Исключение из правила

Гриша, конечно, говорил, что надо завязать знакомства, расширить круг общения, а меня вполне устраивало моё одиночество. Мне сейчас другого не хотелось.

Однако ребята развлекали меня всю дорогу, так что я даже чуть расслабилась и иногда смеялась.

В конце я выпрыгнула у арки, попросив Гришу не заезжать во двор, и поплелась в свою отнюдь не модную квартиру в старом спальном районе.

Слишком много незнакомых лиц за один день.

Слишком много прикосновений и слов от одного знакомого.

Глава 4

Катька снова пропала. Мы уже дожили до четверга, а Виноградова не появлялась в универе. Признаться, я занервничал, куда это она подевалась. До той степени, что зашёл в деканат и каким-то образом выудил её домашний адрес. Мне было страшно, вдруг она сбежит. Снова пропадёт, а мы так нормально и не поговорим.

Хотя, что за лапшу я вешаю самому себе? Разве говорить с ней собирался? Мне другое нужно было. Ну, а разговоры – так, второстепенная необходимость.

В любом случае, терять связь с Виноградовой мне больше не хотелось.

Район, где жила Катя, был простым, спальным. Не сказать, чтобы совсем окраина, но старая типовая застройка, перемежавшаяся высотками, торчащими между низких домов, словно поломанные колья охранного забора, выглядела довольно удручающе и депрессивно. Да и до универа отсюда было далековато добираться: лесом, полем, на перекладных. Неужели ничего поближе не нашлось?

Я припарковал машину с внешней стороны здания, а затем прошёл под аркой и очутился в старом дворе, по которому в футбол гоняли подростки, а на небольшом участке, выделенном под площадку, копошились мамаши с детьми.

Пахнуло чем-то давно позабытым. Детством? До того как к отцу пришли слава, признание и популярность, жили мы довольно просто. Вот в таком же здании практически, с одной разницей, что не в столице. Ну а когда мать встретила Олега Азарьевича, жизнь сделала крутой поворот. Новый муж, новый ребёнок, пасынок ещё, пропадавший на постоянке в Лондоне, круг общения опять же новый. Ей нравилось быть женой матёрого бизнесмена и перспективного политика. В любом случае, это было престижнее и, что уж скрывать, денежнее, чем являться супругой скульптора, пускай и весьма известного.

С отцом мы общались раз в месяц или в два, каждый год я летал к нему, чтобы провести неделю-другую в относительном спокойствии. Батя не капал на мозг, не учил жизни без надобности и ничего не требовал. Что было мне на руку. Зато благодаря ему я являлся счастливым носителем имени Рафаэль. Не знаю, о чём он думал, когда выбирал его, и о чём думала мать, когда соглашалась с этим выбором. Как удачно, что оно сокращалось до приемлемого Раф.

У подъезда я подождал, пока дверь не откроют спешащие по делам люди. И на второй этаж поднялся пешком. Здесь было мрачно и серо, но в целом чисто.

Удивительно, как ей самой-то? Нравилось? Когда мы познакомились, Катя жила на юге в большом отдельном доме с матерью и отчимом. Так она говорила. Неужели в Москве ничего получше не нашлось?

Ещё и звонок западал: не с первого раза кнопка провалилась под пальцем и издала хоть какой-то звук. Некоторое время по ту сторону не раздавалось никаких шорохов, а затем вдруг замок щёлкнул, и дверь распахнулась.

И на меня уставилась весьма удивлённая Катя с зубной щёткой во рту. По этой же причине она ничего и сказать не успела, я мигом оттеснил её вглубь квартиры, шагая за порог и закрывая за собой дверь.

Катя попыталась выставить руки вперёд, вытолкать меня, но было поздно. Я лишь посмеялся над её усилиями.

Она быстро юркнула в ванную, включила воду, избавляясь и от щётки, и от пасты, а я, тем временем, добрался до кухни, попутно осматривая простую обстановку жилища, явно съёмного.

Невольно сравнил со своими хоромами, где каждый угол вопил об успешном дизайнерском решении. Здесь же для полного антуража только ковров на стенах не хватало. Ремонт проводили явно в начале нулевых. Тесная однушка в малосемейке.

Заглянув в холодильник, я плеснул себе апельсинового сока в стакан и выпил залпом, пока Катёна в ванне копошилась.

– Ты не у себя дома! – раздалось за спиной.

– Был бы у себя, прошёл бы сразу в спальню, – пожал плечами, разворачиваясь.

Катя, одетая в мягкий безразмерный костюм: толстовку и брюки, подошла к столу и опустила крышку ноута, взяла пустую тарелку, стакан, чтобы отправить грязную посуду в раковину. Видимо, как раз поужинала, когда я заявился.

– Как узнал, где живу. Следил? – грозно стребовала она.

А меня смех пробрал. Боже, она была забавной.

– Мышка сердится? – подцепил кончиком указательного пальца локон её тёмных волос, но Катя толкнула меня плечом, отходя к столу, до которого тут два шага было.

– Пропала, не ходишь на лекции, – вздохнул я, складывая руки на груди и следя за её метаниями по тесной кухне. – Так что… как ответственный студент и член коллектива, я должен был лично проверить, все ли в порядке у новенькой.

– Ответственный студент? Кажется, ты даже не староста.

– Не надо мне такой чести. Да и вообще, чтобы иметь авторитет в группе, не обязательно навешивать на себя громкие звания и должности.

Я действительно так считал. Да и жизнь показывала, что часто лидерами были те, кто не на виду, а в тени. Этакие серые кардиналы.

– Авторитет? – Эта стерва даже коротко усмехнулась. – Ну-ну, наслышана я про твой авторитет, – с издёвкой подчеркнула она.

А потом вдруг прошлась взглядом по мне от макушки до пяток, и внутри всё вспыхнуло. Мне нравилось, как она на меня смотрела, изучающе так, будто видела впервые, будто стремилась вобрать больше деталей и запомнить как следует. Однако её комментарий меня немного удивил.

– Продолжай, что имеешь в виду?

– Да уже просветили, кто такой Рафаэль Филатов и чем он известен. Сомнительные достижения, Раф.

– Вау…. – не удержался от сарказма. – И кто же, позволь спросить, тебя просветил?

– Не суть важно.

– Ну почему же? – я шагнул ближе и схватил её за локоть. – Очень даже важно. Знаешь, идти на поводу у сплетен – не самый лучший путь.

– И в сплетне есть доля истины.

– Вот как?

– Да ты и сам уже постарался, чтобы я не питала никаких иллюзий. Показал своё истинное лицо.

Мне даже смешно стало: что ж, если по её мнению я показал своё истинное лицо, то она собственное умело скрывала.

– А ты питала? Иллюзии-то, а?

Катя вцепилась в мою руку, стряхивая с себя. Кожу обожгло от её касания, и я разжал пальцы.

Мне хотелось, чтобы она ответила на последний вопрос, но он был попросту проигнорирован.

– Я тебя в гости не приглашала, так что уходи.

– А дверь тогда чего открыла? Могла бы и спросить, кто там?

– Я думала это… – Катя осеклась, посчитав, что болтает лишнего.

– Ну, чего замолчала? Я думала это… Продолжай. Кого ты там ждала?

Мне тут же захотелось задержаться на подольше, чтобы посмотреть, кто к ней должен был прийти, хотя не похоже, чтобы Катя готовилась к выходу. Значит, спокойный домашний вечер намечался. Вопрос, с кем?

Сердце внезапно забухало в груди, стоило представить, что у этой стервы кто-то есть. Я же ни черта не знал о ней. Чем она жила? Что происходило в её жизни?

А зачем мне было это знать?

– Неважно, – она тряхнула головой, прерывая цепочку моих размышлений.

– Ну, явно не Антона. Вы же с ним не общаетесь, да? Или я чего-то не знаю?

Катя напряглась, прищурилась, а потом вскинула подбородок. Не мог же я ей признаться, что и сам с Антохой связь особо не поддерживал, только раз пытался до него достучаться, выяснить, как там она, но Антон сказал, что знать ничего не знает. Из чего я и сделал выводы: контактов они не поддерживали.

– Мудак твой Антон. И ты мудак.

Интересные заявления.

– Ага, зато ты, Катёна, у нас святая добродетель. С одним покрутила, с другим помутила, не определилась, словом.

– Вали давай! – она ткнула пальцем в сторону выхода.

– Да ты не приказывай, на меня не действует. Знаешь, даже смешно.

– Я сейчас позвоню в полицию.

– Да никуда ты не позвонишь, дурочка. Себя-то не обманывай. И что вообще им скажешь?

– Это уже моё дело. Найду, что сказать, не сомневайся.

Она отвернулась, возмущённо дыша. Видимо, искала новые колкие фразы, чтобы пронять до глубины души. Только всё зря. На каждую у меня уже был готов ответ.

– А раньше тебе нравилось… – протянул я.

– Раф, не надо.

– О, как… уже Раф, а не мудак, – усмехнувшись, я прислонился бедром к кухонной тумбе, бросил короткий взгляд на столешницу.

Между упаковкой чая и какими-то баночками специй лежало лекарство.

– Что это? – я взял один из блистеров с таблетками и поднёс ближе к глазам. Название ничего мне не сказало. – От чего пьёшь? Ты болеешь? Простудилась?

Теперь её отсутствие легко объяснялось.

– Да, приболела, – она подошла и выдернула лекарство из моих рук, открыла ящик и закинула туда. – Всё нормально, жива, почти здорова.

– Если тебе что-то надо, скажи, – вдруг неожиданно для самого себя предложил я.

– Да, надо, – она задумчиво покусывала нижнюю губу, – чтобы ты ушёл и больше никогда и ни под каким предлогом сюда не возвращался.

– Ну, такого я пообещать не могу, – усмехнулся краем губ, – но я уйду. Пока что.

– Не пока что, а вообще. И дорогу сюда забудь. Тебя никто не звал и не приглашал.

– Если надо, я сам себя приглашу, куда захочу и когда захочу.

– Это проникновение на частную территорию.

Её обвинение меня в конец рассмешило.

– Думаю, твоя «частная территория», – окинул её многообещающим взглядом с ног до головы, – совсем не будет возражать, когда я на неё… поправочка, в неё… проникну. М-м-м?

Виноградова мигом вспыхнула и с ответом не сразу нашлась. Пока она напрягала извилины в поисках подходящей фразы, я подошёл к столу, где лежал её телефон.

Схватил его и, игнорируя попытки забрать мобильник, отодвинул Катю в сторону.

– Положи, ты не имеешь права!

– Ты чего так напряглась? – недовольно протянул, а сам уже набирал свой номер.

Дождался пока пойдёт дозвон и только после нажал на отбой.

Катя сразу поняла, что я сделал, недовольно насупилась, схватила сотовый, спрятала глубоко в карман.

– Я номер сменю.

– Меняй, сколько влезет, я всё равно его разузнаю.

Пожал плечами, а потом вдруг шагнул ей навстречу, загоняя в ловушку между собой и столешницей.

Катя выпрямилась по струнке смирно и, кажется, забыла, как дышать.

– А ты забавная… стала, – вынес ей вердикт.

И приметил возмущение, плескавшееся в глубине серых глазах. Это тёплое жидкое серебро быстро превращалось в несгибаемую сталь.

Характер – вот что мне понравилось в ней с самого начала. Катя не вела себя как выскочка, но и мямлей тоже не была. Особой красотой, – внешней, броской, говоря более понятным языком, – не выделялась. Но содержалась в ней какая-то природная внутренняя мягкость, делающая девчонку необычайно женственной и притягательной. А за год добавилась практически болезная хрупкость.

Её ладони распластались у меня на груди, толкнули пару раз, но безрезультатно, потому что я уже попал под дурман её нежного аромата, исходящего от распущенных волос. Так хотелось сунуть в них нос, вдохнуть поглубже.

– Катя, – чуть ли не простонал я.

– Пожалуйста, Раф, не надо…

– Кать…

– Пожалуйста…

Она покачала головой и отвернулась. Но я всё равно провёл носом по её щеке и уткнулся в волосы на виске. Пахла она так же, как и год назад. И действовала на меня так же.

* * *

В пятницу Катя, наконец, появилась в универе. Не знаю, сама решила, или мои угрозы на неё подействовали. В любом случае, нарисовалась на парах, словила кучу подколок и смешков от однокурсников. Несколько дебилов даже посмотрели в мою сторону в поисках одобрения, будто это я задал новый тренд – долбать новенькую, но, не обнаружив никакой реакции, сдулись.

Только я мог задирать Виноградову, вот и всё, что им надо было осознать. А если будут продолжать в том же духе, зубы им пересчитаю.

Сегодня я её не трогал, лишь смотрел время от времени. Каждый раз, когда она ловила мой взгляд, вспыхивала, и меня радовали эти яркие алые пятна на её щеках. Видимо, помнила наш вчерашний недопоцелуй у себя на кухне.

Ну, и хорошо, что ничего не было. Не уверен, что смог бы от неё отлепиться и уйти, если бы всё случилось. Да, сначала я бы набросился на стерву, как умалишённый, а потом бы тряс до потери сознания, требуя правду.

Впрочем, а что её требовать? Ну повелась Катя на Антона. Но до сих пор реагировала на меня. С другой стороны, разве я не заслуживал объяснений? Интересно, они с самого начала за моей спиной мутили? Может, ржали даже над наивным Рафом? Я ж тогда как страдающий олень по ней сох. Точно олень, даже рогами обзавёлся.

Чёрт… не стоило об этом думать.

Ладонь сама собой сжалась в кулак. Хотелось садануть по столешнице со всей дури, но я взял себя в руки. И спокойно сидел до окончания пар, думая, что подловлю Катю на выходе. Но меня задержали, а Виноградова свинтила в неизвестном направлении.

Зато Полечка позвонила.

Позвонила, блин!

Признаться, я даже позабыл про неё на какое-то время. И по всем законам любовной логики стоило начать моему интересу к девушке уменьшаться, её, наоборот, прямо пропорционально подскакивал до небес. Вот и сейчас эта отнюдь не невинная овечка блеяла в трубку что-то там про выходные и вечеринку, на которую я её приглашал несколько дней назад.

– Ну, конечно, я помню, всё в силе, – заверил я, думая, что, возможно, день икс настанет быстрее и стремительнее, чем я ожидал. – Завтра вечером за тобой заеду. Кинь адрес.

Макс, стоявший рядом, выразительно приподнял бровь, а я лишь пожал плечами.

– У метро забрать? Да лан, Поля, зачем у метро? Давай заеду. У меня очень комфортная машина, какой смысл тебе тащиться на общественном транспорте?

Она что-то там повозражала. Видимо, хотела выглядеть гордой, независимой и… необременительной.

– Слушай, мы за город поедем. Я тебя туда-обратно с доставкой до порога прокачу. Кидай, в общем улицу, дом. К шести буду.

– Ну и какого хрена тебе оно надо? – прямо выразился друг, когда мы с Полиной договорили.

– Такого хрена, Макс, такого!

В ответ он лишь шире натянул лыбу.

– Думал, вектор твоего интереса сместился в несколько иную сторону.

– Мой «вектор», – я кивнул на собственную ширинку, – смотрит прямо в угол под девяносто градусов аккурат между бёдер сладкой и невинной Полечки

– Вот ты завернул, – дал мне пять Макс, а затем, задумчиво пожевав нижнюю губу, добавил: – Ну тогда не будешь возражать, если я Катю приглашу на вечеринку?

– Чего? – приготовился взорваться я.

Мне совсем не понравилось, что он к ней подкатывал, но я тогда всё спустил на тормозах, посчитал, друг меня позлить хотел, а теперь он эту стерву куда-то там приглашать намеревался. Ещё и мне всю малину испортить вздумал.

Аналогия с Антоном, искренне посчитавшим, что замутить с девушкой, к которой у меня был интерес, за моей же спиной – это так, как два пальца об асфальт, то бишь – норма, напрашивалась сама собой.

– Не вздумай, – наставил я на Макса средний палец, пожалев, что не намылил ему шею ещё в тот день, когда он так технично напирал на Катю в кафетерии. – Она там точно будет лишней.

– Так я себе её приглашу, а не тебе.

– Макс, не будь бараном, а?

– Для себя бережёшь, что ли?

– Конечно, для себя.

– А Полина? Ты бы определился, а то колбасишься между двух огней, – попытался он вразумить меня, но я лишь отмахнулся.

– Одно другому не мешает.

– Ну-ну…

Мне казалось, мы поняли друг друга. Но когда вечером в субботу Макс под ручку со слегка преобразившейся Екатериной вошёл в двери загородного дома, где проходила туса, я решил, что навалять ему по шее стоило глубоко заранее.

Глава 5

На Кате были ровные тёмные джинсы, подчёркивающие красоту её стройных бёдер и тонкий свитер ягодного оттенка. На этот раз не безразмерный. Готов поклясться, парни из группы и незнакомые левые лица на этой межфакультетской тусовке вполне себе оценили достоинства её фигуры и полноту груди, обтянутую яркой тканью.

Макс вручил ей стаканчик с напитком, подвёл к своему приятелю, видимо, чтобы представить. И Катя, эта мышка-тихоня, довольно быстро влилась в оживлённый диалог.

А ещё Макс иногда касался её плеч, и Катя больше не отпрыгивала от него на полметра. Напротив, принимала его жесты и даже ни на сантиметр не дёргалась. Когда успели спеться, вот вопрос!?

Поля просунула ручку мне под локоть и потянула за собой на диван, замечая, что моё внимание теряется.

– Ни разу не была на вечеринке в загородном доме, – призналась она.

Блин, прям животрепещущая тема, мать её.

Моргнув, чтобы убрать иронию из глаз, уточнил:

– А на каких вечеринках была?

– Ну, в клубы с подружками ходила.

Она подчеркнула это слово «с подружками», чтобы я понял: никаких других парней в её жизни не было. Этим она выделяла меня. А мне по барабану было до этих ненавязчивых акцентов.

Поля оделась в обтягивающие джинсы и тонкую полупрозрачную бледного цвета блузку. Наклонившись чуть ниже, я даже мог рассмотреть кружево её нижнего белья. И рассматривал – безо всякого интереса.

Поля переключилась на рассказ о какой-то вечеринке, не забывая прижиматься к моему боку, а я вскинул взгляд и наткнулся на Катю. Она стояла возле комода, где громоздились коробки с закусками, и смотрела то на Полю, то на меня. Полина осеклась, и я повернулся, чтобы понять, что случилось. Девчонка тоже уставилась на Катю, но ненадолго. Развернулась ко мне и вдруг набросилась на мой рот, прикусывая нижнюю губу, да довольно болезненно. Я не отстранился, но и отвечать на этот непонятный поцелуй тоже не стал.

– Так и что дальше было? – кашлянул, когда Поля отлипла.

– А дальше… ну, дальше Марина сказала, что в полночь там…

Что там происходило в полночь, я так и не понял. Потому что снова посмотрел на место, где стояла Катя. Она больше не глядела на меня. Разговаривала… с Машей.

С, мать её, самодовольной, самоуверенной, наглой Машей, которая ей ну ничего, кроме как какой-то гадости, сказать не могла. Видимо, гадость касалась меня, потому что Виноградова коротко взглянула в мою сторону и быстро отвернулась. Маша же рассмеялась, продолжая ей что-то внушать. Аж руки к груди приложила. И не затыкалась, пока Макс её не прервал.

Взял Катю за локоть и увёл в сторону. В компанию спокойных ребят. Такие тут тоже имелись. Маша упёрла руки в бока, недовольная его самодеятельностью, и чуть ли не ногой затопала. Чувствовала Машуня, что нас с Максом теряет. Мы ни разу на неделе нигде вместе не зависали, а обычно так и было. На несколько её любезных предложений приехать и скрасить вечер, я ответил отказом. Видела, что новенькую задираю, а теперь Макс с Катей сюда притащился. Выводы Маша умела делать, причём правильные. Катя стала для неё соперницей, да хотя бы за внимание друзей.

Вечеринка сегодня была из категории лайт. Без всякой запрещёнки. Из горячительного – стандартный набор алкоголя. Музыку обеспечивали ребята, которые сами диджеили по столичным клубам. Кто-то даже в настольные игры резался. Хотя вот за дальним диванчиком в компании из пяти парней и шести девчонок происходили какие-то странные двусмысленные соревнования со случайными поцелуями. Это когда все становились в круг и передавали изо рта в рот карту, держа её навесу только силой своего дыхания. Когда двоим парням пришлось поцеловаться, потому что карта, обеспечивающая барьер между ними, упала, я усмехнулся. А Поля замолчала, понимая, что я не очень-то её и слушаю.

– Погоди, я на минуту.

Увидев, что Макс один, я вскочил и подошёл к нему, желая высказать по поводу его самодеятельности.

– Слушай, думал, ты мне друг, – притормозил его, хватая за плечо.

– Друг, конечно, – кивнул Макс.

– Тогда какая часть фразы «не приглашай и вообще не трись рядом с Катей» была тебе непонятна.

Макс широко улыбнулся, хлопнул меня по спине и заявил:

– Да я по-дружески позвал. Скучает ведь, девчонка. Новенькая. Ты сам говорил, что ей надо в коллектив вливаться. Кстати, твоя Полечка тоже грустит.

Я повернул голову: и точно, сидела одна на диванчике, болтала трубочкой в стакане. Нервно как-то, дёргано.

Когда отвёл взгляд, Макс исчез куда-то. А Катя по-прежнему была в кружке сокурсников и даже принимала участие в разговоре. И не смотрела в мою сторону. Специально или нет, я так и не понял.

Ну, тут скорее Маше стоило сказать спасибо. Один бог знает, что она ей наговорила. Явно ничего приятного, судя по ехидной усмешке.

Наша староста, Оля Соловьёва, взяла Катю за руку, и они ушли на кухню, попутно о чём-то жарко споря. Ну, и прекрасно.

Я вернулся к Полине, которая тут же развеселилась, когда я сел рядом. Придвинулась ближе, задала пару дежурных вопросов, тыкнула в экран смартфона, показывая мне моё же видео. Мы там с Максом дурачились. Просмотров и лайков набралось до кучи. Поля тоже была под впечатлением. Только губки недовольно надувала, указывая, сколько восторженных комментариев от девочек под каждым моим роликом собиралось.

Эта её деланная ревность меня даже рассмешила.

Всё происходило именно так, как и рассчитывал. Как по нотам. Разыграно. И в то же время я ощущал какой-то привкус фальши. Победа, которая уже была у меня в кармане, казалась какой-то пресноватой. Шаблон повторялся в третий раз. Ничего нового. Кроме локаций и имени девушки на моих коленях.

Ведь мы с Полиной довольно быстро переместились наверх, в одну из спален, которую я предусмотрительно закрыл на ключ.

Чем девушки отличались друг от друга? Да ничем… две руки, две ноги и то, что между ними, тоже одинаковое было. Оно всё у всех одинаковое, если к действиям не подключались чувства.

Полина не была для меня той самой, да и я для неё, наверное, тоже таким не был. Если бы она хотела продолжения, чего-то серьёзного, морозила бы меня полгода, а то и больше. А так я буду местной звездой, ставшей у неё первым. Потом начнёт подружкам рассказывать, как потеряла девственность с популярным мажорчиком из университета, у которого в социальной сети подписчиков под четыре миллиона.

Вопреки всему мы добрались до постели, повалились на неё, не переставая целоваться, но голову мне так и не удалось отключить. Мозг думал о чём угодно, только не о девушке в моих руках.

Как-то странно всё выходило. Катя была внизу, в этом самом доме, а я здесь, на втором этаже и собирался лечь в кровать с Полиной. Лечь, чтобы сделать то, что мечтал делать с самой Катей. Чего безумно желал, несмотря на все но и если в собственной голове. Идя на поводу у эмоций, я считал, что никакого особенного отношения Катя не заслуживала, но в то же время понимал, что если бы вместо Полины сейчас со мной в комнате была она, я бы сделал всё, чтобы эта ночь стала для неё лучшей и особенной.

И, возможно, даже не единственной, не последней.

Наверное, я бы и сам не смог отпустить её после.

Блин… чёрт… хрень какая-то выходила.

Полина прервала поток дурацких ассоциаций в моей голове, обхватила за шею, притянула к себе, увлекла в поцелуй.

Она тихонько стонала и елозила подо мной. Наши тела тёрлись друг о друга, пока что через одежду, которую я не торопился снимать, будто не был уверен: а оно мне надо вообще или как?

Ладонь обхватила грудь поверх блузки, Полина вздрогнула и застонала, выгибаясь навстречу моим рукам, словно мартовская кошечка. А затем и вовсе осмелела, целуя в шею и поглаживая спину, спускаясь всё ниже и ниже к ягодицам.

Я быстро разделался с рядом пуговиц на её блузке, потому что вдруг испугался, что передумаю. А почему именно испугался, даже и не понял.

Господи, Филатов, под тобой готовая идти до конца девушка. Думай об удовольствии. Своём. Её. И просто сделай уже то, что собирался.

Но возбуждение, бродившее под кожей, было каким-то слабеньким, лайтовым. И в голову лезли образы Кати, и аромат кожи Полины, и её тихий голос сбивали с мыслей.

Я приподнялся на локтях, а потом и вовсе встал на ноги. Полина села, чтобы стряхнуть блузку с плеч. А я схватился за край футболки.

Надо раздеться, чтобы не врубить заднюю.

Капец… я словно сам себя уговаривал чпокнуть эту невинную овечку. Не этого ли я хотел на протяжении нескольких недель, подсаживая Полю к себе на крючок?

Филатов, соберись, идиот.

Внутренние диалоги были крайне странными. Крайне…

Взгляд скользнул к окну и за него. И замер на двух фигурах, сидевших бок о бок, на разложенном шезлонге у закрыто в несезон бассейна. Ну, куртку Макса и его кудрявую бошку я сразу узнал, а серое пятно в тени, прислонившееся к его боку, значит, было Катей.

Я отпустил край футболки, которую уже намеревался стянуть через голову и посмотрел на Полю, заводящую руки за спину, чтобы расстегнуть лифчик.