Путешествия в астрале и наяву

– Юр, а когда вы собираетесь в экспедицию?

– Это решает наш шеф. Но, кажется, сейчас всё упирается в деньги.

– А куда вы собираетесь?

– На Тибет или в Гималаи. Нам – то всё равно, а у шефа – предвидения. В прошлый раз мы даже билеты сдавали – он в последнюю минуту решил, что ехать нужно в другое место.

– Юр, а количество членов экспедиции ограниченно?

– Ты хочешь с нами?

– Ну, да. Не знаю. Есть какие-то мимолётные желания, но пока не могу определиться.

– Рит, ты мне всегда нравилась. Даже не внешне, а внутренне. Есть в тебе какая-то внутренняя сила, которая восхищает. В другие времена ты была бы или королевой или богиней. Но это я так, между делом. Если ты надумаешь, я буду за тебя горой. Но у нас всё решает шеф, я буду предельно честен. Поэтому пообещать на сто процентов не могу.

– Ладно, Юрчик, замётано. Мне ещё надо самой определиться – чего я хочу. Ещё несколько дней назад я вообще ничего не хотела. Даже жить. Тебе, наверное, Ларка рассказывала. Я в одночасье потеряла всё – любимого человека, желанного ребёнка, смысл жизни. Странно, но вот тот ужасный щенок, который обслюнявил твой кейс, порвал Ларкины туфли, а о моих убытках и речи нет, – этот безобразник вернул меня к жизни. Когда пришлось о ком-то заботиться, разом вернулись желания живого человека. Теперь мне хочется узнать о жизни всё. Какая она была, какая есть, какая будет. Я хочу знать, почему люди верят в бога и отрицают его, я хочу сама сделать выводы о жизни. Сейчас я не могу с тобой спорить, потому что мне нужна информация. Я вдруг почувствовала, что проснулась. Спала и слегка слышала о том, что вокруг идёт жизнь, а теперь мне надо всё узнать и всё понять самой. Понимаешь меня?

Юрий слушал её, как зачарованный. Его маленькие глазки за толстыми стёклами очков вдруг стали тёмными от расширившихся зрачков, губы сузились, а нос вытянулся вперёд. Рита с удивлением отметила про себя, что никогда раньше не общалась с людьми, настолько увлечёнными какой-либо ещё идеей, кроме материальной.

– Рита, я позвоню тебе завтра же, как только переговорю с шефом.

– Ну, тогда до завтра! – весело закончила встречу с одноклассниками Рита.

Юрий позвонил на следующий день:

– Рита, я сегодня разговаривал с шефом. Он не против твоего участия в экспедиции. Елена Александровна – его бессменный секретарь – должна защищать диссертацию, ну, и по материальным соображениям. Правда, – Юрий слегка замялся, – это будет дороговато – раза в два дороже самой дорогой турпоездки. Как ты на это смотришь?

– Не знаю, Юр, мне надо поговорить с родителями. Да я и сама ещё не решила точно, хочу ли я в эту экспедицию.

– Конечно, хочешь! Я же видел, как ты слушала, с каким интересом. Если человеку не интересно, он сразу отметает от себя всю ненужную информацию. Даже не сомневайся! Возможно, в турпоездке было бы более комфортно, но в нашей экспедиции будет в тысячу раз интереснее! Вот увидишь!

– Всё же я должна переговорить с родителями. Деньги, понимаешь ли…

– Я понимаю. Позвонишь мне, как только что прояснится.

– Хорошо, – Рита положила трубку, не сомневаясь, что она хочет в экспедицию.

Родители в один голос стали уговаривать Риту поехать в экспедицию, радуясь, что она возвращается к жизни, не сомневаясь, что по приезду она будет плодотворно работать. Рита созвонилась с Юрием и уже вечером встретилась с его шефом. Шеф Юрия, который представился, как Володимир, производил впечатление странного человека. Небольшого роста, тщедушный, с большими залысинами, он всё же был молод. Огромные дымчатые очки полностью прятали его глаза, а мимика его была так скудна, что, разговаривая с ним, Рита чувствовала себя не в своей тарелке. Он не стал вдаваться в подробности, зачем Рите понадобилось в экспедицию, сразу признался, что для организации экспедиции ему не хватает денег, поэтому он соглашается слегка развлечь столь приятную особу. Когда же он назвал сумму, которой ему не хватало, у Риты пропало всякое желание куда-либо ехать. Она была всё же практичной женщиной и не понимала людей, которые ради своего каприза могли растратить кучу денег. Но когда она уже собиралась вежливо отказаться, зазвонил телефон. Мама рассказала родителям Вадима о том, что Рита надумала поехать в какую-то экспедицию, они очень обрадовались, более того, папа Вадима сказал, чтобы она не думала о деньгах, что можно всё оформить на правах рекламы.

Родители Вадима, потеряв единственного сына, продолжали считать Риту своей дочерью. Видя, как она страдает после смерти мужа – их сына – старались ободрить, хотя сами страдали не меньше. Они не раз доказывали своё расположение к ней, сначала приняв все долги Вадима за свои, потом оформив документы на наследство.

Рита всё же высказала свои соображения, что эта экспедиция – слишком дорогое и сомнительное удовольствие, на что мама возразила:

– Но ты же хотела!

– Да я толком и не знаю – хотела ли на столько, сколько это стоит.

Володимир, слушая разговор, ничуть не изменился в лице, только губы его слегка искривились в презрительной полу усмешке. Но Юрий, как только Рита закончила разговор, не преминул возмутиться:

– Рита, я от тебя этого не ожидал. Не думал, что ты – всегда такая последовательная и серьёзная – будешь вот так капризничать – то хочу в экспедицию, то не хочу!

– Ты забываешь, Юра, что речь идёт о деньгах и немалых! Вот ты, сколько ты зарабатываешь? Сколько ты вносишь в эту экспедицию?

Юра сразу же прикусил язык. Он не только не вкладывал в экспедицию деньги, но и собирался получать зарплату за своё участие.

– Если вы не можете вложить такую сумму в экспедицию, придётся нам поискать другого спонсора, – изрёк Володимир, – я прошу прощения, что не сказал сразу – часть этих денег потом вернётся.

– Как это?

– В конце года по предъявлению всех счетов и отчётов Географическому обществу, обычно что-то возвращается.

– Хорошо.

– Кроме того, вы ведь не туристкой поедете, а будете работать. Насколько я понял, вы – профессиональный бухгалтер с опытом. Нам нужно будет вести счета, чтобы потом предъявить их Географическому обществу. Обычно этим занималась Елена Александровна, но она, увы, не может поехать с нами.

– Так. Хорошо.

– Вы уже во второй раз говорите: «хорошо». Что оно означает в данном случае?

– Я поеду с вами. Не знаю почему, но мне интуиция подсказывает, что не из простого любопытства.

– Что ж. Завтра мы соберёмся – все, кто поедет и Елена Александровна. Она вам покажет, какие надо бумаги и вообще – познакомимся.

– Хорошо.

Рита всё ещё сомневалась, правильно ли она поступает, согласившись ехать в экспедицию, а Юрий уже заранее радовался, что она поедет, рассказывал ей какие-то подробности прежних путешествий, как будто бы это могло её убедить. Рита еле отделалась от него, сославшись на то, что ей надо подготовиться к завтрашней встрече. Памятуя Юрины слова о том, что она должна прочитать «Тайную доктрину» Блаватской, она зашла в книжный магазин, купила книгу, затем зашла в офис к отцу Вадима, который гораздо лучше Юрия убедил её в полезности предстоящей поездки – даже не то, что ей надо отвлечься, а – реклама. Она даже не представляла, что простые надписи на футболках, бейсболках, рюкзаках и прочих атрибутах туристов помогут процветанию их фирмы.

Вечером она попыталась прочитать «Тайную доктрину», но благополучно заснула на третьей странице. Утром же, усовестившись, решив, что на встрече фанатов Блаватской разговор будет только об её великой книге, она прочитала хотя бы о самой Посвящённой. Оказывается, это была весьма неординарная личность. Ещё в детстве, лёжа на песке на берегу реки, она могла своими рассказами увлечь своих сверстников так, что они как наяву видели себя на дне океана, а зимой дети собирались в кабинете бабушки, где было много чучел различных животных, и Леночка рассказывала о каждом из них, будто бы всю жизнь провела с этими животными – о медведях, тиграх, о чёрном морже, на котором сидели дети, и о белом тюлене, об огромном орле, который раскинул крылья над всем кабинетом. Особенно трогало её воображение чучело огромного фламинго, ей казалось, что его крылья обрызганы кровью. Она разговаривала с птицами, животными и какими-то невидимыми существами. Ещё в детстве она обладала даром ясновидения. Внучка генерала Фадеева могла бы составить любую партию, но в восемнадцать лет она вышла замуж за Блаватского – пожилого скромного человечка, мелкого чиновника. Совершенно необъяснимый для высшего света, где она вращалась, мезальянс. Лишь теперь исследователи её жизни объясняют этот поступок тем, что ей так надо было, чтобы быть свободной. Потом начались её бесконечные странствия, встреча с таинственным Учителем, которого никто не видел, но который давал ей какие-то установки. Потом была бесконечная борьба за свои идеи. В Европе одни поклонялись ей, называли Великой, у других она слыла лгуньей, мистификатором.

Она действительно любила рассказывать о себе всякие небылицы с совершенно серьёзным видом и, как только видела, что ей верили, смеялась и говорила, что пошутила. Поэтому с её слов никто не мог составить её биографию. Вся её биография написана её друзьями, родственниками, теми, кто жил с ней, путешествовал. Однако четыре года её жизни не описаны никем. Где она была, что делала – останется навсегда тайной. И, наконец, венец её жизни – создание книги, вернее великого труда, исследования доисторической жизни на Земле, о которой никто никогда не знал, создание «Тайной доктрины». Будучи смертельно больной (в своих странствиях по Востоку она заболела малярией), она несколько раз была при смерти, но наутро просыпалась абсолютно здоровой, каждый раз рассказывая своим близким, что ночью приходил Учитель. Учитель требовал, чтобы она дописала Доктрину, что она является проводником этих знаний, что настала пора рассказать всё людям, предупредить их не повторять прежних ошибок, убедить жить в мире и согласии друг с другом. Она умерла в шестьдесят лет в своём кресле, поставив последнюю точку в своем Величайшем творении, впрочем, она всегда утверждала, что писала, как бы под диктовку свыше.

На Риту произвело большое впечатление это жизнеописание, ну, а саму «Доктрину» она, по-видимому, ещё не была готова читать. Что ж, пора было идти на встречу.

Участники предстоящей экспедиции собрались в небольшом кабинете шефа в огромном здании МГУ. Чем конкретно занимался шеф, то есть Володимир, Рита так и не узнала, да оно ей было и не нужно. Юра знакомил Риту со всеми по очереди, и она потихоньку разглядывала разношёрстное, разнохарактерное общество. Елена Александровна – на первый взгляд ей едва можно было дать лет пятнадцать – всё время говорила какие-то слишком заумные фразы, какие встретишь только в учебниках для высших учебных заведений, и всё время хохотала над чем-то, понятным ей одной. С ней рядом сидел молодой человек, типичный красавец, которому только в Голливуде сниматься, Рита думала, что все учёные тщедушны и некрасивы, а тут…

Юра потихоньку рассказывал о каждом, оказалось, молодой человек Сева – электроник, будет наблюдать за сложнейшей аппаратурой, которую они везут с собой. А вот (ага, всё ж таки тщедушный человечек неопределённого возраста) Николай Давыдович – известный спелеолог – у него тоже сложная аппаратура, которую он будет испытывать в пещерах по заданию своей организации. Елена Петровна – врач, ну и вообще на все руки от скуки. «Наша мать-Тереза». Елена Петровна кого-то сильно напоминала Рите, приглядевшись, она нашла, что Елена Петровна похожа на Блаватскую, фотография которой была напечатана в книге, лежащей в сумочке Риты. Юра подтвердил это сходство, добавив, что Елена Петровна к тому же и сама хочет походить на Блаватскую, потому и носит такую старомодную причёску – на пробор и одевается почти как столетие назад. «Кстати, Елена Петровна – это её псевдоним – тоже под Блаватскую. А вообще она – Валентина Алексеевна и не такая уж и старая», – добавил он, хотя Рита даже не заикалась о возрасте. Наконец все расселись, успокоились, и шеф, то есть Володимир, поздравил всех с возможностью выехать в экспедицию вовремя. Дело в том, что доступа в те пещеры, куда они собираются, простым людям вообще нет, но один раз в году эти пещеры посещают избранные люди, и есть надежда, что каким-то образом удастся с ними повидаться, поговорить, а может даже и…

Короче, Рита поняла, что либо они все ехали просто развеяться, либо шеф чего-то не договаривает. Но все остались довольны. Николай Давыдович, например, уверен был, что ему удастся испытать свою аппаратуру, потому что там все пещеры уникальны, не только та, в которую мечтал попасть Воланд. Рита с удивлением взглянула на Юру и тот быстро шепнул, что свои называют шефа так, и ему вроде бы, как и нравится. Елена Александровна принялась причитать, что она не имеет возможности поехать вместе со всеми, ах, какая жалость. Елена Петровна, то есть Валентина, молча обводила всех глазами с поволокой, будто ласкала взглядом. Сева что-то шепнул сидящей рядом Елене Александровне, и она опять захохотала. Кажется, Рита начала хоть что-то понимать. Скорей всего эту женщину-девочку всё время смешил этот молодой человек, но старался делать это незаметно и странное дело, ни на кого не производило никакого впечатления этот странный хохот без пяти минут доктора каких-то там наук.

Потом все начали обсуждать детали путешествия, все уже знали свои обязанности, так как уже бывали в подобных экспедициях. Елена Александровна подсела к Рите, сначала она долго извинялась за свой слог, так как за последнее время превратилась в библиотечную крысу, с людьми почти не общается, только точит книги, как червь. От обилия этого самобичевания у Риты закружилась голова, затем Елена Александровна достала из сумки какую-то амбарную книгу и показала Рите, как надо вести записи. Только и всего то – записывать все расходы и собирать все чеки, счета, все документы, которые могли бы подтвердить эти расходы. Более примитивной бухгалтерии Рита не встречала, хотя для Елены Александровны – учёного – это казалось чрезвычайно сложным занятием. Более близко Елена Александровна уже не казалась пятнадцатилетней девочкой. Глубокие морщины вокруг рта, седина в волосах – эти вестники возраста она и не пыталась хоть как-то скрыть. Никакой косметики, а её наряд – дикая смесь спортивно-романтично-делового стиля. Только необычайно задорный блеск глаз украшал её настолько, что любой стилист позавидовал бы.

Рита немного успокоилась, видя, что о Блаватской, её Великом труде никто и не собирается говорить, даром, что Клуб. Некоторое время спустя все показались ей давно знакомыми, милыми людьми. Даже Воланд улыбался и шутил.

Как в песне поётся, «были сборы недолги» …Заграничные паспорта были у всех на руках, у Риты тоже действовал ещё со времени поездки в Грецию. Отец Вадима снабдил их прекрасной экипировкой, даже у Воланда разгорелись глаза, хоть их и не видел никто, но он довольно улыбался: всё, начиная от кепи до ботинок, шикарные рюкзаки, палатки, костюмы, всякое там снаряжение, о котором Рита даже не подозревала, но знающие люди всё продумали. Продумали, собрали и подписали каждую вещь – на английском и русском – во славу Отечества и родной фирмы.

Родители Вадима согласились переехать в коттедж к Рите, пока её не будет. Маленькому Принцу очень нравилось в вольере, где у него было достаточно игрушек и большой простор для щенячьей деятельности. Каждый день к нему приходил кинолог заниматься, можно было за него не беспокоиться. Во всём остальном Рита положилась на родителей и на Господа Бога, так, по присказке, в существование которого она перестала верить после смерти мужа. Уже перед самым отъездом родители организовали небольшую вечеринку, пригласили Ларису, Юру. Рита шутила, что получился вечер встречи с одноклассниками. Когда они мыли посуду на кухне, мама, пряча глаза, осторожно стала расспрашивать о Юре.

– Мамочка, ну, был в школе Лопухом, а теперь пишет докторскую диссертацию.

– Такой молодой и уже будет профессором?

– Ну, да. Он кандидатскую не писал. Говорит, у него столько материала, что сказали сразу докторскую писать.

– Ну, надо же. А мне он показался несколько развязным.

– Да и мне тоже, мамочка. Я всех сравниваю с Вадимом. Пока ещё не встречала ни одного человека, который бы ему хотя бы в подмётки годился.

Рита расставляла посуду, и мама с удовлетворением отметила про себя, что сказано это было без обычной в последнее время дрожи в голосе. «Слава Богу, прошло», – подумала она. Мама и сама не могла себе представить, что за жизнь будет у её дочери без такого мужа, как Вадим. Просто так ходить на работу, потому что надо, просто так жить, – это не для Риты. У неё всегда была какая-нибудь цель в жизни. «Пусть слегка отвлечётся, развеется, а там видно будет», – успокоилась мама.

В самолёте Рита сидела, конечно же, с Юрием. Он был необыкновенно галантен, всё время беспокоился, чтобы ей было удобно, отвечал на её вопросы:

– Юр, а почему вы – историки, сдаёте отчёт в Географическое общество?

– Ну, историк, положим, только я один. Воланд тоже раньше занимался историей, отсюда наша дружба, потом рассорился со всеми на кафедре, перешёл на другую, завёл знакомства в Географическом обществе, и вот, каждый год ездит в экспедиции. Классно, да?

– Не понимаю.

– Что? Разве плохо каждый год путешествовать, да не с какими-нибудь экскурсиями, где шаг влево, шаг вправо, голову вверх, голову направо, – и большой привет!

– А чем плохо, если тебе всё рассказывают?

– Это всё и в книгах можно прочитать, а вот то, что видим и узнаём мы, – это поиски подтверждения своих гипотез.

– А откуда они у тебя – эти гипотезы?

– Знаешь, когда я прочитал «Тайную доктрину» Блаватской, то, естественно, ничего не понял, хотя читал вдумчиво, так сказать, по заданию.

– По чьему?

– Был у меня тогда руководитель, умный мужик, умнейший! Но, как говорится, горе от ума. Упекли его.

– Куда? В лагеря?

– В психушку.

– Ой, Юр, а ты того же не боишься?

– Нет. Однозначно. Он был чистый теоретик. Он Блаватскую проштудировал от корки до корки, наизусть цитировал. Он мне по абзацам всё рассказал, что есть что. Для меня нет сомнения, что мы действительно пятая раса на Земле, что существуют живые люди, жившие миллион лет до нас, что они находятся в спячке и периодически, когда возникает в них необходимость, выходят из этого состояния и приходят к людям. И люди считают их пророками, и поклоняются им.

– Ой, Юр, мне кажется всё-таки, что нормальные люди так не думают.

– Ну, конечно, не думают. Люди в массе думают той информацией, которую черпают опять же из общих источников информации – книг, телевидения, кино, видео. А что они смотрят? Ты смотришь те фильмы, которые показывает наше телевидение?

– Изредка.

– Ну, да, ты стараешься подбирать фильмы по своему вкусу. И все так делают. А вот на мой вкус фильмов нет. Исторические фильмы я иногда смотрю, но мне всегда кажется, что авторы передёргивают. Я историю по-другому воспринимаю.

– Как?

– Знаешь, история – это в основном описание войн, конфликтов. Мама моя – мудрая женщина была – всегда говорила: не бывает так, чтобы кто-то один в ссоре виноват был, всегда оба виноваты. Ну а описание исторических событий – это обязательно чьё-то мнение, не всегда верное, потому что другой человек видит и осознаёт те же события по-другому. Один пишет, что война началась, потому что…, а другой думает по-другому, и пошло, поехало. Нужны факты, доказательства своей точки зрения. Поэтому я сейчас и занимаюсь тем, что пытаюсь найти подтверждение теории Блаватской.

– Юр, а вот ты сказал о своей маме в прошлом времени…

– Да, она умерла два года назад. А отец женился в прошлом году. Мужчины, они или не могут без няньки, или вовсе не женятся.

Юрий сказал это с такой горечью в голосе, что Рита решила его больше не беспокоить своими вопросами, хотя её очень интересовал Воланд. Фу, кличка-то какая ужасная, или это – псевдоним? Странный тип и, кажется, себе на уме.

– Юр, – не выдержала всё-таки Рита, – а про какую это пещеру говорил Володимир? И почему он – Воланд? Это ведь вроде как сатана по Булгакову?

– Про Воланда – это старая история. Дело в том, что его действительно назвали Володимир, и по паспорту так, а однажды в экспедиции одна барышня, кстати, очень она нравилась Володимиру, судя по её абсолютной бесполезности в экспедиции, подпила у костра и начала придуряться. Вроде он – Воланд, сатана, поклоняйтесь ему. Он принял эту шутку, потом его все стали так звать. А с барышней у него так ничего и не получилось.

– А пещеры? Где они? Куда мы едем?

– Пещеры – в Тибете. Воланд мечтает попасть в Лхасы – это древняя столица Тибета, где до 1959 года была резиденция Далай Ламы, пока китайцы не присоединили Тибет к своим территориям. Дворец Потала, так называемый «Красивый Дворец» хранит много загадок и, возможно, если там походить по многочисленным пещерам под самим дворцом, то открылись бы удивительные вещи, о которых люди только слышали краем уха, но никто из европейцев там не был. А доверять этим азиатам – нонсенс, потому что соврать, особенно европейцам, им, как воды попить. Но попасть в Лхасы очень сложно. В лучшем случае – по протекции консула – организуют небольшую экскурсию и то – с тем, чтобы никуда нос не совали.

– Почему?

– Потому что по их намёкам – там зародились и сохранились в пещерах все цивилизации на Земле.

– Очень интересно, но ничего не понятно.

– Рит, я понимаю, что ты – человек материального мира – никогда не интересовалась духовным. А между тем весь Восток – от Японии до бывшей Персии – это средоточие духовности. И она там настолько сильно развита, что превалирует над материальным. Ты увидишь, как бедны там люди, и как это их нисколько не волнует. Они с утра до вечера и ночью тоже молятся, но совсем не так, как европейцы. Европейцы пришли в храм, церковь, собор – попросили у бога прощения за то, сё, потом поклянчили о своём, житейском и со спокойной совестью пошли домой. А люди Востока могут часами медитировать, общаться с духами, уходить в астрал.

– Куда?

– Туда, где живут души. Рит, я не хочу показаться тебе чокнутым профессором. Ты ведь далека от нашей жизни. Прости, это не упрёк. Ты для меня, как звезда. Вроде и знакомая, но далёкая. Рядом, но недостижимая.

– Ой, Юр. Ты уж как скажешь.

– Правда. Мне очень приятно сейчас, что я знаю что-то, чего ты не знаешь, но вот говорю и чувствую, что ты меня не воспринимаешь. То ли неинтересно тебе, то ли не веришь мне.

– Немного иначе. Просто у людей со временем складывается стереотип. То, что ты говоришь, не вмещается в рамки моего стереотипа. Ты прав, говоря, что я – человек материального мира. Цифры, конкретные факты – это мой стереотип. А духи, загадки и разгадки – как-то не увлекают меня.

– Почему же ты решила поехать с нами?

– Не знаю, Юр. Что-то тянет меня, даже не могу пересказать словами. Какое-то совершенно новое чувство.

– Ну, вот, значит, ты тоже со временем проникаешься нематериальными чувствами.

– Да, ладно тебе. Всё же расскажи подробнее, куда мы летим.

– Я точно не знаю. Сейчас – в Непал. Если получится – в Лхасы – этой Китай. Не получится – по местным пещерам полазим. Их там – море. Не боишься заблудиться?

– А чего мне бояться? Если я что решила, то отступать не буду. Ты ведь меня уже предупреждал. Да и рюкзаки зачем-то ведь брали. Что это ты меня пугаешь? Ты вот лучше скажи, почему Воланд как-то неопределённо обрисовал цель путешествия и задачи. Летим вот, а сами даже не знаем точно – куда. Как-то странно.