Очаг

Затем дети, радостные и счастливые, ускакали в зал, чтобы снова приставать к гостям и наводить суету.

Принц со стаканом апельсинового сока в руке пошёл разглядывать новую растительность Дворцового парка и замер, заметив в метрах ста пятидесяти Дэйва и Тамару, сидящих на скамейке. Их разговор невозможно было услышать, а по движению губ трудно было понять, о чём они говорят. Они сидели вполоборота друг к другу. Но их лица… У Тамары оно было очень взволнованное. А у Дэвида – бесконечно нежное. Таким Капитана Грен не видел никогда. У него внутри всё оборвалось, и он чуть не выронил стакан.

– Дэйв, как твоя нога? – обеспокоенно спросила принцесса.

– Нормально, – просто ответил Пауэрс, не отводя от неё глаз.

– Я слышала, что необходима сложная операция. Кости срослись неправильно, и от этого ты испытываешь постоянную боль, – тихо произнесла Тамара.

– Это ерунда. Пересоберут заново. Главное, что Грен меня смог оттуда вытащить. Я бесконечно ему за это благодарен, – Дэйв опустил глаза.

– А тебе спасибо, что спас его.

– Мелочи. Транспортник тогда уже почти прибыл. Оставалось успеть добраться до операционной. В общем, все хорошо, что хорошо кончается, – пробормотал Дэвид.

– Дэйв…, – Тамара запнулась и сжала его руку.

– Не надо, – он убрал руку.

– Здесь не получится поговорить. Завтра в двенадцать часов до встречи со студентами в Университете я заеду к тебе в отель объясниться, – Тамара сглотнула комок в горле.

– Зачем? Я всё понимаю, – Пауэрс поднял на неё свои грустные лазурные глаза, обрамленные мелкими морщинками.

– Я так не могу. Я заеду. Спасибо, что пришёл сегодня. Это важно для меня, – принцесса резко встала, снова сжала его руку и удалилась.

Из оцепенения Грена вывела Маргарита. Та подлетела к нему, хлопнула его по левому плечу и воскликнула:

– Бесконечно мною любимый и ненаглядный зять! – видимо, шампанского Рита уже выпила немало. – Помоги мне устроить свою личную жизнь! Познакомь меня с Фернандо! Он такой, – она театрально вздохнула и закатила глаза, – мужественный, сексуальный. Настоящий мужчина!

– Гонсалес? – удивился Грен. – Слушай, он кроме как своими железяками, болтами и гайками ничем больше не интересуется. Да, и с девушкой я его ни разу не видел. Нет, ты не подумай, конечно.

– Что, тебе сложно? Почему моей сестре можно крутить романы со звёздными офицерами, а мне нельзя? Что за дискриминация? – и Рита осеклась, поняв, что взболтнула лишнего. – Прости, я не это имела ввиду.

Грен настолько был очарован её простотой и непосредственностью, что ни капли не расстроился, а, наоборот, ухмыльнулся и взял Маргариту под руку:

– Ну, пойдём. Правда, я ничего не обещаю.

***

Там запахи поют. Рассыпаны цвета.

В саду Дворца бушует Май.

У яблони цветущей ждёт она,

И шепчет дерево: «Желание загадай!»

Смятение, тревога, суета.

Уж слишком долгим было ожидание.

Сейчас она увидит серые глаза,

И он прочтёт её послание.

На тёмный кофе локонов принцессы

Снежинки лепестки под Вальс спускались.

Лилово–фиолетовое «А если?»

И мысли путались, сиренью распускались.33

***

Одиннадцать часов вечера. Гости начали расходиться и направлялись на выход, чтобы отдохнуть после празднования. Ней с Сераджем и Греном стояли около центрального входа во Дворец и отдавали последние команды роботам–официантам.

Тамара подошла к ним и устало упала на лиловый стульчик:

– Вроде всех проводила. Какой длинный день, – протянула она и взглянула на ночное небо, усыпанное звездами, как делала это каждый вечер в течение последних десяти дней. Небо сегодня было более насыщенное и живое. Над участком Столицы зависло очень много шаттлов, кораблей и спутников. Все они мерцали огнями, перемещались и мешали увидеть настоящее звёздное небо.

– М-да… Многолюдно…Ней, Джимми и Танечка уже спят, я надеюсь? – внезапно спросила Тамара.

– Да. Слишком перевозбудились сегодня. Но я им рассказал несколько космических сказок, и они уснули. Джим в комнате у Тани. Потом я отнес его к себе, – ответил за Ней Грен.

– А Маргарита где? Я её что-то давно не видела, – опомнилась старшая сестра.

– Э-э-э… Она уехала с Гонсалесом, – снова ответил Грен.

– Что? Куда? – удивлённо охнули принцессы.

Грен прочистил горло:

– Я и сам удивился, что Фернандо оказывается не только с железом дружит. Видели бы вы как загорелись у него глаза на Риту. Рыжий огонь девчонка. Ох, потеряем мы нашего инженера.

– П-ф-ф-ф… Все люди взрослые. А Папа где? Отдыхает? – продолжала допрос командир Джокерс.

– Виктор Михайлович с нашим Папой дегустируют последние новинки с заводов Фриды и беседуют о политических вопросах, – снова доложил принц.

– А ничего, что ему по состоянию здоровья такие дегустации противопоказаны?! – всплеснула руками Тамара. – И вообще, откуда ты всё это знаешь?

– Я догадывался, что ты будешь спрашивать, – довольный собой Грен пожал плечами, широко улыбаясь.

– Ну…мы пойдём. Спокойной ночи. Тамара, ещё раз С Днём рождения! – Ней подлетела к невестке, чмокнула ее в левую щечку и испарилась с Сераджем.

Тамара с Греном остались одни под звёздами Либерти. Принц достал из-за пазухи сверток в крафтовой бумаге и протянул его Тамаре. Та удивлённо посмотрела на него.

– Подарок. Купил ещё до отправления в систему KIC. Сегодня завернул как смог, – смущённо пояснил Грен.

Принцесса попыталась сначала аккуратно открыть его, а затем просто разорвала бумагу:

– Сборник стихотворений? Русская поэтесса? Не знаю такой.

– Когда-то на моё семнадцатилетние ты подарила мне свою книгу лучших стихотворений Серебряного века. Я решил найти что-то необычное и похожее на эту поэзию. В сети пишут, что её творчество дышит Серебряным веком. Она тоже очень любила этот период. Экземпляров этого сборника было выпущено немного, но у одного коллекционера в Москве удалось найти. Кстати, её также, как и тебя, зовут Тамара. И…, – тут он запнулся, взял из рук жены книгу в мягкой кожаной потёртой терракотовой обложке с затейливыми вензелями в рамочке, начал нервно и аккуратно перелистывать пожелтевшие от времени страницы. – Так странно… Сегодня я наткнулся на одно стихотворение. Это невероятно… Я видел такой же сон, когда был в отключке. Не понимаю, как такое может быть. Откуда она знала? Это же было написано много лет назад. Слушай, – и Грен слегка дрожащим голосом начал читать:

Блуждая параллельными мирами,

Отчаялись, друг друга мы найти.

Забыть пытались, спотыкались, но ночами

Упрямо мы друг к другу шли.

И где-то между зеркалами

Ты за руку меня схватил, не отпускал.

И удивлёнными серыми глазами

Смотрел, не верил и молчал.

Не может быть. Это неправда.

Надрывно маялось в груди.

Как? Почему? Зачем мне это надо?

Ты существуешь. Не уходи.

Но нет уж времени. Закрыт портал.

Иду, не вижу я пути.

Во всех вселенных ты меня искал.

Как я могу уйти?

Ты на концерт Эйнауди меня позвал.

Я нежность ощутила и восторг.

Ты гладил, целовал и обнимал.

И снова время подвело итог.

Ты грустно улыбался. Ждал,

Когда очнусь я и начну писать.

Там, где нам кажется придёт финал,

Есть шанс тебя мне отыскать.44

Грен закончил читать, поднял глаза на Тамару. Та в свете маленьких фонариков в виде цветов казалась сказочной и призрачной. Губы у неё были приоткрыты от удивления, ресницы дрожали:

– Как ты думаешь, они нашли друг друга? – тихо спросила она.

– Не знаю. Здесь об этом ничего не написано. Я посмотрел. Очень надеюсь, что да… Может, был ещё сборник. Ведь если родственные души настойчиво ищут друг друга, то обязательно найдут. По-другому и быть не может, – он опустил книгу. Тамара забрала её у него, прижала к себе правой рукой, а левой дотронулась до его ладони. Мощная волна нежности обрушилась на неё, до такой степени, что принцессу затрясло. Но она не отпускала руки, и широко распахнутыми глазами смотрела на мужчину, которого так долго искала и ждала, к которому шла, летела, а теперь он здесь, рядом, живой, его можно обнять, прижаться к нему, и он любит её. Тамара потянула его за руку, и их губы соприкоснулись в поцелуе.

Глава 2

Апартаменты принцессы преобразились до неузнаваемости. Стало больше простора. Больше воздуха. И да, появилось ощущение, что находишься в горном лесу в метрах пятистах над уровнем моря. Здесь уже почти не были ничего космического. Скорее, больше Земного. Даже не Либертийского. Потолок из туманностей превратился в бесконечное звёздное небо Северного полушария Земли, где также, как и на настоящем небосклоне растёкся Млечный Путь, Туманность Лагуны, поблескивали Большая и Малая Медведицы, Кассиопея, Телец, Возничий. Ощущение, что пребываешь в горах, добавляли мебель из натурального дерева, напольное покрытие из искусственной травы и стены, стилизованные под горы, из которых в некоторых местах «прорастали» деревья. Грен не удержался и погладил стену. На ощупь приятно, прохладно. Как настоящие…

– Подарок от Ней и её дизайнера Лео. Не знаю, как, но им удалось создать уголок умиротворения для меня. Здесь я хотя бы отчасти ощущаю единение с природой и близость далеких звёзд. Даже горный ручей есть, – и Тамара брызнула в Грена водой из ручья. Он очнулся и улыбнулся. Он явно не ожидал увидеть такое эко-оформление. Ему казалось, что это несвойственно для его возлюбленной. Но получается, он далеко не всё о ней знает.

– Очень необычно, вдохновляюще, а главное, естественно, – вполголоса сказал принц, – почему именно такой? Устала от космоса и модернизма?

– Хочу, чтобы дома царили безмятежность и покой. А я лучше всего это ощущаю в горном лесу, как показала практика, – Тамара пожала плечами. – Э-э-м…Грен, не поможешь мне расстегнуть платье? – и она подошла и встала вполоборота спиной к мужу.

– Тамар, давай я быстро расстегну и уйду?

– Почему? – даже слегка ошарашенно спросила принцесса. – Я подумала, раз мы целовались…

– Тамара, я же так толком и не извинился перед тобой. Прости меня за все мои художества. Я – реальный козёл. Я столько боли тебе причинил…и моральной, и физической, – Грен уронил голову на грудь и смотрел под ноги, – я понимаю, что после всего не заслуживаю того, чтобы быть с тобой. Дэйв и правда надёжнее, серьёзнее, и он любит тебя, хочет оберегать тебя, – произнося эти последние слова, принц зажмурился. – Давай я быстро помогу тебе с платьем и пойду к себе, – он немного попятился назад.

– Грен, ты чего? Тебе Дин заодно за девять дней мозги перепрошил? Неужели ты не понял? – Тамара смотрела на него с сильно вздёрнутыми бровями и улыбалась уголками губ.

– Я видел, как вы сегодня с Дэвидом общались на скамейке в парке. Пауэрс так любит тебя…

Тут улыбка сползла с лица Тамары, и она тихо произнесла:

– Да…Я чувствую себя виноватой, что дала ему надежду. Я обещала заехать к нему завтра по дороге в Университет, поговорить. Сегодня не место было. Грен, ты даже не представляешь, насколько ты был прав, когда сказал, что я пыталась с помощью Дэйва «обезболиться», заткнуть в себе дыру. Только это невозможно, так как я люблю тебя. Конечно, я уже была готова смириться с тем, что нам надо расстаться, чтобы не уничтожать друг друга. Иного выхода я не видела. Из красивой сказочной пары мы превратились тогда в два чудовища из хоррора, которые готовы были сожрать друг друга, чтобы насытиться. Но ты вовремя опомнился. Ещё бы день-два и тогда бы было совсем сложно…, – принцесса расстегнула верхнюю пуговичку его рубашки, потом следующую…, – Грен… я очень испугалась, когда узнала, что вас отправили спасать «Конкордию». Я понимала, что возможно, «Магеллан» попадет в ловушку, и что, вероятно, это будет последний его полёт. Вы чудом выбрались. А когда ночью я читала отчёт, то ревела от ужаса. Тебе невероятно повезло. Время шло уже на секунды…, – Тамару затрясло. Она сделала глубокий вдох. Ее глаза блеснули в свете точечных ночников. Принц занервничал:

– Ну ладно тебе. Всё ж хорошо закончилось, – он крепко обнял её и тогда уже расстегнул платье. – Прости меня…

– И ты меня прости…, – Тамара подняла голову и поцеловала его. Поцелуй слил их воедино. И было уже непонятно, где заканчивался один и начинался другой. Половинки соединились. Общались уже даже не тела, а души. И пока тела снимали платье, рубашку, брюки и всё остальное, души рассказывали друг другу о том, как они соскучились, как они переживали, как они страдали и грустили, как они блуждали в темноте.

Созвездия на потолке мерцали, вслушиваясь в приглушенные стоны и вздохи. Горный воздух растворял последние сомнения.

Они нежно и трогательно любили друг друга, заботливо делая приятно и боясь снова разорвать тонкую призму гармонии, которая витала в воздухе и соединяла их сердца. Она переживала за его самочувствие. Он едва сдерживался, чтобы не скатиться в грубость. Они поняли, что для того, чтобы быть вместе, одной любви недостаточно. Любовь необходимо беречь как хрупкий цветок, заботиться о нем, трепетно поливать, удобрять вдвоём, разговаривать с ним, осторожно протирая листья.

Свет фонариков из сада мягко проникал в спальню через проём в шторах. В этом смысле принцесса оставалась старомодной. Ей нравились шторы, заслоняющие огромное цельное панорамное окно, свисающие вниз, в пол. Она не признавала новомодные «умные» жалюзи, искусственное затемнение, которое подстраивалось под погоду на улице. Только шторы.

Тяжёлые тёмно-синие шторы исчезли, уступив место лёгким, переливающимся занавескам, которые, стремясь к потолку, словно играли цветами, переходя от нежно-зелёного к насыщенному ночному оттенку,

«Интересно, а утром они будут такие же? И да, потолок изменится? Думаю, да. А как же иначе», – размышлял Грен, разглядывая удивительно «природную» спальню любимой. Теперь было абсолютно ясно, что съезжать она никуда не собиралась.

«Х-м-м, когда она это решила. А я-то дурак понапридумывал себе», – улыбнулся своим мыслям принц.

Её губы нежно прикасались к его шраму в области печени:

– Не больно? – тихо спросила принцесса.

Грен медленно помотал головой из стороны в сторону:

– Очень приятно. Вообще ничего не болит. Не переживай, – он перебирал рукой её волосы от чёлки к затылку, а она уже спустилась ниже, заставляя мужа охнуть от наслаждения. Тамара скользила пальцами по его телу, по сладким ложбинкам между его ног, ягодицам, язычком облизывая тонкую кожу самых нежных мест. Филигранно. С удовольствием. И когда Грен понял, что сдерживаться таким образом он больше не сможет, он потянул жену на себя, чтобы она легла слева и положила на него ноги, а он, придерживая её за талию и грудь, начал двигаться внутри её горячего тела. Тамара охала и просила продолжать снова и снова. Потом она повернулась на левый бок и всем телом прижалась к нему. Принц, обхватывая её маленькую грудь, чуткими толчками входил и входил в нее, целовал ей плечи, шею. В момент пика они оба сдавленно закричали, крепче прижимаясь друг к другу.

Спустя какое-то время Грен продолжал всё ещё крепко держать Тамару, как будто боялся, что она убежит или исчезнет.

– Я люблю тебя, звёздочка моя. Давай больше не будем ругаться. Обещаю, что я буду тебя слышать и слушать, и учитывать все твои желания, – принц уткнулся жене в правое плечо. Принцесса немного освободилась от его объятий и повернулась к нему лицом, лукаво улыбаясь:

– Ну, мало ли какие у меня могут быть желания. Меня тоже надо иногда тормозить, но объяснять почему. Моё желание доминировать периодически нужно убавлять и напоминать мне, что я всё-таки женщина, а женщину природа наделила умением быть нежной, ласковой, мудрой, чем и надо пользоваться.

– У тебя прекрасно получается, – теперь уже хитро улыбался Грен.

***

– Можно я с тобой поеду на встречу со студентами и преподавателями? – попытался утром навязаться Грен. Хотя ранее она никогда не брала его с собой на подобные мероприятия. Ну, а вдруг?

– Тебе и правда интересно? Можно, конечно, – пожала плечами Тамара. Они стали собираться на семейный завтрак. – Будь готов к тому, что это произведет эффект разорвавшейся бомбы. В Университете нас точно не ожидают увидеть вместе. Вопросы, думаю, будут не о науке. Они же захотят узнать все пикантные подробности, – Тамара обняла мужа за шею. Грен поцеловал её:

– С тобой рядом я готов к любым вопросам. Главное, что мы снова вместе. Я пока даже до конца не верю своему счастью. А люди… Им всегда были интересны чужие жаркие истории, если у них самих в жизни ничего не происходит. А мы и так всегда в центре внимания. Я привык.

Они начали жарко целоваться. И в итоге опоздали на завтрак.

Джонатан хотел отчитать их, но, увидев довольные, слегка раскрасневшиеся лица сына и невестки и то, как нежно они держали друг друга за руки, непроизвольно улыбнулся, как и все взрослые за столом.

– Кхм…, – прочистил горло Виктор Михайлович, – а где Рита?

Тамара, Грен и Ней переглянулись, вскинув брови, как бы спрашивая: ну, кто скажет? В итоге Тамара произнесла самым милым голоском:

– Пап, она уехала с Гонсалесом, главным инженером «Магеллана», ты видел его вчера. Видимо, Маргарита всё ещё с ним…в отеле.

Теперь настала очередь Джона прочистить горло, а старший Вавилов возмутился:

– Как это называется? Что же это за девчонка?! Это неприлично! Никакого покоя с ней!

– Виктор, – Джесс примиряюще положила ладонь на руку свата, – Риточка же взрослая девочка. И Фернандо очень порядочный мужчина. Не переживай, он её не обидит.

– Скорее, она его, – проворчал Виктор Михайлович. И судя по тому, как ухмыльнулся Грен, он был такого же мнения. У Маргариты характер был огонь, такой же, как и её рыжие волосы.

Тамара толкнула мужа в бок. Тот поймал её руку и поцеловал:

– Звёздочка моя, может быть, тебе положить клубники с йогуртом?

Принцесса улыбнулась и кивнула.

И только дети смотрели на всех и, ничего не понимая, поедали мюсли с молоком и думали, – «какие же странные эти взрослые!».

– Кстати, – решила перевести тему Нейма, – раз уж все родственники, наконец-то, собрались вместе, и у всех выходные, мы с Сераджем хотим пригласить вас сегодня в предгорья юго-западной части хребта Кибебасан. В шале «Лайтнинг». Сер как раз уехал туда рано утром, чтобы всё подготовить к нашему приезду.

– У нас есть повод? – осторожно спросил Джон.

– Ой! – радостно всплеснула руками Тамара, и Танечка точь-в-точь повторила этот жест.

– Да ладно? Серж созрел? – присвистнул Грен.

– Да что с вами? – воскликнула Ней.

– Мы с Греном едем в Университет. Оттуда сразу во Фриду. Вещи сейчас быстренько все покидаю. Танюша, Джим, соберите всё необходимое вам. Слушайтесь, пожалуйста, дедушек и бабушку. Мы с папой приедем позже на Rimac Nevera R.

Когда стало известно, что принц вернулся живой, Тамара на вопрос свекра о подарке на юбилей ответила, что хочет более мощную версию гиперкара Nevera, который не так давно пришлось отправить в утиль после аварии. Джон удивился просьбе принцессы, так как она не испытывала страсти к мощным красивым автомобилям. Скорее, к кораблям и шаттлам. Да и ездить за рулем она не любила. Это знали все. Но согласился. Лишь бы Тамара оставила затею с разводом.

Электрокар действительно был хорош. Мощность Nevera R была увеличена до 2107 лошадиных сил. Достигнуто это было благодаря переработке электромоторов и увеличению их мощности. До 300 км/ч гиперкар разгонялся за 8,66 секунды. 1/4 мили Nevera R преодолевал за 8,23 секунды, а максимальная скорость была около 412 км/ч. Но Джон знал, насколько осторожна невестка в бытовых вопросах, если это не касалось космоса, и не переживал, что она надумает гонять по окрестностям Столицы. Но, видимо, зря…

– На Rimac? – воскликнул Джон, а дети присвистнули от восхищения, – вообще-то я тебе его подарил, а ты хочешь Грена за руль посадить. Один он уже разбил. Слава Богу, никто не пострадал.

Грен залился краской и потупил взгляд, а жена тем временем сказала:

– Джонатан, – Тамара подошла к свекру и тепло обняла его за плечи, – Ваш сын самый великолепный пилот в галактике Млечный путь и прекрасный водитель, в отличии от меня. Мы быстро и безопасно доедем. Будьте уверены.

Император даже растерялся от такой нежности со стороны невестки.

Через час Ней с Танечкой шли мимо апартаментов Тамары и хотели заглянуть к ней, пока она не умчалась. Но, увидев на панели, что индикаторы показывали блокировку двери и полную шумоизоляцию, поняла, что это произойдет точно не сейчас. Танюша настойчиво барабанила в дверь

– Милая, давай поймаем маму уже на выходе. Она собирается, видимо, – взяв малышку за руку сказала Нейма, а сама подумала: «Видимо, у кого-то второй медовый месяц».

Тем временем Тамара уже в лёгком шифоновом платье цвета только что распустившейся зелени сидела на комоде в гостиной, обхватив мужа ножками, и громко надрывно стонала. Платье было задрано до пояса, оголяя тонкие бёдра с аппетитными округлостями и впадинками мышц. Грен ритмично погружался и погружался в нее, заботливо придерживая, растворяясь в жарком, мокром. Они почти вышли, но страсть накрыла их изголодавшиеся друг по другу тела.

Предчувствуя развязку, Тамара закинула ноги на плечи Грена, уперлась руками в комод и приподнялась на руках, находясь теперь практически вся на весу. Во время совместного оргазма она выгнулась в мостик и закричала. Принц покрывал её шею и лицо поцелуями:

– Звёздочка моя, мы уже опаздываем. А Папа просил меня не гонять, – выдыхая каждое слово сказал Грен.

– Да… Да… Конечно…, – прошептала она в ответ.

***

Дэйв собирал вещи. Через сорок минут выезжать на космодром Столицы Либерти. Он уже не надеялся, что принцесса приедет. Ему хватало ума и опыта, чтобы понимать, что она сейчас полностью увлечена мужем. Разгоревшееся пламя растопило её замороженные чувства.

И, да, Капитан всё понимал. Всё. Но принять пока не мог.

В дверь его одноэтажного домика в Рест-комплексе, около живописного леса с озером, деликатно постучали, и сердце его ёкнуло. Дэвид даже по стуку понял, что это она. Он захлопнул офицерский чемоданчик и замер, размышляя, открывать ей или нет. Но она же всё равно прорвётся. И снова стук.

– Открыто, – отозвался Пауэрс, и дверь отщёлкнулась.

Тамара с шелестом сладок невесомого платья и шлейфом свежести не то ландышей, не то магнолий, в секунды оказалась рядом с ним. Она светилась. Дэйв замер в восхищении. Под тёмными удлинёнными ресницами проблескивали искристые лучики. Под кожей лица словно играли солнечные блики, подсвечивая розовое золото румянца, превращая кожу в нежную палитру заката. Но увидев глаза Пауэрса, она перестала улыбаться и затараторила:

– Дэйв, я боялась, что ты уже уехал. Мы… я летела на всех порах. Я должна была успеть, чтобы сказать, как я благодарна тебе за всё, что ты сделал для меня, за твою теплоту и любовь, которые помогли мне в очень тёмное время моей жизни. Прости меня, – нижняя губа принцессы задрожала. Она запнулась.

Дэвид смотрел на неё и не верил своим глазам: ей снова двадцать пять? Как будто бы и не было ничего: бесконечно уставших карих глаз с черно-синими кругами и разбитыми губами на мертвенно бледном лице; глаз с красным отливом страсти заката Терлингуа; глаз с пеленой Индийского океана. Что-то невыносимо больно сжалось в груди Капитана. Намного больнее плохо сросшейся ноги.

– За что простить? – выдавил из себя Дэвид.

– Что дала тебе надежду…, – пролепетала она.

– Надежду на что? Я же не идиот. Простить за то, что ты вернулась к человеку, которого бесконечно любишь? К человеку, от которого у тебя двое чудесных детей? Да ты в лице меняешься, когда слышишь его имя. Неужели ты думаешь, я не понимал. Но я ни о чём не жалею. Это я тебе благодарен за счастье, которое ты подарила мне, – за счастье быть с тобой. Спасибо, звёздная принцесса, – Дэйв замолчал и полез в правый карман куртки. Он достал оттуда маленькую синюю коробочку с серебряной ленточкой:

– С Днём рождения, Тамара.

Принцесса аккуратно развязала ленту, открыла коробочку. Там лежала небольшая серебряная награда со знаками Американской дирекции астронавтов и надписью «За Храбрость».

– Десять лет назад я получил эту медаль после экспедиции к кольцам Сатурна. Была там одна история… После чего я и стал капитаном. Я хочу подарить её тебе. Ты заслужила её. Ты очень храбрая. Иногда даже чересчур, – и Дэвид грустно улыбнулся.

– Но я не могу принять её. Она же твоя. Заслуженная, – Тамара растерянно рассматривала медаль.