скачать книгу бесплатно
это как кому повезет,
кто-то живет у параши,
кто-то восходит меж птицей и львом.
ЛИР
Лир несет себя, как фонарь,
освещая гарь, как звонарь
колокольню в месяц январь,
колотя меж губных,
что завел пономарь.
Мир несет себя, как фонарь,
вместо света какая-то лимфа, что ль,
какая-то нимфа, липкая словно скотч,
а в сердце кривая боль —
то ли кровь стучит, то ли дочь.
Ах, не дайте мне языка,
гуттаперчевого казака,
склизкого, как звезда,
как лопасть весла.
Освещу я себя самого —
освежеванного левиафана
сердца прорванного своего,
куда его пыл уплыл, пламя куда ушло ?
Я сошелся в шар, разошелся ликом,
расточился бликом в рыданье великом,
и стою я, ночная спина,
между двух костров человек
из дождя и снега, из сна
и из крови, и входит снег
в мою грудь сердоликом.
«Давняя история с флагом…»
Давняя история с флагом
когда идешь по безлюдной
утренней площади
а он едва шевелится на балконе
в ветре с моря
и из него проступает
голова дракона
которого ты прежде не видел
ШАР
Я выговаривал шар изнутри шара,
и губы мои дымились,
а сердце легло в урну и в прах.
Я позвал первую любовь
и последнего ангела,
зарубленного саперной лопаткой
на сельской дороге,
ушел за гортань и звук,
в рассеченную шею, и как бился голубь —
первое пламя листвы
и зеленые губы Иуды,
я плакал как фортка и стонал как ветер,
ушел от людей, деревьев,
дул в свою вену как в ствол,
отчаялся как океан
у безмерной фиалки,
и тогда шар выговорил меня.
И губы его были в крови.
ПРЕВРАЩЕНИЯ
Глаз смотрящий на бабочку бабочкой стал
а на землю – землей
зачем тебе дева вся если суть умещается в кулаке
внутреннего тела
как силомер стеклянный и
живет снегирь трехгрудый в сердце твоем
а в черепе черпает мысль черепаха
пуговицы от бюстгальтера отпечатались на белой
спине
аккордеона короб сжимал танцы и
блузки меж белых ног живут белые птенцы и буква
из воздуха за которой гонялся плутарх
твой влажный глаз и алый рот —
простор метаморфозы
ты рассасываешь землю в себя
так рыба превращается в воду
в без человека – грот
в сто губ набухнувших молчащей розы
убитая Кассандра кровью говорит
без слов и снег летит
и догоняет вещего Эдипа
и красным комом по сердцу стучит
И ты ложишься в челн как рыба
и в самолет садишься гнутой птицей
и входишь в яблоко всем яблоком глазным
тебя земля стирает словно складку
пощелкивающий утюг
пространство взгляда где ты еще не танкер
но уже не человек
Кто взапуски бежит в нем на прозрачном месте
блоха или гомункул —
и темя гераклита на ладони —
с живой водою огненная плошка —
птичья точка где тебе переливаться
из себя в себя
всеми монстрами совокуплениями зевсами
как оренбургский платок продернуть
сквозь кольцо лица
и в мать ложимся матерью зеленоглазой
РОЩА ЭВМЕНИД
/ЭДИП И АНТИГОНА В КОЛОНЕ/
этот воздух беговой
весь соловый легковой
и шершень с губ слетает эвмениды
и гул в груди гуляет и гулит
и мы стволом с судьбой и солнцем слиты
и лист со лба как крышка отлетит
как саксофон кровь тяжестью прогнута
и в танкере ребро длиной не достает
до горла серого и синего мазута
до выпуклых глазниц где соловей поет
олень опять выходит из оленя
и пустота из пустоты в просторный сад
царь из царя колено из колена
из девы дева и из брата брат
облеплен полым воздухом из арки
как полиэтиленом бьешь веслом
и дышишь грудью порванной и жаркой
и вестник длинногубый невесом
и соловьи как трубы из органа
тебе поют из красного стакана
твой красен шаг
и бел твой путь
как матери
уста и грудь
ты втягивался как в пяту
улитки ласточка звенела
и уходила в высоту
луча что не отринул тела
«смерть приходит с конскою головой…»
смерть приходит с конскою головой
спеть хрустальную песенку
бабочки мать хлоя кружатся вокруг Пана
наподобие нимба Пан возбужден
Вместо одной пушки на станции В.
стоит другая Мы долго искали ту
что стреляла по танкам
Когда плывешь вода прогибается
словно стеклянная женщина
Внезапно оглядываешься на прошлое
так быстро
что на затылок накладывается еще одно лицо
вот так воровски и входит в кровь
настоящаяий рим с триумфом и Янусом арки
пропахшей мочой
а мальчики убивают друг друга снежками
а он целует белые трусики
на лавочке в парке
и что-то бормочет об антигоне
Волга стекает с затылка изменяя
разиных голубей вообще имена
и ты просто идешь по улице совсем как клерк
вцепившись в ржавую лиру ребер
рассматривая что-то там
звездной головой
то ли шепчешь что, то ли плачешь
это как есть стеклянные имена родителей
или грызть сахар звезды
СНИГИРЬ
Снигирь безрукий песнь поет суворов
нет им земли себя чтоб различать
вложить как слог губной как птичий говор
