Кошачья жизнь

Мурашка и Прыщ громко захохотали, а Прыщ даже схватился за живот и упал. Мурашка тут же строго посмотрела на него и скривила губы.

– Очень страшно.

Прыщ сразу стал серьезным. – Я все расскажу сам.

Он долго говорил, как они по дороге заметили засаду, обошли ее, но на них напали сзади, кто-то, кого они даже не разглядели. Только они стали отбиваться, Мурашка побежала вперед, но их догнали, окружили и отняли медаль и толстую цепь.

Глаза у Прыща сверкали, шерсть вздыбилась, усы тряслись – рассказ был страшен. Слушая его Баксик замирал от ужаса, сердце его сжималось от страха и бессилия и когда Прыщ закончил, он закрыл лапками глаза и заплакал. Но едва он открыл глазки, он опять увидел, как Мурашка одной лапкой крутит у виска, а другой показывает прямо на него, а Прыщ смеется и кивает головой. Ему стало не по себе.

Он пришел домой и лег спать, но ему не спалось. Три чувства боролись в нем: любовь к Мурашке, жалость к медали и тревожное сомнение: ему казалось, что его обманули. Слезы полились у него из глаз…

Пришел Хозяин. – Баксюта, что с тобой? – встревожился он. – Что-то случилось?

Баксик долго молчал.

– Я хотел с тобой посоветоваться, меня гложет сомнительный червяк.

– Какой, какой? Глисты что ли? Ты заболел?

– Нет! просто случилось такое дело…

И Баксик рассказал ему о происшествии и нападении, об утреннем разговоре, о своих сомнениях и горечи.

– Ну и дурак же ты, Бакс. Они ведь съели твою колбасу, украли и съели, никто на них никогда не нападал. Они тебя обманули и над тобой еще смеются.

– Как смеются?

– А так! Когда показывают на тебя и крутят пальцем у виска. Значит, считают тебя идиотом.

– Но у Мурашки не пальцы, а лапки.

– Все равно. Они жулики и обманщики.

– Нет, я не верю, Мурашка не могла меня обмануть. Она знаешь какая: хорошая, добрая, красивая. – Бакс затряс головой. – Никогда не поверю, никогда!

Он опять лег на подоконник и больше не выходил во двор. Теперь два чувства боролись в нем – любовь и сомнение. Он и мысли не мог допустить, что Мурашка его обманула, но червяк сомнений все рос и рос.

– Прямо анаконда какая-то! – вздохнул Бакс. Перед глазами некстати возникла картина: мордочка Мурашки и из зубов торчит огрызок сосиски. Нет, нет, не может быть. Ведь такая красавица: глазки зеленые, носик розовый, не могла она меня обмануть, тем более посмеяться. Баксик нахмурился, на лбу залегла тяжелая складка, а в воздухе предательски возник вкусный колбасный запах. Так в сомненьях прошел день, стало темнеть, на небе сгустились тучи, пошел небольшой дождь и на сердце у Бакса стало еще тяжелее. Он не мог спать, не мог вспоминать и сидел, сжавшись в комочек, отдаваясь весь своим мрачным мыслям. Дождь закончился, наступила ночь. Снова послышался стук капель. – Опять дождь начался, – подумал Бакс – что же какой редкий?

Баксик прислушался, как будто кто-то плачет. В маленькую дверь кто-то поцарапался, он подошел и распахнул ее. Вошла Мурашка, вся мокрая от слез, голова была опущена, шерсть помята, она едва держалась на ногах.

– Что случилось? Опять?

– Нет, – покачала головой Мурашка, – меня никто не обижал. Это мы обманули тебя. Я пришла просить прощенья.

Баксик застыл на месте и смотрел на нее во все глаза, не в силах вымолвить ни слова. Мурашка еще ниже опустила голову.

– Это мы украли и съели твою медаль, она была такой вкусной. Прости нас, пожалуйста, если сможешь, – тихо добавила она.

– И я виноват, – сказал возникший в двери Прыщ. – Это мы придумали сразу: украсть и съесть твою медаль и про нападение сочинили, и нарисовали синяк. Мы думали, что это очень хорошо, а вышло, вышло все наоборот.

Мурашка и Прыщик задрожали и, зарыдав, ждали своей участи, не смея поднять глаза, захлебываясь слезами. Сердце Бакса дрогнуло. Он подошел к ним, обнял их лапками и погладил.

– Я вас прощаю! – И спала тяжесть, на сердце стало легко. – Что же, если так получилось, я постараюсь еще что-нибудь придумать, а может быть поработаем все вместе и нам дадут еще медаль, – вслух мечтал Бакс.

Мурашка подняла голову и поцеловала его в щеку, Прыщик тоже смотрел на него.

– Значит, ты нас прощаешь? Не держишь зла? Значит мир и дружба? Правда?

– Да, – ответил Бакс, и все засмеялись от счастья.

Как хорошо было на даче! Цвели ароматные цветы, светило яркое солнышко, даже воздух был вкусный. Небо было необыкновенно высокое, светлое, с легкими облачками, греясь на крыше, кошки разгадывали, на что похоже облачко. Впервые Бакс увидел здесь радугу. Вообще то он много что сделал впервые: наступил в лужу, потом долго отряхивал лапки, научился купаться в пыли, наблюдая, как сквозь пыльные брызги просвечивает солнце, еще он увидел бабочек и шмелей. Бакс боялся шмелей. Во-первых они громко гудели, во- вторых, оказывается, могли укусить, когда они подлетали, кот закрывался лапками и притворялся при этом, что у него болит голова, а на самом деле боялся, что шмель его ужалит. Мурашка ничего не боялась и даже прихлопнула одного шмеля.

Она очень любила гоняться за бабочками, проявляя при этом необычайную ловкость. Тихонько подкрадывалась к цветам, где кушали бабочка, прыгала и хватала ее за крылья, если та улетала Мурашка взвивалась, как в высоту, так и в длину и все равно ловила ее. Баксику иногда казалось, что Мурашка летает.

Мурашка обучала Баксика всем премудростям деревенской жизни; кошки должны обязательно лазать по деревьям, там очень удобно, сидеть и смотреть вниз, чувствуешь себя выше всех. Бакс в первый раз залез на яблоню один и ему стало очень страшно, он топтался на ветке, боясь оглянуться и зацепившись когтями за листву, долго сидел , не зная, как спуститься. Нашел его там Хозяин и стал упрашивать слезть вниз, но кот не знал как это сделать.Тогда Хозяин сообразил: побежал домой и притащил большую рыбу , встав под дерево он принялся размахивать ей, считая, что кот захочет есть и спустится на запах. Но произошел обратный эффект. На рыбу сбежались все окрестные кошки, уселись в кустах, вокруг яблони и смотрели на представление, а Бакс с испугу забрался еще выше. И никто не знал, как ему помочь. Наконец прибежала Мурашка, с разбегу прыгнула на дерево, зацепила Баксика лапкой за лапку и стащила вниз, затем бросилась к Хозяину, вырвала у него из рук рыбу и убежала прочь. А через несколько дней кот сам научился залазить на деревья и аккуратно спускаться.

Баксу очень нравилась Мурашка. С утра он начинал ждать ее прихода, прислушивался, принюхивался, поглядывал на кошачью дверку, и когда в ней показывалась толстенькая, круглая мордочка с яркими зелеными глазами, Бакс радостно вздыхал и они бежали к чашке с едой. Мурашка обычно приходила завтракать, и хотя она все съедала у него, котик только радовался ее приходу.

Роза, чистая роза, думал Бакс, любуясь Мурашкой. Она и вправду была очаровательна: упитанная, крупная, пушистая, похожая на поросеночка, все свои действия она направляла на еду. Пока она не наедалась она не могла улыбаться, но когда была сыта, веселилась

от души и улыбка у нее была очень довольная. Выдумщица и проказница она придумывала истории и всегда обращала их себе на пользу.

В первый вторник лета Бакс подошел к Хозяину.

– У Мурашки сегодня день рождения, нужно сделать ей подарок.

– Ты что, идешь в гости?

– Нет, она придет к нам, но подарок вручить нужно, все люди делают подарки на день рождения, а ведь я тоже человек, только кошачьей породы.

Хозяин дал ему баночку с остатками икры. Бакс долго возился, перевязывая ее розовой ленточкой. Наконец прибежала Мурашка, он поздравил ее и протянул подарок. Та быстро расцарапала ленту, вылизала икру и осталась очень довольной.

– В следующий день рождения принеси побольше.

– Хорошо, хорошо, – сказал Бакс, – расти на здоровье.

В следующий вторник он опять подошел к Хозяину и попросил подарок для Мурашки.

– Зачем?

– У нее опять день рождения.

– Как это? День рождения бывает только раз в году, слыхал песню?

Тут появилась Мурашка и все объяснила.

– Видите ли в чем дело, я родилась во вторник, а какого числа никто не запомнил, все забыли. Помнят только, что летом. Поэтому все лето, каждый вторник я отмечаю свое рождение. Всего пятнадцать раз!

Ну и ну – подумал Баксик – целых пятнадцать подарков!

И в следующий раз он подарил Мурашке охапку одуванчиков, но пока он собирал их, подул ветерок, и они стали облетать, залепив ему глаза и рот.

– Вот, с днем рождения! – сказал Бакс, протягивая остатки букета и выплевывая пушинки.

Мурашка равнодушно посмотрела на него и больше ничего не просила в подарок. Но по вторникам приходила пораньше и ела побольше, а Баксик всегда старался устроить для нее праздник и что-то ей подарить.

Кошек в Опалихе было очень много, они дружили между собой, ходили в гости по одному и семьями, в месте с котятами. Городских, приехавших на дачу, не обижали, только сначала ходили к ним угощаться необычной едой – в банках, в пакетах, потому что местные ели все подряд. Частенько, всем кошачьим коллективом ходили в дальний лес, искать лечебный корень валерианы. Выходили с утра, потому что наевшись, они долго спали прямо в лесу.

Собравшись вместе, кошки играли в свои игры: сначала в догонялки – прыгали друг за дружкой по кустам, деревьям, иной раз забираясь на самый верх. Нужно было обязательно дотронуться лапой до другой кошки и тогда та считалась пойманной.

Потом играли в царапалки – когда некоторые кошки считали себя обиженными и отстаивали справедливость. Тогда все превращались в один большой клубок и нужно было быть очень ловким, чтобы остаться целым и невредимым.

Когда они уставали, начинали играть в прятки. Половина кошек пряталась так, что никто не мог их найти – они могли уйти домой, заснуть на дереве, зайти поболтать к соседке. Вообщем, пока их искали они отдыхали и выходили сами, окликая кошек, искавших их. Затем они менялись местами.

Жаркими летними днями Баксик с утра до вечера бегал с другими кошками: они играли в догонялки, царапалки, реже в футбол, потому что мешали играть четыре лапки, между ними застревал мяч, а вот в волейбол они играли часто, а потом долго выясняли, кто победил. Ведь у них не было специальной экипировки и номеров и непонятно было, кто в какой команде играет. А вечерами Баксик приглашал Мурашку считать звезды, когда уже совсем темнело, в начале ночи они садились на крылечко и зацепившись хвостиком за хвостик тыкали лапками в небо. Баксик умел считать до девятнадцати, а Мурашка до семи, каждый считал свою половину неба. Он считал одну порцию до девятнадцати, затем следующую и еще. Мурашка несколько раз по семь, но все равно сбивались и ни разу не смогли сосчитать все звезды.

*            *            *

Еще кошки очень любили петь. В Опалихе есть кошачий хор, вообще такой есть в каждой деревне, но здесь он был самый певучий и голосистый. Когда проходил конкурс на лучший кошачий хор Подмосковья, он занял первое место. Мурашка была руководителем этого хора, пела она плохо, но руководила очень хорошо. Репетиции проходили два раза в неделю на Веселой полянке в лесу. Сбегались все местные кошки. Главное, решила Мурашка, чтобы было очень красиво. Она расставила кошек по цвету: первый ряд – черные, второй – белые, третий ряд – серые, четвертый – пятнистые, пятый – рыжие. Каждый ряд кошек клал свои лапки на плечики певцов предыдущего ряда, и все переливалось разными цветами. Назвали хор «Кошачья радуга».

Название хора выбрали все вместе, даже выделили специальный приз – хвостик рыбы. Сколько было расцарапанных носов, сколько клочьев кошачьей шерсти вылетело, потому что многие пытались отстоять свой вариант силой.

Предлагалось множество названий: «Кошачья фабрика», «Мурлыки», «Таланты Опалихи», «Каменный цветок», «Сладкое мяуканье» и другие. Победил кот по кличке Светофор: у него один глаз был желтый, второй зеленый, а нос ярко-красный, поэтому его так и назвали. Ему и достался приз за лучшее название.

Когда на каникулы приезжали московские кошки, они тоже прибегали попеть, но в основной хор их не брали, они были на подпевках. Запевалой был кот Ой, поскольку он не умел даже нормально мурлыкать. В начала или в конце каждой песни он кричал басом «Ой-ой-ой». Мурашка поставила его впереди всех, и он, страшно вращая круглыми желтыми глазами, отчаянно кричал: «Ой!». Кошки не любили его, у них от его воплей болели уши, но помалкивали, понимая, что без солиста – нельзя.

*            *            *

И вот пролетело лето, закончились каникулы, кошки разъезжались по домам и на прощанье решили устроить карнавал. Сначала хотели собраться на Веселой полянке, но в лесу было уже сыро и холодно, поэтому праздник решили устроить под соседскими окнами.

Когда стало смеркаться, потянулись кошки в карнавальных очках из цветной бумаги. Они украшали себя яркими бусами, кружевными воротниками, как королева, кто-то надел шляпу, изображая мушкетера. Были кошки в кокошниках, коты в голубых беретах ВДВ, черный кот Шахтер надел красные трусы, изображая боксера, Прыщ закрепил на голове рожки от антенны, как космонавт. Мурашка нарядилась цыганкой, воткнув розу в волосы и накинув шарф. Баксу костюм смастерил Хозяин – клоунский колпак и на шею повесил три большие пуговицы.

Угощения не было, но все равно было очень весело. Стали играть в «узнавалки». Подкрадывались к друг другу срывали карнавальные очки, и хотя многие уже сползли и даже стали рваться, кошки все равно защищались, удерживая очки лапками, сопротивлялись изо всех сил. Поднялся смех, писк, мяуканье. Наконец все узнали друг друга, кроме одной пары: те были очень светлые, закрыли глаза и их невозможно было различить. Это был кот Лихорадка – светло-желтого цвета и беленькая кошечка Рыбкина, вообще то ее звали Диана, а фамилия Рыбкина, но все звали ее только по фамилии, считая ее самой вкусной на свете. Наконец узнали и их.

Начался конкурс на лучшее выступление. Первым в круг выбежал Прыщ, он стащил с головы рожки космонавтов и, замахав ими, приплясывая, громко запел:

      Я очень славный котик,

      Пушистый обормотик!

А Мурашка бегала вокруг него, хлопала в ладоши, и громко кричала:

      Да – да – да

      Это – прав – да!

И все кошки, показывая на него лапками, кричали:

      Мы знаем – правда!

Следующей в огненном цыганском танце закружилась Мурашка. И каждая кошка проявила свой талант: разыгрывались пантомимы, сценки, все пели, плясали, читали стихи и даже показывали фокусы.

Последним выступил Баксик, ему принесли гитару, три кошки приставили ее к пеньку, он встал рядом, защипал струны и запел:

      Моя Мурашенька,

      моя красавица,

      как я люблю,

      люблю, люблю тебя.

      Моя Мурашенька,

      моя красавица,

      иди скорей, иди ко мне,

      иди сюда.

Мура, Мура, Мура, Мура.

Баксик завывал долго, кошки опустили глаза и потупились, в глубине своих кошачьих душ они очень завидовали Мурашке.

Потом стали выбирать лучший костюм. Победил черный, черный кот по имени Шахтер. Он нарядился боксером, на нем были красные атласные трусы, которые очень красиво выделялись на черной шерсти, а на лапках надеты маленькие перчатки и их кошки приняли за боксерские. Все поздравили Шахтера, и перешли к другому отделению

В заключение выступил хор Опалихи «Кошачья радуга». Участники быстро встали по местам, зрители уселись, наступила тишина.

– Кошачья кантата, – объявила Мурашка.

Кошки замурлыкали, сначала тихо, потом громче, потом завыли – было очень красиво. Когда они закончили все захлопали.

Потом исполнялись другие музыкальные произведения – хор пел ладно, красиво, слаженно и долго. Всем очень понравилось.

В конце Мурашка объявила.

– Исполняется самосочиненный гимн Опалихи.

Вперед вышел солист Ой и хор запел:

      Опалиха, Опалиха,

      родная сторона!

– Ой, ой, ой – пронзительно закричал солист.

Соседское окно распахнулось.

      Опалиха, Опалиха,

      прекрасная страна!

– Ой, ой, ой, – опять изо всей силы заорал Ой.

– Вон отсюда, – закричали из окна, – никакого покоя нет!

Участники хора тихонько попятились и разошлись, зрители тоже разбежались и только Ой ничего не заметил и опять заорал: «Ой, ой, ой!»

– Беги, – тихонько пискнул кто-то из кустов. – Карнавал окончен!

Но было поздно: из окна вылили ведро воды, обкатив ошеломленного Оя с головы до ног.

– Ой, – громогласно заорал с перепугу Ой и убежал.

Назавтра все разъезжались по домам, с утра прощались с друзьями. Расставаться было жаль, все плакали. Баксик обвел красным фломастером цифры своего номера на телефонном диске Мурашке, они пообещали друг другу звонить каждый день. Обнялись на прощанье и Бакс уехал.

До следующего лета!