Вытащи меня из ямы

Катрин криво улыбается и кивает.

– В общем, да, – подтверждает она. – Но я всё равно считаю, что это может изменить твою жизнь.

Я улыбаюсь.

– Да. После того, как окажусь в тюрьме за мошенничество с фиктивным браком.

– Ну об этом можешь даже не переживать. Видишь ли, мы не делаем ничего незаконного.

– Ну не знаю.

– И кстати о документах. Об этом тоже не беспокойся. Всё будет сделано, я оплачу все пошлины. Всё, что тебе нужно сделать, это явиться в офис окружного секретаря-регистратора и получить разрешение на брак.

После небольшой паузы, я говорю:

– Знаешь, я никогда не думал, что мною можно так изящно воспользоваться.

Катрин эта шутка не кажется смешной.

– Теперь, когда ты всё знаешь, ты можешь принять любое решение.

На самом деле, сейчас я не хочу принимать никаких решений. Я чувствую себя так, словно разрешилась какая-то непосильная задача, и волна облегчения прокатывается по всему моему телу.

– Так тому и быть, – говорю я и делаю глоток. Поднимаюсь с пола, сбрасывая с себя полотенце. – Я принимаю решение заняться любовью со своей милой подругой. Возражения не принимаются.

Катрин наконец-то снова смеётся.

Утром следующего дня я звоню ей и даю ей своё согласие. Пусть хоть кому-то повезет, и я готов этому поспособствовать. А ведь я даже не узнал, о каком именно состоянии идёт речь. Я догадываюсь, что не должен этого знать, пока Катрин сама не решит поставить меня в известность. Конечно, как человек находящийся в нужде я могу просить своей доли, но это не даст мне спокойно спать.

Меньше всего я хочу опускаться до чего-то подобного.

4

Мой прошлый разговор с Вейгом и Стивом, кажется, возымел эффект и мне дают что-то типа премии. Это выглядит как жалкая подачка, но я очень рад этим деньгам. Я прекрасно понимаю, что это ненадолго, – я раздам кое-какие долги, расплачусь за квартиру, и у меня останется ещё несколько сотен. Так что, в принципе, я смогу протянуть ещё недели две. Это будут хорошие дни, когда я смогу не думать о деньгах в моём кармане и смогу больше сосредоточиться на работе.

Про разговор о моей новой должности пока ничего не слышно. Забегая вперёд, я представляю, что Стиву теперь постоянно придётся так просить за меня или мне самому нужно будет напрячься и выпросить премиальные. И это не сможет продолжаться долго.

А пока я хочу отдохнуть от тяжёлых мыслей. Я снова смогу сам купить себе выпивки. Сегодня я могу это себе позволить. Купить нормальной еды. Уже жду, когда отправлюсь в супермаркет и почувствую себя полноценным членом этой человеческой массы, тратящей деньги.

Так хочется сделать всё самому. Собственно, и праздновать я буду сам. Один. Не хочу ни с кем делить своё недолгое счастье. Даже с Катрин.

Но не всегда всё выходит так, как мы планируем. Вечером раздаётся звонок моего сотового. Это мой старший брат. Кажется, мало, что может сейчас испортить мне настроение, а редкие разговоры с братом могут легко вогнать меня в уныние. Мы очень редко видимся и ещё реже созваниваемся, поэтому я несколько удивлён его внезапному появлению в моей новой жизни. Мы с ним никогда особо не враждовали и до некоторых пор даже были очень близки.

Мне едва исполнилось восемнадцать лет, когда из госпиталя позвонили и сообщили, что у отца, который попал туда после второго инфаркта, ночью случился ещё один приступ. Мы с братом сразу отправились в госпиталь и провели там несколько часов, пока врачи боролись за его жизнь, пытаясь вновь заставить его сердце работать. Но его сердце остановилось и больше не поддавалось никакой врачебной магии. Отец был уже мёртв, когда мы сидели в зале ожидания и молились без слов.

Мы остались вдвоём, и с тех пор что-то словно надломилось в наших отношениях. Мы не стали ненавидеть и уж тем более винить друг друга в смерти отца. Мы просто отдалились, каждый заперся в своей скорби, боясь нарушить идиллию своего горя. Папа был единственным связующим звеном, которое держало нас с братом вместе долгие годы, несмотря на все разочарования и обиды, которые мы без труда ему доставляли. Не удивительно, что, в конце концов, его сердце не выдержало. Я почти не навещал его, когда он попал в госпиталь второй раз с очередным инфарктом. Я думал, раз он выкарабкался однажды, то сможет это сделать и ещё раз. Но я был не прав и это самая большая ошибка в моей жизни, которую я, наверно, никогда не смогу себе простить и забыть. Я и не хочу забывать.

Если у человека в жизни есть рана, которая постоянно болит, это становится самым верным стимулом не допустить появления ещё одной такой раны. Пусть эта рана кровоточит. Пока это не смертельно, с этим можно жить, периодически меняя повязку. Пусть эта боль никогда не даёт о себе забыть. На её фоне всё остальное будет казаться всего лишь жалким укусом какого-нибудь мелкого насекомого. Этому нас тоже учил наш отец.

Мы с братом были плохими учениками.

Однако Даниэль – так зовут моего брата – смог сделать так, чтобы Роман Таневский, наш отец, им гордился. У брата своя адвокатская контора. Это приносит ему стабильный годовой доход и постоянные семейные разборки.

Так уж сложилось, что того, что было у брата, никогда не было у меня и наоборот; так мне в большой, а брату в меньшей степени везло в отношениях с женским полом, а брату больше везло в денежных вопросах. И как мы с ним не старались изменить это проклятье в стили Вуду, у нас ничего не получалось. Брат был женат уже дважды. Сейчас у него третий брак и он уже близок к той стадии, когда о нём говорят «трещит по швам». Согласитесь, назвать это везением можно с большой натяжкой. Я же, наоборот, всегда хорошо ладил с противоположным полом. Из этого, правда, ничего серьёзного пока не вышло, но в таких делах спешка может быть довольно губительным фактором и мой брат живой тому пример. Мне спешить некуда. В отличие от своего старшего сородича, я финансово зависим от множества обстоятельств и это не прибавляет мне смелости сделать из моего везения нечто социально правильное, то есть жениться. Исключением не являются и новые события, связанные с Катрин, в которых я так же, никак не затронут финансово. Это не делает из меня крутого парня.

Брат говорит, что соскучился и хочет увидеться сегодня. Я милостиво приглашаю его посетить мою скромную обитель, благо все необходимые расслабляющие вещества для этого уже имеются.

– Скоро буду, – говорит брат.

Через час мы уже курим, закидываем в себя какую-то еду, запиваем всё это сангрией и смотрим очень популярный и дико пошлый сериал по кабельному телевидению.

Странно, но сегодня я рад видеть Даниэля и его присутствие нисколько меня не раздражает. Оно даже придаёт мне сил. Мне так о многом надо рассказать ему. Я почти забыл, что он единственный родной мне человек в этом забытом всеми небесными силами городе.

Мы пьём сангрию сегодня.

Я рассказываю ему о том, что, возможно, скоро женюсь на Катрин, о том, что это фиктивный брак и о причинах, по которым это нужно Катрин.

– Ты же знаешь, что это дерьмо незаконно, так?

– Я сейчас разговариваю со своим старшим братом, а не с юристом, – говорю я.

– Да, но всё равно.

– Я это всё знаю, Дан. Но фиктивность этого брака сама по себе фиктивна.

– Ну, если вы оба соответствуете всем требованиям штата, то никаких проблем возникнуть не должно. Но юристы её матери могут захотеть тебя проверить тебя. Так что придётся ещё доказывать правдоподобность вашего брака.

– Так, ладно, брат. Тогда прикинем. Мы оба совершеннолетние, оба являемся гражданами, не являемся родственниками и со вчерашнего дня это брак по обоюдному согласию.

Катрин никогда особо не нравилась Даниэлю, но мой брат не из тех, кто будет предвзято относиться ко всем, кто по каким-либо причинам им не симпатичен. Тем больше, он не собирается мне навязывать своё видение ситуации. Как юрист, он предлагает помощь в составлении и проверки всех документов по завещанию и по брачному договору.

– Ты опять поругался с Ким? – я решаю перевести все стрелки на брата.

– С чего ты взял?

– Когда ты последний раз был тут просто так?

– Хороший аргумент, но нет.

– И что с ней не так?

Он устало разводит руками.

– Всё немного сложнее, чем кажется.

– Не расскажешь?

– Ну, – вздыхает он, – взять хотя бы то, что он полностью пытается контролировать все мои расходы и приходы. Этого мало?

– Наверно.

– Говорю тебе, она пытается вытрясти из меня всё до последнего пенни. Кажется, деньги – это всё, о чём она думает. А сама она между прочим так и не работает.

– И что подсказывает тебе твой опыт?

– А ничего, – говорит он с натянутой улыбкой. – А кроме того, она всё реже позволяет мне видеться с дочерью. А ты знаешь, что это худшее, что может сделать женщина.

У Даниэля есть дочь от первого брака. Моя прекрасная и любимая племянница Кэрри.

– Ты уж извини, брат, что тебе приходится это выслушивать.

Я хлопаю его по плечу и делаю глоток сангрии.

– Для этого ты здесь, брат.

– Знаешь, я со всяким могу смириться, но это всё просто выводит меня из себя. Я никогда ей сильно ни в чём не отказывал, хотя мы знавали и не лучшие времена, когда мне наверно стоило её притормаживать. Но сейчас это просто какой-то ахтунг.

– Отправь её обратно в Лос-Анджелес. Обратно к шесту, в чём проблема?

– Проще её пристрелить, если честно. Я сто раз предупреждал её, что подам на развод, но она тут же превращается в пушистую и ласковую собачонку. Блядь. А проходит всего два дня, и она опять находит какую-то ерунду, как повод для ругани.

– Может это у неё болезнь какая?

Я знаю, что брат со мной не согласится.

– Шутишь, да? Какая к чёрту болезнь? – взрывается Даниэль. – Болезнь, ага. Шопофрения и бабкомания. Плюс к этому мозгодолбофилия! Вот и все её болезни. Тут медицина бессильна.

– Ну, ты же всё-таки юрист, – говорю я, пытаясь звучать, как можно убедительнее, – есть же какие-то дыры в законе, в вашем брачном договоре или как там у вас, я не знаю.

Брат на минуту замолкает и уходит в глубокую задумчивость. Я наливаю себе ещё сангрии и делаю неутешительные выводы, что брат всё ещё что-то испытывает к своей супруге. Будет просто отвратительно, если это любовь.

– Есть, – говорит брат, – но дело в другом. Видишь ли, брак, – это очень странная штука, брат. Ты женишься, чтобы заботиться и защищать женщину, которую любишь, но в конечном счёте оказываешься сам защищённым меньше, чем чёртов кролик в шляпе фокусника.

Я усмехаюсь.

– И самое ужасное, что ты постоянно ловишь себя на мысли, что ты будешь делать, когда всё закончится. Что если однажды ты проснёшься и осознаешь, что рядом никого больше нет.

– Ты пытаешься меня запугать или что?

Брат улыбается в ответ.

– Нет, просто у каждого брака свой путь к счастью. Я иногда рассуждаю, что если наш путь вот такой.

– Да уж, – говорю. – Каждый третий удачный.

– Согласен, иногда это очень смахивает на лотерею.

Я делаю ещё один глоток и пожимаю плечами.

– Брат, если хочешь узнать моё мнение, то этот брак не очень похож на призовой. Прости.

– Да всё порядке, – шмыгает носом Дан. – Я найду способ осадить эту кобылу, обещаю. Рано или поздно не выдержу и дам ей пинка. Единственный плюс этого брака – отсутствие детей. Таких же спиногрызов, как она я б не вытерпел. Я люблю детей и был бы счастлив, появись у меня ещё один ребёнок. Кэрри уже большая и ей не помешал бы брат или сестра, чтоб с ранних ногтей училась заботиться о ком-то кроме себя. А то потом вырастают такие кровососущие дуры, как, к примеру, её же мать.

Мы допиваем бутылку вина.

– Что ты думаешь делать дальше? – спрашивает Даниэль.

– Что?

– Ну, когда вы с Катрин поженитесь. Чем думаешь заниматься?

– А чем я ещё могу заниматься? Буду работать, как работал.

– То есть ни на какую часть наследства ты не претендуешь? – брат, словно пытается выпытать у меня признание.

Я говорю ему предельно честно, как есть. Самое последнее, что я сделаю в своей жизни, это стану обманывать собственного брата.

– А какое я имею право? Это деньги Кат и как она скажет, так и будет. Я, если честно, не хочу иметь с этим делом. Просто хочу ей помочь. Поженимся, уладим все юридические вопросы и разбежимся.

– А если не отпустит?

– Кто? Кат и не отпустит? Да ладно тебе. Она сама намекала на подобный расклад.

– Может это её хитрость? Не хочет тебя пугать раньше времени. А потом возьмет, да и не отпустит. И ты прилипнешь к чужим деньгам и будешь вечно находиться в состоянии, будто ты ей ещё и должен. Поверь моему горькому опыту, брат, женщины хитрее, чем кажутся.

Все снова оказываются умнее меня.

Сначала мои друзья посеяли во мне зерно сомнений, теперь мой собственный брат. Все хотят мне добра, а в итоге я опять пытаюсь найти во всём этом что-то негативное и начинаю невольно разгадывать якобы коварный план Катрин.

Да нет, Катрин не такая, думаю я про себя.

– Скажу тебе только вот что, Рен. Ни в коем случае не влюбляйся. Иначе будет всё так, как я тебе рассказал.

– Спасибо, конечно, но я думаю, что до этого не дойдёт. Ни до первого, ни до второго, – отшучиваюсь я и пытаюсь встать на ноги.

– Рано меня благодарить, – говорит мой брат, почёсывая затылок. – Вот когда вы дойдёте до стадии распада, тогда-то ты мне спасибо и скажешь, брат.

И только теперь я замечаю нечто странное. Я тянусь к руке брата и ещё выше задираю рукав его свитера. Он пытается одёрнуть руку, но я лишь сильнее в неё вцепляюсь.

– Что это, Данни?

– Что?

– Этот шрам, – говорю я. – Откуда он?

– А, это, – отмахивается он – разбил дома о раковину, случайно.

Он криво улыбается, из чего мне становится ясно, что он что-то недоговаривает.

– Брат, не ври, – говорю я, рассматривая рану, – Если б ты поранился о разбитую раковину, было бы несколько рваных краёв. А тут, один ровный порез, как будто тебя полоснули ножом или бритвой.

– Нечего рассказывать.

– Я не хочу думать о худшем. Уж лучше пусть это будет Ким. Это она?

– Да не обращай ты внимания. Обычная бытовая травма, всего-то.

Я с подозрением смотрю на Даниэля. Хоть мы и редко видимся, но никогда до этого брат мне не лгал и ничего от меня не скрывал. Возможно, он делает это из лучших побуждений, поэтому я больше ничего ему не говорю. Это его дело. Но я нутром чую, что это дело рук Ким.

5

В своей безысходности я стараюсь выглядеть более сильным и уверенным в себе. Страх? Комплексы? Несостоятельность? Трудно сказать точно. Любой риск мне кажется неоправданным и глупым. Наверно, поэтому я не предпринимаю никаких сознательных действий. Все размерить невозможно, и эта мысль меня тормозит.

Мне кажется, что все чего-то ждут от меня. Я сам жду от себя чуда, которое никогда не произойдёт, пока я буду жалеть себя и слепо верить в призрачный момент просветления. Если вы хоть раз давали себе зарок прям завтра начать жизнь с чистого листа, то вы поймёте, почему у меня ничего не меняется.

Ничего не меняется и дни всё так же проходят быстро и мимо.

Мне кажется, что все от меня чего-то ждут. Я не спрашиваю, чего именно. Наверное, боюсь ответа. За этим обязательно последует понимание того, что я не смогу оправдать чьих-то надежд и ожиданий. Или не захочу. Не из вредности. Скорее из инфантильности. Может, из понимания того, что детские пороки свойственны и взрослым, а исправлять их приходится уже совсем не по-детски. И приходится выбирать, что делать дальше. Пустить всё на поруки судьбы или ринуться в рискованное путешествие в мир новых ошибок. Выбор – это всегда ошибка. А ошибка, повторённая дважды – уже опыт. А в опыте наступления на одни и те же грабли сто раз к ряду нет прогресса.

Этот мир будет гореть в аду, пропитанный алкоголем и нефтью, осквернённый шлюхами и политиками, а такие личности, как я не пошевелят и пальцем, чтоб спастись. Когда в душе и в голове бардак, бардак вокруг кажется ничтожным и отходит на второй план.

И вот я стою один на пожарной лестнице, курю и, как иногда бывает, разговариваю сам с собой.

– Ты просераешь своё время, – говорю я себе.

Я и Тесс Поланд пьём кофе на обеденном перерыве в кафе, что через дорогу от нашего офисного здания. У неё длинные прямые рыжие волосы, собранные в хвост, чёрные очки в роговой оправе. На ней строгий тёмно-синий пиджак поверх белой блузки и светлые джинсы с горизонтальными прорезами обрамлёнными лохмотьями. Через них видно её бледную кожу.

Это её шестой месяц работы в нашей конторе в качестве финансового аналитика. Она ненавидит скучный офисный дресс-код, поэтому её деловые наряды часто разбавлены яркой вызывающей бижутерией. В целом, она мне нравится и для меня до сих пор остаётся загадкой, почему именно меня она выбрала в качестве своего приятеля.

Тесс не замужем, но у неё есть четырёхлетний сорванец, которого она не хочет делить с его вторым родителем. Я постоянно забываю, как зовут пацана. Пока Тесс трудится, с мальчуганом нянчатся её родители, у которых она, собственно, и живёт.

– Это охренеть, как удобно, – говорит Тесс, – сын всегда сыт и воспитан, старики его балуют. Я могу работать и устраивать свою личную жизнь. Можно не сплавлять ребёнка на выходные его отцу.

Я не знаю, сколько ей лет. Никогда не спрашивал.

– Вчера приходил этот козёл, – говорит Тесс, допивая свой кофе.

– Кто? – спрашиваю.

– Майкл. Отец Робина.

Точно. Робин. Её сына зовут Робином.

– Случилось что-нибудь необычное?

– Конечно, блядь, случилось, – говорит Тесс, – и всегда случается, когда этот урод появляется в жизни собственного сына. На сей раз хоть не пьяные пришёл, и то спасибо. Но воняло от него, я тебе скажу. Он провёл ночь в полиции. Избил какого-то бомжа на автобусной остановке. Ему, видите ли, не понравилась надпись на табличке бедного человека. Можешь это себе представить?

– Думаю, нет.

– А вонял он так, скажу я тебе, как будто он с этим же бомжем потом пил на брудершафт. А выглядел ещё хуже. Он принёс деньги для Робби. Этот герой спрятал их от копов у себя в трусах. Прикинь, боялся, что отнимут сокамерники или копы не вернут. Ты представляешь, как эти деньги потом пахли? Бедный Франклин ошалел, проведя ночь лицом к лицу с мошонкой это дебила.

– Вонючий выдался денёк, не так ли? – говорю.

– Тот ещё! – Тесс взмахивает руками. – Но и на этом дело не кончилось. Я еле выставила его за дверь. Робин в это время спал, а я не хотела, чтоб ребёнка спросонья шокировала такая картина. Так он начал распевать песни под окнами.

– Ну, мы и не в Каламазу1, – пытаюсь сострить я, – пусть поёт.

Юмор, что называется, не доходит до аудитории.

– Хвала небесным силам, мои родители вовремя вернулись из магазина. Отец выкинул его с нашего двора и пригрозил вызвать копов. Тому явно не улыбалась перспектива опять торчать в участке, и он свалил. Обещал вернуться со своим адвокатом, мы мол, не даём ему видеться с сыном.

– Вы же не женаты, – говорю я.

– Ай, Рен, – отмахивается Тесс. – Он пробитый на всю голову. Ты знаешь, сколько он за свою жизнь перепробовал наркоты и бухла? Я благодарю Всевышнего, что Робби не родился дурачком каким-нибудь.

– Как ты вообще от такого родила?

Тесс вздыхает и опрокидывается на спинку кожаного дивана.

– Ошибки молодости, знаешь ли. Не хочу сейчас об этом. К тому же вряд ли тебе захочется слушать всю эту историю в подробностях.

Время обеда заканчивается, Тесс поднимается и направляется к выходу. Я продолжаю сидеть на месте.

– Ты идёшь? – спрашивает она, уже подтолкнув дверь.

Я качаю головой.

– Нет, – говорю, – я, пожалуй, ещё выпью кофе.

Левая бровь Тесс поднимается над оправой очков.

– Ты уверен?

Я машу ей рукой и закуриваю.

– Да. Ты иди. Всё нормально. Я скоро буду.

Она пожимает плечами и выходит. Заказываю себе ещё кофе. Я ведь теперь не подчиняюсь их правилам и вернусь с перерыва, когда захочу. Или вообще просижу здесь до следующего кофе брейка. Эта мысль меня немного утешает. Моё никому необъявленное бунтарство даёт мне немного свободы и независимости. Ещё несколько минут чтоб почувствовать себя хозяином положения. Я всё-таки возвращаюсь в офис через двадцать минут.

– Ты опаздываешь, – набрасывается на меня Стив.

– Так же, как вы опаздываете с моей новой должностью, – отвечаю я спокойно и сажусь за своё рабочее место.

Стив надувает ноздри.

– А ты нахал, – говорит он.

– Ну, уж что есть, то есть, – отвечаю я без лишнего напряжения в голосе. Стив какое-то время стоит за моей спиной и подбирает слова, которые смогут выразить всю суть моей неправоты.

Я включаю монитор, ввожу пароль от своей учётной записи.

Я знаю, что он не побежит жаловаться Вейгу. Ни сейчас, ни потом. Ведь в глазах Вейга это будет выглядеть так, будто Стив теряет свой авторитет в коллективе. Стив подходит ближе ко мне со спины и говорит:

– Ты бы осторожнее вёл себя, Рен.

– А что такое, Стиви? – безучастно спрашиваю.

– Ты уже который день ведёшь себя, будто ты тут на особых условиях.

– А разве не так?

– Глядя на тебя, другие тоже начнут вести себя слишком вольно.

– Боишься анархии? – спрашиваю я, зная, что он не ответит. – Но вообще-то я не на особых условиях, ты прав. Я вообще без условий…

– Знаешь, – говорит Стив сквозь сжатые зубы, – мне вся эта ситуация тоже не особо нравится, но и ты поверь мне. Я не могу прыгнуть выше головы. А твоё разъебайское поведение ставит под сомнение обсуждение другой должности.

– Ты легко можешь поставить меня на место, – говорю я. – Сделай так, чтобы Вейг согласился повысить меня хотя бы до менеджера, с добавкой к зарплате, и я тут же превращусь в послушную офисную овцу. – Я показушным образом стучу пальцами по клавиатуре и издаю звуки, имитирующие блеяние.

Живот Стива надувается, и он трясёт своей светлой курчавой гривой. Он вроде и находит моё поведение забавным, но должность не позволяет ему давать слабину.

– Ладно, – будто сдавшись, говорит Стив. – Бесполезно с тобой сейчас спорить. Работай. Постараемся вернуться к разговору ближе к концу рабочего дня. А лучше завтра.

– Ja woll mein Fuerer! – говорю я в спину уходящего Стива.

Конечно, с моей стороны это выглядит как наглость, так себя вести, но сейчас я просто по-глупому горд собой. Отчаянные времена требуют отчаянных мер.

На моём столе звонит рабочий телефон. На дисплее высвечивается номер Тесс. Дождавшись третьего звонка, я поднимаю трубку.

– Да, – говорю я, специально понизив голос.

– Ты это, можешь говорить сейчас? – спрашивает она.

– Могу. Что ты хотела?

– У меня есть к тебе одна просьба, ты просто не можешь мне отказать, – по голосу я слышу, что она улыбается. – Я хочу, чтобы ты немного поработал в эскорт услугах.

Я ухмыляюсь.

– Ты знаешь, сколько стоят мои услуги?

– Могу догадаться.

– Что ты ещё задумала? – мне в голову невольно приходят самые изощрённые представления о подобном виде услуг, – Звучит ни капли не заманчиво.

– Хорошо, – говорит Тесс, – мне тут кое-что нужно доделать, а буквально минут через десять я приду и всё расскажу.

– Договорились, – я кладу трубку.

Она появляется в моём кубике через десять минут. Стоит в проходе, её волосы уже распущены и огненными волнами спадают на её широкие плечи. Две верхние пуговицы её блузки расстегнуты, и я могу видеть ажурный край её белья. В руке у неё два бумажных стаканчика с кофе из автомата. Один она протягивает мне. Я с благодарностью принимаю кофе и делаю жадный глоток не боясь обжечься.

– Давай, выкладывай, – говорю я ей.

– Как только мы с тобой расстались после обеда, мне позвонил Майкл.

Я всем своим видом показываю, что пытаюсь вспомнить, кто такой Майкл. Кажется, я уже слышал это имя сегодня.

– Майкл, отец моего сына, – напоминает Тесс.

– И чего же вдруг понадобилось старине Майку? – спрашиваю я, делая ещё один глоток кофе.

– А как ты думаешь, чёрт возьми? Вчера ему не дали увидеться с сыном, он хочет попытать счастье ещё раз, сегодня. Но я так не хочу встречать его одна. Мне нужен кто-нибудь, чтоб сопровождал меня. Я выбрала тебя.

– Я весьма польщён, конечно, – говорю я, прикладывая руку к груди, – но есть одно но.

– Не парься, ничего сложного.

– Я не парюсь. Просто, Тесс, это не совсем эскорт услуги, – улыбаюсь я, иногда у неё случается подмена понятий.

– А что это?

Я пожимаю плечами.

– Больше похоже на услуги бодигарда.

– Да какая, к черту разница.

– Ну что ж, хорошо, – говорю. – И кем ты меня ему представишь?

– А это и не важно, – отмахивается Тесс. – Придумаем что-нибудь. На крайний случай прикинемся любовниками.

Я дважды польщён.