скачать книгу бесплатно
Один из патрульных, высокий и худой, при виде Лизы крепко обхватил одной рукой электрокнут, висевший у него на поясе. Второй – коренастый и значительно уступающий в росте первому, обернулся. Луч восходящего солнца блеснул на позолоченных погонах, привлекая внимание к его званию, очевидно старшему в их паре. Механическим голосом он обратился к Лизе:
– Елизавета Попова, прошу сдать телефон и пройти с нами.
Лиза сглотнула и крепко сжала одной рукой маленькую сумочку, перекинутую через плечо. Перебегая взглядом от одного патрульного к другому, она выдавила из себя:
– У меня есть пять минут?
– Не положено, – безэмоционально ответил старший патрульный.
– Я должна предупредить маму, – страх одновременно сковал движения и развязал язык. – Хотя бы ей позвонить.
– Никаких звонков! – рявкнул младший патрульный и угрожающе выставил электрокнут.
Лиза прикусила губу. В рот брызнула тонкая струя крови. Не поворачивая головы, старший патрульный плавным движением руки велел напарнику убрать оружие и повторил:
– Пройдёмте.
Лиза умоляюще посмотрела в тёмное и холодное стекло шлема:
– Хотя бы оставить сообщение? У неё никого нет, кроме меня.
Высокий патрульный недовольно засопел, но коренастый неожиданно согласился:
– Пускай пишет, – он мотнул головой в сторону Лизы. – Только быстро.
Лиза поблагодарила патрульного и, отыскав в сумочке телефон, принялась печатать сообщение. Мысли в голове налетели растревоженным ульем пчёл. Времени рассказать подробности не было. Детали – заставят нервничать. Нужно, чтобы мама подумала, что Лиза ушла сама. Сжав покрепче гладкую поверхность экрана вспотевшими пальцами, она напечатала сообщение и нажала кнопку «Отправить». Со свистом строчка исчезла из окна печати и появилась в чате. В неуместно жизнерадостном зелёном облаке мигало: «Мама, прости».
Лиза заблокировала телефон и отдала старшему патрульному. Он едва кивнул ей:
– Пойдём, тебя ожидает судья.
Патрульные посадили Лизу в чистый белый фургон с мягкими широкими сидениями по периметру. Одну из стен фургона заменяло тонированное панорамное окно, возле которого Лиза и предпочла разместиться. В салоне стояла приятная прохлада, и пахло чем-то сладким. Даже не верилось, что с таким комфортом они направляются прямиком в Джайкат.
Цепляясь взглядом за мелькавшие в окне пейзажи, Лиза вспоминала, что мама рассказывала ей про Джайкат. Это небольшой район на юге, в центре которого располагалось здание Городского суда. Мужчины могли свободно передвигаться по Джайкату в любое время. Женщины же оказывались в нём только в фургонах патруля, а покидали большей частью в направлении Ферра. Но об этом Лиза думать отказывалась. Она потёрла запястье, на котором ещё пару часов назад горел неоновый браслет. В детстве она не раз видела, как перед выходом из дома отец надевал на руку матери такой же. Это было ещё до того, как он заболел. Лиза каждый раз с любопытством расспрашивала отца об этом, но он всегда поступал одинаково: приспускал на носу круглые очки, упирался взглядом в растерянную Лизу и безразлично выдавал: «Подрастёшь – узнаешь». Разочарованная ответом, Лиза начинала придумывать свои версии. Он воображала, что браслет – это признание папы в вечной любви маме, о котором все должны знать. Глубоко вздыхая, она мечтала, что когда-нибудь кто-то будет так же сильно её любить и надевать на запястье неоновый браслет. Позднее Лиза узнала, что ношение браслета – правительственное требование. Всем гражданам старше десяти лет запрещается покидать свои дома без этих атрибутов. Мужчинам браслеты выдавались по праву рождения. Женщинам – после тридцати пяти лет. Девочкам старше десяти лет браслет не полагался. Покинуть дом они могли только в сопровождении мужчины, который их «окольцевал»: выдал временный браслет-разрешение.
Пытаясь успокоить волнение воспоминаниями, Лиза не заметила, как они прибыли на место. Фургон постепенно стал сбавлять скорость, приближаясь к огромной мощёной площади. В центре на изумрудном пьедестале возвышалась мраморная статуя: грозная атлетичная фигура мужчины словно застыла за секунду до того, как спрыгнуть с возвышения. Из-под широкого напряжённого лба «смотрели» большие глаза, не упускавшие ничего из виду. В поднятой правой руке победоносно сжат электрокнут. Левая рука, украшенная изумрудным браслетом, держит книгу, на обложке которой высечены слова: «Новый закон существования женщин».
Фургон проехал мимо статуи и остановился перед входом в суд. Нервно перебирая пальцами, Лиза задержала дыхание. Может быть, это всё – сон? Может быть, вот сейчас она проснётся, вынырнет из мучительной дремоты? Может быть, ей приснится, что она умирает? Если умереть во сне, то наяву ты проснёшься или тоже умрёшь?
Дверь фургона распахнулась, и ослепляющий солнечный свет впрыгнул в салон. Следом прозвучал приказ:
– На выход.
Лиза на секунду замешкалась: не сбежать ли ей прямо сейчас? Она могла бы обхитрить патруль и броситься наутёк. В школе она неплохо бегала на занятиях по физкультуре…
– На выход, – угрожающе повторил чей-то голос.
Лиза вышла из фургона и упёрлась носом в электрокнут. Повернув голову сначала направо, затем налево, она насчитала шестерых патрульных, каждый из которых направил оружие на неё. Идея побега отпала сама собой. Инстинктивно подняв руки вверх, Лиза покорно последовала за патрулём в здание суда.
«Чувствую себя не обвиняемой, а уже приговорённой», – подумала Лиза.
Внутри суда царили темнота и прохлада. Небольшое фойе на входе разделялось на шесть узких низко сводчатых коридоров. Под потолком каждого из них, убегая вглубь, светилась тонкая красная лента. Некоторое время патрульные стояли, будто ожидая, когда их позовут. Затем один из них скомандовал: «Сюда», и все двинулись в крайний левый коридор, лента которого загорелась зелёным светом.
Поначалу Лиза пыталась запомнить дорогу: «Налево, затем направо, снова направо, налево…». Развилок становилось всё больше, и на каждой из них конвой ожидал, когда здание или тот, кто им управляет, «выберет» для них дорогу. Наконец они остановились возле ничем не примечательной чёрной металлической двери, над которой зелёная лента обрывалась. Раздался звуковой сигнал, и дверь открылась. Один из патрульных толкнул Лизу внутрь. Небольшое помещение занимал только металлический подиум, на который Лизе приказали встать. Как только она встала на указанное место, дверь с шумом закрылась, и комната наполнилась назойливым тихим гудением. Лиза прислушалась. Она никак не могла понять, что является источником навязчивого звука. Гудение исходило со всех сторон одновременно. Она попыталась сойти с подиума, но ноги приклеились к полу, не давая сделать ни шага.
«Наверное, подиум создаёт какое-то поле, чтобы я не смогла с него сойти. И звук, вероятно, тоже от него», – догадалась Лиза.
Начались долгие минуты ожидания. Спустя некоторое время над головой Лизы раздался сначала треск, затем чей-то кашель, и грозный мужской голос спросил:
– Елизавета Попова?
Глядя в потолок, Лиза ответила:
– Да, это я.
Голос из динамика снова откашлялся и продолжил:
– Верно ли утверждение, что первого июля этого года в двадцать один час тридцать две минуты вам выдали браслет сопровождения?
– Верно.
– Верно ли утверждение, что этот браслет сопровождения выдал вам Марк Старцев?
По коже Лизы пробежал неприятный холодок.
– Верно.
Голос в динамике замолчал.
– Но я ничего ему не обещала. Я не соблазняла его. Он неправильно меня понял…
– Елизавета Попова, – прервал её голос в динамике. – За нарушение пункта восемь Нового закона существования женщин вы приговорены к заточению с целью перевоспитания в колонии Ферр сроком на один год.
Сердце Лизы провалилось под подиум. Собравшись с мыслями, она попыталась возразить судье, но вместо слов изо рта вырывалось лишь невнятное бульканье. Воздух вокруг заглушал её слова. Затем подиум под ногами засветился, окружив Лизу куполом яркого света. На руках и ногах материализовались чёрные электрические браслеты. Лиза дёрнула руками в стороны, и по телу пробежал электрический разряд. От боли она упала на четвереньки. В памяти тут же всплыло лицо Марка, который однажды с упоением рассказывал ей про браслеты-наручники: «Браслеты срабатывают, только когда расстояние между ними становится больше тридцати сантиметров. Чем дальше отводишь руки или ноги друг от друга, тем более мощный разряд тока пропускают они по телу. Попытка побега обречена на провал. Ты просто сгоришь заживо».
Лиза тяжело отдышалась и подняла глаза. Купол света постепенно меркнул. Комната вернулась в первоначальный вид. А затем платформа под Лизой раскрылась, унося её глубоко под землю. Растерявшись от скорости развития событий и потеряв бдительность, Лиза несколько раз получила разряд тока по телу, падая по неведомой тёмной кишке. И чем дольше она находилась в ней, тем больше сознание мутнело, мысли путались, а веки тяжелели. Последнее, что она увидела перед тем, как отключиться, – мелькнувший под ногами свет.
Очнулась Лиза на пухлом потрёпанном матрасе. В носу стоял сильный запах чужого пота. «Видимо, этот матрас никогда не стирали». Лиза приподнялась на локте. Матрас валялся прямо на полу в вагоне мчащегося поезда. Вокруг – метров пять в длину и два в ширину – не было ни окон, ни видимых дверей. Высоко над головой была крыша, наполовину стеклянная, наполовину металлическая.
Лиза попробовала встать. Уперевшись одной ладонью в матрас, она выбросила вторую руку вперёд для рывка. Тело обожгло зарядом тока: на руках и ногах всё ещё висели браслеты.
Обессилено Лиза упала обратно на матрас. Она лежала и смотрела в потолок, пока солнце ослепляющим жалом не стало прорываться к ней сквозь стекло в крыше. Вагон нагревался, превращаясь в жерло вулкана. Собравшись с силами, Лиза медленно поднялась, стараясь держать руки и ноги на максимально допустимом расстоянии, и перешла в теневую часть вагона. Присев на грязный пол, она подняла глаза. Из стеклянного потолка выглядывал кусочек июльского неба. Лиза улыбнулась, прикрыла глаза и задремала.
Ей снилось, что она снова десятилетняя девочка. И рядом папа – живой и здоровый, улыбаясь, подзывает её ближе. Она трясётся от страха и волнения, но подходит.
– Дорогая. С сегодняшнего дня в глазах общества ты стала женщиной. А значит… – папа делает паузу, чтобы коснуться браслетом тоненькой ручки. На запястье Лизы загораются неоновые буквы «Сопровождение». – Без этой штуки выходить тебе никуда нельзя. Запомнила?
Лиза робко кивает. Папа едва улыбается и обнимает её. Из-за его широкой спины выглядывает кусочек трюмо, а в нём – насмерть перепуганное отражение Лизы.
На повороте поезд дёрнулся и вырвал Лизу из дрёмы. Нагревшийся на солнце вагон наполнил горячий воздух. Дышать стало сложнее. Лиза подняла голову и посмотрела на свободно гуляющие на небе облака, кучерявые, как непоседливые овцы. А ветер, будто пастух, всё гонял их из одной стороны в другую и никак не мог собрать в одно стадо. Качаясь из стороны в сторону, поезд гнался за ними подобно бешеному псу, жаждущему настигнуть отбившуюся скотину. Убаюканная движением, Лиза вновь прикрыла глаза.
Лиза бежит. Сначала по квартире, затем по подъезду, перепрыгивая через ступени. Она выбегает на улицу и несётся прочь. Вслед она лишь слышит одну и ту же фразу: «Нашему папе не помогает лечение. Нам нужно смириться…». Внутри неё бушует гнев, он гонит прочь от этого душного и чужого места. Лиза бежит. Бежит. Бежит. В конец выдохшаяся останавливается и с ужасом осознаёт, что не понимает, где очутилась. Она спешит вернуться, пока не заметил патруль. Но дорогу ей преграждает незнакомый мужчина в тёмном пальто и с грязным, почти полностью заросшим тёмной густой бородой лицом. От него разит гнильём, и Лиза задерживает дыхание, чтобы лишний раз не вдохнуть неприятный запах.
– Что вам нужно? – говорит Лиза. Но её не слышно. Только «бульк-бульк» вырывается из уст.
Мужчина бубнит что-то неразборчивое и хватает за руку. Он жадно тянет её на себя. Лиза кричит, но выходит опять только «бульк-бульк». Она со всей силы ударяет незнакомца по руке. Затем ещё и ещё. Но это не помогает. Он лишь сильнее сжимает её запястье и тянет за поворот. И Лиза знает, что за поворотом с ней случится что-то плохое.
Она замечает справа мелькнувшую тень. Это папа. Он пришёл за ней. Стремительным движением руки он бросает на её запястье браслет. Хватка незнакомца ослабляется, и он исчезает. Лиза поворачивается к папе. Он протягивает ей руку:
– Пойдём домой, дочка.
Лиза открыла глаза. На ресницах слёзы. Она вытерла их кулаком и запрокинула голову, чтобы новые слёзы оставались там. Внутри.
Пустой желудок издал угрожающий рёв и свернулся в клубок. Неизвестно, сколько времени Лиза ничего не ела. Последний вкус, что она помнила, – глоток омерзительного холодного пива. Лиза облизнула пересохшие губы. Духота обжигающего вагона плавила мысли. Она представила маму, как та возвращается домой. Открывает заедавший дверной замок. Находит в кармане телефон, читает сообщение… Она плачет? Она перезванивает, но слышит лишь короткие гудки? Она пишет в ответ? Она ждёт? Или уже не ждёт? Они понимает, что больше не увидит дочь?
Круговорот мыслей снова затянул Лизу в сон.
Бах-бах. Лиза распахнула глаза. Поезд стоит. Чёрное звёздное покрывало укрыло стеклянную часть крыши. Безжалостная духота сменилась освежающей прохладой. Голова Лизы ещё немного кружилась, но разум постепенно прояснялся.
Лиза прислушалась: за стенами вагона звучали голоса и шаркающие по камням шаги. Вероятно, они прибыли на место. Лиза медленно поднялась на ноги, опираясь спиной на стену. Через некоторое время в противоположной стороне вагона раздался предупредительный сигнал, и часть стены с грохотом отъехала в бок. В образовавшемся проёме показалась фигура головастика, приказавшего ей покинуть вагон.
Аккуратно ступая, Лиза приблизилась к выходу. Поезд растянулся на километры в обе стороны: ни хвоста, ни головы Лиза разглядеть не смогла. Всё видимое пространство кишело головастиками. Здесь они исполняли роли охранников: одни выводили из вагонов женщин, другие встречали их на выделенной площадке возле сетчатого забора и строили в шеренги.
Лиза спрыгнула с вагона на устланную щебнем землю и вклинилась в общую шеренгу осуждённых позади сухонькой низкорослой старушки. Охранник, что вывел Лизу из вагона, подошёл к возглавлявшему шеренгу головастику:
– Сколько нынче?
– Двадцать пять. Но две ещё в поезде окочурились, одну устранили – убежать попыталась.
– Вот чёрт, я ставил на двадцать три.
– Не твой день, брат. У меня пока шансы есть. Моя ставка – восемнадцать.
Чья-то рука жёстко приземлилась Лизе на макушку: охранник пересчитывал осуждённых по головам. Будто овец, а не людей. Отсчитав двенадцать человек, он скомандовал: «Уводи», и женщин друг за другом повели за забор.
Шли медленно. Лиза слышала позади тихие всхлипы. Шедшая впереди старушка споткнулась и упала прямо на ноги Лизе. Хвост колонны затормозил.
– С вами всё в порядке? – Лиза помогла встать старушке, чтобы ту не ударило током от наручников.
– Да, – она посмотрела на Лизу выцветшими глазами, – всё в порядке.
Один из головастиков, что сопровождал конвой, подбежал к ним.
– Какого чёрта встали?
– Я споткнулась, – сухим голосом ответила старуха.
– И что? Тебе придать ускорения? – при этих словах он угрожающе выставил вперёд электрокнут.
– Она всего лишь споткнулась, что в этом такого? – высокая девушка, что шла позади Лизы, выступила вперёд.
Охранник шагнул к ней навстречу. Шлем скрывал его выражение лица, но Лизе почему-то казалось, что он непременно улыбается. Звук трескающегося металла рассёк воздух, и девушка упала на землю, сотрясаясь в конвульсиях. Стоявшие рядом с ней женщины, не ожидавшие такого исхода, закричали. Одна девушка, испугавшись, бросилась бежать прочь. Вслед ей прилетел удар электрокнута, разорвавший спину пополам. Безжизненное тело упало лицом на землю. По колонне заключённых пробежала волна плача. Многие упали, прижимая головы и не сдерживая криков и слёз.
– Теперь вас минус две! Ещё хоть кто-нибудь мне будет перечить, получит удар током! – рявкнул головастик. – А теперь встали и пошли!
Потребовалось немного времени, чтобы женщины пришли в себя, поднялись с земли и построились обратно в колонну.
– А ты, – охранник ткнул электрокнутом в старуху, – держись лучше на ногах. А то присоединишься к выбывшим!
Старуха посмотрела на Лизу и, развернувшись, зашагала вперёд. Все остальные в цепочке последовали за ней, недоверчиво поглядывая на головастика и опасаясь, как бы кнут не упёрся кому-то из них в бок. Пять минут спустя впереди сквозь ночной полумрак стала виднеться огромная чёрная тень. Она возвышалась на десяток метров, словно гигантское голодное чудовище, готовое вот-вот накинуться и проглотить всех заключённых за раз.
С каждым шагом очертания тени всё больше проступали сквозь мглу, пока перед глазами не предстало огромных масштабов здание. Его центральная часть высотой с пятиэтажный дом походила на голову Кракена – округлую и вытянутую. На месте, где у чудища располагаются глаза, виднелись два огромных глухих окна. У основания центральной части Ферра – массивные красные металлические ворота, над которыми позолоченными буквами выгравировано "Malum Slits". Впервые в жизни Лиза пожалела, что плохо учила латынь. Вокруг «головы» – пять конусовидных башен с круглыми оконными проёмами. При свете Луны они отливали розовым металлом и напоминали присоски на щупальцах морского чудища. Каждая башня в высоту была метров двадцать пять, а то и все тридцать и соединялась с центральной частью низким сводчатым переходом. Когда конвой был совсем близко к Ферру, здание торжественно поприветствовало их, распахнув кровавые ворота и, будто голодный зверь, поглотило их в свои недра.
В противоположность гнетущему фасаду внутри их ждал огромный, изысканно обставленный зал: мраморные плиты на полу, бордовые стены, украшенные живописными картинами и гобеленами в позолоченных рамах. По периметру потолка свисали сверкающие люстры, а в глубине зала располагалась металлическая винтовая лестница. В центре стоял массивный дубовый стол, за которым сидел бледный лысый мужчина. На губах его застыла холодная плотоядная улыбка. Всем своим видом он показывал, что в этих стенах он главный. Упираясь локтями в поверхность стола, он сложил ладони «домиком» и поднёс их к лицу в ожидании, когда охрана закончит выстраивать женщин в колонны по четыре. Когда все приготовления завершились, мужчина отвёл руки от лица и тонким, почти писклявым голосом заговорил:
– Жил-был один муж. Был он сильно богат, имел роскошный дом с садами и слугами. И сходились к нему горожане местные, потому что был он почтеннейший из всех. И были поставлены к нему два старца из народа, что постоянно бывали в его доме, и к ним приходили все, имевшие спорные дела. Взял этот муж в жёны деву, молодую и очень красивую. Каждый день около полудня выходила она в сад своего мужа для прогулки. И каждый день видели её в саду старейшины, и в них родилась похоть к ней, что извратила ум. Стыдились они себя и вожделения своего, стыдились, что хотели совокупиться с девой. Как-то раз признались они в похоти своей друг другу, и тогда решили найти её одну и добиться своего. Выждали они удобного дня, когда дева вновь вышла в сад с двумя служанками и захотела мыться. Приказала она служанкам принести масла и мыла да оставить её одну в саду. Служанки так и сделали: заперли двери сада и вышли боковыми дверями, чтобы принести, что приказано было им, и не видали старейшин, что спрятались в зарослях кустарника. И вот, когда служанки вышли, встали старейшины и прибежали к деве. Признались они, что испытывают похоть к ней, и предложили ей побыть с ними. Если же откажет она, то они будут свидетельствовать, что с ней был юноша, и потому она отослала от себя служанок своих. Девушка красивая была, но не разумная. Закричала она громким голосом. Закричали и оба старейшины, и один побежал и отворил двери сада. Вбежало к ним всё находившееся в доме собрание, а во главе – почтенный муж. И старейшины сказали слова свои. И свидетельствовали они против девы. Поверило им собрание, как старейшинам народа и судьям, и осудили деву на смерть. Ибо та, что возбудила похоть, заставила возжелать её и отказала, есть блудница, убийца души праведной и заслуживает умерщвления. Так с ней и поступили.
Наступила мёртвая тишина. Мужчина за столом обвёл взглядом собравшихся женщин. Удовлетворённый увиденным в их глазах страхом, он встал из-за стола и, прибавив голосу силы, произнёс:
– Добро пожаловать в колонию Ферр! В этом месте вам напомнят, что есть истинное предназначение женщины. Вас научат быть услужливыми, сговорчивыми и обходительными с мужчинами. Пребывание здесь для вас не наказание. Это начало вашего нового праведного пути, – глаза его горели, на лице застыл оскал. – Будьте благоразумны и примите этот дар!
После этих слов охранники принялись опускать присутствующих женщин на колени. Один из головастиков вплотную подошёл к Лизе, больно зажал пальцами шею, склонил голову вперёд и вколол в неё иглу. Холод металла сначала обжёг кожу, а затем ледяная волна прошлась по всему телу. Наручники исчезли, и Лиза ощутила долгожданную свободу в руках и ногах.
Охранник подхватил Лизу за подмышки, рывком заставил встать и поволок к выходу из общего зала. За тяжёлыми резными дверями начинался коридор со сводчатым потолком, ведущий к винтовой лестнице, которую Лиза преодолевала из последних сил. Прижимаясь грудью к металлическим ступеням, она доползла до очередного пролёта, возле которого охранник остановился. Он втолкнул Лизу в крохотную ярко освещённую комнатку, от пола до потолка обшитую зеркалами.
– Вот вещи, – вслед за Лизой в комнату влетела одежда и приземлилась на пол. – Пять минут на переодевание. Время пошло.
Сказав это, он захлопнул дверь. Лиза, не торопясь, расстегнула пуговицу джинс и скинула кеды. Что-то сильно смущало её в этой комнате. То и дело оглядываясь, она стянула с себя джинсы и бросила их на пол. За спиной Лизы послышался шорох. Она обернулась, но в комнате по-прежнему никого не было. Лиза подошла ближе к зеркальному полотну и легонько постучала в него костяшкой указательного пальца. Зеркало слегка затряслось, и по ту сторону мелькнула слабая тень. Лизу передёрнуло: за ней подглядывают. Она инстинктивно пригнулась и натянула ниже майку, чтобы прикрыть наготу.
– Пошевеливайся давай, – послышалось из-за двери.
Лиза ощутила себя голой, несмотря на то, что на ней оставались бельё и майка. Она села на пол и прижала грудь к коленям. Дрожащими руками взявшись за края майки, она потянула её вверх. Всё тело напряглось, сопротивляясь происходящему. В том же положении Лиза натянула выданные охранником тапки и платье, больше походившее на робу, и поднялась с пола. Дверь комнаты распахнулась, и головастик жестом приказал Лизе выходить.
– Старую одежду оставь здесь. Больше тебе это не пригодится.
Лиза с грустью посмотрела на свои вещи, разбросанные по полу, и вышла из комнаты. Головастик проводил её вниз по лестнице и снова остановился.
– Заходи, – приказал он, указывая на закрытую дверь.
Лиза толкнула её и снова оказалась в коридоре со сводчатым потолком, в конце которого горел свет. Вдоль обеих стен стояли мужчины, лица которых скрывала темнота. Лиза кожей чувствовала их плотоядные взгляды на себе. Повсюду виднелись мелкие огоньки выкуриваемых сигарет, словно глаза стаи гиен, почуявших добычу. Жутко воняло по?том. Толпа с голодным интересом впилась глазами в очередное женское тело, глумясь и гогоча. Страх сковал Лизе ноги.
– Иди! – кто-то позади сильно толкнул её в спину, вынудив сделать несколько шагов.
Лиза медленно двинулась вперёд. Она отчего-то вспомнила, как ей боязно было возвращаться одной домой. Как она волновалась и порой дрожала от страха при виде шедшего навстречу мужчины. Или, что ещё хуже, нескольких мужчин. Каждый раз Лиза оценивала, что ей следует делать в случае нападения: бежать или защищаться. И чем стремительнее сокращалось расстояние между ними, тем сильнее она волновалась.
Лиза шла, а коридор всё сужался. Или ей так казалось. Фигуры мужчин, окружавших её, становились всё ближе, пока проход не сузился до метра. Теперь она могла разглядеть их лица – все они казались ей омерзительными. Она слышала, как они свистели и отпускали грубые шутки в её адрес. Видела, как они хватались за свои гениталии, выкрикивая, что ей с этим нужно сделать. Вскоре фигуры были уж совсем близко, и Лиза едва ли могла протиснуться мимо, не получив шлепка и щипка за зад. Ей было страшно и стыдно. Она не могла сохранять спокойствие. Лиза закрыла глаза руками и пошла быстрее. Кто-то особо смелый подбежал к ней и схватил за грудь. Лиза остановилась и оторвала руки от лица. Перед ней стоял грязный низкорослый парень, в его растянутой улыбке виднелись два жёлтых кривых зуба. Лиза инстинктивно ударила ладонью и попала ему по шее. В глазах парня мелькнула растерянность, а затем он упал. Вслед за ним беспомощно повалилась на пол и Лиза, которую накрыл удар тока по телу. Двое головастиков, схватив её за руки, поволокли на свет. Раздосадованная толпа разошлась.
Охранники дотащили Лизу до камеры, бросили на пол и ушли. Ледяная поверхность молниеносно привела её в чувства. Лиза приподнялась и осмотрелась. Когда глаза привыкли к темноте, она смогла различить очертания коек и женский силуэт в дальнем углу комнаты. Девушка сидела на кровати, поджав ноги, и внимательно следила за Лизой.
