Дубинины. Когда приходит любовь.

– Я так и понимала.

Витя наклонился и прошептал что-то ей на ухо – Катя густо покраснела.

– Но я тебе больше такого говорить не стану, это – единственный раз в жизни…

Учёба давалась с трудом. «Я не привык учиться. У меня мозги не ворочаются!» – стонал он постоянно, легко давались только литургика и пение, трудней всего обстояло дело с гомилетикой и богословием, даже пересдавать приходилось. Правда, благодаря напряжённой учёбе, позывы к выпивке стали реже. Ремонтом автомобилей приходилось заниматься на дому – желающих хватало. Ближе к зиме Катя благополучно родила сына – это событие настолько смягчило сердце Вити, что он согласился молиться за брата в благодарность за милость Божию.

Все годы учёбы молодые жили с родителями, хотя не сразу научились доверять друг другу. Когда Виктора рукоположили, то со священническим саном и правом называться батюшкой к нему пришли и физические изменения: прекратились ломки, страсть отошла, но начали болеть суставы, особенно на сломанной ноге. К врачу идти отказался, принял недуг как крест и необходимость терпеть. Как и предупреждал духовный отец, молодой иерей получил направление в областной посёлок, куда вскоре они с ныне матушкой Катей и четырёхлетним сыном переехали. У Кати сохранилась доля наследства от деда, приличную сумму добавили родители – на эти деньги семейство справило себе большой крепкий дом и начало ремонт храма.

* * *

После отъезда Кати и Вити в свой дом на Большой Журавлихе поселилась новая семья. Младшая Маша с супругом Мишей. А в бывшей Катиной комнате теперь жила Ольга Станиславовна, мама Алёны, теперь вдова У Алёны Борисовны не получалось съездить в посёлок проведать, как устроилась старшая дочь, хозяйство и уход за практически беспомощной старушкой не давали такой возможности. Но через полгода отец Виктор отпустил жену в гости к родным и к врачу в женскую консультацию, так как та была беременна. Оставшись наедине, Катя и мама сели пить чай и болтать.

– Всё хлопоты: Маша вот-вот родит, а совсем не бережётся, бабушка прихворнула, Егор домой не возвращается – с тобой по душам никак не поговорю. Как вы там справляетесь? Расскажи подробно, по телефону не очень понятно.

– Слава Богу, всё нормально.

– Что сказал врач?

– Анализы сдала, УЗИ пришлось сделать. Кто родится, пока не понятно, восемь недель. А у Маши девочка будет?

– Девочка – вон у неё пузо круглое какое. А твоё самочувствие как?

– Не волнуйся, пожалуйста, всё в норме. Я больше обследоваться не хочу, если самочувствие позволит, и, если, конечно, отец Виктор не благословит.

– Ты теперь его всегда отец Виктор называешь – непривычно. Пока у нас жили – всё Витя да Витя.

– Какой он теперь Витя? Отец Виктор, совсем другой.

– Другой? Тебя не обижает?

– Бог с тобой, мама! Какое там «обижает»? Я имею ввиду духовное. Священники – не мирские люди – он и раньше о себе мало думал, а сейчас и вовсе: храм, службы, требы, с нами мало времени проводит. Да ещё народ такой тяжёлый.

– Тяжёлый?

– Очень. Пьющих много. Убийцы есть. Батюшка ходит к ним, вразумляет. Полноценных семей – по пальцам сосчитать можно, бабульки все со странностями. А то ещё наркоман живёт, ворует у всех, кошек душит. Но есть прихожанки богомольные, да мало, на службе два-три человека. Мне петь приходится, а голосок слабый, еле тяну – вижу, батюшка сердится, у меня сразу – сердце в пятки. Я ему: «Уволь, не по силам», а он: «Пой, больше некому». Ещё бабулька по имени Василиса поёт со мной, но только когда здоровье позволяет. Отец Виктор говорит: «Молись за неё», – я и молюсь, хотя тяжело, она склочная.

– С деньгами как? – Алёна смотрит на дочку пытливо.

Катя опускает глаза:

– Ничего, справляемся.

– Я денег дам, не отказывайся! Ты беременная, питаться нужно хорошо. Хозяйство своё когда ещё разведёте.

– У нас курочки, у соседей – корова, всё слава Богу. А с финансами, батюшка говорит, надо самим стараться выживать.

– Он тебя строжит: «Не вздумай от мамы деньги принимать?»

– Что ты, разве такое скажет? – Катя смеётся.

– Вот и бери, а то я Костю на него настращаю или его отца духовного.

– Не надо, я возьму. Только немного – ведь Маше рожать скоро. Мама, я уже завтра поеду, хорошо?

– Что так скоро?

– Да ведь оставила их одних, душа болит. Как они там без меня? Отец Виктор с утра в храм уйдёт, сынулю с собой тащит – кто их накормит? Сам ведь в быту как ребёнок малый: легче крышу перекрыть, чем носки постирать. Отпустите меня?

– Конечно, солнышко моё, как надо. А дом-то хорош?

– Да, нам нравится. Крыша, правда, текла, так отец Виктор сам залезал и чинил, а ведь у него ноги больные. Он и на храм к куполам влезал – я вся передрожала, а Вовке – восторг: «И я! И я!» – кричит.

– Как я по внучку соскучилась! – у Алёны в голосе сквозит грусть.

– Ему там раздолье, только ровесников мало: Санька – рыжий, да Марина тёть Людина, но та постарше. Я мечтаю, чтобы вы все к нам на лето приехали, у нас красиво: лес, речка, воздух аж звенит. Мы ведь и дом большой купили, чтобы гостей принимать. Приезжай, мамочка, огород сажать пора.

– Приеду. Надолго вряд ли: отец работает, он без меня не может, да и баба Оля нуждается в присмотре. Может, внучка какого-нибудь прихвачу, если родители дадут.

– Вот здорово, я тоже попрошу, чтобы братишки вырвались, вон Стёпу батюшка давно зовёт. А папа не приедет?

– Посмотрим, сейчас рано загадывать, – Алёна никак не могла насмотреться на свою старшую дочурку.

– У него всё нормально на работе и со здоровьем?

– Терпимо по милости Божьей. Вот за Андреевых детей душа болит, да Егор гуляет – проси отца Виктора молиться.

– Ах, как у всех сложно жизнь складывается! Максим и отец Виктор по молодости нахлебались, у Андрея с женой не пойми что, Виола в приключение вляпалась, Матвейка скоропостижно женился, прямо страсти какие-то! Одни вы у нас с папочкой идеальная пара: и познакомились красиво, и живёте душа в душу. – Влюблённо посмотрела на маму Катя.

– Ой, насмешила, дочура! У нас тоже не гладко жизнь текла. Ты ведь и не знаешь, что он мне изменил, а я с большим трудом простила…

– Мамочка, правда? Я не знала! У вас свои секреты. Как познакомились – сто раз слышала, а про измену – ни разу. Расскажешь или мне лучше не знать – папа ведь? – когда Катя удивлялась, её глаза округлялись и тогда она больше становилась похожа на Костю, чем на Алёну.

– Да уж… Если б я его не простила тогда, вас четверых и на свете белом не народилось. Но простила, Костин отец помог, очень правильно повёл себя, да и сам Костя покаялся, а я ж его любила… И сейчас люблю.

Две женщины смотрели друг на друга улыбаясь, такие похожие и счастливые, несмотря на все превратности судьбы, бывшие, настоящие и будущие…

Костя и Алёна. Жизнь прожить.

1973—2000 годы

* * *

Чуть зыбкий воздух дрожал весенней прохладой. В этот ранний час в парке почти никого не видно: две собачницы, белки, да дед-бегун. Уже месяц открытый с просушки парк радовал дорожками, приятно шуршащими песком и свежей зеленью, весело трепещущей в лучах проснувшегося солнца. Всё вокруг уверяло в незыблемости, вечности мироустройства и его оптимистичности – на дворе стоял тысяча девятьсот семьдесят пятый год. Бодрящая дух утренняя свежесть вытащила Костю из машины, призывая пройтись по парку. Он, природа и тишина; ветерок, щебет птиц и радость от того, что молод, здоров, а вся жизнь впереди. Вообще-то, поступок неожиданный для него, юноши без особых фантазий и неординарных желаний. После семичасовой тренировки полагалось ехать домой на своём ВАЗе, там позавтракать перед институтом.

Но сегодня лекции отменили – началась зачётная неделя, первым стоял зачёт по марксизму-ленинизму, дальше – практика с иностранцами. Мура, одним словом, спешить некуда. Костя с четырёх лет жил по строгому распорядку. С младенчества у него английский, бассейн, учитель по музыке. С семи лет – английская школа (лучшая, естественно, в городе), дополнительные занятия по истории, математике, немецкому и японскому, бокс и вольная борьба. Он – единственный ребёнок в семье, красивый мальчик с интеллектом выше среднего и очень богатыми для Советского Союза родителями, в общем, золотая молодёжь. Его отец принадлежал к когорте крутых из правительственной верхушки. Он был старше супруги на десять лет, женился на красавице, наследнице всего имущества и капитала, единственной восемнадцатилетней дочери учёного с мировым именем – тогда их ещё ценили. Она, разумеется, работать не стала, а занялась умственным и физическим развитием сына, а также улучшением своей и так сногсшибательной внешности. Костю ласково называла «наш инфантильный мальчик», а мужа – «мой генерал».

Сын с одинаковой холодностью посещал кружки, секции, бассейн и родителей не огорчал: учился на отлично, поступил туда, куда они указали – на юридический факультет университета. Настойчивость проявил только, заявив, что пойдёт в армию. Так как отец его полностью поддержал, матери оставалось смириться. Она перенесла освободившееся время на заботу о себе, на невесту сына и на тусовки, где она считалась основным распространителем новостей, то есть сплетен. Конечно, родители позаботились, чтобы сын попал в блатную роту, где отбывали полезное для спасения Родины время другие «золотники». Но дедовщина процветала и там, однако Костя решил не волновать своих подробностями и справлялся со всем сам. Годы, проведённые на тренировках, прошли не даром, появились и жёсткость, и решительность.

Письма ему писали: отец – редко (пару раз за службу), мама – еженедельно, подруга – раз в две недели. Подругу звали Мариэлла, она тоже из «золотых», но стремительно беднеющих. Ребята вместе учились с первого класса и почти сразу же девочка сообразила, что лучше Кости ей жениха не найти – удивительная смекалка для семилетней девочки, не слишком красивой и не слишком богатой. Инфантильному мальчику оказалось всё равно. С тех пор на все праздники, дни рождения и тусовки они ходили вместе.

Мариэлла сделала большие успехи в продвижении к цели: подружилась с его мамой Галиной Феоктистовной, приходила к ним домой запросто, научилась выглядеть ухоженно, даже эффектно и умело отшивать конкуренток. Единственное, чего она не смогла добиться, так это поступить в тот же институт, что и Костя. Поэтому училась на парикмахера, разумно предполагая, что обойдётся в жизни без высшего образования – главное, чтобы муж попался приличный. Она умела подать себя в обществе и для Кости стала находкой. Он мог не заботиться о девушках и о том, что пропустит хоть одну тусовку – Мариэлла за всем следила. Кроме того, они действительно смотрелись красивой парой, Галина Феоктистовна уверяла девушку, что свадьба не за горами: «Просто нашего тюфяка надо немного раскрутить». Впрочем, думала она, пусть закончит университет – насладиться совместной жизнью они ещё успеют.

Вот этот самый «тюфяк» Костя шёл по весенней тропинке парка совершенно один, вполне довольный собой и окружающим видом, когда боковым зрением уловил нечто выпадающее из типичной картины советской действительности. Жёлтое пятнышко. Пригляделся и понял, что это шапка на девочке. Она прыгала вокруг дерева и что-то с него соскребала. Удивление юноши оказалось настолько велико, что он подошёл ближе: «Да, действительно, девчонка – ну, в смысле, подросток лет шестнадцати в жёлтой шапочке с бубоном, пушистыми волосами, выбивающимися из-под этого яркого пятна, розовые щёки, выразительные глаза. Да, действительно, собирает в банку палочкой. Но что? Или кого? Червяков или гусениц, во множестве ползущих на дерево». Костя видел раньше таких, они плетут паутину и пожирают зелёные листочки. Мерзость! Но девчонка-то забавная, он никогда таких не видывал. Окружающие его представительницы слабого пола выглядели иначе. Во всяком случае, они не прыгали на дерево за червяками. «Интересно, как пахнут её волосы? Наверняка, не французским парфюмом…», – размышлял он. Так бывает, но Костя этого пока не знал: мир вокруг переворачивается с головы на ноги и дышится совсем по-другому.

– Помочь? – негромко спросил он.

Девчонка оглянулась на парня синим миром своих глаз и что-то внутри у него случилось – словно выглянувшее из-за тучи солнышко одним лучом зацепило его сердце. Она не удивилась – будто ей постоянно предлагают красивые молодые люди интеллигентной наружности собирать червяков в восемь утра.

– Помоги. Я не достаю, роста не хватает, – и передала ему баночку с палочкой.

Костя прилежно начал сбрасывать злодеев в ёмкость.

– Зачем ты это делаешь? Всех ведь не соберёшь.

– Я вызвала службу охраны парковых насаждений. Но когда они приедут! Соберу, сколько смогу.

– И куда их потом?

– С собой возьму, у нас в оранжерее канистра с ядом для вредителей стоит – полью красавчиков, раз не хотят добром заниматься, – девушка улыбнулась и у Кости опять внутри солнечные зайчики заплясали.

– Меня Костей зовут.

– Меня – Алёна.

– Вон на том дереве тоже ползают.

Девчонка вздохнула:

– Если успею, и там соберу, у меня ещё полчаса до практики.

– В оранжерее?

– Да.

– Я там никогда не был.

– Зря, там красота! Азалии, правда, отцвели, но пионы, розы, рододендроны, тюльпаны, цитрусовые симпатичные. А какая у нас коллекция насекомоядных!

– А ты чем там занимаешься?

– Практику проходим после третьего курса.

– Сколько же тебе, Алёна, лет, если не секрет?

– Не секрет, восемнадцать.

– А мне двадцать два, я тоже третий курс заканчиваю, только университета.

– У меня – аграрное училище, факультет растениеводства.

– Я уже понял, что ты любишь цветы и деревья, – Костя тоже улыбнулся.

Он готов был собирать этих червяков хоть во всём парке, но девушка забрала банку и закрыла её крышкой.

– Спасибо, но мне пора, надо успеть к восьми сорока.

– Я… Можно провожу тебя до оранжереи?

– Если не боишься, то пошли.

– А чего я должен бояться?

– Кого? Михаила. Это мой друг. Мы со времён детсада дружим и учимся вместе. Обычно на практику вдвоём ходим, но сегодня он позже подойдёт.

– Я не боюсь.

Оранжерея находилась у выхода из парка, в пятнадцати минутах ходьбы; по дороге разговаривали так, будто давно знакомы и словно за две минуты добрались.

– До которого часа у вас практика?

– С девяти до двух ещё три недели, потом – каникулы.

– Можно я тебя сегодня в два часа встречу здесь?

– Зачем? Миша не поймёт. Ещё драться полезет, а он сильный. Да и тебе тоже… Девушка ведь есть?

– Есть.

– Хорошо, что честно. Прощай, Костя.

Алёна ушла, а Костя остался. Луч солнца спрятался, жить стало невозможно. Она ничего не поняла: у него мир перевернулся. Он не может её упустить, даже если этот Миша свернёт ему шею. Костя посмотрел на режим работы оранжереи, она открывалась в десять часов. Решил прийти через час и двадцать минут…

Ровно в десять Костя купил билет и вошёл внутрь. Немного поговорил с кассиршей, побродил по аллейкам, за огороженным участком справа увидел молодёжь в зелёных халатах и шапочках, ковыряющихся в земле. Оценил обстановку: семь человек, один из них – парень. Подумал: «Этот, наверное, Михаил». Подошёл поближе, поздоровался. Алёна удивлённо приподняла брови, у Кости снова пронеслось: «Как ей идёт этот светло-зелёный платочек!». Он сказал:

– Я же говорил, что ни разу не посещал оранжерею. Даже стыдно стало. Решил наверстать пробелы в образовании, – он говорил не тихо и обращаясь ко всем. – Может, проведёшь небольшую экскурсию, буквально на пять-десять минут? Отпустите?

– Только со мной, – рядом с Алёной вырос хмурый парнишка, чуть ниже Кости, но крупный в телосложении. Костя оценил его мысленно: «Пожалуй, килограмм на пять меня больше, он не в общей весовой категории, лицо открытое, простое. Как жаль, что так получилось, Миша».

Втроём пошли по оранжерее с экскурсией. Говорила и показывала Алёна, иногда слово вставлял Михаил, а Костя задавал вопросы, стараясь запомнить ответы – могло пригодиться. Потом вежливо поблагодарил экскурсоводов и попрощался:

– До встречи.

– До какой ещё встречи? – мрачно переспросил Миша, едва новый знакомый удалился. – Где и когда ты успела с ним подружиться? И какого ляха ему надо?

– Очень много вопросов сразу, Миша, – пожала плечами Алёна. – А тебе-то что?

– Физиономия мне его не нравится.

– Очень красивая физиономия, – отозвалась одна из сокурсниц, слушая их диалог.

– На таких девчонки гроздьями вешаются, – вздохнула другая.

– А он, случайно, не артист? – поинтересовалась третья. – Мне кажется, я его в каком-то фильме видела.

Миша остервенело начал рыхлить землю, бросая исподлобья взгляды на Алёну, но та молчала, увлечённо купируя кустики. Какие одногруппники смешные! Ясное дело, она друга ни на кого не променяет. Девчонки просто давно скрежещут на неё зубами за Мишу – как же, единственный парень на курсе, а только на Алёну смотрит. Глупые, не понимают, что они с пяти лет дружат, это не шутка!

Костя же не спешил покинуть оранжерею. Он поболтал со словоохотливой старушкой-служительницей (завязать разговор с ней помогли только что полученные знания). А потом как-бы ненароком перемолвился словом с одной из однокурсниц Алёны, которая шла покурить. Кое-что удалось разузнать. Поистине, болтун – находка для шпиона! Оказалось, что Михаил живёт в общежитии на Орловской, хотя у него есть родители. Правда, как выяснилось, пьющие. Фамилия его – Губкин.

Костя решил во что бы то ни стало найти возможность побыть с Алёной наедине, без Миши. А для этого надо было придумать, как отвлечь парня. В голове у Кости смутно вырисовывался план действий. Он вышел из оранжереи и направился к остановке. На трамвае доехал до Орловской улицы, высчитывая необходимое сопернику время для передвижения, отыскал общагу и на вахте спросил Мишу Губкина. Дежурившая пытающая выглядеть строгой женщина ответила

– Учится или практику проходит. Ты вечером приходи, но не позже десяти часов.

– Да мне сейчас надо! Я уезжаю! А, может, соседи по комнате у себя? Так я с ними поговорю, чтоб передали кой-чего.

– У него один сосед, но тот сейчас уехал домой, в Башкирию. Кто знает, когда вернётся. Рядом есть комната, живут Петя и Руслан, но их тоже нет.

– Давайте, я телефон вахты запишу, позвоню вечером. Вы же позовёте его?

– Записывай, только звони с восьми до девяти. В другое время не вызову.

– Отлично.

Выходя из общежития, Костя увидел сантехника, намеревающегося спуститься в люк канализации. Тот говорил о прогнившей системе саноборудования и периодически лопающихся трубах. Эта информация показалась Косте полезной и он быстро придумал новый план якобы с прорванной трубой в комнате.. Впрочем, план шит белыми нитками и полетит в тартарары, если Миша поступит нестандартно. Скажем, плюнет на потоп и останется с Алёной. Или решит поехать на такси, а не на трамвае…

Миша поступил стандартно.

Вот как всё было. Костя позвонил знакомому с телефонной станции (тот задолжал Косте) и попросил с двадцати минут второго до половины второго на десять минут отключить телефон оранжереи. А с без десяти двух до двух ровно – телефон общежития. Тот испугался:

– Если прознают, то меня уволят, как минимум! Хорошо, если не посадят!

– Не волнуйся, я компенсирую! А батя найдёт тебе другую работу и отмажет при необходимости.

Знакомый ещё поупрямился, сошлись на семи минутах. Ровно в тринадцать восемнадцать Костя позвонил в оранжерею из телефона-автомата. Назвался соседом Миши Губкина по комнатам – Петром. Просил передать, чтобы тот срочно ехал в общагу, мол у них в комнате прорвало трубу и все заливает – надо спасать вещи. Спрятавшись за угол, молодой человек с внутренним удовлетворением наблюдал, как Михаил выскочил из оранжереи, застёгивая на ходу куртку, побежал к трамвайной остановке. На часах протикало тринадцать двадцать три. Костя размышлял: «Трамвай до общаги будет ползти тридцать две минуты, ну, максимум двадцать пять. Миша выскочит из него и сразу побежит в общагу, но пока будет разбираться, что к чему, пройдет еще минут семь. Потом он попытается позвонить Алёне. Но у него это не получится. Тогда он поедет обратно. В любом случае, до двух он не успеет вернуться».

План сработал! Косте удивительно повезло! Ровно в два часа дня из оранжереи вышли девчонки, все шестеро. Дубинин окликнул Алёну, она обернулась, другие хмыкнули.

– Может, разрешишь проводить тебя, раз уж Михаил слился?

– Что-то случилось в общежитии. Он надеялся, что успеет вернуться или позвонить… Но, видно, не получилось.

Унимая бьющееся сердце и угрызения совести, Костя произнёс нарочито спокойным голосом:

– Так пойдём? Только пешком – погода хорошая.

– Ну, что с тобой поделаешь? Пойдём.

– В какой стороне ты живёшь?

– На улице Есенина, напротив Дворца культуры.

– Отлично. Правда, я думаю, ты после работы устала и проголодалась. Я знаю недалеко приличное кафе, прямо в парке – разрешишь угостить тебя чашечкой кофе?

– Ох, и шустрый ты, Костя! Мы с Мишей тоже в кафе заходили, только вон там, за булочной.

– А я приглашаю в парке – там хорошее кафе, вот увидишь.

– Ладно, пошли.

Косте подхлёстывало скорее увести Алёну подальше от тех мест, где они могли пересечься с Мишей, который непременно вернётся в оранжерею и начнёт искать Алёну.

Заведение оказалось не супер. Это был не ресторан, но и не совсем студенческий буфет. Костя подумал, что это даже к лучшему, незачем девочку шокировать помпезностью «Астории» Они взяли кофе, бутерброды, салат, повесили верхнюю одежду на вешалку и сели за столик. Алёна сняла жёлтую шапочку и роскошные каштановые волосы приятно поразили взгляд юноши. «Не крашенные», – угадал он. А затем он с замиранием сердца неудержимо захотел ощутить аромат локонов и прикоснуться к ним.

– Костя, давай честно: ну, зачем ты меня ждал и сюда позвал? Ведь ты совсем другой. Или я другая. Мои интересы очень просты: я люблю родителей, ботанику, хожу в церковь, дружу с Мишей. Это совершенно честно, ни о чём другом не мечтаю. Может быть, это поразительно, но такое случается иногда.

– Именно потому прошу не прогонять меня. Да, действительно, мой мир другой. А ты – как из чистого озера. Я не мог пройти мимо, ёкнуло что-то внутри. Не буду навязываться в бойфренды, просто предлагаю показать любимые места. Я покажу тебе свой город, а ты покажи мне свой.

– Прямо сейчас? – удивилась, но не тормознула Алёна.

– Веди меня, куда хочешь.

– Тогда пойдём в храм.

– В храм?!

– Именно. Ты крещёный?

– Хм, да.

– Вот и замечательно. Значит, идём в храм! И если Богу угодна наша дружба, пусть благословит.

Костя подумал: «Поход в храм – да, поступок смелый! Пожалуй, если из комсомола не попрут, то родителей для беседы могут вызвать. Интересно, как они среагируют? Что скажет мама, которая тайно его крестила в деревне на всякий случай, просто потому, что в роду все были крещеными? Или отец, который всё время утверждал, что сыну нужно давать больше свободы?»

– А крест носишь?

– Нет, у нас как-то не принято.

– Без креста в храм нельзя. В лавке купи и надень.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Из православного богослужения.

2

Псалом 103 (здесь и далее примечание автора)

3

Псалом 140