скачать книгу бесплатно
В наш салон пришла работать Оля, мастер маникюра. Она перешла к нам с другого салона. Очень красивая брюнетка, с голубыми глазами, моложе меня. Оля была очень хорошим мастером и с огромным багажом клиентов. Олю любили все. Несколько лет назад она боролась с раковой опухолью и победила ее. Но спустя время случился рецидив. Оля боролась, но в этот раз не смогла победить болезнь.
Мы с коллективом пришли на похороны, людей было много. Мы стояли во дворе, возле дома Оли, и вдруг Лариса со злостью в голосе сказала:
– Почему Бог такой несправедливый? Почему он решает, жить человеку или умереть, почему он забирает жизни так рано?!
Я слушала эти слова и внутренне ими возмущалась. Я подумала о том, что это люди несправедливы. Почему, когда женщина идет на аборт – она может решать, родиться этому ребенку или нет? Она легко идет на аборт, и ее за это не осуждают, а это же, по сути своей, убийство!
Бог дает нам огромный дар, новую жизнь, а мы убиваем эту жизнь. Так почему, когда он решает забрать чью-то жизнь, мы осуждаем Бога?! Забирая наши жизни, он знает, что это во благо. А мы, лишая жизни еще неродившееся дитя, зачастую поступаем просто эгоистично. По сути, нам жалко куска хлеба, нам жалко нашего времени на этого ребенка, и мы легко и просто убиваем новую жизнь.
Но свои мысли я держала при себе, не все люди готовы слышать правду.
Я сама была в числе этих убийц, сама ходила на аборт и не один раз. И если бы я заболела, то безропотно приняла это справедливое наказание. Хотя если честно, я никогда не сожалела о совершенных мной убийствах.
Я стала неплохо зарабатывать в салоне. Скоро моя Дана должна была стать выпускницей, и я начала собирать деньги на выпускное платье. Мне хотелось, чтобы у моей доченьки было самое красивое платье, и я готова была отдать за него любые деньги. Я понимала, что после выпускного Дана уедет учиться, а на следующий год уедет учиться и Вова. Я очень переживала и не знала, что мне делать, когда дети разъедутся. Несколько лет назад я даже сказала Вите, может завести еще одного ребенка. Но сама понимала, что это не очень хорошая идея. Я, наверное, предложила это только чтобы подразнить мужа, потому что Витя категорически не хотел больше детей.
И я понимала, что не решусь на еще одного малыша, тем более что я после сына сделала четыре аборта, «четыре убийства», и последний был неудачным. После него у меня возникли большие проблемы, и мне сказали, что я, возможно, больше не смогу иметь детей. Но тогда я не расстроилась, у меня было двое прекрасных детей, и я была благодарна Богу за них.
Дети у меня росли хорошие. А чего еще нужно было желать? Ведь известно, как сложно бывает с детьми: нужно заставлять их мыться по вечерам, чистить зубы, делать уроки, заправлять постель и прочее… Мне было трудно, я практически одна растила детей, приходилось зимой топить печь, носить уголь и дрова. Чтобы искупаться и выкупать детей, нужно было растапливать титан. Бесконечная стирка, уборка и разборки между детьми – все это выматывало. Да и после рождения сына я сказала, что не соглашусь больше рожать, даже за все золото мира. Вторые роды были слишком тяжелыми. И я сразу отметала мысли о пополнении нашей семьи. Но не смотря на трудности, которые пришлось пережить, я радовалась моим детям, они росли дружными.
Как-то Алла, жена моего брата, рассказала историю про моих детей. К Алле с Валиком в гости пришли Дана с Вовой, поиграть с Танюшей. Все вместе они вышли гулять к другим детям, и между ними возникла ссора. И когда началась драка, Дана собой закрыла Вову. Я гордилась своими детьми и иногда даже радовалась их шалостям.
У нас была собака Макс, помесь спаниеля с дворнягой, светло-рыжая кудрявая веселая псина. Макс была девочкой с мужским именем и Ириска – белая, пушистая, наглая кошка. Они каждый год приводили нам щенков и котят, дети перемешались с животными и росли добрыми и счастливыми. Наша собака провожала детей в школу, а на обратном пути она шла на базар и часто с базара тащила кость или кусок куриного окорочка своим детям. По понедельникам рынок не работал, и наша Макс сидела дома. Она любила и на работу со мной ходить, всегда находила в заборе лазейку и кралась за мной, так чтобы я не видела ее. И когда я почти подходила к работе, она радостно подбегала ко мне, понимая, что я уже не верну ее домой.
Как-то мои дети покрасили нашу собаку краской для пасхальных яиц. Я долго не могла найти ее, только к вечеру я зашла в сарай и нашла там Макс. Она сидела, виновато опустив голову. Я ее погладила, пожалела, и только тогда она выбежала из сарая. И когда я увидела свою собаку при дневном свете, я долго хохотала – она была вся розового цвета, и тогда я поняла, почему Макс не хотела выходить из сарая, просто мои дети покрасили ее.
Помню, как я зашла в магазин, а моя Макс осталась за дверью. Дверь в магазине была наполовину из стекла, и Макс прыгала у двери, чтобы увидеть мня. Она прыгала, а уши ее развевались. И она прыгала так всякий раз и до тех пор, пока я не выходила из магазина или пока хозяйка, сжалившись, не запускала Макс внутрь.
Летом, когда дверь в кухню была открыта, Макс заходила и съедала всю кошачью еду, которую я оставляла Ириске. Наевшись, Макс заваливалась под стол и спала. Увидев, что Макс в очередной раз заходит в кухню и ест корм Ириски, я прогоняла собаку. Но Макс решила, что я против лишь того, что она спала в кухне и она брала в зубы кошачью миску и быстро бежала на улицу.
Я была счастлива, у меня были прекрасные дети и верный муж, но все же мне не хватало его внимания. Нам всегда чего-то не хватает…
Моя дочь из ребенка незаметно превратилась в длинноногую красивую девушку-подростка. Помню, когда она уже заканчивала девятый класс, я не планировала покупку нарядного платья на тот небольшой выпускной, который обычно устраивали после вручения аттестатов. Дана не собиралась покидать школу, и я не видела смысла в этом выпускном.
Но как-то, вернувшись из школы, Дана сказала мне с завистью, что ее однокласснице мама купила очень дорогое и красивое платье на выпускной. И мне стало обидно за свою девочку. Тем более, Дана в школе училась хорошо, и я подумала, почему бы не купить ребенку красивое платье?
Было решено, мы идем на рынок! Но на рынке не нашлось подходящего платья на девочку-подростка – ее фигурка еще не совсем сформировалась, и мы пришли домой ни с чем. Тогда я стала перебирать все вещи, которые у нас были. Я достала белое короткое стрейчевое платье – оно больше всего подходило Дане, но все же смотрелось уж очень простенько и обычно. Тогда я стала перебирать все ткани, которые у меня были и нашла белую длинную бахрому. Я пришила ее к подолу, и получилось такое красивое вечернее платье! Нити бахромы доходили до пят, и это добавляло изюминку к платью. Я любовалась своей девочкой и тогда поняла, что она уже не ребенок.
На выпускном, когда вручали аттестаты, родители стояли все вместе. И когда вызвали мою дочь, а вызвали ее последней, по алфавиту из-за фамилии, я услышала, как родители говорили:
– Красиво!
– Какое красивое платье…
И за все время вручения аттестатов отметили лишь платье моей Даны. Я была горда своим ребенком и собой. И в очередной раз поняла, что не все решают деньги, иногда нужно просто желание и немного фантазии.
Мы с детьми каждое лето устраивали обливалки. Каждый год я их обливала, и мне это сходило с рук. Я всегда оставалась безнаказанной и почти всегда сухой. И вот мои дети подросли, и я как всегда неожиданно облила их. Дана с Вовой погнались за мной, но им было сложнее бежать с полными ведрами, и я легко убежала за калитку, на улицу. Немного простояв за воротами, я вошла во двор. Детей не было видно, и я пошла дальше. Но стоило мне подойти к гаражу, как на меня сверху водопадом полилась вода! От неожиданности я застыла. Еще не успев опомниться от водопада с крыши, я получила напор воды из открывшейся двери мастерской! Мои дети наконец отыгрались на мне за все годы. Они радовались и ликовали – Вова, сидя на дереве, а Дана в мастерской, и я радовалась вместе с ними.
В десятом классе моя дочь стала встречаться с мальчиком, он был сыном подружки нашей хозяйки салона, Жанны. Очень красивый мальчик Вася. Но они недолго были вместе, вскоре он стал встречаться с девочкой из другой школы.
Дана пережила разрыв отношений. Но вскоре Вася опять начал писать ей. Как оказалось позже, это начала писать Дане новая девочка Васи с его странички. Снежана, так звали девочку, начала переписываться с Даной от имени Васи и предложила опять встречаться. И Дана согласилась, ни о чем не подозревая. А Снежана задумала спровоцировать конфликт. Посыпались угрозы с ее стороны в адрес Даны, она грозилась приехать к ней в школу и устроить драку. Снежана занималась боксом.
Дана мне рассказала обо всем и боялась идти в школу. Но я решила, что это всего лишь пустые угрозы, и девочка не посмеет приехать в школу и устроить разборки. Но я ошибалась, в обед дочь позвонила мне и сказала, что ее побила Снежана.
Я была в бешенстве, помчалась домой. Дочь плакала, я хотела найти эту тварь, которая посмела поднять на моего ребенка руку, и убить ее. Я позвонила брату Вове, он остудил мой пыл, сказав, что меня могут посадить – девочка-то была несовершеннолетняя. Вова посоветовал обратиться в милицию.
В милицию я обратилась, но не переставала обдумывать план мести. Я хотела нанять кого-то, чтобы эту тварь встретили на улице и размазали, чтобы она корчилась от боли и страдала. Из милиции нас направили в травматологическое отделение, где Дану осмотрели и с диагнозом «сотрясение головного мозга» оставили в больнице.
Я была сама не своя, вспоминая, что дочь мне рассказывала о конфликте, а я так легкомысленно к этому отнеслась – как я могла?! Уже то, что девочка сама спровоцировала ссору, могло насторожить меня, но я бездействовала. Мне было плохо, я не спала ночами, меня трясло. В голове у меня созревал план за планом, как отомстить ей. Витя был в командировке и не мог мне помочь, не мог найти даже слов утешения. Он не знал, что сказать, что нужно делать. Слава Богу, у меня был брат, и я была не одна.
Снежану тоже положили в больницу и с тем же диагнозом. Я думала, что это была всего лишь защитная реакция, инстинкт самосохранения, что диагноз Снежане купили. Но как оказалось, моя Дана может за себя постоять. Она не растерялась и двинула нападавшую школьной сумкой, полной учебников, прямо по голове так, что у Снежаны хлынула кровь из носа.
Я немного успокоилась, но все равно ходила сама не своя и по-прежнему не могла спать. Жанна, хозяйка салона, заметила, что со мной что-то не так, я похудела, глаза впали. Она спросила, что случилось, но я не смогла произнести ни слова и расплакалась. Ничто так не угнетает, как чувство вины. Успокоившись, я все рассказала Лене, и она мне посоветовала пойти в школу, где училась Снежана.
Я так и сделала. Но прежде, чем пойти туда, я навела справки об этой девочке. Как оказалось, Снежана слыла особой взрывного характера и постоянно провоцировала подобные ситуации, но до полиции дело дошло впервые. Я поехала к директору школы, но та меня заверила что Снежана – девочка с хорошим поведением. Я сказала, что на самом деле это не так. Но директор школы дала мне понять, что я зря трачу свое время. Я поехала в школу, где училась моя дочь, мне нужно было спросить, где были учителя, почему никто не вмешался.
Я во всем винила Снежану, но на самом деле понимала, что я и только я была виновата в случившемся. Моя дочь обратилась ко мне за помощью, а я отмахнулась, не придав большого значения этой ситуации. А ведь я могла предотвратить этот инцидент – могла найти эту девочку, поговорить с ней, показать, что мою дочь есть кому защитить. Но я этого не сделала и всю вину переложила на Снежану – девочку-подростка, у которой просто разгулялись гормоны.
Так поступают лишь слабые люди, лишь слабые люди не признают своей вины, а перекладывают ее на других. Я съедала себя изнутри…
Общение с Пашей продолжалось. Как-то во время встречи Паша нагнулся ко мне и хотел поцеловать. Я отстранилась и удивленно отрицательно покачала головой. Он не стал настаивать, я же не знала, как себя вести и не проронила ни слова. Домой я ехала на своей машине и меня трясло.
Когда Паша позвонил, и я ему хотела высказать все, что думала, то услышала, что я, как дорогое вино, которое нельзя пить, а лишь пригубив, наслаждаться.
Я попросила больше так не делать, Паша ничего не ответил, но попыток больше не было. Время шло, мы стали общаться более тесно, мы стали делиться личным. Паша рассказал, что его жена беременна и совсем его забросила, не уделяет ему внимания, и поэтому он ищет общения с другими. Он рассказывал мне, что у него было очень много женщин одновременно, не считая жены. Он рассказывал то, что мне было даже неловко слышать – такое можно рассказать лишь очень близкому другу. Как-то Паша сказал мне, что по сравнению со мной все женщины – такие дуры…
Поначалу я не верила всему, что говорил Паша, особенно если это касалось меня. Не доверять мужчинам меня научил мой брат. Но со временем я находила подтверждения словам Павла.
Часто он жаловался на свою жену, которая, по его мнению, была не права, не отпуская его в Карпаты с секретаршей и детьми. У Паши был сын, и у его секретарши Лены тоже был сын, мальчики ходили в один класс и дружили. И мне приходилось объяснять Паше, что это ненормально – хотеть поехать в отпуск со своей секретаршей, а не с женой. Я часто становилась на сторону его жены, так как старалась объективно подходить к ситуации, и Паша однажды сказал мне:
– Ты знаешь, мне даже нравится, что ты защищаешь мою жену.
Мне были непонятны его слова. Обычно жалуясь, люди ждут понимания и поддержки, я же не могла дать этого Павлу, но, тем не менее, ему нравилось это мое качество «всем находить оправдание и всех понимать». И мне иногда казалось, что Паша намеренно рассказывал истории, просто чтобы протестировать меня.
Я очень любила современную музыку, и для меня Паша закачал в свой автомобиль популярные хиты. Лена с Дашей, его секретарши, сказали Паше, что он завел себе молодую любовницу. Когда он рассказывал мне это, то хитро посмеивался. Но я тогда не понимала, почему именно он посмеивался – потому, что я старше его, но меня заочно приняли за молоденькую, или же потому, что меня назвали его любовницей.
Секретарша Павла, Лена уже давно стриглась и окрашивалась у меня, еще до того, как стал обслуживаться Паша. Лена была маленькой, щупленькой замкнутой женщиной, красивой ее назвать было трудно.
Еще у Паши работала Даша, она тоже стриглась у меня. В отличии от Лены, она была очень разговорчивой и приятной женщиной с длинными черными волосами и карими глазами. От Павла я знала, что Лена трудоголик, а Даша любит отлынивать от работы. Он иногда возил их по очереди в Одессу, водил по ресторанам, объясняя это тем, что людей, которые имеют доступ к твоим деньгам, нужно держать как можно ближе.
Паша продолжал жаловаться на свою жену, и я как-то не выдержала, сказав:
– Слушай, если тебе с женой так плохо, ты всегда жалуешься и отпуск свой ты проводишь с секретаршей, а не с ней, так почему ты не разведешься?
– Знаешь, я столько раз хотел развестись. Влюбляюсь в женщину, думаю – разведусь и женюсь! Но проходит месяц, и любовница начинает меня раздражать. И так постоянно! Анна сама часто подает на развод. Она подает, а я все улаживаю. Так и живем.
– А зачем ты все улаживаешь? Паша, если она опять предложит тебе развод, ты соглашайся! Могу поспорить, что она этого не сделает, она не разведется с тобой.
Паша недоверчиво посмотрел на меня, но ничего не ответил.
Женился Паша по залету. Ему было 20 лет, Анне же 27. Невысокая блондинка с русыми волосами, с красивыми голубыми, как небо, глазами и широкими скулами. Паша не верил, что такая как она, может быть с ним.
Еще когда встречались – уже тогда они часто ссорились, расходились, сходились, опять разбегались. И через полгода после очередного разрыва отношений Анна позвонила Павлу, попросив подрезать деревья в ее саду. Так он с ней и остался.
Анна забеременела, но Паша не сразу решил жениться. В поликлинику Анна попросила Павла пойти вместе с ней, планировался осмотр на УЗИ. Она зашла в кабинет, через время вышел врач, чтобы позвать Павла. Врач назвал его фамилией Анны, и тогда Паша решил жениться, чтобы ребенок был на его фамилии. Но спустя время понял, что это, возможно, была ловушка для брака, ведь можно было просто дать ребенку свою фамилию.
Расписался Паша тайно, не сказав своей маме ни слова. После росписи они с Анной пришли к ней и рассказали, что расписались. Мама очень расстроилась и сказала в сердцах:
– Будете всю жизнь жить как собаки!
Так все и случилось. Но вовсе не из-за слов мамы Павла. Просто она была очень мудрым и проницательными человеком. Свекровь не вмешивалась в жизнь молодоженов, но и особой любви к невестке не питала. У Анны был сложный характер, людей она делила лишь на плохих и хороших. Люди, которые не разделяли убеждений Анны, были плохими, а люди, которые соглашались с ней во всем – хорошими. Когда Паша отказывался делать то, что хотела Анна, в него летело все, что попадало ей под руку. Однажды произошел скандал между молодыми, на кухне они были не одни, но даже присутствие свекрови не остановило Анну – в Пашу полетел нож, от которого он увернулся, и нож чуть не попал в Аню, Пашину сестру.
Как-то Паша позвонил мне и сообщил, что жена родила дочь, и я первая, кому он сообщил эту новость, первая, с кем он хотел поделиться. Паша говорил, что хотел сына, потому что с его сыном Артемом не получилось быть близкими. Анна всегда настраивала его против Павла, и ей это удавалось.
Я возражала Павлу. Я говорила, что он просто не понимает. Папы всегда хотят сыновей, но дочек любят больше. Дочки тянутся больше к папе, чем к маме. Я рассказывала Паше о своей Даночке.
Когда она была маленькой, Дана всегда залезала к нам с Витей в кровать и не разрешала мне даже дотрагиваться до ее папы. Она выгоняла меня с подушки, на которой они лежали с Витей. Я говорила Паше, что дочь будет на его стороне, но он сомневался. Он рассказывал, что не понимает отцов, которые моют своих дочек.
– Как можно мыть девочку? – возмущался Паша.
На что я ему возражала, сказав, что он как миленький будет купать свою доченьку и будет любить ее больше всех, и она будет защищать его перед женой.
Как-то Паша пожаловался на Анну, что она купила дочке кроссовки за кучу денег, а малышке было всего лишь полгода. И зачем ребенку в таком возрасте вообще обувь?
Я сказала Паше, что Анна просто сумасшедшая мама. Паша очень обиделся на мои слова. Я не ожидала от него такой реакции и начала объяснять ему, что все мамы, у которых дочки, немого сумасшедшие. Я рассказала Паше, что на выпускное платье для Даны я уже собрала 10 000 гривен, а это в то время была огромная сумма, свадебное платье стоило дешевле. И Павел успокоился.
Я ехала на велосипеде домой. Зазвонил телефон, я взяла трубку, это был Паша.
– Оглянись, я еду за тобой, сворачивай вправо, хочу тебя с кем-то познакомить!
В машине сидел Паша, держа на руках свою дочь Машеньку. Девочке было месяцев восемь, она была худеньким, подвижным ребенком. Я из вежливости поиграла с ней, но только из вежливости – чужие дети особых эмоций у меня никогда не вызывали, разве что они были пухленькими и красивыми.
В нашем салоне обслуживалась одна клиентка, жена начальника МРЭО Катя. Катюша была блондинкой с красивыми серыми глазами, шикарной улыбкой, просто изящная красивая женщина, всегда веселая и юморная.
Обслуживалась она у всех у нас: у Жанны делала бровки, у Ларисы ноготки, у нас с Алей укладку. На праздники она часто приносила нам всякие деликатесы: лягушачьи лапки, торт с черносливом. И все, что она приносила, было творением ее рук, и ничего подобного я никогда не пробовала. А я была человеком привередливым в еде, сладости ела выборочно и мало, только то, что мне нравилось. Бисквитные же торты я вовсе не ела.
Но выпечка Кати мне запомнилась навсегда. Каждый торт, каждый пирог был шедевром. Мы обожали нашу Катюшу, которая стала нам больше, чем просто клиентка. К нам в салон стал приходить и муж Кати, он обслуживался у Ланы, мастера маникюра. И через какое-то время мы узнали, что Лана стала его любовницей. Узнав эту новость, весь салон гудел и возмущался, и не только салон – весь город!
Жанна не могла успокоиться:
– Как можно было есть за одним столом с Катей, пить вместе и спать с ее мужем?
Будучи женщиной справедливой и со своими принципами, Жанна решила откровенно поговорить с Ланой. Но разговор не получился. Лана резко ответила, что ее жизнь – это ее личное дело, и она никому ничего не обязана объяснять.
Жанна была подавлена случившимся и перестала общаться с Ланой несмотря на то, что они были не только подругами, но и родственниками.
Однажды Паша спросил:
– Ты думаешь обо мне, когда я не рядом?
– Когда я еду по городу и вижу машину с твоей базы – тогда я вспоминаю тебя, – сказала я Паше. Но на самом деле я часто думала о нем.
С Пашей мы все чаще виделись и общались. И как-то он наклонился и губами прикоснулся к моим губам так нежно, что я не отстранилась. Паша своими губами ласкал мои губы медленно, словно вечность у нас была впереди. Потом он на мгновение проник языком внутрь. Теплая волна возбуждения разлилась по всему моему телу, потом проникновения стали учащаться, и вот мы слились в поцелуе, который длился бесконечно.
Этот поцелуй отличался от поцелуев моего мужа, от поцелуев водителя со скорой помощи. Я чувствовала слабость и негу в своем теле. После поцелуя говорить ничего не хотелось, и я не понимала, почему я позволила себя целовать.
Паша завел машину, и мы поехали. Он взял меня за руку, и я стала нежно водить своими пальцами по его руке: я проводила по его пальцам, по ладони, по внешней стороне руки и опять спускалась вниз, гладя между пальцами….
Дружеские отношения перерастали во что-то большее. Я мучалась, долго уговаривая себя, что этот поцелуй совсем ничего не значит, это всего лишь поцелуй. Но в глубине души я понимала, что это не так, это не просто поцелуй.
ЧАСТЬ 2
Черта…
Паша предложил мне поехать с ним в командировку в Донецк. Он хотел заняться продажей угля. Я сомневалась, понимая, что нам придется где-то ночевать в дороге, и это все усложняло. Рассказав о своих опасениях Паше, я поинтересовалась, чего он ждет от поездки со мной. Он ответил, что ничего, кроме общения.
Я поделилась с братом, но он был другого мнения, объяснив, что все мужчины добиваются одного, и это вовсе не общение. Но я возражала Вове, зная, что у Паши секс мог быть тогда, когда он хочет и сколько он хочет.
Паша мне как-то похвастал, что у него очередь из женщин, которые хотят родить от него ребенка, на что я не задумываясь ответила:
– Да ну?! Кто ж захочет от тебя ребенка, ты же весь больной!
А здоровьем Паша был действительно слаб, он всегда жаловался, что у него болят ноги, болит шея, сердце… После он признался, что думал о том, что я ему сказала, три дня. И я, чтобы подбодрить Пашу, решила пошутить. Я сказала:
– Ну ладно, давай я тебе рожу! Хочешь мальчика?
Но Паша понял, что я пытаюсь всего лишь сгладить свои резкие слова.
– Ага, в первый раз ты говорила правду, а сейчас, просто успокаиваешь!
Я не стала отрицать, ведь так оно и было. Я привыкла говорить всегда правду, и моя правда иногда могла ранить.
В командировку я поехала. Мне было не по себе, я была вся в напряжении. На ночлег мы остановились в отеле «Замок тамплиеров» в Николаевской области. При отеле был ресторан с живой музыкой. Мы поужинали, Паша немного выпил, мы танцевали. Вечер был удивительным, Паша светился – то ли от выпитого, то ли от того, что пора было идти в номер.
Номер в отеле был шикарным. Дорогая мебель, царские шторы и огромная королевская кровать. Я стояла посреди номера, и меня била мелкая дрожь, мне было не по себе. Одно дело встречаться в машине, и совсем другое ложиться вместе в постель.
Я приняла душ, надела пижаму. Пока я принимала душ, Паша уснул. Я тихонечко залезла под одеяло, устроившись на краю огромной кровати и попыталась заснуть.
Паша разбудил меня ночью, мы долго разговаривали, потом он начал целовать меня. Я напомнила Паше о его обещании по поводу секса. Он уверил, что ограничится лишь поцелуями. Мы целовались, Паша навис надо мной и жадно впился в мои губы, потом он перевернулся, посадив меня сверху на себя, я целовала Пашу и испытывала сильное возбуждение, настолько сильное, что в какой-то момент мне показалось, что я испытала оргазм.
Хотя я не знала, что это такое, но поняла, что сейчас со мной что-то произошло… Паша пытался раздеть меня, мне пришлось бороться с ним и с собой. Мне нравились поцелуи Павла, они меня возбуждали, мне нравилось быть в его объятьях и обнимать его. Но я твердо решила не изменять Вите – Витя не заслуживал измены. Тогда я еще не понимала, что давно уже изменяла мужу – еще тогда, когда растаяла от поцелуя Паши, еще тогда, когда ночи напролет делилась с чужим мужчиной своими мыслями, своими проблемами. Но заняться сексом не с мужем я не могла, я не могла переступить последнюю черту.
Раздеть меня Паше все же удалось, как я не сопротивлялась – несмотря на небольшой рост, Паша был все же сильнее меня и намного. Но больше он не смог со мной сделать ничего, я оделась. Наутро я попросила отвезти меня на вокзал или на автобус. Я твердо решила ехать домой. Паша долго молчал, потом извинился за свое поведение, объяснив, что немного выпил и позволил себе лишнее. Пообещав, что такое больше не повторится, он сказал, что дорожит нашим общением.
Нехотя, но я поверила. В Донецке мы заночевали в отеле возле вокзала. Там было намного скромнее, чем в замке, но я очень устала, и мне было не до обстановки. Мы легли спать. Вопреки своему обещанию, Паша стал приставать, и я напомнила, что он обещал этого не делать, Паша начал уговаривать меня и убеждать в том, что я потом буду жалеть.
– Ты же хочешь меня! – шептал он.
И я не отрицала – да, я хотела Пашу. Но я не могла переступить черту и яростно отказывалась.
