Теория отражения

– Мы осмотрели место преступления еще раз, но ничего не нашли, – Климов потер переносицу. – Если убийца и оставил где-то зеркало, то не там.

Савин задумался.

– Что мы знаем о жертве?

– Мария Линева, 24 года, – Климов открыл другую папку. – Родилась в Пскове, переехала в Петербург шесть лет назад для учебы в университете. Окончила исторический факультет, специализация – история искусства. Последние два года работала экскурсоводом в Русском музее. Жила одна в съемной квартире на Васильевском острове. Не замужем, постоянного партнера, по словам коллег, не было.

– Связи с Соболевым?

– Пока не обнаружили, – Климов покачал головой. – Но я запросил информацию о посетителях музея за последний месяц. Если Соболев или кто-то из его людей посещал экскурсии Линевой, мы это узнаем.

Савин кивнул.

– Хорошо. Что насчет ее личных вещей, телефона?

– Телефон при ней не нашли, – ответил Климов. – Возможно, убийца забрал его с собой. Мы запросили детализацию звонков у оператора, должны получить сегодня к вечеру. А сейчас едем в ее квартиру, нужно осмотреть личные вещи.

Они вышли из управления и сели в машину Климова. Дождь усилился, превратив улицы в серую мешанину из воды и асфальта. Савин смотрел в окно, размышляя о деле.

– Как думаешь, почему именно эта картина? – спросил он у Климова. – "Спящая девушка" не самая известная работа в коллекции Орловых.

– Может быть, дело в сюжете? – предположил Климов. – Спящая девушка легко превращается в мертвую девушку. Удобная композиция для инсценировки убийства.

– Возможно, – кивнул Савин. – Но я думаю, причина глубже. Эта картина имеет особое значение для коллекции Орловых. Она была первой, которую приобрел мой прадед Александр. С нее началась коллекция.

– Начало, – задумчиво произнес Климов. – Может быть, убийца тоже что-то начинает? Серию убийств, например?

Савин снова почувствовал, как холодок пробежал по спине. Если Климов прав, и это только начало, то следующего убийства долго ждать не придется.

– Нужно составить список всех картин из коллекции Орловых, – сказал он. – И проверить, есть ли среди них такие, которые могли бы стать "вдохновением" для следующего убийства.

– Уже работаем над этим, – кивнул Климов. – Я запросил каталог в музее. К вечеру должны прислать.

Они доехали до Васильевского острова и остановились у старого пятиэтажного дома на 7-й линии. Квартира Марии Линевой находилась на четвертом этаже. Дежурный офицер, охранявший место, отдал им ключи.

Квартира была маленькой, но уютной – одна комната, совмещенная с кухней, и небольшая ванная. Всюду книги – на полках, на столе, даже на подоконнике. В основном по искусству, истории, архитектуре.

Савин начал осмотр с рабочего стола. Ноутбук, стопка книг, блокнот с заметками. Он открыл блокнот – аккуратным почерком были записаны заметки для экскурсий, цитаты из книг, мысли о картинах.

– Смотри, – Климов указал на открытую страницу. – Она писала о коллекции Орловых.

Савин наклонился над блокнотом. Действительно, последние записи были посвящены истории коллекции его семьи. Имена, даты, названия картин. И среди них – "Спящая девушка" Борисова-Мусатова, подчеркнутая дважды.

– Она изучала коллекцию, – пробормотал Савин. – Но зачем?

– Может быть, готовила новую экскурсию? – предположил Климов. – После того как коллекция была передана музею, она стала доступна для широкой публики. Логично, что экскурсоводы изучают ее историю.

– Возможно, – согласился Савин, но что-то в этом объяснении его не удовлетворяло. Он продолжил осмотр и обнаружил на книжной полке альбом с репродукциями картин из коллекции Орловых – недавнее издание, выпущенное музеем после передачи коллекции. Альбом был открыт на странице с "Спящей девушкой".

– Она действительно интересовалась именно этой картиной, – сказал Савин, показывая находку Климову. – Но почему?

– Может быть, ответ в ее компьютере, – Климов кивнул на ноутбук. – Возьмем его с собой, пусть наши специалисты изучат.

Они продолжили осмотр квартиры. В ящике прикроватной тумбочки Савин нашел еще один блокнот, более личный – что-то вроде дневника. Он пролистал страницы, стараясь не вчитываться в личные записи молодой женщины, но одна запись привлекла его внимание.

"Встреча с А.С. сегодня в 19:00. Кажется, он знает больше, чем говорит. Нужно быть осторожнее."

Запись была датирована вчерашним числом.

– Виктор, смотри, – Савин показал запись Климову. – А.С. – Аркадий Соболев?

– Возможно, – Климов внимательно изучил запись. – Или кто-то другой с такими же инициалами. Нужно проверить ее контакты.

Они нашли адресную книгу в ящике стола, но там не было никого с инициалами А.С. Телефон жертвы по-прежнему не был найден, а без него сложно было установить, с кем она контактировала в последние дни.

– Будем ждать детализацию звонков, – сказал Климов, закрывая адресную книгу. – Может быть, там найдем зацепку.

Они закончили осмотр квартиры и вышли на улицу. Дождь прекратился, но небо оставалось серым и низким.

– Что дальше? – спросил Климов.

– Нужно поговорить с коллегами Линевой в музее, – ответил Савин. – Узнать, над чем она работала, с кем общалась. И еще – я хочу еще раз взглянуть на картину "Спящая девушка" в оригинале.

– Хорошо, – кивнул Климов. – Я займусь детализацией звонков и проверкой Соболева. Встретимся вечером в управлении.

Они разделились. Савин сел в свою машину и направился к Русскому музею. По дороге он позвонил Елене.

– Доброе утро, – голос журналистки звучал бодро. – Как спалось?

– Не очень, – признался Савин. – Слишком много мыслей о деле. Ты уже в Петергофе?

– Да, только что приехала. Встреча с хранителем через час. А что у тебя?

– Еду в Русский музей. Жертва работала там экскурсоводом, нужно поговорить с ее коллегами.

– Я могла бы помочь, – предложила Елена. – У меня есть контакты в музее, могу узнать что-нибудь неофициально.

Савин на мгновение задумался. С одной стороны, помощь Елены могла быть полезной – как журналист она умела добывать информацию. С другой – он не хотел подвергать ее опасности.

– Хорошо, – наконец согласился он. – Но будь осторожна. И держи меня в курсе.

– Обязательно, – пообещала Елена. – Позвоню, как только что-то узнаю.

Они попрощались, и Савин сосредоточился на дороге. Через двадцать минут он уже парковался у Русского музея.

В музее его встретила заместитель директора по научной работе, Ирина Павловна Солодовникова, женщина лет пятидесяти с проницательным взглядом и строгой осанкой.

– Господин Савин? Мы вас ждали, – она протянула руку для пожатия. – Ужасная трагедия. Мария была одним из наших лучших сотрудников.

– Соболезную вашей потере, – искренне сказал Савин. – Мне нужно задать несколько вопросов о Марии. И еще я хотел бы увидеть картину "Спящая девушка" из коллекции Орловых.

– Конечно, – кивнула Солодовникова. – Пройдемте в мой кабинет, там нам никто не помешает. А затем я провожу вас в зал, где выставлена коллекция.

Они прошли через анфиладу залов, заполненных посетителями, и оказались в административной части здания. Кабинет Солодовниковой был небольшим, но уютным, с видом на внутренний двор музея.

– Что вы хотели узнать о Марии? – спросила она, когда они сели.

– Над чем она работала в последнее время? Были ли у нее какие-то особые проекты, исследования?

Солодовникова задумалась.

– Мария специализировалась на русской живописи конца XIX – начала XX века. Она вела регулярные экскурсии по этой тематике. Но в последнее время она действительно увлеклась историей коллекции Орловых. После того как коллекция была передана музею, Мария стала изучать ее происхождение, историю отдельных картин. Она даже планировала написать статью для нашего научного сборника.

– Почему именно коллекция Орловых? – спросил Савин. – Что ее так заинтересовало?

– Не могу сказать наверняка, – покачала головой Солодовникова. – Но коллекция действительно уникальная. История ее формирования, судьба во время революции и после – это настоящий детектив. К тому же, недавние события, связанные с возвращением коллекции наследникам, привлекли к ней дополнительное внимание.

Савин кивнул. Действительно, история с возвращением коллекции Орловых была широко освещена в прессе, хотя его собственное имя как наследника не разглашалось по его просьбе.

– С кем Мария общалась в последнее время? Были ли у нее какие-то необычные контакты, встречи?

Солодовникова нахмурилась.

– Знаете, теперь, когда вы спрашиваете… Около недели назад к ней подходил мужчина после экскурсии. Они довольно долго разговаривали, и Мария выглядела взволнованной. Я спросила ее об этом, но она сказала, что это просто заинтересованный посетитель с вопросами о коллекции.

– Вы можете описать этого мужчину?

– Высокий, хорошо одетый, лет сорока-пятидесяти. Седеющие волосы, очки в тонкой оправе. Выглядел как профессор или искусствовед.

Савин достал из кармана фотографию Соболева.

– Это был он?

Солодовникова внимательно посмотрела на фото и покачала головой.

– Нет, совсем не похож. Тот мужчина был моложе и выглядел… мягче, что ли. Более интеллигентно.

– Вы не знаете, встречалась ли с ним Мария после этого?

– Не могу сказать наверняка, но… – Солодовникова замялась. – Вчера она ушла с работы раньше обычного. Сказала, что у нее важная встреча, связанная с ее исследованием коллекции Орловых.

Савин почувствовал волнение. Вчерашняя встреча, после которой Мария не вернулась домой. Встреча с человеком, инициалы которого А.С.

– Спасибо за информацию, – сказал он. – Теперь я хотел бы увидеть картину "Спящая девушка".

Солодовникова кивнула и поднялась.

– Пойдемте, я провожу вас.

Они прошли через несколько залов и оказались в просторном помещении, где была выставлена коллекция Орловых. Андрей уже бывал здесь раньше, когда передавал картины музею, но сейчас смотрел на них другими глазами – глазами детектива, расследующего убийство.

"Спящая девушка" висела в центре экспозиции – небольшое полотно в простой раме. На картине была изображена молодая женщина в белом платье, спящая на зеленом лугу. В руке она держала маленькое зеркальце, в котором отражалось небо. Выражение ее лица было безмятежным, почти счастливым.

Савин долго стоял перед картиной, пытаясь понять, что в ней могло привлечь убийцу. Что-то в композиции, в атмосфере? Или дело было не в самой картине, а в ее истории, в ее связи с родом Орловых?

Он вдруг заметил небольшую табличку рядом с картиной: "В.Э. Борисов-Мусатов. "Спящая девушка". 1905 г. Первое приобретение в коллекцию Александра Орлова-старшего. Согласно семейной легенде, на картине изображена София Орлова, жена коллекционера."

Савин почувствовал, как сердце забилось чаще. София Орлова – его прапрабабушка. Женщина, чей портрет кисти Серова был украден из галереи Соболева полгода назад, с чего и началась вся история.

Он повернулся к Солодовниковой.

– Это правда? На картине изображена София Орлова?

– Это семейная легенда, – ответила она. – Документальных подтверждений нет. Но Мария интересовалась именно этим аспектом. Она искала информацию о Софии Орловой, изучала ее биографию.

– Зачем? – спросил Савин.

– Не знаю, – покачала головой Солодовникова. – Но она была очень увлечена этим исследованием. Говорила, что нашла какую-то связь между Софией и картиной, что-то важное, что могло бы изменить представление о коллекции Орловых.

Савин еще раз посмотрел на картину. Спящая девушка, так похожая на его прапрабабушку. Зеркало в ее руке, отражающее небо. И убийца, воссоздавший эту сцену с ужасающей точностью, но без зеркала.

Что пытался сказать ему убийца? Что связывало Марию Линеву, увлеченную исследовательницу истории его семьи, и таинственного человека с инициалами А.С.?

Ответов пока не было, но Савин чувствовал, что приблизился к разгадке. И что времени у него мало – если убийца действительно начал серию, то следующая жертва уже может быть выбрана.

Глава 3: Послание

Савин проснулся от звонка мобильного телефона. Часы показывали 5:37 утра. Три дня прошло с момента убийства Марии Линевой, а они всё ещё топтались на месте. Ни одной существенной зацепки, только вопросы, множащиеся с каждым часом расследования.

– Савин, – хрипло ответил он, пытаясь стряхнуть остатки сна.

– Андрей Викторович, это дежурный по управлению, Семенов. Извините за ранний звонок, но на ваше имя доставили пакет. Курьер настаивал, что это срочно и лично в руки.

Савин сел на кровати, окончательно проснувшись.

– Курьер? В такое время?

– Да, странно, согласен. Но он был очень настойчив. Оставил пакет и сразу ушёл. Мы проверили содержимое на безопасность – чисто. Какой-то конверт и старая книга.

– Я скоро буду, – Савин отключился и потёр лицо ладонями.

Предчувствие не обманывало его – это было связано с делом. Он быстро принял душ, оделся и через полчаса уже входил в здание управления.

Дежурный Семенов, молодой сержант с усталыми глазами, протянул ему небольшую коробку, обёрнутую в крафтовую бумагу.

– Вот, товарищ майор. Курьер был в форме службы экспресс-доставки, но когда мы попытались проверить – оказалось, что такой компании не существует.

– Камеры наблюдения?

– Уже отсматриваем записи. Результаты будут через час.

Савин кивнул и забрал посылку в свой кабинет. Осторожно развернув бумагу, он обнаружил внутри старинную книгу в кожаном переплёте и запечатанный конверт из плотной бумаги. Надпись на конверте гласила: "Андрею Савину – наследнику рода Орловых".

Он надел латексные перчатки, хотя и понимал, что если отправитель был достаточно умён, чтобы организовать доставку через фальшивого курьера, то наверняка позаботился и об отсутствии отпечатков. Осторожно вскрыв конверт, Савин извлёк сложенный лист бумаги.

Почерк был каллиграфическим, старомодным, будто писавший специально стилизовал его под прошлую эпоху:

"Уважаемый господин Савин,

Вы, несомненно, уже заинтересовались историей своей семьи и той ролью, которую сыграла коллекция Орловых в её судьбе. Но знаете ли Вы всю правду? Истинная ценность коллекции не в самих полотнах, а в том, что они скрывают.

Прилагаю к письму дневник Вашего предка, Александра Орлова-старшего. Обратите особое внимание на запись от 17 мая 1905 года. Возможно, это прольёт свет на недавние события.

Каждая картина – не просто изображение, но отражение души того, кто на ней запечатлён. София говорит, что зеркала хранят память о тех, кто в них смотрелся. Что же тогда хранят портреты? Я начинаю верить, что нечто большее, чем просто краски на холсте.

Первая картина – лишь начало пути. Следующая подскажет направление. Искусство требует жертв, не так ли?

Искренне Ваш,

А.С."

Савин перечитал письмо дважды, чувствуя, как холод пробегает по позвоночнику. А.С. – те же инициалы, что были в дневнике Марии Линевой. Совпадение? Вряд ли.

Он осторожно открыл дневник. Пожелтевшие от времени страницы исписаны тем же каллиграфическим почерком, что и письмо. Савин быстро нашёл запись от 17 мая 1905 года – она действительно содержала процитированный в письме отрывок, но была длиннее:

"17 мая 1905 года.

Сегодня Борисов-Мусатов закончил портрет Софии. Она выглядит на нём спящей, безмятежной, словно погружённой в сладкий сон. Художник настоял, чтобы в руке у неё было маленькое зеркальце – говорит, это символ души, отражающей мир. София смеялась и говорила, что это слишком претенциозно, но я вижу в этом глубокий смысл.

Каждая картина – не просто изображение, но отражение души того, кто на ней запечатлён. София говорит, что зеркала хранят память о тех, кто в них смотрелся. Что же тогда хранят портреты? Я начинаю верить, что нечто большее, чем просто краски на холсте.

После сеанса София была странно молчалива. Когда я спросил, что её тревожит, она лишь покачала головой и сказала: “Иногда мне кажется, что мы собираем не коллекцию картин, а коллекцию судеб”. Не понимаю, что она имела в виду, но её слова не дают мне покоя.

Завтра приезжает Серов. София будет позировать для ещё одного портрета. Надеюсь, этот сеанс не оставит такого гнетущего впечатления."

Савин отложил дневник и задумался. Упоминание зеркала не могло быть случайным – оно явно связывало убийство Марии Линевой с этой записью. Но что это значило? И кто такой А.С.?

Первая мысль была об Аркадии Соболеве, но стиль письма, глубокое знание истории семьи Орловых – всё это не вязалось с образом прагматичного бизнесмена. Скорее, это был кто-то, глубоко погружённый в историю искусства, одержимый коллекцией Орловых.

Савин достал телефон и набрал номер Климова.

– Виктор, это я. Мне нужно, чтобы ты проверил всех людей с инициалами А.С., связанных с миром искусства в Петербурге. Искусствоведы, коллекционеры, реставраторы – все, кто мог иметь доступ к информации о коллекции Орловых.

– Что случилось? – голос Климова звучал настороженно.

– Я получил письмо. От нашего убийцы, я уверен. И дневник моего предка, Александра Орлова-старшего. Подлинный, судя по всему.

– Чёрт возьми, – выдохнул Климов. – Еду к тебе. Никому больше не показывай письмо.

Через двадцать минут Климов уже был в кабинете Савина, изучая письмо и дневник.

– Это серьёзно, Андрей, – сказал он, закончив чтение. – Он явно играет с тобой. И знает о тебе больше, чем должен знать посторонний.

– Согласен, – кивнул Савин. – Но что он хочет этим сказать? "Первая картина – лишь начало пути. Следующая подскажет направление." Звучит как предупреждение о новом убийстве.

– Или как приглашение к игре, – мрачно добавил Климов. – Он хочет, чтобы ты следовал за ним, разгадывал его загадки.

– И я не вижу другого выбора, – Савин потёр переносицу. – Нужно опередить его, понять, какую картину он выберет следующей.

– Для этого нам нужно больше информации о коллекции Орловых, – сказал Климов. – О картинах, их истории, о людях на них изображённых.

Савин задумался. Кто мог знать больше о коллекции, чем его собственная бабушка?

– Я поеду в "Осенний сад", поговорю с Еленой Петровной. Она может знать что-то важное о дневнике и о картинах.

– Хорошо, – кивнул Климов. – А я займусь поиском людей с инициалами А.С. и организую экспертизу дневника и письма. Может, удастся найти какие-то следы.

Савин собрал документы, аккуратно упаковал дневник и вышел из управления. На улице моросил мелкий дождь, превращая город в размытую акварель. По дороге в "Осенний сад" он позвонил Елене.

– Доброе утро, – её голос звучал бодро, несмотря на ранний час. – Ты уже на работе?

– Да, и у меня новости, – Савин коротко рассказал о полученном письме и дневнике. – Еду к бабушке, может, она что-то знает об этих записях.

– Я могу приехать? – в голосе Елены звучало профессиональное любопытство. – Хотела бы взглянуть на дневник. Возможно, смогу помочь с историческим контекстом.

Савин на мгновение заколебался. С одной стороны, помощь Елены могла быть ценной – как журналист и историк она обладала навыками исследования, которых не хватало ему. С другой – он не хотел втягивать её глубже в это опасное дело.

– Хорошо, – наконец согласился он. – Встретимся в "Осеннем саду" через час.

***

Елена Петровна Орлова сидела в своём любимом кресле у окна зимнего сада, когда Савин вошёл. Несмотря на ранний час, она была полностью одета и причёсана, словно ждала важных гостей.

– Андрюша, – она улыбнулась, протягивая руки для объятия. – Я знала, что ты придёшь сегодня.

– Как вы могли знать? – удивился Савин, наклоняясь, чтобы обнять хрупкую пожилую женщину.

– Видела сон, – просто ответила она. – София приходила ко мне во сне и сказала, что ты будешь искать ответы. Она всегда приходит, когда прошлое стучится в настоящее.

Савин привык к таким мистическим заявлениям своей бабушки. В её возрасте грань между реальностью и воспоминаниями часто становилась размытой. Но сейчас упоминание Софии, его прапрабабушки, заставило его насторожиться.

– Я действительно ищу ответы, – сказал он, присаживаясь рядом. – И мне нужна ваша помощь.

Он достал дневник и осторожно положил его на столик между ними.

– Вы когда-нибудь видели это раньше?

Елена Петровна замерла, глядя на книгу в кожаном переплёте. Её рука, морщинистая и покрытая старческими пятнами, дрогнула, когда она коснулась обложки.

– Дневник Александра, – прошептала она. – Откуда он у тебя?

– Мне прислали его сегодня утром. Вместе с письмом, – Савин внимательно наблюдал за реакцией бабушки. – Вы знали о его существовании?

– Конечно, – кивнула она. – Сергей рассказывал мне о нём. Дневник его деда, Александра Орлова-старшего, основателя коллекции. Сергей хранил его как величайшую ценность, даже когда пришлось продать почти всё, что у нас было, чтобы выжить после войны.

– И что случилось с дневником потом?

Елена Петровна нахмурилась, пытаясь вспомнить.

– После ареста Сергея в 1957 году многие наши вещи были конфискованы. Дневник должен был быть среди них. Я никогда больше его не видела.

– А могли его найти вместе с картинами в тайнике особняка? – спросил Савин, имея в виду находку Соболева в 1990-х.

– Нет, – уверенно покачала головой Елена Петровна. – Сергей хранил дневник отдельно от картин. Он говорил, что в нём содержатся секреты, которые должны оставаться в семье.

– Какие секреты?

Елена Петровна задумчиво посмотрела в окно, словно видя там что-то, недоступное глазам Савина.

– История коллекции сложнее, чем кажется, Андрюша. Александр Орлов был не просто богатым промышленником с любовью к искусству. Он был… одержим идеей сохранения памяти. Считал, что портреты хранят не только внешность, но и частицу души изображённого человека.

– В дневнике есть запись об этом, – кивнул Савин. – О том, что картины – это отражения душ.

– Да, это была его философия, – подтвердила Елена Петровна. – Но дело не только в этом. Александр верил, что создал не просто коллекцию картин, а нечто большее – своего рода хранилище семейной памяти, закодированное в полотнах.

– Закодированное? – переспросил Савин. – Что вы имеете в виду?

– Каждая картина в коллекции имела особое значение, связанное с историей семьи, – объяснила Елена Петровна. – Некоторые были портретами членов семьи, другие – аллегориями важных событий. А некоторые содержали… подсказки.

– Подсказки к чему?

Елена Петровна таинственно улыбнулась.

– К тому, что Александр считал истинным сокровищем семьи Орловых. Не деньги, не имущество, а нечто более ценное – знание, передававшееся из поколения в поколение.

Савин почувствовал, как необъяснимое волнение опять подступает. Это звучало как завязка готического романа, но учитывая недавнее убийство и странное письмо, он не мог просто отмахнуться от слов бабушки.

– И что это за знание?

– Я не знаю всей правды, – призналась Елена Петровна. – Сергей не успел рассказать мне всё перед арестом. Но он говорил, что ответ скрыт в картинах и в дневнике его деда. Что нужно смотреть не на то, что изображено, а на то, что отражено.

В этот момент в зимний сад вошла Елена Дементьева. Увидев Андрея, она улыбнулась и подошла к ним.

– Доброе утро, – она поцеловала Елену Петровну в щёку и кивнула Савину. – Извините за опоздание, пробки.

– Ничего, мы только начали, – Савин указал на свободное кресло. – Елена Петровна как раз рассказывает мне о философии Александра Орлова и его коллекции.

– О теории отражений? – заинтересованно спросила Лена. – Я читала об этом в архивных материалах. Довольно необычная концепция для коллекционера того времени.

– Ты знаешь об этом? – удивился Савин.

– Я журналист, специализирующийся на истории искусства, – напомнила Елена. – Когда готовила материал о возвращении коллекции Орловых, изучала всё, что могла найти о её создателе. Александр Орлов был известен своими эксцентричными взглядами на искусство. Он считал, что настоящий портрет – это не просто изображение человека, а своего рода магический артефакт, сохраняющий частицу его сущности.

– Именно так, – кивнула Елена Петровна с одобрением. – Вы хорошо осведомлены, молодая леди.

– Но это всё метафоры, верно? – Савин переводил взгляд с одной женщины на другую. – Философские рассуждения о природе искусства?

– Для большинства – да, – согласилась Елена. – Но для Александра Орлова это была реальность. Он действительно верил в то, что говорил. И, судя по его дневникам и письмам, проводил какие-то эксперименты, связанные с этой теорией.

– Эксперименты? – Савин нахмурился. – Какого рода?