Автостопщица

На берегу группа молодых людей под гитару исполняет азербайджанские песни. Аж сердце замирает от их завораживающих голосов с неповторимыми горловыми переливами. «Эх! Знал бы слова – наплакался, – сказал бы мой папа. Так красиво поют они про страстные чувства и любимый Азербайджан.

Загораются огни отелей «Hilton» и «Apsheron». Но мне они не нужны. Хочу встретить рассвет на морском побережье! Гулять – так гулять до утра! На высотных «пламенных башнях» Газпрома, по виду напоминающих три лепестка, одна за другой мелькают огромные картинки: шахматные фигуры, кони, флаг Азербайджана. На море горит огнями прогулочный корабль. И там тоже звучит музыка, развлекая отдыхающих. Набережная не пустеет до самого рассвета. Ко мне подходят горячие бакинские парни.

– Почему вы одна?

– Друга жду.

– В другой раз вы приедете, а вас буду ждать я. Запишите мой номер.

Один молодой человек на пальцах выясняет, сколько мне лет, говорит, красивая, других русских слов не знает, зовет в кафе, приносит цветы с клумбы, долго сидит со мной на скамейке, чего-то ждет. Приходится спеть ему: «Месяц спрятался за рощу, спят речные берега. Хороши июльской ночью сенокосные луга» и далее всю песню до конца.

Мимо постоянно проезжают полицейские на малюсеньких авто. Не покидает чувство защищенности.

В душе не замолкает мелодия «Эльфийской ночи». Ведутся споры: Антонио Вивальди или Дмитрий Шостакович автор этого гениального произведения. Считаю, что это Прелюдия № 5 для фортепьяно и скрипки Дмитрия Шостаковича. Но главное, эта волшебная мелодия моря и тишины существует, как и моя ночь в Баку!

Говорят, что в мире эльфов время течёт иначе, и, протанцевав с ними одну ночь, человек наутро возвращается в мир, спустя многие годы.

Море, музыка, танец – это всепоглощающая, страстная, обжигающая, манящая, непознанная, захватывающая, неумолкающая и вечная стихия.

Наблюдаю, как зарождается новый день.

Так же величественно и торжественно, как поёт в песне Руджеро Леонкавалло про наступление рассвета Муслим Магомаев, покидаю набережную и бодро шагаю к метро.

«Море вернулось говором чаек, песней прибоя рассвет пробудив», когда в пять утра на метро, а потом автобусом за смешные двадцать азербайджанских копеек еду на пляж Шихов. В основном все пляжи в Баку платные (пять манат), потому что проходят через частную территорию санаториев и пансионатов.

Пока мы купаемся, наслаждаясь прохладой морской волны, бесплатный вход забивают досками строители.

Прошлым летом я впервые отправилась в путешествие автостопом и жила пять дней у Чёрного моря в Кабардинке. В этом году состоялось моё первое короткое свидание с Каспийским морем и Баку, волшебным, сказочным, великолепным, гостеприимным, прекраснейшим городом мира.

Это незабываемое свидание подходит к концу. По пути к вокзалу думаю о том, что не побывала в курортном пригороде Баку поселке Мардакяны в музее Сергея Есенина и вообще, мало что успела увидеть за сутки.

Глава 3. «Кто на дорогу смотреть надо?! Я?!»

В шестнадцать часов на автостанции жду автобус на Москву. Билетов на руки не выдают, всех записывают в тетрадь. Водители большой группой сидят в кафешке за сдвинутыми столами, обедают, мирно беседуют и смеются. Вдруг вскакивают со своих мест, кричат друг на друга. Крупная женщина, сидящая со мной за одним столиком, говорит: «Тиха будит». Так мы познакомились с грузинкой Мусой, которая всю жизнь живёт в Азербайджане и едет торговать на рынок в Москву. Она отвлекает меня от начинающейся драки и спрашивает:

– Ты на бульвар ходил?

– Да! Масса впечатлений!

– А я один раз не был на бульвар, – говорит она.

Можно подумать, что она ежедневно выходила на прогулку, а один раз пропустила. А оказывается, этим летом ни разу не была. «Я варенье варил», – объясняет.

Водителям удалось унять свой южный темперамент и разрулить нарастающий конфликт, тем более, подошёл автобус с задержкой на час. Началась суетливая погрузка.

Без вещей я легко прохожу в салон. Новая знакомая уже заняла мне место. Она громко сообщает всем, что с ней будет сидеть русская женщина, и убегает за оставленными вещами, ругая водителя, что тот далеко отъехал. Ей помогают мужчины. Не всем повезло уместиться в наш «комфортабельный» автобус, многих высадили дожидаться следующий рейс.

После стрессовой загрузки, когда последней в салон по ступенькам тяжело поднимается Муса, все начинают облегченно хохотать, обсуждая детали и нюансы, подшучивая, что она успела-таки и вещи устроить, и сама запрыгнуть.

Она говорит по-азербайджански с большим грузинским акцентом, быстро-быстро, громко, на одних согласных и в конце фразы протягивает «а-а», словно осуждая нерадивых водителей и неугомонных парней. За окном видна мечеть. Муса красиво называет её мечтой, путая слова. «Мечта» в значении «предмет желаний» в её лексиконе отсутствует. Когда ей предаваться грёзам, ведь дел и забот невпроворот.

Сидя у окна, размышляю, что для меня это лучший вариант – пересечь границу через круглосуточную таможню. Спасибо таксисту, к которому обратилась на автовокзале:

– За двенадцать манат довезёте до Филя?

– Нет, за пятнадцать.

– Придётся звонить водителю, который меня сюда вёз. Понимаю, всем хочется заработать.

– Ладно, садись в машину, я ещё народ наберу.

Желающих ехать не оказалось. Ему не выгодно везти меня одну, он звонит на станцию, выясняет, что отправляется автобус из Баку до Москвы, есть место.

– Сколько стоит билет?

– Три тысячи пятьсот рублей.

– У меня только три тысячи.

– Заплати, сколько есть, всё равно возьмет.

Вспоминаю, как таможенник на границе в селе Филя, листая загранпаспорт, пропустил меня, доброжелательно задав несколько вопросов:

– В гости едем или по делам?

– По делам.

– Что делали в Европе?

– Путешествовала.

– На какой адрес зарегистрирован паспорт?

При выезде из Азербайджана на круглосуточной таможне со мной разговаривают по-другому:

– Вас мы депортировать не можем, так как вы гражданка России, а вот груз придётся вернуть назад.

А дело вот в чём.

Моя соседка проходит через пограничный пункт с тяжеленными сумищами. Остальные вещи ей перетаскивают пассажиры автобуса. Я подхожу с кожаным рюкзачком и вижу, как Муса машет мне рукой из-за кордона, подтаскивай – подтаскивай! И мужчины ставят передо мной бидон двадцатилитровый с натуральным продуктом. Таможенник спрашивает:

– Это чьё?

– Моё, – вынуждена признать я.

– А что там?

– Замоченные виноградные листья, – вспоминается мне, что Муса наготовила их, чтобы заворачивать мясо и продавать долму на рынке.

– Но ведь это не ваше? Возьму и отправлю всё назад.

Но ему не хочется возиться. Он зовёт парня. Вдвоём перемещают жбан к ожидающей его труженице Мусе, которая превысила лимит груза.

На границе мы задерживаемся надолго. Чего только не перевозят! Седоволосый писатель несёт дерматиновый футляр. Видимо, никогда не расстаётся со своей печатной машинкой. А он вдруг вынул гармонь, да как начал наяривать азербайджанские мелодии!

– Вам тоже нравится? – спрашивает парень, широко улыбаясь.

– Очень! – хлопаю я в такт.

– Эта мелодия называется «Вокзалы», её у нас исполняют на всех свадьбах.

– А почему такое название?

– Сватают невесту и увозят в чужую страну.

Кто-то пускается в пляс. Молодежь снимает всё на видео. Писатель, который на самом деле оказался виртуозным музыкантом, в центре внимания. Он рассказывает, что приглашён на азербайджанскую свадьбу во Владимир.

Его гармонь не умолкает и в автобусе. Летим мы по трассе с громко звучащей «Лезгинкой». Обе двери открыты настежь (это вместо обещанного кондиционера). Туда-сюда, словно отплясывая, развевается на ветру рукав свитера, высунувшийся из открытого окна.

– Хир-ляки-ляки! Хей! Хей! – раздаётся на всю округу из нашего автобуса.

Ко мне обращается водитель:

– Понравилось вам в Баку?

– Конечно! Отдыхать – не работать!

– А я писал жалобу по транспортному вопросу президенту Алиеву, но он проигнорировал послание. Тогда я обратился к президенту Путину, и он немедленно ответил, обещал помочь. Так что нам не очень сладко живётся, вот и мотаемся туда-сюда на три месяца.

В автобусе находятся более шестидесяти человек: три водителя, десять детей, два подростка, шестнадцать женщин и более тридцати мужчин. Молодая мусульманская семья с детворой торопится к началу учебного года в Воскресенск. Дедушка везёт внучку в Москву на постоянное место жительства, так как у неё мама русская, а папа азербайджанец. Под Ростовом выходит киевлянин. Он кричит мне на прощание: «Слава России!» Приятно чувствовать уважение к русским, к президенту Путину.

Двое суток добираемся до Москвы, но доедут, к сожалению, не все. Трое не вернутся в автобус после пересечения границы. Может быть, поэтому два парня вообще едут без билетов, видимо, сомневаясь, вдруг они тоже в списках депортированных. Водитель разбирается с ними, требуя оплаты.

Автобус переполнен, в проходе стоят шесть человек. И вдруг в салоне появляются мягкие стулья. Откуда? Оказывается, это всё просто делается.

На остановке обедаем в кафе. Сдвигаем стулья, столы, садимся группами. Слышу, как водитель просит стулья у кассы.

– Нет, не дам! Вчера так вот попросил один, и нет теперь стульев! (Попросили водички попить – и пианинанету!) – отказывает кассирша.

– Дай телефон, узнаю, кто этот шакал, – обещает шофёр застыдить дурного человека. – Вай-вай! Уводить из кафе стулья нехорошо! – сокрушается он.

Но не стоять же пассажирам до самой столицы! Теперь, может быть, пропажа вернётся в придорожное кафе только на обратном пути.

Оживлённый разговор в салоне не прекращается. Он звучит примерно так:

– Хара маара тазе?

– Башкола.

– Аатпечилярье?

– Бенгза.

– Хормзаш. Цураян.

– Баши сура?

Сопровождается улыбками, шутками, смехом. Ночью заснули ненадолго.

– Испортился автобус! – кричит моя соседка, громко переживая за свой товар. Куда податься с её неподъемной ношей?

Выходим на трассу. Мужчины освобождают багажное отделение. Водители вытаскивают длинную, тяжеленную узкую трубу и несут вшестером к встречному автобусу. Это он «испортился», его потащат на нашем прицепе в Баку. Сам, как говорится, погибай, а товарища выручай!

Успокоившись, задремали. И опять ЧП!

– Шайтаны! На развал виноград торговать! Шофёр он! А-а!? Кто на дорогу смотреть надо?! Я?! – возмущается Муса.

Все волнуются, шумят. Оказывается, водитель сбился с пути и отмахал лишних двести километров не в ту сторону.

Наконец-то! Выехали на «Новый путь» Ставропольского края. Теперь «правильным путём идёте, товарищи!» Но шутили недолго.

Под Тулой серьезная поломка. Пока мы ужинаем, водители чинят машину. Им помогает пассажир-дальнобойщик.

– Закипела вода, нужно менять радиатор, пока его почистили, – сообщает он, когда лью ему на грязные руки воду из бутылки.

– Спасибо вам от пассажиров за помощь.

– Сорок лет отъездил на автобусах дальнего следования, но впервые вижу водителей, у которых нет с собой даже ключей. Как можно так беспечно отправляться в путь! Спасибо, сломались рядом с авторемонтной мастерской, где есть инструмент.

Пассажир угощает меня виноградом и говорит:

– Уверен, вы больше никогда не поедете автобусом. Для меня это первый и последний раз. На самолёт билетов не было перед началом учебного года.

– Быстрее будет проголосовать и умчаться на попутке, – отвечаю я.

И думаю, что с самого начала этой непредсказуемой поездки на автобусе относилась ко всему происходящему, как к завершающему и недостающему звену во всём моём рискованном путешествии.

Здравствуй, Москва!

На рынке «Садовод» выходит Муса. Её встречает сын, которому она дозвонилась с моего мобильного. Просят сплясать. Она улыбается, двигает плечами, топает. Все довольны, все смеются! Мне она желает добра и ждёт у себя в Баку. Теперь спрашивают меня:

– Далеко до метро или лучше на такси?

– Как доехать до вокзала на Питер?

– Как добраться до Владимира?

Гармонист играет «Катюшу». Поворачиваюсь к нему: «Спасибо за песни!» Прощаюсь со всеми: «Доброго пути и удачи!» Я вернулась домой!

P.S. Уже мечтаю о новых маршрутах. Как гласит азербайджанская мудрость, «жизнь, как солёная вода: чем больше пьёшь, тем больше хочется».

На перекладных

Лето – удобное время для путешествий. Обдумав маршрут «Рязань-Пятигорск», шагаю ранним июньским утром с лёгким рюкзаком и вспоминаю, как осенью в моей квартире раздался неожиданный звонок из Москвы. Шеф-редактор международного иллюстрированного журнала «Турист» предложил мне, как внештатному корреспонденту, поехать в Казань и Удмуртию, в Великий Новгород и Старую Руссу. Это были прекрасные путешествия, о которых я с удовольствием отчиталась на страницах любимого издания!

Вчера членам своей семьи сказала, что Главный редактор отправляет меня в командировку на Кавказ. О том, что на самом деле еду автостопом и вовсе не по заданию редакции, знает только дочь. Не могу похвалиться, что сейчас, голосуя у шоссе на краю Рязани, не испытываю никакого волнения. Любое путешествие – приключение, а поездка автостопом – риск и полная непредсказуемость. Как раз то, что мне надо!

Очень быстро добираюсь от Реткино до поворота на Чаплыгин. От перекрёстка спешу к трём фурам, словно мне назначена встреча. Логичнее обратиться к одной из машин регионов «48» и «36», но я подхожу к кабинке огромной белой фуры родного «62» и обращаюсь к водителю:

– Автостопом довезёте? Липецк, Воронеж?

– Поехали, – лёжа на сиденье и приподняв голову, спросонья, но бойко отвечает он. – Я ночью загрузился в Рязани и вздремнул, мне в Ростове надо быть утром.

– И мне до Ростова!

При знакомстве с водителем отмечаю, что он похож на актёра Сергея Стрельникова, который сыграл Чапая.

В Чаплыгине дорожная техника перегородила дорогу. Александр долго разворачивается.

– Ну надо ж так неловко поставить машину! – возмущаюсь я.

– У каждого своя работа, иначе он не мог, – спокойно реагирует Саша.

– Городок мне нравится: аккуратно, зелено, вон указатель «Краеведческий музей».

– Колесо обозрения даже есть, сейчас увидишь.

Обзор из кабинки фуры панорамный, всё как на ладони: пшеничные острова, обрамлённые озеленениями под голубыми небесами. В овражистой низине вдоль тёмно-синего пруда виднеются ветви зелёного кустарника на салатовой траве. Красота да и только!

В Воронежской области висят огромные баннеры с надписями: «Воронежская область – колыбель корабельного флота». «Дивногорье – уникальный пещерный ландшафт». «Святитель Митрофан – первый епископ Воронежский». «Воронеж – столица Черноземья». «И. Бунин – первый лауреат Нобелевской премии». Воронежцы гордятся своей историей и наследием.

Под Павловском огромная пробка. По рации:

– Ребята, в чём дело?

– Самосвал кузовом зацепился за мост.

– Висит в пяти метрах от земли.

– Пить надо меньше!!!

– Самосвал с утра снять не могут.

– Да тут пять мостов, это мы только два проехали, во попали!!!

– Я этому акробату, что на мосту повис, надавал бы кренделей, чтобы глаза не заливал.

– Ребя, хватит ругаться матом, на другие темы переходите, анекдоты бы лучше травили.

Александр рассказывает мне, как работал в молодости на самосвале:

– Я вёз щебень как-то, на кнопку нажал, да и открылся кузов на дороге, весь груз свалился, хоть плачь. Спасибо, бригадир поддержал, говорит мне, вот молодец, что яму заделал, а то бы ещё сто лет до неё руки не дошли ни у кого.

Стоим в пробке почти два часа, юркие легковушки ищут объездные пути, устремляясь на обочину и на просёлочные дороги.

– Мужики, не пускай их! Пусть стоят!

– Давай перекусим, я в пробке как-то даже картошку жарил.

Александр зажигает газовую горелку и разбивает на сковородку семь яиц, разогревает две котлеты. Я достаю помидоры и огурцы.

Оказывается, Саше тридцать шесть лет и у него трое детей. Молодец!

– Всё, двинули!!! Ура!!!

– А-а! Картошку не дожарил!

– Успеешь ещё! Пока левый ряд пройдёт весь!

Вот показался и наш «герой», красный самосвал с переколоченным стеклом, но в целом не очень покорёженный, а за ним спешит вереница огромных машин, захлёбывающихся от нетерпения и злости, что потеряли до пяти часов драгоценного времени.

– Ничего себе, проблему создал! Работают два крана, сняли два двадцатиметровых блока с моста.

– Телевидение приезжало, причину пробки выясняли, парень на всю страну прославился!

На пути встречаются маленькие речушки, словно ручьи, но названия интересные, в Воронежской области, например, река Бабий Лог.

У реки Битюг стоит знак «затяжной спуск»: слева природные наросты, словно горы. И все оттенки зелени.

Изумрудные поля, освещённые закатным солнцем, медленно теряют свои насыщенные краски и скрываются в сгущающейся тьме. Я думаю о ночлеге:

– Увидим отель, высади меня. Лучше бы, конечно, ехать всю ночь, может, спросишь по рации, вдруг кто-то торопится в сторону Пятигорска.

– Думаю, многие откликнутся и возьмут попутчицу: но могут не так понять.

– Да, ты прав, на ночь глядя садиться в чужую машину опасно.

На пологом спуске у реки Северский Донец огни напоминают длинную светящуюся гидру с разинутой пастью, а далее горящую новогоднюю гирлянду из ниток бусин: красные убегают вверх, а вниз спускаются жёлтые, крупнее и ярче. Как подтверждение новогодней темы, навстречу едет разукрашенная огнями фура, точно из рекламы «Праздник к нам приходит». За неосвещённым мостом кусты у дороги чернеют, и лес уже не манит своими соснами и тропками, а пугает.

Едем по Ростову-на-Дону в огнях фонарей.

– Пожарные машины, МЧС. Что-то случилось.

– Да, вон люди стоят целой группой возле отеля, не заходят внутрь.

– Сегодня в 21 час здесь играют Хорваты с Исландией. Ты болельщик?

– Конечно! За наших рад, что обыграли Египет со счётом 3:0. Молодцы!!!! – мы говорим о ЧМ и футбольных фанатах. По радио звучит песня-кричалка иностранных болельщиков: «Я триколор, триколор, триколор. И наши парни могут кровь свою пролить! Всё для того, чтобы в России победить!»

Долго ищем базу «Технониколь» на окраине города, куда Александр довёз пластиковое вентиляционное оборудование. Кругом темнота. Мы располагаемся на ночлег.

– Выбирай, где тебе удобней: на нижней полке или верхней?

– Внизу, – рада вытянуть ноги и закрыть глаза, пока Александр выходит мыть руки.

Где-то недалеко лают собаки. А в кабинке безопасно и прохладно. Комары не беспокоят из-за порывистого ветра, который задувает в открытое окно через чёрную плотную занавеску. Водитель благородно пожертвовал мне своё спальное место, а сам всю ночь ворочается, так как ему неудобно спать наверху. Дремлю, пожалев, что не взяла в дорогу беруши. Слышно, как подъезжают машины. Хорошо, что мы первые на разгрузку.

В восемь утра просыпаемся и выясняем, что две соседние фуры нас обогнали, в очереди мы оказались за ними. Но Сашу это не задевает, он сообщает:

– Обе машины прибыли из Пятигорска, но сейчас едут в другом направлении.

За утренним чаем благодарю Александра за приют и выхожу искать транспорт до Пятигорска. В ряд стоят четыре фуры. Вот это махины! Примерно от четырёхсот до семисот лошадиных сил тянут двадцать-сорок тонн груза, имеется два бака дизельного топлива на пятьсот литров, восемь огромных колёс с двумя запасными, каждое из которых достаёт мне почти до груди.

Обращаюсь к долговязому парню, местному водителю загружающейся «Газели»:

– Довезите, пожалуйста, до дороги на Пятигорск.

– Садитесь!

Забираю рюкзачок и машу Александру рукой на прощание.

Меня везёт худощавый парень в очках с огромными ссадинами на правой руке и ноге.

– Вот это вы прислонились где-то!

– Упал в четырёхметровую сливную яму на участке у мамы. Она сгнившую решётку убрала, а нас не предупредила. Хорошо, что сын не свалился.

– Это вы ещё легко отделались!

– Повезло! А я вам завидую, отдохнёте на Кавказе. Мы часто рыбачим там. Обязательно ещё в Кисловодске побывайте. Если удастся, доберитесь до горы «Кольцо».

– По какой причине вчера пожарные в касках по всему городу активизировались?

– За пятнадцать минут эвакуировали гостей десяти отелей, которые были объявлены заминированными, но это не подтвердилось. Сегодня утром по радио сообщили.

– И кто же виновен?

– Украина грозилась ЧМ сорвать.

– С каким счётом сыграли?

– Исландцы проиграли Хорватам, 1:2. Билеты дорогие, я не был, но фанаты почти всю ночь гудели: все разукрашенные, орастые. Мы с сыном как-то пошли на футбол местного значения, но нас не пустили с домашним любимцем чихуахуа.

– Я бы вышла полюбоваться городом и погулять.

– Потом поднимитесь на этот мост, пройдёте до конца и проголосуете до Пятигорска.

С удовольствием выбираюсь на свежий воздух. Утро, но жара тридцать восемь градусов. Иду к новой спортивной арене. Жаль, что нет аккредитации, а то бы вместе с ожидающими журналистами прошла внутрь стадиона.

Отстроенной набережной ростовчане гордятся, но уже двадцать лет в Доне купаться запрещено из-за загрязнения воды. Можно поехать на Солёное озеро, но я и так припозднилась. В полдень выхожу на трассу, ведущую на Краснодар и Пятигорск.

Огромная фура тормозит.

– Довезёте автостопом?

– Конечно! Заза, – представляется водитель. Он не брит, но его лицо при этом не лишено добродушия и приветливости. В салоне работает кондиционер, прохладно. Он предлагает мне воду из холодильника. В голове рождается подозрение, вдруг в запотевшей пластиковой бутылке яд, а на трассе действует бригада отравителей под видом дальнобойщиков. Сейчас свяжется по рации с шефом и сдаст меня «на органы». К моей радости, себе он тоже наливает из этой ёмкости и пьёт. Тогда и я глотаю прохладу. Слава Богу, он вроде не по этой части.

– Может, коньячку? – продолжает он искушать, – достаёт небольшую бутылочку со светло-коричневым напитком. – У моего друга своё производство.

И что же вы думаете? Я и коньячку граммов пятьдесят употребляю, теряя осторожность. Хотя знаю, что этого делать нельзя ни в коем случае с незнакомцами. Напиток просто божественный, с добавлением орешков и каких-то ароматных трав.

– Спасибо, Заза, в жизни не пила такого изысканного коньяка.

– Я же говорил, что он мастер своего дела, и главное, не говорит рецепт.

Вот это отдых! Я путешествую и комфортно себя ощущаю! От Рязани нахожусь на приличном расстоянии, проехала более тысячи километров.

По радио поёт Розенбаум:

«Мы отбываем с вечерней лошадью:

Мы отбываем туда, где ветрено,

Где задувает с утра до вечера,

Здесь оставляем скучные метрики

Судя по климату, тут делать нечего».

Платную дорогу Заза проезжает, почти не останавливаясь: у него что-то вроде оплаченного проездного.

Говорит с напарником по рации на грузинском языке, а мне предлагает остановиться у кафе минут на двадцать: «Угощаю кофе, а сам в душ».

Не спеша обедаю вкусным борщом и пловом. За уютными столиками много посетителей с детьми.

Заза появляется побритый, переодетый, свеженький как огурчик! Молодой напарник ждёт его уже минут пять в соседней машине. Едем.

– Вы какой груз везёте? – интересуюсь.

– Марганец в мешках, его добавляют к железу для твёрдости. На строительстве Керченского моста использовался наш марганец.

– Здорово, всё на пользу родине.

– Вот и Кропоткин, здесь мы сворачиваем вправо.

Благодарю водителя и снова голосую.

Останавливается длиннющий ярко-красный бензовоз. Немолодой водитель с красивыми ровными белыми зубами, вставленными под натуральные, представляется:

– Руслан. Доедем до поста ГАИ, спрячешься, так как с нашим грузом нельзя брать попутчиков: прав лишают за такое нарушение.

Сразу решаю, что выйду до поста. Прятаться в машине опасно, тем более забираться за ширму! Общаться не хочется, скорее бы добраться! Но всё же слово за слово, разговорились.

– К кому едем?

– Из Ростова к подруге в Пятигорск. Она давно приглашает. Через неделю дочь привезёт внучат из Москвы, не уедешь никуда. Вот и решила сэкономить, на пенсию не попутешествуешь. Думаю, добрый человек довезёт.

– Я не догадался, что ты на пенсии. Думал, лет сорок девять!

– Откуда вы бензин везёте?

– Из Зеленогорска Московской области в Грозный. У нас есть свой бензин кустарного производства. Путин говорит, что России выгоднее ввозить топливо «Лукойла», иначе новые заводы будут принадлежать Кадырову.

– А вы принимали участие в восстановлении Грозного?

– Я сидел в эти годы по статье 88 за незаконные валютные операции. В гостиничном номере, который был оформлен на меня, нашли валюту.