Словно открытая книга. Вихрь событий

– Согласен. Ещё поговорю с соседями, – подхватил Ярослав. – Они могли заметить незнакомцев, которые возможно причастны к этому. Все должно складываться в единую картину, даже если сейчас это кажется маловероятным.

– Ты прав. Каждый деталь может оказаться связующим звеном. Слишком много вопросов и недостаточно ответов. – разминая шею, вступил в диалог генерал-майор.

– Ладно… – отозвался Макар, осмотрев всех в кабинете. Он наклонил голову, видимо обдумывая имеющиеся улики, сжал губы в линию и продолжил. – Так… Уль, ты пойдёшь со мной и психологом на допрос. Даня ищет машину, а Ярик – владельца гаража. – затем, обращаясь к дяде. – Фёдор Владимирович, занимайтесь своими делами, как появятся новости, сразу сообщу. А я сначала пойду за кофе. – он раздал всем указания и посмотрел на Ульяну. Они обменялись взглядами и вышли из кабинета.

Хм… В этом есть что-то странное. С утра они как-то непонятно переглядываются. Может, что-то случилось, и они не хотят обсуждать. Не моё дело, если будет нужно, то расскажут.

10:00. 17 сентября, вторник.

Первая на допрос вошла Филонова Тамара Игоревна, двадцать восемь лет, горничная, обвиняемая в краже украшения. Невысокая блондинка с короткой стрижкой и большими серыми глазами, её нижняя челюсть немного выдавалась вперёд. Она была одета в красную кофту с изображением мультяшного персонажа и простые синие джинсы. Гражданский брак, детей нет. Они живут в съемной квартире уже десять лет, а четыре года проработала в семье Володиных. Полгода назад оформлен автокредит. Административных нарушений и судимостей нет.

– Объясните, почему вас уволили? – начал Макар.

– За воровство, которое я не совершала, две недели назад. Случайно увидела Александру Михайловну с Потаповым Константином Дмитриевичем – он был клиентом и казался другом семьи. Вошла в гостевую спальню без стука, была уверена, что никого нет, и застала их. – она презрительно хмыкнула. – Необходимо было убрать полотенца и халаты после стирки, так как до этого были гости. Зашла бесшумно, уверенная, что там никого нет, и попала в неловкую ситуацию, можно сказать в пикантный момент. Понимаете? Как так можно? – она поднимает ладонь к виску и качает головой. – После этого моя бывшая начальница угрожала увольнением, если кому-то расскажу, а через неделю подложила драгоценности, заявив, что это я украла. – глаза Филоновой округлились от шока, как снова оказалась под обвинением. – Если я упомяну о случившемся мужу, она сообщит в полицию. Никогда бы не подумала, что так называемая хорошая начальница способна изменять и ложно обвинять в краже. – в её глазах сверкнул гнев, а рот приоткрылся, обнажив зубы.

– Какие были отношения с Володиной Агатой Ивановной? Когда вы её видели в последний раз? – вступила в диалог Ульяна.

– Агата всегда отличалась вежливостью. Она могла помочь в трудную минуту. В день, когда я уволилась, она не хотела меня отпускать и верила, что мне это не по силам, в плане кражи. У нас сложились дружеские отношения, мы иногда обменивались сплетнями. В тот день она пообещала поддержать меня, но, как видите… – Филонова опустила глаза. – И пропала… Хоть это и звучит жестко, я полагаю, что их настигла карма!

– Где вы были с четырнадцатого на пятнадцатое сентября? – не поднимая взгляда уточняет Макар.

– В тот вечер, когда произошло похищение, я находилась у родителей в деревне, так как мы отмечали юбилей мамы, – скрестила руки на груди. – Я вернулась только вчера вечером, и могу предоставить доказательства: у меня есть фотографии и видео с празднования, а также билеты на поезд. – она достала телефон и показала радостные снимки и записи. – В личном кабинете РЖД указаны дата и время отправления и прибытия.

– Тамара Игоревна, где вы были до того, как приехали в деревню? – строгим голосом спросил Макар.

– Ходила по собеседованиям. – ответила так, как-будто ей задали глупый вопрос. – Я подозреваемая? – неодобрительно качнула головой, будто сама не верит в происходящее.

– Наши эксперты нашли улики, и нам нужно взять ваши отпечатки пальцев и слюну. Даёте согласие?

– Конечно, без проблем. – она расслабилась и стала осматривать окружающих. – Мне скрывать нечего. Я чиста и невинна. – скрестив руки перед собой, отвернулась в сторону двери.

– Вам нужно понять, что это не игра, и мы серьезно рассматриваем каждую деталь. Вы не в кино, и ваши слова могут иметь последствия. – еле сдержал усмешку Макар. Филонова подняла брови, словно его слова задели её гордость. – Мы лишь делаем свою работу. Каждое слово, каждая ваша реакция могут дать ключ к разгадке.

– Я понимаю, – произнесла она тихо повернувшись обратно. – Но у меня действительно нет отношения к этому делу. Я лишь хочу помочь.

– Помочь? – повторила Ульяна, наклоняя голову, как будто размышляя над её словами. – Мы будем рады вашей помощи, если вы действительно в этом уверены. Замечания и показания, которые вы дадите, могут сыграть важную роль.

Филонова кивнула, но в её взгляде всё еще читалась неуверенность:

– Всё, что я знаю, это то, что у меня есть алиби. Я была с семьей, отмечая юбилей, и по всем документам это можно подтвердить. Возможно, у вас есть ошибки в вашем расследовании?

– Ошибок не бывает, но версии могут меняться, – уверенно ответила Ульяна, перебирая для большей убедительности досье на неё. – Ваша задача – помочь нам понять, что произошло.

– Я понимаю, что вы делаете свою работу, но я не в состоянии помочь, если меня рассматривают как подозреваемую, – произнесла Филимонова сдержанным голосом и оглядела всех раздражающим взглядом.

– Давайте будем честны. – продолжил Макар, переплетя пальцы и опираясь на стол, наклонился вперёд. – Мы здесь не для того, чтобы выставлять вас в плохом свете. Нам важно понять, кто мог быть заинтересован в похищении и почему. Возможно, кто-то из окружения Володиных выглядит подозрительно. Вспомните.

Тамара Игоревна нахмурилась, по глазам видно, как её мысли метались в голове.

– Я не знаю, кому это могло быть нужно, – тихо пожаловалась она.

– Именно поэтому нам стоит рассмотреть все версии, – добавила я. – Каждый может стать ключом к разгадке. Постарайтесь вспомнить что-то необычное, что могло привлечь внимание. Это может оказаться важным.

– Знаю, только, от слухов, что Иван Сергеевич, с кем-то постоянно ругался. И часто звучала фамилия Добров. Тогда я не принимала это во внимание. И всё. – опустила взгляд и глубоко вздохнула. – Я честно, больше ничего не знаю. Поверьте.

– Добров, говорите? – прервала я её мысли, стремясь зафиксировать каждое слово. – Он есть в списке.

– Хорошо. Вы можете быть свободны, после того как ознакомитесь с протоколом и подпишите его, а также сдадите образец слюны и отпечатки пальцев. Первое мы сделаем здесь в кабинете, второе пройдёте с Ульяной Максимовной в другое место. А пока можете отдохнуть. – Филимонова с облегчением вздохнула, и её глаза снова заблестели. Она энергично закивала головой и положила руки на колени.

Макар вытащил из кармана свёрток, извлёк оттуда палочку и жестом попросил Филимонову открыть рот. Он провёл ею по внутренней стороне её щеки, собрав слюну, и убрал предмет обратно. Затем протянул ей документ с ручкой и указал место, где нужно поставить подпись. Она внимательно пробежалась глазами по тексту, порой вновь останавливаясь на некоторых фразах. В конечном счёте, выдохнув с облегчением, оставила своё согласие.

11:30. 17 сентября, вторник.

Следующим в очереди оказался Добров Пётр Степанович, пятьдесят два года. Он женат и воспитывает пятерых детей. Ранее работал с Володиными, и между ними возник конфликт на почве жадности. Добров высокий, лёгкая волосатость на лице, с карими глазами, хотя кажется, что это линзы. Сев на стул, он расстегнул три верхние пуговицы рубашки цвета хаки, демонстрируя уверенность и немного высокомерие. Он не имеет судимостей, однако его штрафовали за неправильную парковку и превышение скорости. В его собственности три автотранспортных средства класса люкс и два дома.

– Опишите ваши взаимоотношения с Володиными? – как по шпаргалке начал Макар.

– Мы имели совместный бизнес. Когда дела пошли в гору, Ваня решил выкупить мои акции по заниженной цене, чтобы управлять компанией в одиночку. Конфликты между нами продолжались более года, и могли бы затянуться ещё, если бы не вмешательство судьбы. Тёща заболела, и мне понадобились значительные средства на её лечение. Я всегда считал её как вторую маму. Поэтому я не мог поступить иначе. В итоге я продал свою долю постороннему лицу за хорошую сумму. – на его лице возникла насмешливая улыбка, а глаза засияли от радости. – Оставшиеся средства были вложены в новый проект, который уже начал приносить плоды.

– Когда это было?

– Более четырёх лет назад.

– Володин утверждает, что вы угрожали ему на мероприятии неделю назад, – монотонно замечает Макар, продолжая записывать допрос.

– Этот идиот отобрал моего инвестора. Ну и порыве ярости, и злости я выпалил, что не оставлю это без внимания и отомщу. – он самодовольно усмехнулся, затем на его лице появилось более серьезное выражение. – Вы действительно думаете, что я украл их дочь? Зачем мне это нужно? Если и стоит мстить, то лучше через бизнес, заставить его подчиниться, подмять под себя. Но Агату я бы точно не тронул, ведь я видел, как она росла.

– Нас также информировали, что Володи часто говорил о вас в своем доме после вашего конфликта. – Назаров на мгновение поднял взгляд, а затем снова опустил его.

– Не могу дать вам точный ответ. Я не слишком интересовался его жизнью. Хотя могу с уверенностью сказать, что он следил за моей. В конце концов, он забрал у меня человека.

– Хорошо. Когда в последний раз видели Агату? – уточняет, не отрываясь от записей.

– Пожалуй, три месяца назад. Мы случайно встретились в торговом центре и поддерживаем хорошие отношения, несмотря на напряженность с её отцом. Двери нашего дома, всегда открыты для неё. – улыбнувшись, отдёрнул рукава на рубашке.

– Вы, похоже, очень о ней заботитесь, – заметил Макар, незаметно поднимая бровь.

Добров продолжал выглядеть расслабленным, однако в его глазах промелькнуло нечто раздражающее, будто задета его гордость.

– На что вы намекаете? – выдохнул он, покачивая головой. – Я, кажется, уже всё объяснил. Мы встречались перед торговым центром несколько месяцев назад. А до этого, в начале весны, она приезжала на день рождения моей дочери – они ровесницы. Ещё раньше, в прошлом году, тоже пересекались, но, насколько помню, в тот момент я был в командировке.

– Хорошо, поверим. Где вы были с четырнадцатого на пятнадцатое сентября? – Назаров пристально следил за его лицом.

– С женой отправились в кино. Она уже два месяца уговаривала меня сходить на вечерний сеанс. Ей не хватает романтики. Балеты я покупал онлайн; можете запросить записи с камер, – произнёс он, откинувшись на спинку стула с видом триумфатора. – Вы увидите меня спящим.

– Итак, после кино вы вернулись домой? – подхватила Ульяна, ловя каждое движение собеседника.

– Да, возвращались вместе с женой. Ночью пробок не было, так что мы быстро добрались.

– Вернёмся к мероприятию. Заметили ли вы что-то странное там? Был ли ещё какой-нибудь скандал с Володиным? – продолжал допрос Назаров.

Они с Ульяной, словно читая мысли друг друга, подхватывали вопросы; я лишь изредка вмешивалась в их слаженный дуэт.

– Нет, не помню такого. Было бы интересно увидеть. При всём уважении к Агате, мне жаль, что она родилась в такой семье. Как бы там ни было, я знаю: каков бы ни был гадом Ваня, он дочь свою очень любит. Готов перевернуть мир ради неё, – кивнул он и опустил уголки губ вниз.

Значит, я была права, он закрывает на это глаза, потому что у самого рыльце в пушку. Идеальная пара.

– Ещё вопросы есть? – вдруг неожиданно сменив выражение, Добров глянул на часы.

– Есть ещё кое-что, – произнесла Ульяна, поднимая бровь в ожидании реакции. – Вы сказали, что знаете о любви Володиных к дочери. Но как же тогда их поведение? Бывали ли жалобы, когда речь заходила о семье?

Добров задумался, будто пытаясь взвесить свои слова.

– Знаете, раньше да, бывало. В такие моменты мать её, Александра, может быть крайне эмоциональной. Но, если честно, это чувство больше похоже на собственническую ревность к Ване, чем на истинную любовь. Она боялась потерять контроль над Агатой.

– Интересно, как вы это понимали? – в голосе Назарова проскользнула ирония.

– Я не судья, и не знаю, как у них сейчас обстоят дела на самом деле. Это было раньше. – ответил тот, но его голос приобрёл неловкость. – У каждого свои проблемы. Просто мне кажется, что за внешней благополучностью обычно скрываются недовольства, упрёки и так далее.

– Вы правы, – решила внести свою лепту и я. – Часто за улыбками скрывается настоящая буря.

– Хорошо. Наши эксперты нашли улики, поэтому мы возьмём вашу слюну и отпечатки пальцев. Вы же не против? – исподлобья сверлил взглядом Назаров.

– Пфф… Без вопросов. Для Агаты не жалко ничего. – он демонстративно открыл рот и указал на него пальцем. – Я готов. – невнятно пробормотал, не закрывая губ.

– Да, я вижу… – протянула Ульяна, изогнув рот в ухмылке.

– Сейчас здесь, я возьму образец вашей слюны. Дальше Ульяна Максимовна проводит вас снять отпечатки. – не обращая внимания ни никого, продолжил Макар.

Достал второй сверток, после чего повторил ту же процедуру с вторым подозреваемым. Он взял анализ, подвинул протокол, подписали его и провели Доброва дальше.

13:00. 17 сентября, вторник.

На очереди третий кандидат на роль злодея в этой печальной истории.

Высокий, коренастый мужчина с тёмными волосами – Писарев Леонид Константинович, ему тридцать семь лет. Ранее работал водителем, но был уволен по вине жены Володина. Его смуглая кожа ярко выделяется на фоне тёмной футболки, а лицо, отёкшее и с растянутой двухнедельной щетиной, придаёт ему угрюмый вид. В настоящее время он состоит в браке, но неделей ранее у них трагически умер ребёнок. В собственности квартира, загородный дом и автомобиль.

– Расскажите, причину увольнения.

– Меня уволили из-за недопонимания. Александра Михайловна неоднократно намекала на возможность встречи вне рабочего времени, но я всегда отказывал. Я люблю свою жену и дочь, – произнес Леонид, готовый расплакаться, но его голос звучал всё громче и яростнее. – Примерно месяц назад, неподалёку от дома, Александра бросилась ко мне в объятия, но я её оттолкнул. И через полчаса меня вызвал Иван Сергеевич и уволил. Я пытался объяснить, что ничего не сделал, что мне срочно нужны деньги. Единственное, что я упустил – эту причину, и она была вполне серьёзной… Конечно, когда он узнал об этом, он помог. Дочь прооперировали, но оказалось, что было уже поздно… – последние слова он произносил с такой глубокой тоской и печалью, что моё сердце сжималось от той боли, которую он прятал внутри. Я даже не могу представить, что он чувствовал в тот момент.

Каждое слово, которое он произносит, отдавало не только болью, но и чувством несправедливости. По его глазам видно, как он снова и снова прокручивал в голове тот день, когда всё пошло наперекосяк.

– Как могли мои слова о любви к семье быть истолкованы иначе? – Писарев поднял пустой взгляд. – Среди ночной тишины мои мысли возвращаются к дочке. Она была совсем малютка и её смех когда-то наполнял дом светом. Теперь наступила темнота, когда каждый вечер напоминает о потере. Как счастливо мы смотрели на мир, как рисовала она радужные картины. Я не в состоянии справиться с этой реальностью, не знаю, как начать новый день, не теряя при этом остатки разума. – излил душу сидящим напротив него собеседникам.

Мы с Ульяной сидели и опустили глаза, слушая его трогательную речь. Я заметила, как моя стойкая подруга едва сдерживает слёзы. Спасибо Назарову, что он не прервал этот момент грубо, как иногда умеет это делать. Поэтому я решила взять ситуацию в свои руки, но сделать это более деликатно.

– Леонид, – тихо произнесла я, – понимаю, как сложно обсуждать такие вещи. Мы искренне сочувствуем вашей утрате и не в состоянии хоть немного облегчить вашу боль. Но сейчас нам необходима информация об Агате.

Писарев, вытирая слезу с уголка глаза, словно черпая силы из нашего сочувствия, продолжил:

– Простите. Спасибо за понимание. Задавайте ваши вопросы.

Как бы вы охарактеризовали Агату и когда в последний раз с ней общались или виделись? – чуть охрипшим голосом начала Ульяна.

– Ммм… надо вспомнить, когда был уволен, наверно. Она замечательная, чуткая, отзывчивая и добрая. Очень жаль, что она оказалась в такой ситуации.

– Где вы находились с четырнадцатого на пятнадцатое сентября? – продолжил Макар.

– Пил дома один… – его взгляд уткнулся в угол комнаты. – Подтвердить никто не сможет. Это слишком тяжёлое горе для нашей семьи. – перевёл взгляд на меня. – Вы понимаете? – потом на соседку. – Жена уехала в деревню, ей не хочется видеть меня в таком состоянии. Но я пока не могу остановиться. Очень тяжело терять… терять смысл жизни, которого она для меня была. – снова посмотрел в угол комнаты. – Я ничего не знаю…

– Леонид, – продолжила я мягко, – это нормально испытывать такую боль. Нам важно понять, как Агата могла оказаться в опасности Вы не помните, о чем она говорила в последние дни вашей работы?

Писарев взял глубокий вдох, его голос стал более уверенным, хоть и полон грусти и проложил:

– Она часто говорила о своих планах, о том, что хочет добиться большего. Агата мечтала о новой жизни, но иногда мне казалось, что она была слишком одинока. Она много работала, мать давила на неё.

Снова она. Володина Александра Михайловна… второй человек, который подтверждает слова девушки в её дневнике.

– И кто-нибудь знал о её планах? – подхватил Макар, записывая информацию. Леонид лишь покачал головой. – Она предпочитала держать всё при себе.

– Вы говорите, что она мечтала о новой жизни. Какие именно у неё были цели? – продолжала я, решив углубиться в его воспоминания.

– Она говорила о переезде со своим парнем. Перейти на следующий шаг. Может, сбежать от семьи, от давления, которое ощущала. Но в то же время, – Леонид посмотрел на дверь, – она боялась. Боялась остаться одной.

– Вы так близко с ней знакомы? – спросила Ульяна, пристально глядя ему в глаза с долей недоверия.

– Не могу сказать, что хорошо. Однако, когда я её подвозил, у нас часто происходили разговоры на разные темы.

– А вы в курсе, кто её преследовал? Мы нашли записи в её дневнике.

– Не знаю. Ничего подобного не припомню… – он задумался. – Хотя, перед тем как я уволился, она упоминала о каком-то неприятном человеке. Но тогда я не придавал этому значения… – опустил взгляд и, словно стряхивая пыль, убрал с боков брюк.

– Поняла. Наши эксперты нашли улики, и сейчас мы проведём процедуру взятия отпечатков пальцев и слюны. – не давая времени думать, продолжила помощник следователя. – Пальчики пройдём со мной. А образец слюны, Макар Андреевич, возьмёт сейчас.

Он сначала удивлённо взглянул на неё, а потом снова отвёл глаза вниз и тихо произнёс:

– Пожалуйста, забирайте всё, что нужно, – замолчал и погрузился в разглядывание своих коленей и обуви.

Как же ему тяжело, и ничего с этим не поделаешь! Он понимает, что должен собраться с силами и справиться с этим, но не может, слишком он опустошён. Здесь нужна помощь психолога, но согласится ли он на неё?

14:20. 17 сентября, вторник.

Обеденный час настал, а я уже чувствую себя истощенной. Возможно, это связано с голодом, ведь завтрак был слишком легким и быстрым – всего пара бананов и одно яблоко.

Тем не менее, совсем скоро можно будет основательно поесть. К тому же, у меня еще много работы. Скорее всего, после обеда и собрания вернусь к себе, чтобы продолжить дела, а остальным пусть пока ищут сами. Если им понадобится помощь, могут позвонить или зайти и обратиться ко мне.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.