хотя они обеспечены золотом, за них можно получить только французскую бумагу. Может быть, паника прекратится, когда строгий мораторий вынудит отдельных граждан не копить деньги дома, чтобы платить за повседневные нужды.

9 августа 1914 г. Судя по газетам, мы принимаем строгие меры предосторожности против живущих в Англии немцев. Если верить прессе, в Германии с британскими подданными обращаются как в Средневековье. По-моему, газеты преувеличивают. Следующее я слышал от американского посла[22] и брата человека, ставшего жертвой.

Мистер и миссис Хантингтон – он отец графини Хатцфельд, которая арендует Дрейкот, – находились в Карлсбаде и намеревались оттуда попасть в Швейцарию. Багаж и слуг они отправили поездом, а сами поехали на автомобиле. Они приехали в Нюрнберг в 11 часов вечера, и их тут же арестовали по подозрению в том, что они – английские шпионы. Несчастных раздели догола и всячески оскорбляли, несмотря на утверждения, что они – американские граждане. Их посадили за решетку и не разрешили телеграфировать Герману Хатцфельдту[23]. Их шофер бежал с автомобилем и в полубезумном состоянии добрался до Парижа. Правительство США обычно не сидит спокойно, когда плохо обращаются с их гражданами.

Говорят, в Версале расстреляли какого-то немца за то, что он перехватывал телеграфные сообщения. Война будет ужасной; пощады не будет никому. Если нам удастся прервать все морское сообщение с Германией через Голландию и Скандинавские страны, в Германии вырастут цены. Сначала будет недовольство, затем страну ждут голод и нищета. Будем надеяться, что Гогенцоллерны исчезнут; они вот уже полвека служат проклятием для всего мира, с тех пор как захватили часть бедной маленькой Дании.

10 августа 1914 г. Очень жарко, и я все время думаю о бедных солдатах, которые сражаются и страдают, и жалею их – и все из-за амбиций Гогенцоллернов и опасений Габсбургов, что их подданные-славяне отпадут от них! Надеюсь дожить до того времени, когда Гогенцоллернов уничтожат. Если немцы потерпят поражение, а союзники одержат победу, то немцы изменят отношение к своему главнокомандующему и разлучат его с прусской милитаристской партией. Все, что касается британских экспедиционных сил, держится в строгой тайне, и по праву; мы ничего не слышим и не знаем, кроме рассказов приезжих. Наша помощь оказывает чудесное нравственное воздействие. Я еще не видел президента с тех пор, как мы объявили войну. В городе замечательно тихо и мирно; нет автобусов и потому нет суеты.

11 августа 1914 г. В Антверпене расстреляли как шпиона одного немецкого купца. У него в доме нашли тысячу немецких форменных мундиров и радиопередатчик; он был богатым и влиятельным человеком.

Г. слышал, что на недавнем заседании кабинета в Константинополе Энвер-паша[24] пожелал объявить войну России; он даже достал револьвер в поддержку своего желания, но все коллеги последовали его примеру, и войну не объявили. Кроме того, по словам моего друга, германский линейный крейсер «Гёбен», о котором ходило столько слухов, оказался неудачным, и потому его некоторое время назад предложили туркам; из его орудий можно стрелять только с одной стороны! Если это правда, корабль не принесет туркам особой пользы. Кажется так странно, что мы должны воевать с австрийцами. Извольский ведет себя очень глупо и хвастливо; в то же время он спрашивает друзей, что было сделано в 1870 году, когда немцы шли на Париж!

12 августа 1914 г. Какую же ненависть на долгие годы навлекают на себя немцы своей жестокостью! Посол Испании и его жена, которые отправились на вокзал в Берлин, чтобы проводить посла Великобритании[25], чудом избежали линчевания толпой на обратном пути в испанское посольство. Я очень тревожусь из-за того, что произойдет в следующие несколько дней.

14 августа 1914 г. Возмутительно, что турки позволили немецким крейсерам «Гёбен» и «Бреслау» войти в Дарданеллы! Они подняли флаги Германии и обыскивают французские, британские и русские торговые суда. Турки думают, что немцы победят; их уже перекормили отчетами о победах Германии и отчаянном положении, в котором очутились страны Антанты.

По слухам, К. из К. думает, что война будет долгой; здесь так не считают, при том условии, что мы перекроем снабжение Германии по морю. Если бы только Италия вышла из Тройственного союза и обратилась против Австрии! Ей не пришлось бы слишком грешить против совести. Благодаря такому шагу она приобретет больше, чем если останется с Австрией и Германией; война в таком случае закончится раньше, и, скорее всего, в нашу пользу.

15 августа 1914 г. Френч прибыл на Северный вокзал поездом из Амьена в 12.26 пополудни, за две минуты до оговоренного времени. Я встретил его на вокзале. От имени французского правительства его приняли министр внутренних дел, префект полиции и заместитель начальника штаба; и внутри, и снаружи вокзала выстроился почетный караул. Невзирая на дождь, у вокзала собралась большая толпа, и много народу стояло вдоль улицы Лафайетт и Бульвара; его ждал великолепный прием. Фельдмаршал и его спутники – начальник штаба[26], генерал-квартирмейстер[27], Генри Уилсон[28], Билли Лэмбтон[29], Бринсли Фицджералд[30] и еще один молодой офицер – обедали в посольстве. В 14.30 президент республики принял нас с фельдмаршалом; позже к нам присоединялись соответственно председатель совета министров, министр иностранных дел[31] и военный министр[32].

Договорились, что Френч и его начальник штаба завтра в 8 часов утра выедут из Парижа на автомобилях и отправятся в ставку генерала Жоффра. После совещания с ним Френч поедет дальше, в свою штаб-квартиру. Я предложил, чтобы он ознакомился здесь в военном министерстве с общей картиной, чтобы обсуждать ситуацию с генералом Жоффром, зная то, что знают в Париже.

Сегодня закрылось больше магазинов. Около 2.30 ночи началась сильная гроза, и шел дождь. Жара, однако, продолжается, хотя солнца меньше.

Френч сказал, что моряки, дежурящие в Ла-Манше, напряжены. Ничего удивительного. Какая нагрузка на нервы – всегда быть начеку! Многие из тех, кто ушел и кого ждут, так и не вернутся домой! Сердце болит при мысли о том, сколько горя породило тщеславие королей. «Ce sera la faillite des rois»[33], – сказал Ж., и они этого заслуживают.

Вивиани на сегодняшней встрече с Пуанкаре выглядел загнанным, нервным и встревоженным. Военный министр больше стремится продемонстрировать свое знание английского, чем поделиться ценными сведениями. По уговору, Пуанкаре говорил на своем родном языке, а Френч – на своем; я говорил на обоих языках и служил связующим звеном.

16 августа 1914 г. На бумаге немцам приходится несладко; но такие события, как объявление войны Японией, захват бухты Цзяочжоувань, захват немецких судов и колоний, хотя и вредят престижу Германии, не повлияют ни на грядущие великие битвы на суше, ни на великое морское сражение, если оно состоится. Едва ли голод там настанет в ближайшее время. Будем надеяться и молиться, чтобы война перешла на территорию Германии, чтобы она постепенно оказалась зажатой между русскими и французами, бельгийскими и британскими войсками, чтобы Италия набросилась на Австрию, как голодный волк, как только австрийский военно-морской флот будет уничтожен или обездвижен франко-британским флотом, и чтобы Сербия оттянула большую часть австрийской армии от нападения на Францию. Если не считать того, к чему может привести голод в Германии, потребуется много времени, чтобы успешно подавить германскую армию. Тогда ее противники смогут диктовать условия мира.

Военные корреспонденты в ярости из-за того, что их не подпускают к театру военных действий во Франции.

Смерть бедного Грирсона[34] – тяжелый удар для Френча. У него была замечательная репутация; он хорошо знал немцев и их особенности. Через несколько дней Френч должен нанести удар – пусть он будет сокрушительным!

17 августа 1914 г. Из бельгийской дипломатической миссии пришло сообщение: за шпионаж расстреляли немецкого герцога Аренберга, женатого на представительнице дома Линей, а также его сестру, герцогиню де Круа. Говорят, что он устроил в своем замке в окрестностях Льежа беспроволочный телеграф. В какой-то газете я прочел, что упомянутый замок взорвали, поскольку он служил препятствием на линии огня. Думаю, если герцога в самом деле расстреляли как шпиона, должно появиться официальное объявление какого-либо представителя власти.

20 августа 1914 г. Ездили сегодня днем с Грэмом[35] в Буа. Все было так тихо, мирно и красиво, а я думал об ужасах, творящихся в Бельгии, в Вогезах, в Эльзасе и Лотарингии!

Как хорошо хранилась в тайне высадка нашего экспедиционного корпуса и как быстро она прошла! В прошлую субботу по пути в Дьепп Г. пришлось ждать два часа в Руане. Он отправился посмотреть на наших солдат. На него произвели сильное впечатление их бравый вид и прекрасное состояние лошадей. Местные жители удивлялись и смеялись, видя, как наши солдаты раздеваются по пояс и обливаются водой; для них такое зрелище было в новинку. По его словам, наши солдаты выглядели уверенно, доброжелательно и спокойно. После того как прошла первая волна мобилизации, Париж как будто опустел; улицы охраняются полицией с револьверами, жандармами с винтовками и моряками с ружьями. Городские ворота закрываются в 6 часов вечера, и после этого часа ни в Париж, ни из Парижа не пропускают автомобили.

22 августа 1914 г. В телеграмме из Санкт-Петербурга говорится, что отступление бельгийской армии вызвало некоторое смятение. Русский план военной кампании был несколько изменен; теперь три северные армии двигаются в Восточную Пруссию, а четвертая армия, которая дислоцируется на левом берегу Вислы, медленно движется туда же из Варшавы. После того как вышеупомянутые армии разобьют противостоящие им силы Германии, они со всей возможной скоростью пойдут на Берлин. Французский посол в Санкт-Петербурге[36] говорит, что русские пока продвинулись по всей линии фронта километров на двадцать в Восточную Пруссию.

Ходят упорные слухи, что немца-управляющего отеля «Астория» расстреляли как шпиона за то, что он установил на крыше отеля аппарат для перехвата телеграфных сообщений. Оказывается, на управляющего донес егерь и его ни в чем не обвиняют, но, поскольку он немец и годен к военной службе, на время войны его отправили в лагерь. Германия перенимает наполеоновскую систему по аресту и заключению всех англичан, которые оказались в стране сразу после объявления войны. Дипломатическим представителям нейтральных стран не разрешают ни посылать, ни принимать зашифрованные телеграммы.

Судя по всему, немцы рвутся к Остенде. Что они там найдут? Наша кавалерия уже соприкасалась с ними в других местах.

23 августа 1914 г. Сегодня начинаются военные действия между Японией и Германией. Правительство США как будто удовлетворено объяснениями, представленными Японией. Правительство США выразило желание купить крупные немецкие лайнеры, находящиеся в порту Нью-Йорка, и поставить их под звездно-полосатое знамя, но мы не должны признавать подобные операции во время войны. Они служат удобным предлогом отказать нам в праве захватывать вражеские суда. Геррик и комитет американцев договорились нанять суда, принадлежащие французской компании «Транс-атлантик», для перевозки американцев в Нью-Йорк. Вот самый лучший выход! Если с нашего разрешения и с разрешения французов «Фатерлянд» и другие корабли прибудут в Гавр, чтобы увезти американцев, возможны демонстрации во французском порту. Будет очень некстати, если корабли придут под американским флагом, и еще более некстати, если они сохранят немецкие флаги. Надеюсь, правительство Великобритании проявит в этом вопросе твердость и даже предложит в качестве сопровождения небольшой британский военный корабль, если проход торгового судна под британским флагом небезопасен, как оно, наверное, и должно быть в настоящее время.

Мне нанесли визит два кардинала, Борн и Гаске, которые отправляются в Рим; я содействовал их поездке в Вентимилью.

Надеюсь, что французы не применят репрессии, которые, по их словам, заслуживают немцы за то, что жгут, грабят и без всякого повода стреляют в стариков, женщин и даже детей, за то, что грабят и убивают французов, раненных немецкими солдатами и даже офицерами. Боюсь, эта война будет безжалостной.

Китченер совершил большую ошибку, разрешив записаться во французскую армию около 500 британских добровольцев, которые здесь живут. Им следовало сказать, чтобы они записывались в британскую армию. По-моему, французская привычка трубить только о своих победах и захвате пленных и оружия – глупость. Несомненно, и французы несут большие потери в живой силе и технике. Когда станет известна правда, здесь начнутся шумные протесты.

24 августа 1914 г. Жестокость немцев ужасна. Некий житель Базеля рассказал леди Г., что немцы прервали операцию – ампутацию ноги французского солдата – и увезли всех раненых в плен; такое поведение противоречит обычаям современной войны и международному праву; это возвращение варварства. Боюсь, что победа над Германией окажется нелегкой задачей. На севере идет большое сражение. В Лилле много раненых британцев. Один офицер приехал из Руана за хирургическими инструментами, которые нужны в британском госпитале для офицеров. Денег у него не было, и требуемые 200 фунтов выдал французский Красный Крест; мне придется их возместить.

26 августа 1914 г. Оказывается, в состав 5-й французской армии, которая держала линию от Мобёжа до Живе, входят алжирские войска. 5-й армии противостоят германские силы, в том числе гвардейская дивизия. Согласно рапорту, с фронта отправлено семь поездов с ранеными алжирцами. Вполне возможно, что сообщение между Булонью и Парижем будет перерезано. Военное министерство сегодня не выпустило коммюнике; вероятно, более свежие сводки переданы депутатам – они дают советы и пытаются вмешиваться в военные дела. Наш курьер добрался в Париж из Лондона за 24 часа. Ему пришлось пять часов прождать в Амьене, где он видел около 50 раненых британцев, которые отправлялись на запад, и толпы деревенских жителей, которые идут из приграничных деревень, находящихся в зоне боевых действий. По слухам, военное министерство возглавит Клемансо или Мильеран.

Утром в соборе Парижской Богоматери провели службу по покойному папе. Послы Италии, Великобритании, России, Турции, Японии и Америки пришли в штатском. Как и послы Бельгии и некоторых других стран. Послы Испании и нескольких других стран пришли в форме. Выражались сомнения в правомерности присутствия посла Великобритании, поскольку от правительства Франции представителей не было. Президент республики прислал от своего имени морского офицера – на том основании, полагаю, что он, как президент, представляет и добрых католиков, и неверных. Музыка была хороша; собралось много кардиналов и епископов; кардинал-архиепископ Парижа, Аметт, уехал в Рим. Если бы из всех послов отсутствовал только я, это произвело бы плохое впечатление.

Сегодня продолжаются тяжелые бои. Сейчас, когда я пишу, получил сведения о дальнейшем отступлении, увы! Если бы у нас было еще 100 тысяч человек, мы могли бы высадить их в Остенде.

27 августа 1914 г. Должно быть, велись pourlarlers[37] о смене или перераспределении портфелей в кабинете, поскольку, по официальным данным, процесс занял всего час! Делькассе снова у руля моего корабля[38]; он не сомневается в конечном успехе – в отличие от меня. Не уверен, что немцев удастся удержать вдали от столицы. По сведениям одного вполне надежного источника из правительственных кругов, обсуждается вопрос о переводе правительства в Бордо на тот случай, если крупные силы немцев прорвут франко-британские позиции на северо-востоке.

28 августа 1914 г. Сегодня видел военного министра[39]. Он провел ночь в ставке французского главнокомандующего и вернулся утром; похоже, он уверен, что наступление немцев на Париж будет остановлено свежими французскими войсками, которые перебрасывают с восточной границы. Положение тяжелое, и лично я опасаюсь, что нам придется бежать из Парижа.

29 августа 1914 г. Немцы в Абвиле. Завтра или через день ожидается большое сражение в попытке прорыва.

30 августа 1914 г. Бои в Компьени. Немцы настолько превосходят французов количественно, что через несколько дней они могут оказаться в окрестностях Парижа. Насколько мне известно, золотой запас в размере 168 миллионов фунтов перевезли из Банка Франции в Бордо и Марсель. Жгу конфиденциальные бумаги и готовлюсь по первому требованию отправиться в любой город, куда переедет правительство. Судя по всему, немцы уверены, что оккупируют Париж; они вполне способны все здесь разграбить. В таком случае я потеряю все, что имею.

31 августа 1914 г. Сегодня военное положение чуть лучше, чем вчера; наверное, бегство на юг состоится в среду. В «Таймс» гораздо больше описаний и правды, чем в любой французской газете. Мы несем тяжелые потери, хотя немцы потеряли намного больше людей; это, однако, они могут себе позволить, в отличие от нас.

Глава 2

Сентябрь 1914 года

1 сентября 1914 г. Французы по-прежнему отступают, открывая наши фланги. Френч приехал сюда на несколько часов для встречи с Китченером, который утром прибыл из Лондона. Два штаба работают несогласованно.

В документах лорда Барти обнаружен следующий меморандум, в котором отражено то, что случилось после упомянутой им встречи в Китченера и Френча в посольстве:

«Утром 1 сентября, во вторник, я получил срочную телеграмму из Министерства иностранных дел от 31 августа, в которой говорилось: „Лорд Китченер сегодня выехал из Лондона; он проследует из Гавра в Париж и прибудет около полудня. Он поручил сэру Джону Френчу сообщить ему через вас, где они могут встретиться. Пожалуйста, устройте, чтобы лорда Китченера препроводили к сэру Джону Френчу“. Поскольку после встречи в посольстве сэр Джон Френч сообщил мне о намерении Китченера проинспектировать британские войска, я имел с ним беседу и высказал свои возражения. Так как мои доводы его, судя по всему, не убедили, я сказал, что изложу свои взгляды по телеграфу правительству его величества. Телеграмма, составленная мною, была адресована Грею и гласила: „Прибыл лорд Китченер и провел совещание с сэром Джоном Френчем. По его словам, правительством его величества было предложено, чтобы он проинспектировал британские войска. Я сказал ему, что, по моему мнению, такая инспекция окажет самое неблагоприятное действие на французских военных и французское общественное мнение; она создаст впечатление, будто сэр Джон Френч не устраивает правительство его величества и в недавнем отступлении французской армии повинны британские войска. Лорд Китченер спрашивает, каковы пожелания правительства его величества в данных обстоятельствах. Он будет ждать в Париже вашего ответа“. Я показал черновик телеграммы сэру Джону Френчу и затем отнес его Китченеру, который попросил вычеркнуть последние слова, а именно „Он будет ждать в Париже вашего ответа“, и заменить их следующими словами: „Прошу ответить как можно скорее“. Я выполнил его просьбу, и телеграмма с исправлениями была послана в 17.30. Сэр Джон Френч покинул Париж, поужинав в „Рице“. В 19.30 я телеграфировал личному секретарю Грея: „Вниманию Уинстона Черчилля[40]. Завтра в 6 часов лорд Китченер проследует из Парижа в Гавр, если не получит распоряжений не уезжать“. На следующее утро, 2 сентября, между 6 и 7 часами, я получил телеграмму от Грея, доставленную из Лондона в 22.56 1 сентября, в которой в ответ на мою телеграмму было написано: „Мы одобряем возвращение лорда Китченера, как было предложено“. Думаю, что Китченер, после моей с ним беседы и разговора с Френчем, пересмотрел свои планы, так как лично отправил телеграмму об этом. На меня же он не затаил злости за то, что я высказался откровенно: мое вмешательство не повлияло на наши личные отношения, и после того я несколько раз виделся с ним в Париже. По пути из Англии в Галлиполи он был моим гостем в посольстве, когда проезжал через Париж».

* * *

Между 6 и 7 часами вечера я услышал гул аэроплана; он пролетел над домом и сбросил бомбу – по-моему, где-то возле площади Согласия. Я слышал взрыв, а потом стрельбу, которую подняли по нему солдаты. Относительно переезда еще ничего не решено.

2 сентября 1914 г. Мы заняты упаковкой. Сегодня ночью нас переводят в Бордо, и, возможно, я пишу в этом доме в последний раз[41], так как война, скорее всего, затянется. Французы не оказали нам всей поддержки, на которую мы могли рассчитывать, и основную тяжесть боев приходилось нести нам. Мы вынуждены были отступать.

Бордо, 3 сентября 1914 г. Приехали сегодня между 13 и 14 часами; сообщение о намерении отбыть поступило вчера только в 13 часов, а отъезд назначили на 22.50, всего через десять часов. Хорошо, что мы подготовились заранее; иначе не успели бы собраться. Бесконечные ящики с архивами и т. д. заполнили большой и маленький мебельный фургоны. Ну и столпотворение! Русские заняли восемь купе первого класса; судя по всему, они везут с собой жен, детей, слуг и детей слуг. У англичан было три купе. В поезде были представители всех стран Южной и Центральной Америки и их домочадцы. Несколько раз пришлось долго ждать; поезд ехал очень медленно, поэтому поездка заняла почти четырнадцать часов вместо обычных семи. В Бордо оказалось очень трудно найти автомобили и багажные фургоны. Обед накрыли в буфете; на него не пошли ни Грэм, ни Ли[42], ни я; мы отправились прямо в выделенный нам дом, один из лучших в городе, принадлежащий г-ну Гестье (партнеру покойного мужа миссис Бартон и г-на Джонсона, крупных виноторговцев): он полон красивых вещей. В гостиных ровными рядами стоят стулья в стиле Людовика XIV и диваны, здесь деревянные панели, статуи, гобелены. Русские прибыли в количестве сорока человек и были очень недовольны предоставленным им жильем; посол согласился временно занять Шато-Марго, который является собственностью Пийе-Уилла, брата герцогини де Ла Тремуйль.

4 сентября 1914 г. Утром я видел Делькассе. Как жаль, что на нашем участке фронта нельзя похвастать такой победой, какую русские одержали над австрийцами! Здесь очень жарко. Если бы не многочисленные солдаты и военное снаряжение, можно было бы подумать, что не происходит ничего экстраординарного. Здесь нет ужасов войны, ни раненых, ни несчастных беженцев из оккупированных провинций.

5 сентября 1914 г. Сегодня вечером Делькассе, который приехал повидаться со мной, описывал военное положение к северу и востоку от Парижа; я не мог его понять и даже не пытался делать вид, будто понимаю. Целью его визита была просьба отправить телеграмму Френчу, что я не смог бы сделать, даже будь у меня шифр. Делькассе записал следующее послание: