скачать книгу бесплатно
Либби распихала яичницу по краям тарелки. Ей не требовалось спрашивать у Сьерры, почему той настолько нужен этот проект. Как и ей самой, Сьерре намного проще было целиком отдаваться работе, нежели скорби и тоске.
– Позвони мне после банка. Так или иначе, но я помогу тебе с этим разобраться.
* * *
К Вудмонту Либби приехала в пять минут одиннадцатого. В небе разливалась яркая голубизна, и в прогнозе не было ни малейшего намека на дождь.
Либби свернула с асфальта на длинную гравийную дорогу, ведущую к главному особняку. Значительно сбавив ход, она наслаждалась видами вокруг, не тяготясь ни боязнью непогоды, ни сжатым временем, ни логистикой свадебных хлопот.
Поле слева от дороги было покошено, причем сено, без сомнений, по указанию Коултона еще до дождей скатали в рулоны и переправили в амбар. С северного края поля паслись стриженые овцы, а за ними виднелась округлая излучина реки Джеймс. Это и впрямь было самое восхитительное имение во всем округе. Во время Недели старинных садов они с матерью, бывало, сиживали здесь со старушками, съехавшимися со всех окрестностей, и неспешно попивали каркаде, закусывая его пирожками со знаменитой вирджинской ветчиной. Пару раз мать звала и отца присоединиться к поездке, но тот все время вежливо отказывался.
– Не буду вам, милые дамы, мешать наслаждаться прогулкой, – с улыбкой говорил он, удаляясь к себе в кабинет.
Мать с дочерью каждый год вдвоем проделывали это занятное путешествие, пока однажды, когда Либби было тринадцать лет, ее мать не умерла от передозировки лекарства. Отец уверял ее, что это был несчастный случай. Мол, обезболивающее вообще плохо сочетается с вином.
– Она бросила меня, – заявила тогда Либби.
– Нет, детка, твоя мама ни за что бы тебя не бросила, – возразил отец.
– Моя первая мать вообще от меня отказалась, – не отступала Либби.
– Нет, она отдала тебя нам, чтобы мы тебя удочерили.
– Когда я стану матерью, я ни за что не оставлю свое дитя.
Ей припомнилась роскошная цветочная композиция, доставленная в похоронное бюро от семьи Картер для ее матери. Она была не самой большой, но выглядела потрясающе, и цветы в ней были как будто собраны в садах поместья Вудмонт. При ней имелась лаконичная сухая надпись: «Соболезнования от семьи Картер». Похожая композиция прибыла и к гробу умершего в январе отца Либби – только на этот раз явно от постороннего флориста.
Доктор Картер-младший, Эдвард, был, как прежде и его отец, акушером-гинекологом. Либби подозревала, что ее папа за долгие годы своей медицинской практики как-то пересекался по работе с доктором Картером. И теперь, из профессиональной любезности, семейство Картер выказало им соболезнование и скорбь. Это было довольно узкое сообщество, где все друг друга знали.
Дорога вильнула влево, затем обратно повернула вправо. На поворотах от колес вздыбились облачка пыли. Наконец у дороги появилась небольшая табличка, гласившая: «Главный особняк» – и направлявшая налево. Либби свернула налево.
Она бывала здесь уже много раз и знала, что дорога, по которой она сейчас едет, упирается в другую, кружную подъездную дорогу, что словно обводит высокий белый дом, выстроенный в колониальном стиле.
Слева и справа от дороги раскинулись два прекрасных сада. Слева от Либби был цветочный сад, окаймленный аккуратно подстриженными самшитовыми деревцами. Путь к нему шел под широкой аркой, увитой мощными лианами жимолости. В центре цветочного сада на постаревшей от многих непогод каменной колонне стояли медные солнечные часы. На металле были выгравированы слова английского поэта:
Сад – это проблески триумфов на фоне череды потерь.
От этой центральной точки спиралями расходились закругленные цветочные клумбы с густыми посадками маков, лилейников, васильков.
Сад по другую руку был более практичным, хотя и не менее красивым. Отсыпанные мелким гравием дорожки обводили прямоугольные клумбы, пестревшие пышными полезными травами. Длинная шпалера с виноградной лозой поддерживала заодно томаты с наливающимися плодами, лианы с гроздьями огурцов, а также красную и зеленую стручковую фасоль. Среди овощей там и сям были разбросаны цветущие кустарники, что придавало всему саду ощущение контролируемой вольности, не давая ему выглядеть чересчур правильным и степенным.
Следы субботней свадьбы были старательно вычищены, и все здесь пребывало в том же идеальном нетронутом виде, как и в день прогона, когда они прогуливались здесь с невестой, обсуждая предстоящее празднество.
Выйдя из машины, Либби закинула на плечо сумку. Неподалеку послышался низкий собачий лай, за которым тут же последовало гавканье другой собаки, уже поближе. Обе уже во всю прыть мчались к Либби.
«Так вот и растерзали одинокого фотографа дикие звери…»
Как оказалось, низкий лай исходил от черного метиса лабрадора, девочки, которой явно не было еще и года. Второй голос принадлежал старенькой таксе с короткой шерстью, кривыми лапками и значительностью авторитетного пса. Лабрадориха держала в зубах палку и так быстро махала хвостом, что, казалось, только чудом с такой-то вертушкой удерживалась на месте. Такса хранила настороженную сдержанность – впрочем, шерсть у нее на загривке не вздыбливалась. Лабрадор тут же с намеком положил палку у ног Либби, а такса между тем поводила вокруг нее носом, принюхиваясь.
– Ну, привет, ребята, – сказала Либби и, проведя ладонью по ошейнику лабрадора, нащупала бирку с его кличкой. – Келси! Какое необычное имя.
Лабрадориха довольно рыкнула, отозвавшись на кличку.
Либби подняла палку, швырнула ее подальше и поглядела вслед помчавшейся за игрушкой Келси. Собака быстро нашла палку и принесла обратно. Либби кинула игрушку еще раз. Келси рванулась с места догонять.
Такса же не проявляла ни малейшего желания включиться в игру.
– Ну, а тебя как зовут? – На бирочке значилось «Сэйдж»[2 - Сэйдж – разговорное сокращение от Sergeant («Сержант»).]. Либби легонько почесала кобелька между ушами. – Приятно познакомиться, Сэйдж.
Обойдя дом вместе с новыми друзьями, Либби поднялась по вытесанным каменным ступеням на крыльцо. Во время свадебного празднества двери в дом были открыты, повсюду слышался смех, лилась музыка. Теперь же, тихий и закрытый, дом имел какой-то отчужденный вид.
Либби постучала в парадную дверь, Келси тем временем снова уронила перед гостьей палку.
– Да ты, я вижу, целый день готова за ней бегать!
Собака подвинула носом палку поближе к ее ногам.
– Либби?
Келси, Сэйдж и Либби разом развернулись на голос Элайны.
– Здравствуйте, Элайна.
Хозяйка остановилась на круговой дороге, и собаки радостно устремились к ней. На Элайне были бледно-голубые джинсы, футболка с надписью «Вудмонт» и облепленные грязью сапоги. Стянутые в конский хвост волосы уже норовили вырваться из-под резинки, макияж отсутствовал напрочь. Кожа лица у Элайны оказалась бледнее, нежели помнилось Либби со свадьбы, под глазами пролегли легкие тени.
От странного, непонятного волнения по спине у Либби скользнул холодок. Причем у Либби не было ни малейших причин как-либо нервничать. Это была всего лишь обычная работа. Она уже сотни раз занималась подобным делом.
Элайна между тем поднялась к ней на крыльцо:
– Четко в назначенное время.
– Да, я, можно сказать, одержима пунктуальностью.
– Что ж, мне это очень по душе, – молвила Элайна. – Я бы протянула вам руку, но она вся в земле. Взялась расчищать старую оранжерею от зарослей лиан, и работа оказалась несколько грязнее, нежели я предполагала.
– Я и не представляла, что в имении у вас есть оранжерея.
– О ней помнят лишь отдельные местные старожилы. Она стоит, заброшенная, с середины восьмидесятых. Некогда мой дедушка соорудил для бабушки зимний сад в качестве свадебного подарка. Когда они оба умерли, я так и оставила ее закрытой, поскольку в свои двадцать с небольшим мое эгоистичное «я» не считало это стоящим проектом. Теперь же, тридцать лет спустя, я вижу, сколь прекрасна эта оранжерея, и сожалею, что так долго относилась к ней с пренебрежением.
– К вам уже так давно перешло это имение?
Элайна жестом пригласила гостью к двум белым креслам-качалкам, стоявшим на террасе, и вскоре они обе удобно сели.
– Бабушка с дедушкой оставили мне это поместье, когда мне было примерно столько же, сколько и вам. Может, даже чуть меньше. Оно всегда переходит к старшему из следующего поколения, хотя на ту пору я оказалась вообще единственной из Картеров. Имением бессменно управлял отец Джинджер, ныне покойный Джеб, но когда он от болезни ослабел, у меня не хватило духу слишком нагружать его работой по саду. Джеб делал все меньше и меньше, а когда умер, я не стала искать ему замену. Мы как бы самоустранились, и природа быстро взяла свое, как это всегда и бывает.
– Но сейчас ваши сады выглядят потрясающе!
– Это лишь благодаря Коултону. Когда он позвонил мне пару лет назад и справился насчет работы, я подумала, что это как нельзя вовремя. В садах накопилась уйма работы, да и Маргарет хотела, чтобы ее внуки были к ней поближе. Так что я наняла Коултона, велев ему сосредоточить свои усилия на основной части сада, а также на перестройке кухни.
– Коултон здорово меня выручил перед самой церемонией, – вставила Либби. – Он очень кстати подъехал и подвез меня с зонтами под начинающимся уже дождем. Однако на большинстве семейных снимков его нет.
– В этом весь Коултон.
– Итак, насколько я понимаю, вы предполагаете предоставлять свое поместье для проведения торжеств? То, что я наблюдала здесь в субботу, было организовано просто великолепно.
– Это лишь из доброго отношения к Джинджер. Я пока не утвердилась в решении открыть свой дом для праздничных мероприятий. Но мне бы хотелось, чтобы Вудмонт был с разных ракурсов сфотографирован и эти снимки выстроились в каталог, чтобы, если я все ж таки решусь его открыть, все было бы уже готово.
– Я, кстати, хотела показать вам снимки со свадьбы, а также с прогона двухнедельной давности. Оба раза погода была не ах, но если простоят хоть несколько деньков, как сегодня, то у любого, кто возьмется снимать, фотографии выйдут отличными.
– Да, такой день, как сегодня, сразу напоминает мне, почему я как можно чаще стараюсь приехать в Вудмонт.
– То есть вы здесь все время не живете?
– Я, можно сказать, разрываюсь между Вудмонтом и Вашингтоном. Причем я уже изрядно ужала расписание своей адвокатской практики, чтобы побольше времени проводить здесь.
– Как я вас понимаю! Я очень люблю здешнее начало лета. Когда я была ребенком, то мы с матерью каждый год приезжали сюда на Неделе старинных садов. Мы здесь чудесно проводили время.
Элайна тихо улыбнулась, отчего в уголках глаз и возле рта у нее появились тонкие морщинки.
– Мы уже думаем о том, чтобы в следующем году снова открыть для публики сады. Это знаменательная неделя, когда можно похвастаться перед людьми всем тем, что сделано за долгую зиму.
– У вас ведь двести акров, верно?
– Уже сто пятьдесят. Пятьдесят акров продали пару лет назад, чтобы покрыть расходы на ремонт. Новый владелец сразу взялся расчищать территорию под виноградники. – Она усмехнулась. – Всякий нынче мнит себя виноделом.
– И Вудмонтом всегда владел ваш род?
– В основном – да. Некогда он переходил от одной ветви рода к другой, пока его не унаследовал мой дедушка.
– Не желаете взглянуть на фотографии со свадьбы Джинджер?
– Я, собственно говоря, уже кое-что сегодня видела. Вы прошлой ночью отправили ссылку на альбом Джинджер, а она переслала ее мне, чтобы я могла показать фотографии Маргарет. Вам удалось самый скверный дождливый день превратить в счастливый и жизнерадостный. Мой любимый снимок – это где Джинджер с Кэмероном, взывшись за руки, бегут, разбрызгивая лужи, под дождем. Вымокшие до нитки – и оба радостно смеющиеся.
У Либби была такая же реакция, когда она впервые взглянула на эту фотографию.
– Спасибо.
– И мне бы хотелось, чтобы вы отсняли виды поместья, равно как и процесс восстановления оранжереи. Моя дочь Лофтон тоже все время мне говорит, что Вудмонт вполне созрел для соцсетей.
– И ваши сады, и возрождение оранжереи, несомненно, будут иметь большой успех. И если вы решите открыться для мероприятий, все даты надолго вперед будут быстро забронированы. Но вы точно хотите, чтобы именно я занялась здесь фотосъемкой? Я ведь свадебный фотограф, а вам, пожалуй, нужен кто-то с опытом пейзажной фотографии.
– Что-то мне подсказывает, вы справитесь с этим заданием. – Элайна, улыбаясь, смахнула с лица прядь волос. – Вам, наверное, много довелось повидать подобных мест?
– Да, уже немало. Но искренне считаю, что ваше поместье – нечто совершенно незаурядное.
Либби потянулась к сумке за серой глянцевой папкой, которую она обычно использовала как презентационную. Снаружи был прилеплен круглый стикер с ее собственным логотипом «ЛМ * Фотосъемка».
– У меня с собой имеется прайс-лист, с которым вы, возможно, захотите ознакомиться для начала.
Элайна взяла в руки папку, однако даже не удосужилась ее открыть.
– Я уже побывала на вашем сайте. Ваши цены вполне вписываются в наш бюджет.
– У меня есть несколько комплексных пакетов. Если вы покажете мне свою оранжерею, то я, наверное, смогу озвучить более конкретное предложение.
– Хорошая мысль! – Элайна тут же опустила взгляд на высокие каблуки Либби: – А в этих туфлях вы сможете туда прогуляться?
– Разумеется.
Они обе поднялись с кресел и сошли со ступеней крыльца.
– Тогда следуйте за мной. Я проведу для вас маленькую экскурсию. Мы сперва пройдемся по верхней территории поместья, а потом я отвезу нас к оранжерее, что находится внизу.
Келси тут же подхватила с земли палку и, поднеся ее к ногам Либби, потыкалась ей носом в руку. Либби взяла палку и с размахом зашвырнула подальше. Собака рванулась вдогонку и вскоре уже вернулась, готовая бежать еще. Сэйдж с прохладцей потрусил за ними позади, то и дело угрюмо пофыркивая.
Позади хозяйского дома стоял ряд небольших белых коттеджей, с виду таких же старых, как и главный особняк.
– Вудмонт с самой постройки являлся действующей фермой, – пояснила Элайна. – В этих домиках проживали управляющий плантациями и работники, ухаживавшие за пшеницей на полях.
Хозяйка остановилась перед первым белым домиком, отмеченным табличкой «Посторонним вход запрещен».
– Это уже свежеотремонтированный коттедж. Когда в имении будут гости, я планирую большей частью скрываться здесь. Не хочу как-то их стеснять своим присутствием.
Элайна открыла дверь и сразу же включила внутри свет. В большой комнате стояла широкая кровать с балдахином, застеленная белым покрывалом. У противоположной стены дома виднелась скромная кухонька. В то время как мебель в комнате выглядела антикварной, кухня была оснащена на современный лад.
– Напоминает гостиничные коттеджи с размещением «кровать плюс завтрак».
– Если мы действительно откроемся для проведения торжеств, то, как говорит мне дочь, нам понадобится использовать каждый уголок имения, дабы максимизировать доход.
– А она здесь тоже собственник?
– Она юрист и к тому же хорошо разбирается в цифрах. Всякий раз, как у меня возникает какой-то замысел, она все тщательно подсчитывает, ворчит, что мне, скорее всего, не хватит денег, чтобы его реализовать, а потом находит-таки способ осуществить мою идею.
Заслышав звук газонокосилки, Келси с Сэйджем выскочили из дома. Элайна вышла за дверь и помахала рукой. Либби тоже выглянула наружу.
На недавнем празднестве, в темном костюме, высокая и худощавая фигура Коултона смотрелась очень даже неплохо, однако сейчас, когда он был в джинсах и футболке с едва проступившими пятнами пота, ему удавалось выглядеть еще привлекательнее. Под обносившейся камуфляжной шляпой темнели солнцезащитные очки.
– Коултон, я думаю, ты знаком уже с Либби МакКензи? – произнесла Элайна.
Либби протянула руку, и Коултон, быстро стянув садовые перчатки, обхватил своими крепкими мозолистыми пальцами ее ладонь. Даже сквозь темные очки она почувствовала на себе его пристальный взгляд.
– Пожалуй, это самый трудолюбивый фотограф во всей Вирджинии, – улыбнулся он. – Немногие ваши коллеги столь энергичны в своей работе, как вы.
– Еще раз спасибо, что так вовремя подвезли меня в субботу. Некоторые гости вымокли просто насквозь.
– Рад был помочь.
– Я попросила Либби отснять территорию поместья и оранжерею, – молвила Элайна.
