Ностальгия по унесенным ветром

– Миссис Скарлетт – продолжал между тем Дрожичек, – а Вы в Нью-Йорке одна или с супругом?

– Одна. Мой супруг домосед, он не любит путешествовать.

– И как же он осмеливается отпускать свою красавицу жену в такую – то даль одну-одинешеньку?

Мистер Дрожичек оживился, и Скарлетт почувствовала, как он, притворяясь, что усаживается поудобнее, придвинулся к ней поближе. Этот беспардонный джентльмен явно намеревался пофлиртовать с ней, словно отсутствие мужа давало ему на это полное право, и игриво улыбнувшись, начал сыпать комплементы в ее адрес. Скарлетт, хотела было, возмутиться и тут же поставить наглеца на место, но вспомнив о том, каким образом она очутилась в одной карете с этим господином, промолчала. – Конечно, их с Джулией поведение давало ему повод приударить за приглянувшейся хорошенькой женщиной, подумала она, и решить, что по отношению к ней можно позволить себе вольности. Да где это видано, чтобы приличные дамы останавливали кареты на всем скаку и потом, совершенно не стесняясь, усаживались в них с одинокими мужчинами. А тут еще и отсутствие мужа налицо! Ох, эта Джулия!

Однако намерениям Дрожечка не удалось осуществиться потому, что карета в этот момент уже подкатила к отелю и дамы, любезно поблагодарив своих попутчиков, распрощались с ними и направились в ресторан.

– Вы представляете, миссис Скарлетт – воскликнула Джулия, после того, как официант любезно усадил их за свободный столик и принял заказ, – этот театраловед, Кутерьме, рассказал мне, что они послезавтра устраивают большой банкет в честь представителей американской печати.

– Кто, они? – Скарлетт вопросительно воззрилась на Джулию.

– Как кто, французы, конечно! – Артисты, музыканты – все те, кто давал и еще продолжает давать свои спектакли и концерты в Нью-Йорке. Разве Вы не знаете о том, что здесь сейчас гастролирует французский театр, миссис Скарлетт? Хотя, откуда Вам знать, если мне самой рассказал об этом дедушка. Ну, так вот! Чтобы американская пресса относилась к освещению этих гастролей еще более благожелательно, и ее многочисленные газетные странички пестрили, по большей части, только театральными рекламными объявлениями, они и пытаются задобрить прессу предстоящим банкетом.

Джулия находилась в возбужденном состоянии и рассказывала об этом событии так, словно она сама, а не французские артисты, устраивала банкет.

– Ну и что с того, Джулия, пусть устраивают, от чего ты так разволновалась, разве тебя все это касается?

– О, миссис Скарлетт, касается, и еще как! Дело в том, что мой дедушка, как один из самых ярких представителей прессы Нью-Йорка, непременно будет приглашен на этот банкет почетным гостем, и я думаю, что при желании сможет устроить участие в нем не только мне, но даже и Вам.

– Но, Джулия, все это конечно прекрасно, и я тронута твоей заботой. – Скарлетт благодарно улыбнулась девушке. – Однако я не стремлюсь попасть на этот банкет, тем более что со дня на день мы с Клаусом возвращаемся в Атланту.

– Вы уезжаете через неделю, миссис Скарлетт. Да и дело тут не в самом банкете. – Джулия загадочно улыбнулась, увидев на лице подруги заинтересованное оживление.

– Дело в том, что артисты ангажировали на этот банкет самого Оффенбаха, и он будет руководить оркестром из ста музыкантов! Миссис Скарлетт, да очнитесь же Вы!

Джулия, ожидая сенсационной реакции со стороны Скарлетт в ответ на свое сообщение и не получив ее, слегка разочаровалась.

– Вы представляете, сам маэстро Оффенбах! Да я просто мечтаю взглянуть на него одним глазком, хотя бы издалека. Живой Оффенбах – легенда! – Джулия мечтательно закрыла глаза и улыбнулась.

– Дедушка говорил мне об этом банкете вскользь, что, мол, собираются артисты устроить банкет и еще сетовал на то, что вся эта затея будет лишней заботой, свалившейся на его старую голову. Однако об Оффенбахе он даже словом не обмолвился, а возможно и сам ничего не знал. Ну теперь-то я с него не слезу! Ах, Оффенбах, Оффенбах! – и Джулия тихо замурлыкала себе под нос какую-то мелодию маэстро.

После великолепного обеда, который по достоинству оценила Скарлетт, не в пример Джулии, все еще думающей о маэстро Оффенбахе, и, казалось, проглотившей все свои блюда даже не обратив внимания на их великолепие, леди, не отступая от своего плана отправились в театр.

Глава 36

– И в какой же театр ты намерена меня повести Джу? – спросила Скарлетт, пребывая в хорошем расположении духа после обеда, готовая отправиться теперь хоть на край Света со своей своевольной попутчицей.

– Думаю, в драматический. Тем более, что он находится совсем недалеко отсюда. Мы проезжали его по пути, когда ехали в ресторан и я как раз обратила внимание на афишу. В нем дают сегодня нашумевшую комедию Созерна – «Наш американский кузен», с его же участием в главной роли.

– Как Вы посмотрите на мое предложение миссис Скарлетт?

– С удовольствием Джу! Тем более, что я ничего не знаю ни об этом Созерне, ни о его нашумевшей комедии.

– Созерн – известный американский комик, миссис Скарлетт, и на его спектаклях, как правило, всегда аншлаг. И если мы с Вами хотим попасть на это представление, то нам следует сейчас же отправляться за билетами.

Когда Скарлетт с Джулией через несколько минут подошли к маленькому театрику, который по величине можно было сравнить с кафе-шанталь, народу в кассе было действительно много, даже несмотря на то, что до начала спектакля оставалось еще около двух часов.

Видите, я была права – забеспокоилась Джулия, – теперь нам ни за что не достанется хороших билетов!

– Ничего страшного, Джу, возьмем те, которые останутся.

Но тут им повезло. Среди стоявших в очереди оказалось не так много состоятельных людей, и они, напротив, раскупали билеты подешевле. Отстояв в очереди около получаса, им удалось купить самые дорогие билеты, а это означало, что их кресла находились не далее, чем во втором ряду. А потом, чтобы скоротать время до спектакля, они отправились погулять по набережной. Было три часа по полудню и веселая разряженная публика, разморенная жарой, неторопливо прогуливающаяся по набережной, пребывала в состоянии послеобеденной истомы. Пожилые дамы, спрятавшись под разноцветные солнечные зонтики, отдыхали, оккупировав почти все скамейки в парках, пока их неугомонные мужья вели бесконечные споры и попивали вина в салунах или открытых летних кафе. Молоденькие девушки в красивых модных платьях и маленьких изящных шляпках, прогуливались рука об руку со своими возлюбленными, или, облюбовав какую-нибудь укромную скамеечку в самом отдаленном уголке тенистой аллеи, вели интимные беседы тет а тет. Наибольшее скопление мужской половины отдыхающих, разодетых в шикарные костюмы и нацепивших на себя белые галстуки почти через одного, можно было увидеть около тиров, выставочных павильонов с оружием, или какими-нибудь новыми изобретениями в технической области. А в больших залах, и под навесами, уставленными бесплатными столиками, размещалась публика победнее, которая устраивалась здесь на ланч, поспешно вытаскивая из корзин и сумок припасы с домашней провизией.

– Миссис Скарлетт, давайте подойдем вон к тому павильону – предложила Джулия. – Посмотрите, сколько людей около него собралось, наверное, там происходит что-то интересное.

Группа зевак столпилась около бродячего художника и позабыв обо всем на свете, следила как он вырезает из черной бумаги и тут же наклеивает на белый картон силуэт маленького мальчика, которого мать, повелительно дергая за руку, заставляла стоять на месте, чтобы художник смог таким удивительным способом запечатлеть его черты.

Джулия остановилась и уговорила Скарлетт дождаться завершения портрета, чтобы потом сравнить его с оригиналом и в случае удачного совпадения запечатлеть и себя таким же образом.

– Неужели ты собираешься простоять здесь до начала спектакля, Джу? – Спросила ее Скарлетт, обнаружив, что к художнику уже выстроилась целая очередь, которую Джулия приняла за обычных наблюдателей.

– Посмотри, скольких людей тебе придется пропустить, ведь мы пришли последними!

Джулия разочарованно окинула взором толпу.

– Да, действительно, нам придется долго здесь простоять, но, миссис Скарлетт, давайте хотя бы дождемся портрета мальчика.

Скарлетт оставила Джулию наблюдать за составлением портрета, а сама направилась в другое место, где напротив такого же павильона тоже стояла толпа людей. Они обступили крохотную, не шире двух футов лавчонку и с восхищением смотрели, как сидящая в ней искусница, ловко орудуя пальцами, превращала у всех на глазах рыбью кожу и чешую в причудливые цветы и за пять центов продавала их всем желающим.

– Мисс, его надо немного подсушить на солнце, прежде чем поставить в вазочку, и он сохранится в таком состоянии очень долго. – Советовала рукодельница миловидной молодой брюнетке, которая только что купила у нее цветок.

– Как долго? – тут же заинтересовалась пожилая женщина, стоящая как раз напротив брюнетки.

– Пока не надоест, мэм. – Любезно ответила ей продавщица.

Через некоторое время к Скарлетт подошла Джулия и сияя счастливой улыбкой показала свой портрет работы бродячего художника.

– Как тебе это удалось, Джу? – удивилась Скарлетт, не веря своим глазам.

– Мне уступил свою очередь мужчина, который стоял прямо за этим мальчиком. На мое счастье вскоре появилась его жена и сказала, что она куда-то опаздывает и им надо немедленно возвращаться. Ну, а я в это время стояла как раз возле него и попросила уступить свою очередь.

– Да, Джу, ты нигде не пропадешь! И что же, все остальные не возражали?

– Нет, мужчина сказал им, что специально держал очередь для меня. О, миссис Скарлетт, какая прелесть! – Джулия переключилась на обзор импровизированных цветов искусной мастерицы и открыв свою сумочку, уже достала деньги.

– Я хочу купить вон тот букетик, мем, подайте мне его, пожалуйста! – Воскликнула она, стараясь перекричать остальных покупателей.

Продавщица протянула, было, руку, чтобы достать Джулии букет, но Скарлетт тут же ее остановила.

– Нет, нет, мэм, не надо! Джу, ты что? Ведь мы сейчас отправимся в театр, и эта рыбья чешуя распугает там всю публику своим запахом. Хватит с тебя и одного портрета!

– Вы правы, миссис Скарлетт, я как-то об этом не подумала.

Они отправились дальше и через некоторое время их внимание привлек к себе хохот зрителей, собравшихся у небольшого балаганчика. Джулия, боявшаяся пропустить хоть что-то интересное, тут же направилась туда, потащив за собою и Скарлетт. Зрелище, которое предстало перед Скарлетт через некоторое время, не оставило ее равнодушной, но в отличии от Джулии, смеющейся до упаду, она испытывала совсем другие чувства.

В балаганчике, просунув голову в отверстие белой простыни, стоял уже немолодой негр с седыми волосами на висках и за несколько жалких грошей веселил публику своими нелепыми телодвижениями и смешными ужимками. А в это время белый джентльмен, изловчась, пытался угодить мячом прямо ему в нос. Попытки белого не имели успеха, и он под взрывы хохота окружавшей его толпы, начинал выходить из себя и злиться на беднягу негра.

– Ну, подожди, черное отродье, сейчас ты у меня получишь! – Выкрикивал он, все больше и больше раздражаясь, и, наконец прицелившись, угодил несчастному в самый нос от чего у негра на глазах выступили слезы, а болельщики белого захлопали в ладоши.

Этот негр был очень похож на Моисея – одного из бывших рабов Джералда, и Скарлетт невольно прониклась к нему жалостью. Ее сердце защемило от сочувствия к бедняге и от того, как он вынужден был унижаться перед этими проклятыми янки. – А ведь они кричат на каждом углу, что дали неграм свободу и кичатся этим! – В бешенстве думала она. – Дали свободу, чтобы потом вот так издеваться! Да разве посмел бы у них в Таре хоть кто-нибудь из белых так вести себя с неграми! Да и не только в Таре! Скарлетт не знала ни одного знакомого в своем графстве, который бы пытался унижать раба до такой степени. Она обвела взглядом толпу собравшихся людей, весело смеющихся над черным бедолагой, и не увидела сочувствия к негру ни в одной паре глаз. – Из всех собравшихся здесь его никому не жалко – с грустью подумала она, – разве только одной мне! А в это время за мяч уже взялся другой белый джентльмен, охваченый азартом, и Скарлетт, которая не желала больше наблюдать эту сцену, окликнула Джулию и повела ее прочь от балаганчика.

– Пошли, Джу, нам уже пора.

Джулия взглянула на часы.

– Но, миссис Скарлетт, у нас еще достаточно времен!

– Ничего, мы с тобой еще куда-нибудь заглянем.

Они уже почти подходили к театру, как вдруг из-за угла послышалось приятное пение женщины под аккомпанемент скрипок и фортепьяно, и повернувшись на звук, подруги обнаружили, что он доносится из небольшого кафе, расположенного около высокого красивого фонтана, искрящегося на солнце своими серебряными водными струйками. Не преминув заглянуть в кафе, они увидели довольно необычную картину, хотя, в общем-то, ничего необычного в ней не было, разве что поющая женщина, облаченная в костюм Лючии, исполняла одну из ее арий стоя прямо на столе.

– И как владельцы кафе позволяют ей такое вытворять? – Спросила Скарлетт у Джулии, поражаясь этому зрелищу.

– Здесь такое часто можно увидеть, миссис Скарлетт.

И в этот самый момент на стол взобрался мужчина в костюме Эдгара, и, обняв певицу, стал подпевать ей приятным тенором, а другой мужчина, в костюме арлекино, тотчас же начал обходить посетителей кафе с небольшим котелком в руке, и все присутствующие бросали ему туда монеты.

– Это, что, какие-то оперные артисты? – спросила Скарлетт пожилого старичка, который стоял рядом с ней около входа в кафе.

– Вполне возможно, что им приходилось когда-то выступать и на больших подмостках, а теперь они зарабатывают себе на хлеб как бродячие музыканты, мэм. – Ответил он.

Театр, куда, наконец, они добрались, внешне был ничем не примечателен. Маленькое здание прямоугольной формы с невысокими затененными изнутри окнами, почти плоской, немного свисающей над ними крышей и распахивающимися на обе стороны дверями, было окружено тенистым палисадником – вот, собственно, и все, что бросалось в глаза. Однако внутреннее убранство и роскошь этого помещения с первых минут завоевывали внимание.

Зал был ярко освещен газом, отражаемым с потолка рефлекторами и великолепно украшен зеркалами в позолоченных оправах, а также всевозможными картинами и рисунками, представляющими собой различные сюжеты из каких-то спектаклей. Мягкие кресла с массивными подлокотниками, размещенные полукруглыми рядами по всему партеру, были драпированы темно- синей парчой. Дубовый паркет, выложенный затейливым орнаментом, был натерт до блеска, а в самой середине зала с потолка свисала массивная люстра, которая приглушала свой яркий свет перед самым началом спектакля.

Скарлетт и Джулия, пройдя в зал, тут же затерялись в нем среди многочисленной нарядно одетой публики, заполнившей почти до отказа все его небольшое пространство. Они без труда отыскали свои кресла. В зале было тихо, даже несмотря на то, что представление еще не началось. Люди были сдержаны и разговаривали между собой вполголоса, кто-то из них не спеша перелистывал программку, а кто-то настраивал бинокль или разглядывал присутствующих, отыскивая среди них своих знакомых.

Глава 37

Комедия Созерна, через несколько минут представшая перед Скарлетт и Джулией, была основана на довольно примитивном осмеянии американцев, которые, будто бы, путешествуют, имея в чемодане только охотничьи ножи, револьверы и бумажные воротники, делают шери-коблеры из молока с ваксой и вообще занимаются всякой несерьезной дребеденью. Однако среди всего этого, до нелепости несуразного комизма, Созерн сумел из роли полуидиотического лорда Дендреди создать художественный тип добродушного рассеянного аристократа, на промахах которого и была основана вся интрига. И несмотря на то, что, сама по себе комедия была довольно слаба и пошла, талантливая, тонкая игра американского комика приводила публику в восторг, и зрители всякий раз разражались взрывами смеха, сопровождаемого топотом ног, отвечая на нелепые шутки американского кузена.

Выйдя из театра, Джулия и Скарлетт все еще под впечатлением безрассудного веселья, пребывали в прекрасном настроении. А над Манхаттан Бич, между тем, уже сгустились сумерки, принесшие с собой мягкие вздохи шаловливого, прохладного ветерка и свежий запах морского прибоя. Газовые фонарики, едва уловимо мерцающие своим желтым светом в вечерней туманной дымке, зажигались в этот час друг за другом, как по команде и веселые звуки оркестра, возвещавшие о начале бала, доносились отовсюду до слуха отдыхающих. На улицах уже поредели толпы людей, большая часть которых отбыла домой еще засветло, и пароходы, уходящие с пристани в этот вечерний час, попеременно напоминали своими жалобными сигналами о прощании со сказочным островком.

На смену отбывшей публики на улицах городка появлялась другая. Женщины легкого поведения, в вычурных туалетах с пышными кричащими прическами, которых не трудно было узнать по их экстравагантной манере держаться, расхаживали группами или катались в экипажах, обращая на себя внимание неумеренной веселостью и пылкими призывными взглядами, которыми они одаривали каждого проходящего мимо мужчину. Черные менестрели неожиданно, словно стаи кричащих ворон, появлялись повсюду со своими песнями, которые они сопровождали всевозможными ужимками, гримасами и кривляньями, пытаясь развеселить прохожих. Влюбленных парочек к этому часу появилось еще больше, и девушки, под покровом темноты не стеснялись при каждом удобном случае прижиматься поближе к своим возлюбленным.

– Боже мой, да ведь уже совсем стемнело! – воскликнула Скарлетт. – Джу, нам следует немедленно возвращаться, не то твоя бабушка растерзает меня на части.

Джулия засмеялась.

– Не волнуйтесь, миссис Скарлетт, я ни за что не позволю ей этого сделать! С кем же я тогда отправлюсь завтра в оперу?! Да и дедушкины старания пропадут даром, и он никогда больше не достанет для меня билеты на Аделину Патти.

– Думаю, что после сегодняшней затянувшейся прогулки завтра они тебя никуда не отпустит с такой дуэньей как я.

Глава 38

Экскурсия по Нью-Йорку, которую запланировала Джулия на следующий день, началась с посещения магазинов. И как только молодые дамы в наемном экипаже въехали на центральные улицы города, на них тут же обрушился огромный людской поток, среди которого можно было заблудиться как в лесу. По улицам валом валили пешеходы, а между ними надоедливо сновали бродячие торговцы с лотками, расхваливая свой товар. По мостовым двигались омнибусы,

экипажи и конные поезда, и полицейский то и дело поднимал увесистую дубинку, по знаку которой кучера натягивали поводья своих коней, а вагоновожатый железной хваткой останавливал упряжку, ведущую вагон конки. Полицейский, тем временем, указанием своей дубинки направлял поток людей с одного тротуара на другой, после чего, под новый взмах дубинки, с грохотом возобновляла свое движение конка, фургон, и многочисленные экипажи с омнибусами.

В Нью-Йорке было великое множество магазинов, которые поражали приезжих многообразием своих товаров и роскошными большими торговыми залами, но Джулия решила сразу же ошеломить Скарлетт и повела ее в самый богатый магазин Нью-Йорка, к Тиффани. Хозяин магазина был знаменитейшим ювелиром, и его заведение представляло собой настоящий музей роскоши. На первом этаже были выставлены чудеса керамики, на втором – мрамор и бронза, но самое главное чудо ожидало всех представительниц женского пола на третьем этаже, где было выставлено такое множество драгоценностей, что, казалось, будто перед Вами не собственность богатого торговца, а сокровища персидского шаха. И не мудрено, что многие дамы, посещавшие магазин Тиффани, приходили сюда скорее не как покупательницы, а как экскурсантки и долгое время в восхищении прохаживались от витрины к витрине, дабы утолить свое неиссякаемое любопытство. Вот и Скарлетт с Джулией начали свою экскурсию по магазину знаменитого ювелира с третьего этажа и в первую очередь пробрались к витрине с драгоценными камнями.

– Какая прелесть! – воскликнула Скарлетт, увидев брильянт от Тиффани, ценою в пятьдесят тысяч долларов, привезенный из Кимберли, что в Южной Африке, о чем было оповещено тут же на табличке, которая находилась напротив этого несметного сокровища. Он размещался в витрине на самом видном месте, посередине и приковывал взгляд каждого посетителя своими размерами и необыкновенным, ни с чем не сравнимым блеском, глядя на который было ясно любому знатоку, что перед ним брильянт чистейшей воды. Брильянт окружали другие камни, тоже дорогие и необыкновенно красивые. Здесь были и изумруды, и рубины, и аметисты, и сапфиры, и бирюза.

– Миссис Скарлетт, Вы только взгляните – услышала Скарлетт восхищенный возглас Джулии, которая стояла немного поодаль.

– Сейчас, сейчас, Джу, – ответила Скарлетт, с трудом отрываясь от великолепной бирюзы продолговатой формы.

Джулия любовалась двенадцатью жемчужинами, которые были выстроены по росту и «усажены» в специальные крошечные коробочки. Жемчужины были редких цветов, и желтые, и голубые, и белые, и розовые, а две даже черного цвета.

Вдоволь налюбовавшись камнями, они подошли к витрине с драгоценными изделиями.

Художники и ювелиры, состоящие на службе у Тиффани, по истине творили чудеса, создавая все новые и новые драгоценные изделия, выполненные в основном, по европейским модным образцам. Небольшие отдельные витрины, стоящие немного поодаль друг от друга, так, чтобы покупатели смогли подойти к ним со всех сторон, пестрили всевозможными украшениями. Здесь можно было увидеть и осыпанное камешками перо, стоимостью десять тысяч долларов, потому, что на нем не менее пяти тысяч брильянтов; и бабочку, стоимостью в две тысячи долларов, диковинные, изогнутые крылышки которой украшены рубинами и изумрудами; и золотого поросенка, красующегося на булавках для галстука, стоимостью в семьсот долларов; и висящий на кольце замочек, усыпанный бирюзой, ключ от которого любимая дарит своему избраннику как символ верности; и полукольцо в виде серпа с крупным брильянтом посередине и рубинами, бирюзой и изумрудами на концах.

А уж сережек, перстней колечек, кулонов и браслетов, здесь насчитывалось бесчисленное множество и каждый предмет был хорош по – своему и ценен индивидуальным исполнением.

Ну, например, необычный перстень с золотыми пластинками вместо камня, усеянными мелкими брильянтами, или оригинальный кулон с камнем под названием «кошачий глаз», обрамленный алмазами, или кольцо с камешками белого, красного и синего цвета, символизирующими чистоту, любовь и верность. А какое великолепие представляли собой всевозможные булавки для галстуков, с оправленными в золото, платину или сталь жемчужинами редкой формы, напоминающими какое-нибудь животное!

– Уж если я когда-нибудь выйду замуж – мечтательно сказала Джулия, – то найду себе такого богатого мужа, который будет покупать мне драгоценности только здесь!

– А если ты влюбишься в бедняка, Джу, что тогда? – Скарлетт засмеялась – заставишь его ограбить Тиффани?

– Я выйду за богатого, миссис Скарлетт, по расчету, потому что никогда не влюблюсь.

Скарлетт удивленно взглянула на Джулию.

– Ты всерьез так думаешь, Джу?

– Я всерьез это знаю, миссис Скарлетт. Посмотрите, какая интересная брошь, вон та, почти целиком состоящая из бирюзы.

– Где?

– Да вот она, справа от жемчужной булавки. Посмотрите, как тонко отделаны позолотой ее края.

– Да, хороша! В самом деле, хороша, Джу!

Насмотревшись на драгоценности, они перешли в соседний зал, где в подарочном отделе продавались более дешевые вещи и которые раскупались гораздо чаще, нежели драгоценности. За вполне умеренные цены здесь можно было приобрести бронзовые табакерки, украшенные эмалью, всевозможные изделия из мексиканского оникса, позолоченных собачек, которые, судя по дырочкам в носу, служили обыкновенными солонками, разукрашенные шкатулки, скрывающие в себе маникюрные, дорожные или швейные принадлежности, трости, серебряные ведерки для шампанского, миниатюрные сумочки, зонтики, подарочные яркие ленты, предназначенные для вышивания на них инициалов возлюбленного, и еще много всяких приятных мелочей.

У Скарлетт разбежались глаза от такого огромного количества подарков, и она решила, что непременно купит какую-нибудь безделушку на память о приятных днях, которые провела в Нью-Йорке. Но Джулия ее опередила, и как раз в этот момент словно прочтя мысли подруги, преподнесла ей в подарок великолепную белую статуэтку болонки из слоновой кости.

– Миссис Скарлетт, это Вам в подарок – сказала она – и пусть эта собачка, как символ дружбы, всегда напоминает Вам обо мне в Вашей Атланте.

– Спасибо, Джу – сказала Скарлетт, растрогавшись.